Соня Кошкина: Переходим к дискуссии. Первый вопрос к госпоже Южаниной. Сколько времени нужно для внедрения тех законодательных инициатив, о которых вы говорили в самом начале?
Нина Южанина: Что мне не нравится? Мы должны вместе с исполнительной властью – я имею в виду комитеты Верховной Рады совместно работать, потому, что я с удивлением сейчас слышу от вас, господин Гутенко, что вы работаете над дерегуляцией действующего законодательства, которое касается РРО. Слушайте, это уже нужно было сделать три года назад. Потому что все это время существование действующих норм они всегда были неприемлемы, чрезмерные и очень жесткие. Всегда использование кассовых аппаратов вызвало большой негатив у бизнеса и предоставляло большие коррупционные возможности контролирующим органам. Забудьте эту тему, переступите.
Я неустанно повторяю: мы сейчас не сможем повторить весь путь Польши, мы должны зайти внутрь вагона или посреди пути. Потому что если мы будем сейчас повторять, нам для того, чтобы выйти, хотя бы на более-менее, начальный рост экономики, надо десять лет. У нас этого времени нет! Забудьте начало пути, давайте заходить в середину пути. Что за дерегуляция действующих норм? Пожалуйста, объединитесь.
У нас в комитете полтора года работают ИТ-специалисты над тем, чтобы дать возможность отойти от РРО. Вы что, не понимаете, что это большое лоббистское направление тех, кто производит кассовые аппараты, тех, кто занимается посредничеством и т. п.? И все принимают на определенном этапе деньги от бизнеса. Для чего мы сейчас идем тем, путем, который надо обойти? Мы сейчас должны работать над тем, чтобы обеспечить бесплатность тех операций для бизнеса. А государство с этого будет иметь огромную выгоду. Поэтому те нормы, о которых вы говорите, давно надо отменить. Но вы не можете внести изменения, если это касается именно действующего законодательства, а не подзаконных актов.
Относительно подзаконных актов и дерегуляции. Я думаю, что вся регуляция, вся зарегулированность в подавляющем большинстве, в 90% содержится именно в подзаконных актах. Вы же это знаете. Поэтому когда я в очередной раз слышу, что Минэкономразвития и торговли работает над дерегуляцией, то мне надоедает это слушать. Целью же не является говорить о дерегуляции, ее можно провести очень быстро, потому что все это написано на уровне подзаконных актов. Уже столько лет мы топчемся на месте! Я не знаю, какая там процедура, но вы должны все подзаконные акты проанализировать и внести изменения срочно.
Я буквально позавчера столкнулась с тем, что есть проблема с одним вопросом, связанным с записью о прекращении деятельности юридического лица. Сопоставляю все нормы налогового законодательства, специального законодательства и не понимаю, почему это предприятие нельзя снять с учета. Над этим работали, несколько раз собирали рабочие группы. Как оказалось, все очень просто. Есть некий порядок, который разработан Государственной фискальной службой, утвержденный приказом Министерства финансов, он как раз и установил новые нормы, которые прямо противоречат тому, что указано во всех действующих законах. При этом все сотрудники умалчивают, что именно эти документы не дают им возможности свободного движения.
Я говорю: «Подождите, а почему вы до сих пор не проанализировали эти документы на предмет того, какие они содержат нормы, какие там нормы вам не дают возможности выполнить все то, что мы написали вам уже в других нормах закона – об упрощении администрирования всех налогов и коннекта с налогоплательщиком? Почему же вы об этом не говорите?» Вот на это надо сейчас больше обращать внимание.
И последнее. Вы спросили Дениса Малюсько, что бизнес должен благодарить. Я считаю, что в большинстве сфер – а мы со всеми сотрудничаем в комитете – совершенно точно благодарят. Я была на последней встрече президента и премьера с бизнесом, где было 600 представителей различных сфер бизнеса, и вопросы в основном касались налогового блока. Так вот, за те 3,5 года, которые я возглавляю комитет, мы работали со всеми направлениями, со всеми заинтересованными сторонами, какие бы не поднимали сложные вопросы, мы их все решали.
И сейчас, действительно, поднят вопрос о зарегулированности спиртовой отрасли, и притом все говорят, что это самая сложная сфера, которая требует наиболее жесткого контроля.
Выходим после заседания первой рабочей группы, а тут подходят сотрудники, которые прекрасно понимают, как сейчас контролируется спиртовая отрасль. Мы ставили в упрек, что парфюмеры не могут обеспечить наличие налоговых постов, потому что это очень дорого и это наложит дополнительные обязательства на отрасль.
Подходят люди и говорят: «А вы уверены, что налоговые посты полностью контролируют деятельность спиртовой отрасли?». Я отвечаю: «Нет». Мне говорят: «А вы понимаете, что уже лет пять, как эта система устарела, что надо искать новые методы контроля над спиртовой отраслью? И при этом не говорят, что мы против всех других предложений, потому что они, мол, приведут к новому оттоку спирта и появлению большого количества контрафактной продукции».
Здесь сидят представители парфюмерной отрасли – почему мы должны иметь на территории Украины прибалтийские, российские продукты, а свои, которые производят это из импортного сырья, гнобить, потому что мы не может проконтролировать ту частицу спирта, которая им нужна?» И для этого выкручиваем друг другу руки?
У нас в следующий вторник соберется рабочая группа по этому поводу. Хотя все мои коллеги сказали: «пожалуйста, не трогайте эту сферу, там нельзя делать никаких послаблений». Почему? Потому что, там и контроля нет сейчас, это моя собственная мысль. Мы должны начать говорить о том, какой нужен контроль. Если на предприятии работает тысяча человек, а мы не даем ему развиваться только из-за того, что у нас не хватает ума позаботиться о том, каким образом его контролировать, то тогда, извините, мы не на своем месте. Мы должны сейчас думать о том, как предоставить такую возможность, как обеспечить такой контроль.
Вы сейчас мне положили документы, обоснования, как можно сделать, что нужно сделать. Потому что все заинтересованы развивать эту отрасль, а с другой стороны, ее надо контролировать. Я согласна, что ее надо контролировать, но надо думать над новыми средствами контроля. Мы должны перейти все же к новым информационным технологиям, а не продолжать использовать физические посты, что якобы гарантирующие полный учет, невозможность вывоза, и тому подобное.
Нам нужно что-то другое найти. Например, система электронного администрирования горючих материалов предоставила стране огромные возможности. Никто об этом не говорит вслух, но то, что с украинского рынка убрали 40% «серых» нефтепродуктов – это большая победа. Вы посмотрите, насколько сейчас отрасль дает больше платежей в бюджет. Надо нечто подобное делать и в спиртовой отрасли. Но не давать ей возможности развиваться из-за того, что мы боимся неэффективного контроля – это абсурд.
Денис Гутенко: Я очень рад, что мы привлекли внимание к теме РРО. Именно мы проталкиваем этот пилотный проект – государственное предприятие «Укрэлекон», где как РРО используется телефон с флешкой. Мы даже хотим сделать, чтобы РРО были вообще без флешки, только программный продукт в смартфоне, и это будет фискализированная операция.
Нина Южанина: А где вы проталкиваете? Где такое происходит?
Денис Гутенко: Мы объединили всех людей, которые занимались разработкой законопроекта 4117, членов рабочей группы при Минфине по РПР, BRDO и тому подобное. Сейчас мы сосредоточились на подзаконных актах, потому что законопроект 4117, принятый в первом чтении в 2016 году, дальше не двигается. То есть все эти люди готовы присоединиться к этому проекту, потому что с изменением законодательства будет эта реформа более правильной. Но мы, проанализировав, поняли, что можем и в рамках того старого законопроекта о РРО делать эти пилотные вещи. Это если комитет налоговой политики присоединится.
Нина Южанина: Профильным является комитет по налоговой политике. Министерство экономики над чем-то работает. У нас уже есть 80%, мы тоже сотрудничаем с айтишниками, не хватает мозгов в дальнейшем доказать без вмешательства посредников в эту систему. Я предложила, и обратились айтишники, они помогут нам доделать эту систему. Люди, мы тратим ресурс друг друга бессмысленно. Мы работаем, и вы работаете. Вы, почему не информируете комитет о том, что вы делаете?!
Денис Гутенко: Наша группа, те, кто работают, на связи с людьми, о которых вы говорите. Это одна и та же группа людей, которые вместе работают над этим проектом.
Дмитрий Добродомов: Я бы хотел как раз поддержать тему насчет учета и контроля. Мы как раз акцентировали на «Укрспирте». Ни для кого не секрет, что это была такая клоака «черная», сейчас она, наверное, остается «серой». Мне было приятно слышать, что руководство признает это вслух.
Упоминались налоговые посты. Антикоррупционный комитет даже проводил отдельное заседание по этой отрасли. Мы понимаем, что это огромное государственное предприятие, монополия фактически, вокруг которой постоянно происходили какие-то манипуляции. Надеюсь, что происходили, а не продолжают происходить. Понятно, что можно говорить об электронном учете на всех местах осуществления деятельности или об автоматизированном бухгалтерском учете.
Была инициатива, и я считаю, что на нее стоит обратить внимание, относительно введения электронной акцизной марки. Это действует в таких странах, как Финляндия с ее известными марками водки. Украина ежегодно, что логично, поднимает акцизы, но много денег мы еще теряем. Когда несколько лет назад Насиров возглавил ГФС, там работал Ликарчук, и его очень быстро выжили. Но была замечательная инициатива – так называемые бэк — офисы. Это фактически та же автоматизированная система.
Например, если речь идет о границе Украины с Польшей, в Польшу заходят товары по одним таможенным ставкам, соответственно, они соединены с украинской стороной, поэтому, когда из Украины они выходят, эти ставки должны совпадать.
Если они не совпадают, то система на это реагирует. Для этого нужно, по моим подсчетам, человек 15 и три компьютера. А по разным оценкам, мы из-за контрабанды теряем десятки миллиардов гривен, если не сто миллиардов. Расскажу реальную историю. Несколько лет назад на волынской таможне в «Ягодине» с польской стороны зашла фура с мобильными телефонами где-то на полтора миллиона евро, а вышла как фура, везущая зеленый горошек. Понимаете разницу в стоимости?!
Почему ГФС так противится созданию такой элементарной и логичной системы? Это, очевидно, вопрос к ГФС, который мы неоднократно ставим. Когда Ликарчук пытался это внедрить, это стало камнем преткновения. Надеюсь, что доведут это дело до конца.
К чему я веду? Мы говорим сейчас об учете и контроле. Это основополагающе важно ввести, но на это нужна воля тех, кто управляет, в частности, я искренне это говорю, политическая воля. Надо эти процессы сделать прозрачными, взять опыт других стран и его внедрить. Наши усилия должны быть направлены на это.
Очень часто в парламенте есть очень хорошие законодательные инициативы, некоторые даже принимаются – в частности, мораторий на экспорт леса — кругляка. Но часто именно законодательные инициативы, проголосованы и подписаны президентом, на практике потом, к сожалению, не всегда работают, вот в чем еще проблема.
Юрий Лучечко: Что хотел бы отметить относительно законодательных инициатив. Впервые в истории отрасли специалистов из смежных секторов экономики и нас, спиртовое предприятие ГП «Укрспирт», услышали комитеты Верховной Рады. Все, что мы говорим, нормально воспринимается, есть рабочие дискуссии на заседаниях комитетов, начиная с топлива, заканчивая налоговым вопросом и аграрным. Здесь есть полная коммуникация, и мы надеемся, что эти законопроекты станут законами в Раде. Потому что Рада — это не комитет, если в комитете работают единомышленники, то в Раде есть разные политические партии, и, как говорил наш коллега, политическая составляющая является очень важной в принятии волевых решений.
Несколько слов об общей ситуации в системе спиртовой отрасли. Спирт — это не только то, что мы употребляем как водку. Спирт используют в парфюмерии. Производители парфюмерии нуждаются в украинском сырье и не хотят из патриотических соображений иметь дело с импортом из России через третьи страны – Беларусь, Молдову. Украинские парфюмеры совместно с нами работают в направлении импортозамещения.
Если поднять цифры в газодобывающей промышленности — а мы это сделали, когда искали рынок сбыта в смежных секторах экономики, — то можно ужаснуться: около 2 млн. декалитров спирта импортируется для газодобывающей промышленности. Спирта синтетического, метанола. Это спирт из газа, тот, который может быть заменен этиловым спиртом, произведенным нашими предприятиями.
Я несколько дней назад написал письмо министру Насалику с просьбой сесть и поговорить, можно ли все-таки найти понимание и заменить продуктами украинского производства и тем самым запустить предприятия, которые простаивают.
Относительно действующего налогового и таможенного законодательства. Сегодня наши производители парфюмерии, омывателей, где используются технические спирты, импортируют под «химическим» кодом УКТВЭД без уплаты акцизного налога спиртосодержащую продукцию в кратно больших объемах, чем нужно реальному сектору экономики. И в Украине сегодня есть предприятия, которые вне поля зрения ГП «Укрспирт», вне поля зрения органов контроля фактически выпускают спирт не под кодом 2207, который облагается акцизом в размере 100%, а под другими кодами — в частности «химическими».
Проанализировав рынок, мы нашли шокирующие цифры — около 19 тысяч тонн в 2017 году описаны на предприятиях с признаками фиктивности. Мы говорим, что импорт приходит из Молдовы — это технический спирт, денатурированный добавками, химией. Он вредит здоровью, он не может потребляться как питьевой. У нас две недели назад в Киевской области, под носом у всех силовых органов обнаружили подпольный спиртзавод. Обнаружили мы совместно с ГФС, потому что нас привлекали. Там было пять подземных этажей. Подземный спиртзавод как бункер Гитлера! А сверху овечья ферма. Вот наши коллеги выезжали и фотографировали. Перерабатывают омыватели, травят людей! Вы понимаете: 18 тысяч тонн.
Передаю вам, г-жа Южанина, и вам, господин Добродомов, соответствующую информацию. Там есть перечень фирм с признаками фиктивности, на которые отписаны 19 тысяч тонн спиртосодержащего вещества. Куда они пошли, в какую бутылку водки, кто ее выпил, кто завтра умрет от этого? Никого это не интересует.
ГП «Укрспирт» как еще живой символ спиртовой отрасли пытается показать какие-то промежуточные результаты, хотя бы восстановить какую-то минимальную репутацию спиртовой отрасли, потому что все-таки в ней работают люди, специалисты, и не все там воры.
Соня Кошкина: Если я правильно понимаю, вы говорите о том, что это был такой украинский аналог «Боярышника».
Юрий Лучечко: Потребители «Боярышника» — это те, кто пьет одеколоны. А при производстве одеколонов хоть какие-то стандарты качества выдерживались, потому что это было официальное производство. А здесь вообще в подвалах с омывателя делают спирт! Мы этот подпольный завод нашли две недели назад. А неделю назад снова ГФС обнаруживает подобное производство. А сколько таких подпольных спиртзаводов по стране?
Относительно контроля. Общий контроль возложен на органы ГФС. «Укрспирт» не должен сидеть и анализировать информацию в Интернете, риски по сотрудничеству с теми или иными компаниями. Предприятия должны превентивным способом выявлять те компании, и не мы должны передавать информацию о десятках компаний в правоохранительные органы, чтобы они прекращали их преступную деятельность.
Относительно акцизных марок. Очень уместный вопрос. Господин Добродомов, госпожа Южанина, я вас прошу обратить внимание на мои слова. Сегодня есть возможность это сказать в присутствии СМИ. Есть электронные системы учета, не надо изобретать велосипед, не надо прятаться от того. Мы сегодня все предприятия, которые подпадают под модернизацию, для внутреннего учета готовы ставить системы электронного учета. В ближайшее время для парфюмеров и для производителей пищевого уксуса мы восстанавливаем площадку производства в Львовской области. Мы покажем наглядно, как должен проводиться контроль на предприятии, производственный контроль. А в ГФС остаются функции общего контроля, тут дело за ними.
Денис Малюська: У меня ремарки по поводу последнего выступления. Пока у нас будет монополия, у нас всегда будут проблемы с теневым производством спирта, вы от этого никуда не денетесь. Нужно что-то делать с монополией.
Юрий Лучечко: И сегодня вне государства это производство существует! Там и там частник, где там государство?
Денис Малюська: Государство, лицензии – все это огромный механизм, который устанавливает огромный барьер для нормального бизнеса в этой сфере.
Нина Южанина: А нормальный бизнес – это какой?
Денис Малюська: Открытый. Тот, который скрывается, — это как раз проблема теневой экономики. Большинство бизнеса, конечно, заходит в тень, потому что скрываются от налогов. Но часть заходит в тень потому, что она боится регуляторных требований. Как раз спиртовая отрасль с ее ценами на лицензию и устаревшим порядком доступа к этому рынку – это как раз то пугало, которое загоняет бизнес в тень. Проще бункер построить, чем соответствовать требованиям, лицензионным платежам и получить нормальный доступ к этому рынку.
По РРО хотел просто сказать, что сейчас Кабмин разработал и подал на подпись президенту проект указа об отмене старого указа президента, которым устанавливались размеры санкций за нарушение бизнесом правил в этой сфере. Сейчас мяч на поле президента, ожидаем подпись и надеемся, что он его подпишет.
Еще один из положительных примеров – недавно Кабмин опубликовал распоряжение, которым отменил 300 подзаконных актов, которые являются незаконными, устаревшими. Это часть той работы, которую решаем мы с Министерством экономики. Я понимаю, что это капля в море, там еще океан работы, но мы пытаемся что-то сделать.
Нина Южанина: Значит, речь идет об устаревших подзаконных актах, которые уже и так не работали.
Денис Малюська: Нет, некоторые работали.
Нина Южанина: А нам надо реально избавиться от тех подзаконных актов, которые искажают нормы действующего законодательства и как раз добавляют нагрузку на бизнес. Для этого необходимо просто уделить внимание и помочь найти те узкие места. Мы в позапрошлом году, в 2016, предоставили право Министерству финансов менять все подзаконные нормативные акты, которые касаются Государственной фискальной службы. Вы знаете, предоставив и доверив это право исключительно Минфину, мы пока не получили того, что ожидали, если не сказать, что ничего не получили.
Потому что Государственная фискальная служба наплодила столько подзаконных документов, так зарегулировали свою деятельность, что Минфин не имеет возможности решить тот клубок, что уже собрался, и выдать совершенно новые свои нормативные документы, более прозрачные, правильные, которые бы точно соответствовали прямым нормам закона.
Денис Малюська: Это огромный массив работы, полностью с вами согласен. Из наших анализов отдельных рынков следует, что более 30%, как правило, на каждом рынке незаконных подзаконных актов. С ними нужно что-то делать. Но они важны, то есть если их полностью отменить, что-то где-то пойдет не так. Нужно менять, но это титанический массив работы. Мы пытаемся что-то с этим сделать, мы имеем определенные успехи, но объем работы просто сумасшедший.
Еще относительно синхронизации хотел бы добавить. У нас есть одна небольшая проблема с законопроектами – мы подаем законопроекты относительно регулирования в определенных сферах, но в связи с ложным, с нашей точки зрения, толкованием Налогового кодекса нам, да и любым разработчикам, не пропускают законопроекты, которые одновременно меняют какое-то регулирование и вносят изменения в Налоговый кодекс.
У нас застревают законопроекты, потому что бизнес говорит: «Мы против, мы не пропустим, скажите, как это будет облагаться налогом, а потом мы, скажем, работает эта схема или нет». Мы предлагаем ввести доверительную собственность, а бизнес говорит: «Нет. Скажите, каким будет налогообложение, а тогда мы скажем, согласны мы или нет». Мы хотим сделать будущие имущественные права на недвижимость, а бизнес говорит: «Нет. Скажите, НДС будет здесь? Потому что мы цену на жилье увеличим на 20%». У нас проблема с синхронизацией изменений налогового законодательства и другого законодательства.
Нина Южанина: К тому же, мы не можем провести структурную реформу именно Государственной фискальной службы из-за того, что мы должны сейчас все делать одновременно, думать обо всех составляющих регулирования предпринимательской деятельности в Украине, одновременно искать новые концепции и изменять. Потому что оно в той или иной степени обязательно перекликается с изменениями в системе налогообложения, изменениями в системе администрирования.
Мы даже в реформе ГФС сделали два шага вперед и отступили уже на один шаг назад. Потому что даже оптимизация по созданию одного юридического лица или 25 юридических лиц не может сдвинуться с места, потому что мы не изменили функции и процедуры, которые соответствуют этим функциям. Потому что все эти функции остались, например, в Налоговом кодексе, они не изменены. А у них на все процедуры написаны подзаконные акты, правила. Когда начинаешь смотреть, сколько этих правил, которые утверждаются приказами, понимаешь, что ты в каком-то замкнутом кругу, и вырваться мы не можем даже с привлечением специалистов извне.
Соня Кошкина: У нас есть ряд экспертов в зале, в частности Виктория Филатова, председатель ассоциации парфюмеров. Передаю вам слово.
Виктория Филатова, председатель ассоциации парфюмеров: Очень приятно, что сегодня вспоминались почти все актуальные вопросы реального сектора производства, который я представляю сейчас. Я согласна с госпожой Южаниной по фискализации денежных оборотов. Это реальная огромная проблема. Она, действительно, подпитывает и «серый» и «черный» секторы рынка. Также важная тема, которую затронул господин Малюська, относительно информационного вакуума. И нет сейчас никакой даже попытки, как-то решить вопрос инспекций, которые контролируют бизнес.
И бизнес, действительно, ни в чем не разбирается, кто его должен контролировать и как. А инспекции, которые контролируют, очень часто обращаются к устаревшим актам и требуют то, что давно уже отменено или не актуально.
Единственный вопрос, который сегодня поднимался, — это о том, что у нас очень медленный процесс внедрения технических регламентов. Техническое регулирование – это очень важный вопрос. Минэкономики декларирует, что оно продвигает этот вопрос, но я лично занимаюсь этим вопросом пять лет и, к сожалению, не вижу никаких изменений. Чиновники меняются, появляются новые люди, начинаем все сначала.
Наша отрасль – это очень недооцененная отрасль, насколько я помню, за 2017 год ее оценили в 30,8 млрд. грн. Но я считаю, что наша государственная статистическая служба не имеет таких инструментов, которыми она может рассчитать реальный рынок. И хочу напомнить, что косметика, пожалуй, на втором месте по потреблению после продуктов питания. И с первого до последнего дня регулирования нет. Устаревший акт контроля, санитарно-эпидемиологическое заключение. Это просто объект коррупции, не больше и не меньше, он ничего не обеспечивает, никакой безопасности мы не имеем, получая этот разрешительный документ.
А современное и качественное техническое регулирование мы не можем внедрить, министерства между собой не могут договориться.
Тарас Миколаенко, ассоциация «Укрбиотопливо»: Производители биотоплива – также жертвы этой регуляции, и мне хотелось бы отметить несколько моментов, о которых не упоминалось. Украина подписала соглашение об ассоциации с ЕС, и в перечне директив, которые обязаны имплементировать Министерство финансов, четко прописано, как должны облагаться технические спирты. Мы обязаны это имплементировать. В Европе и в мире технические спирты вообще не имеют акциза. Там даже не то, что ставка ноль, там четко прописано, что они освобождены от акциза.
У нас, к сожалению, акциз ввели, потому что были проблемы, о которых упоминалось, и чтобы решить их, Минфин решил просто отрубить эту проблему и ввести акциз. Остановилось все производство технических спиртов.
Это не только парфюмерия, это и флексографическая краска. Во всей кондитерской промышленности краска должна быть флексографичной, пищевой, не химической, и она делается из спирта. К нашим заводам периодически та или иная типография обращается с просьбой дать им флексографичную краску. Мы вынуждены сейчас, вся страна, покупать в Беларуси, в Молдове огромные объемы флексографической краски. А это спирт и определенный пищевой краситель. Также можно вспомнить различные метиловые спирты для газодобычи. Все остановилось. Минфин признает, что никуда не движемся.
Соня Кошкина: Господин Гутенко, прокомментируйте, пожалуйста, вопрос технических регламентов.
Денис Гутенко: Это немного другой отдел в нашем министерстве. Я передам эту проблему.
Денис Малюська: Очень хорошая позиция была по поводу технического регулирования и относительно санитарно-гигиенической экспертизы. Законопроект в парламенте, прекрасный законопроект об изъятии этих ненужных бумаг, за которые вы платите деньги, получаете, и якобы у вас все гарантированно и замечательно. Проект есть в парламенте, но депутатов трудно убедить, они не верят, что эта бумажка – это, действительно, просто бумажка, которая выдается за деньги. А законопроект есть, он готов.
Это как раз вот эта проблема с имплементацией технических регламентов. Если вы внедряете систему контроля тех регламентов Евросоюза, то убираете свою национальную систему контроля, потому что это дублирование. Мы интегрируем европейские технические регламенты в отношении качества продукции, а свою систему санэпидэкспертизы, что существует еще с советских времен, мы ее не отменяем. И это проблема для бизнеса, который должен соответствовать техническим регламентам, но одновременно получать эти бумажки.
Соня Кошкина: Юрий, ваша финальная реплика.
Юрий Лучечко: Хочу дополнить Дениса: европейские директивы уже действуют с 1993 года. С 1993 года бизнес, который занимается производством технических спиртов, которые в повседневной жизни повсюду — в антисептиках, омывателях, духах, лишен этого акциза, имеет возможность развиваться, и имеет тенденцию к стремительному развитию. Поэтому мы имеем импорт и фактически простой, наших производственных мощностей. На сегодня мощности составляют около 60 млн. декалитров. Мы можем закрыть своими производственными мощностями абсолютно все из импорта, начиная с нужд газодобывающей промышленности и заканчивая потребностями парфюмерной и смежных отраслей экономики. Все можно производить украинское.
Сегодня разработана стратегия развития спиртовой отрасли, и уже есть на местах определенные результаты. С губернаторами Львовской, Тернопольской областей мы подписали такие программы развития, уже фактически государственные. При первом вице-премьере Степану Кубиву создана рабочая группа исключительно по этим вопросам. Мы надеемся, что те все наши месседжи со стороны и ГП «Укрспирт», и профильных ассоциаций будут услышаны.
Мы за жесткий и строгий контроль. Сегодня Европа фактически легализовала возможность работать со спиртосодержащими веществами для всех, исчезли монополии. Но там контроль, и штрафные санкции такие большие, что никому даже в голову не приходит заниматься чем-то другим.
По вопросу денатуратов. Не надо выдумывать велосипед, Европа все показала. Денатураты, в том числе бензонал, сегодня невозможно вывести из спирта, — цвет, запах и все остальное. К сожалению, сегодня он где-то проскакивает через таможню. Мы знаем, что сегодня спиртовая отрасль Молдовы вообще сосредоточена на контрабанде в Украину – спиртовые провода через реки прокладывают, регулярно пограничники вылавливают машины с десятками тонн спирта. Здесь надо наводить порядок. Мы готовы работать и совместно с профильными ассоциациями и правоохранительными органами навести порядок, и показать результат.
Дмитрий Добродомов: Я очень горд тем, что мы сейчас так вот публично – и представители парламента, и представители предприятий, министерств, отраслевые специалисты — обсуждаем те вещи, которые влияют на нашу с вами жизнь и на развитие государства. Потому что часто то, что мы видим в СМИ, вообще не касается нашей жизни.
И будем искренни и откровенны – очень редко, когда можно в стенах парламента, тем более в сессионном зале (хотя на уровне комитетов это иногда происходит) услышать профессиональную дискуссию. Давайте говорить откровенно: депутаты не являются специалистами в этой области, их должны убедить в целесообразности поданных законопроектов, они должны услышать аргументы.
Знаете, я всегда выступаю против сокращенной процедуры рассмотрения вопросов в парламенте, особенно важных. Я понимаю, что надо быстро, но давайте внимательно смотреть на то, что мы принимаем. Когда доходит до очень важных конкретных вещей, у нас все как-то проходит быстро-быстро. Это не является правильным. Поэтому я бы хотел поблагодарить организаторов этого мероприятия – нам нужно таких мероприятий больше, чтобы мы могли обмениваться аргументами.
Особенно это важно делать в публичной плоскости, потому что рукописи не горят – есть позиции, есть диалог, есть споры. Это нормальный процесс, но главное – прийти к общему знаменателю, выйти на конкретное решение, которое было бы воплощено в жизнь. Поэтому спасибо вам.
Нина Южанина: Я благодарю за такую поддержку, господин Добродомов. Я недавно нашла у себя файл, где я собиралась объяснить обществу где-то 90 изменений, которые были внесены в прошлом году в Налоговый кодекс во время утверждения бюджета. Эти изменения касаются каждого человека, каждого предпринимателя. Это все, что было наработано за год в комитете во время заседаний рабочих групп. Вы слышали, чтобы кто-то благодарил, что для той или иной отрасли приняли те или иные изменения? Вы знаете, какое количество людей в этом году подали годовые декларации? Семьи, которые получают возврат из бюджета оплаченного налога на доходы физических лиц на суммы, которыми заплатили за обучение детей?
Это право, которое мы предоставили в позапрошлом году, чтобы такую возможность имели все в семье, не только отец или мать, а все. Потому что там часто не хватало даже налогооблагаемого дохода в таком размере. Уже на сегодня в Киеве таких деклараций сотни, чего раньше не было никогда. Это каждая семья имеет возможность себе вернуть деньги, которые заплатили за обучение своих детей. Это в отношении простого гражданина. А таких норм, которые касаются целых отраслей, за эти последние годы было много.
Мне бы очень хотелось продолжить дискуссию, потому что меня, например, заинтересовало, что Минэкономики работает над гаджетами с флешкой. Это та же коррупционная составляющая. Цена флешки – 50 гривен, под флешку уже выстроилась очередь производителей, чтобы иметь такое же монопольное место на рынке, как производители кассовых аппаратов. Нет, без всякой флешки! Должно быть программное обеспечение, такое, как «Приват24», точно такая же возможность. Почему мы застопорились? Потому что нам нужны специалисты, которые бы дали возможность установить новую программу.
Еще раз хочу сказать: надо, чтобы было больше таких встреч, как наша встреча сегодняшняя. Если даже для обсуждения в комитете понадобится больше времени, надо встречаться одному комитету с другим. Знаете, я вижу, что у нас очень перекликаются сферы с комитетом по вопросам предпринимательской деятельности. Может, мне удается чаще вынести на рассмотрение свои законопроекты в зал. Значит, нам нужно определять важный пакет по дерегуляции, который определенным образом имеет отношение к налоговой системе.
Наша задача, господин Добродомов, чтобы, если поднимаются такие вопросы, которые, на первый взгляд, вызывают возмущения в зале, мол, в спиртовую отрасль хотят залезть, заниматься разъяснением.
Кстати, сразу испугались члены моего комитета, спрашивают, для чего я организовываю эту рабочую группу, мол, скажут, что мне уже и спиртовая отрасль нужна. Каких только процессов участником я не была? Я говорю: «Постойте. Наша парфюмерная отрасль. Я прекрасно знаю, что такое для среднего класса, который покупает те же российские и прибалтийские духи, была бы замена нашей парфюмерией. Почему мы не можем создать эту отрасль? У нас что, что-то другое? И я уверена, что мы могли бы достичь такого же качества и такого же спроса парфюмерной продукции в Украине».
Поэтому давайте, предлагайте. А то, мол, этого нельзя. А что можно? Предложите какую-то систему контроля. В среду перед заседанием комитета собрались мои коллеги и спрашивают: «Для чего вы создаете рабочую группу? Вы не понимаете, какой это будет негатив в отношении комитета?». Я говорю: «Постойте. К чему здесь негатив? Мы можем выделить один маленький спиртовой завод, который будут контролировать день и ночь, но который будет отпускать такие-то виды спиртов на такие-то наши перерабатывающие предприятия». Это так, для примера.
Я не знаю, как контролировать. Но сидеть на сене, и никому не давать возможности подойти – на это большого ума не надо.
Соня Кошкина: Спасибо всем участникам дискуссии. До новых встреч.
Автор: Институт проблем управления имени Горшенина
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.