15.11.2019 – Наша собеседница – Анна Фазикош, председатель Закарпатского апелляционного суда. Смелая, принципиальная, она не боится критики и утверждает, что никогда не выносила приговоров «по звонку» власти имущих.
Что это реальное воздействие на судью, а что является демонстрацией влияния, к чему ментально уже готовы новые судьи, за что продолжают бороться прокуроры? Какова сегодня средняя зарплата судьи и почему процессуальный кодекс надо делать еще более сложным, читайте в эксклюзивном интервью журналу Persona.Top.
– Анна Васильевна, хотелось бы с вами поговорить о приговорах, которые выносят украинские суды. В Украине есть статистика – 0,5% оправдательных приговоров. В некоторых странах Европы этот процент выше 10. Почему в Украине так мало судей, которые готовы выносить их? С такими показателями у людей нет надежды на то, что они могут доказать свою невиновность в суде.
– Это правда, в Украине очень малый процент оправдательных приговоров. В некоторых судах они вообще только появились. Раньше в стране были судьи, которые вообще ни разу не выносили оправдательного приговора. Представляете, ни одного за всю свою карьеру!
Но это не означает, что дело могло завершиться другим процессуальным способом. Например, вернули прокурору обвинительный акт, а в суд он так и не вернулся. Процент таких дел тоже надо посчитать. Я хочу обратить ваше внимание на то, что есть такие приговоры, которые отменялись уже на уровне апелляционной инстанции и возвращались в суд первой инстанции. Это такая скрытая форма, которая раньше называлась возвращение на досудебное расследование. Вот эту статистику тоже следует изучить.
Это правда, в Украине очень малый процент оправдательных приговоров. В некоторых судах они вообще только появились.
В то же время у меня есть такая надежда, что новые судьи, которые сейчас должны попасть в судебную систему, будут принимать больше оправдательных приговоров.
Могу объяснить, почему так думаю. Будучи преподавателем в Национальной школе судей Украины, я общалась с кандидатами на должности судей. Утверждаю, что это люди совсем другого поколения – ментально они готовы к принятию таких решений.
– Оправдательные приговоры коррелируются с правоохранительной системой. После их вынесения должны наступать неприятные последствия для прокурора, следователя, которые могли сфабриковать уголовное дело. Можем ли надеяться на оздоровление правоохранительной системы?
– Думаю, что это невозможно сделать сразу. Целая система не может вылечиться за год или два. У правоохранителей тоже есть такое понятие, как статистика. Как ее оценивали раньше в советское время, так ее оценивают и сейчас.
Значит, прокуроры будут бороться за обвинительные приговоры. Но ситуация меняется, и мы это чувствуем. Например, в этом году Верховным кассационным уголовным судом пересматривались несколько очень важных, как, по-моему, дел. И он как раз остался на позиции суда апелляционной инстанции, констатируя, что оправдательный приговор был правильным. Потому что доказательства были собраны ненадлежащим образом и не были открыты тогда, когда должны были быть открыты. Вот в таком направлении мы и должны двигаться.
– Каковы новые требования к судьям в сравнении с тем, что было раньше?
— Главное требование, которое уже появилось — новые судьи должны стать старше. Представьте себе, что раньше у нас была целая плеяда молодых судей, которые заняли должности в период от 25 до 30 лет. Это очень молодые люди. Часть из них прошла квалификационные процедуры, но жизненного опыта им не хватало, и это было очевидно. Особенно это касалось семейных споров.
Сегодня возраст судьи стартует от 30 лет. Когда мы проходили обучение, то смотрели списки кандидатов. Из 60 человек больше десяти имели возраст 50+, одному лицу было шестьдесят.
Также следует отметить, что сейчас требуется высший уровень квалификации. С тем штудированием, которое проходило в Национальной школе судей, справились далеко не все. А те, кто справился, это люди, которые пытаются учиться ежедневно. Судья – это такая специфическая работа, где ты каждый день должен учиться чему-то новому. Если ты этого не делаешь – ты проиграешь.
Я могу сказать, что новые судьи более ответственные
Я могу сказать, что новые судьи более ответственные. Судьи, которые проходили обучение в течение 9 месяцев, не имели никаких гарантий, что 100% получат работу. Часть из них уволилась с работы, чтобы пройти это обучение. Понимаете, они жертвовали чем-то важным, чтобы начать судейскую карьеру. Претенденты должны были что-то потерять в надежде на то, что станут судьями. Было ли раньше много таких судей? Нет, не было!
– Как вы считаете, что заставляет украинских судей брать взятки? Низкая квалификация, порочность судебной системы и полная зависимость от исполнительной и законодательной власти? Является ли высокая заработная плата гарантией того, что судья не будет брать взятки за «правильные» решения?
– Если бы я сказала, что судьи не берут взятки, вы бы мне поверили?
– Конечно, нет.
– Если бы я вам сказала, что, возможно, они берут, но точно не в моем регионе, вы бы тоже в это не поверили. В каждом таком деле есть потерпевший, судья и ситуация, и нужно анализировать, что побудило к этому.
Говорят, что в нынешних условиях судье можно позвонить и нажать на него. Но я уверена, что каждый судья может сделать так, что ему никто не позвонит. Есть же такие мои коллеги. Обратите внимание на то, что имеем немало заявлений от них в Высший совет правосудия о подобных звонках и давлении. Это означает, что сами служители Фемиды готовы демонстрировать, что не надо к ним ходить. Они хотят быть более независимыми.
А вот являются ли сегодня их доходы приличными? Да, они приличные.
— Какая средняя зарплата?
– Это зависит от того, какой это судья. Если уровень апелляционной инстанции, то это примерно 100-140 тысяч гривен в месяц. Когда я только начинала работать в судебной системе, мои доходы резко упали. В Ужгородском районном суде у меня не было ничего, даже компьютера. Но мне хотелось работать в этой системе, хотя сначала я очень сомневалась. Потом были разные периоды.
И вот сейчас, как считаю, мы дошли до того уровня, который можно назвать приличным.
– В Украине очень много случаев, когда на то или иное решение суда влияют политики. Как можно избегать таких ситуаций и сделать судей полностью независимыми?
– Следует говорить о том, что политики должны понимать, что в первую очередь именно они заинтересованы в том, чтобы суд был независимым. Это гарантия для них, что когда они обратятся в суд, или, когда в отношении них обратятся в суд, то правосудие будет справедливым.
Во-вторых, есть влияние, а есть демонстрация влияния. Это тоже мы должны отличать. Одно дело, когда кое-кто реально влияет на суд или на всю ветку, а совсем другое, когда демонстрирует, что якобы может повлиять каким-то способом. Например, через публичные заявления.
Мы видим, что сегодня в Верховном Суде очень много дел и люди еще недовольны, что мало дел допускают в Большую палату.
Если такое публичное высказывание политик сделал, то это можно считать определенным давлением. Но с другой стороны, судья должен ли читать все, что касается этого дела в прессе? Нет, не должен. Он может устранить сам себя от такого давления. Он должен научиться, не реагировать на такие вещи. Если он способен это сделать, то он профессионал.
Надо понимать, что адресатом судебного решения являются не только стороны. Это и медиа, и общественность. Мы готовим решения, приговоры для очень широкого круга лиц.
– Иногда судьи пишут что-то из области фантасмагории, даже понимая, что за ними следят очень многие СМИ. Поэтому влияние общества на судью все же должно быть…
– Конечно. Но о чем мы говорим? О конкретном деле или о системе как таковой? Это абсолютно разные вещи. Например, если решается вопрос, какие санкции. Общество уже готово к тому, чтобы санкция была, причем уже решили, какая именно, а судья, изучив материалы, приходит к другой мысли. Может такое быть? Может. Тогда он должен объяснить, почему он вынес именно такое решение. Он должен быть готов к критике.
– Когда вы проходили аттестацию, в аттестационную комиссию пришло несколько жалоб от общественных деятелей о том, что вы и ваш муж якобы не задекларировали доходы. Чем закончилась эта история?
– Жалоб было несколько, но информация в них была одна и та же. Люди могут не видеть ту информацию, которую видит Высшая квалификационная комиссия. Информация общая, которая доступна всем, и есть информация, которую имеет комиссия. Судья сам собирает все справки, сам обращается во все органы и дает возможность проверить всю информацию. В данном случае квалификационная комиссия все проверила и установила, что на самом деле в нашей семье все задекларировано.
– А чем занимается ваш муж?
– Мой муж не имеет отношения к государственным учреждениям. Он работает сам на себя, частным предпринимателем.
– Ваши интересы никак не пересекаются?
– Я не рассматриваю никаких хозяйственных дел. Это совсем другая юрисдикция. Я знаю, что такое конфликт интересов и как его нужно избегать.
– Расскажите нашим читателям, куда и в какой форме можно жаловаться на неправомерную деятельность или бездеятельность судей? Насколько это эффективно в нашей стране?
– Сегодня жаловаться на неправомерную деятельность или бездеятельность судей можно в Высший совет правосудия. Есть закон, в котором предусмотрено, что может быть причиной такой жалобы. Иногда человек считает, что бездействие судьи проявляется в том, что он вынес решение, которым сторона осталась недовольна.
Мы когда анализировали такую информацию, и довольно значительное количество дел связанных именно с тем, что люди недовольны определенным судейским решением. Но это недовольство не может быть причиной жалобы на судью. Если лицо недовольно решением, то для этого существует институт апелляции и кассации.
– Хорошо, но если есть объективные факторы, которые говорят о том, что судья действовал не в интересах правосудия, фабриковал дело. Как действовать в этом случае?
– Статья 214 УПК Украины заявляет о преступлении. Другого механизма нет. Если судья фабриковал дело или совершал еще что-то другое, подпадающее под признаки уголовного кодекса Украины, надо обращаться в органы, осуществляющие соответствующие расследования.
Если уровень апелляционной инстанции, то судья получает примерно 100-140 тысяч гривен в месяц
Кстати, таких заявлений тоже очень много. Но это не значит, что они все подтверждаются. Потому что иногда человек говорит: «Я думаю, что судья сфабриковал производства. У меня есть основания так считать». Но это не значит, что есть реальные доказательства.
– Команда Владимира Зеленского сразу заявила о реформировании судебной системы. Президент принял решение создать экспертную группу для оценки результатов проведенной судебной реформы и подготовки законодательных и практических шагов для безотлагательного решения проблем функционирования судебной ветви власти. На ваш взгляд, что стоит совершенствовать в первую очередь?
– Что меня в этом заявлении президента радует, так это то, что сначала мы собираемся оценить то, что произошло, а потом уже будем предпринимать какие-то шаги. Потому что, если бы было заявление, что все плохо, тогда я бы сказала, что здесь прослеживается определенная тенденциозность. Есть надежда, что все, что произошло в судебной системе, будет детально проанализировано.
В первую очередь, надо собрать информацию из разных источников. Исследовать, что по тому или иному поводу думают судьи различного уровня, где они увидели плюсы, а где минусы. Также нужно услышать, что говорит прокурорская и адвокатская среда, общественные организации. Было бы очень целесообразно посмотреть, а как подобные процессы происходили в других странах.
В 2010-2012 годах во многих европейских странах тоже происходили судебные реформы, и не все из них были восприняты хорошо. Например, возьмем такую важную тему, как оптимизация судов. Сейчас о ней все говорят и никак не могут понять, нужна ли она или нет.
Жаловаться на неправомерную деятельность или бездеятельность судей в Высший совет правосудия.
В соседней Словакии этот процесс проходил очень болезненно. Как минимум половина судей вообще не воспринимали эту идею, часть из них и сейчас не довольна. Вот и нам нужно изучить, что там произошло, как проходил этот процесс, чем конкретно остались недовольны граждане.
Очень многие сейчас говорят о Верховном суде. Общество обсуждает, сколько там должно быть судей, по какой процедуре должны рассматриваться дела. Опять же, мы можем взять и посмотреть, как это работает в других странах, а также не забывать об украинских традициях.
– А сейчас на какой стадии реформирования находится Верховный Суд? Что ожидать обществу от высшей инстанции?
– Новый Верховный Суд уже создан. Высший совет правосудия утвердил его штат. Это 200 судей на четыре основных направления, по факту 196. На занятие этих должностей проходило два конкурса. Когда они начали работать, мы анализировали работу, по крайней мере, двух палат Кассационного гражданского суда и Кассационного уголовного суда.
Сначала было открыто очень много кассационных производств и на определенном этапе часть из них закрыли. Конечно, нам, как судьям апелляции, это понравилось. Потому что это означало, что кассационная инстанция не усмотрела оснований для пересмотра дела. Это была тенденция по гражданским делам. Что касается уголовных дел, там была другая история, и много дел пересматривалось.
Что судьи ждут от Верховного Суда? Определенности, правовой позиции, выравнивающей тактики, ориентира. Мы видим, что сегодня в Верховном Суде много дел и люди еще недовольны, что мало дел допускают в Большую палату.
А у меня возникает вопрос, а для чего туда допускать еще больше дел? Для примера можно привести США. Примерно 9-10 тысяч заявлений ежегодно поступает в Верховный суд США. Все эти поступления они прорабатывают за год. К просмотру допускаются примерно 100-150 дел. Все остальное фильтрация.
В США вся страна знает, какое дело будет рассматриваться и о чем оно, и граждане точно знают, что оно будет рассмотрено в этом году, и все следят за этим. Да, в США есть и Верховные суды штатов, но это отдельный вопрос.
Мы хотим быстро и справедливо. А где найти этот ресурс?
– Вы посоветуйте…
— Как по мне, нужно работать с процессуальной формой. Это дифференциация судебных процедур. Надо для более сложной работы сам процессуальный кодекс для того, чтобы у судьи было больше инструментария.
– Еще сложнее?
— Это «сложнее» не означает сложнее для профессионалов. Давайте разберемся на примере гражданского процесса. Развернутая процедура – это классическое исковое производство, где дело начинается в суде первой инстанции, проходит слушания, все процедуры, потом проходит апелляционную инстанцию, кассационную инстанцию и завершается решением Верховного Суда. И теперь, скажите мне, пожалуйста, сколько это стоит? И в денежном выражении, и во временном, и в человеческом эквиваленте? Это очень дорого.
А если это дело будет рассматриваться в письменном производстве без вызова сторон, и завершится в суде первой инстанции? Наверное, значительно дешевле.
Квалификационная комиссия все проверила и установила, что на самом деле в нашей семье все задекларировано.
К примеру, если речь идет об обычном деле по получению алиментов. Если в законе будет определена норма, что плательщик алиментов должен платить одну четвертую долю от своих доходов, тогда можно этот вопрос решить в письменном производстве? Можно, потому что другого решения в этом случае не может быть.
Если бы стороны пришли в судебное заседание, что-то бы изменилось? Нет. Должна быть возможность выбора среди различных автоматизированных судебных процедур (полной, сокращенной, промежуточной, усеченной). Вот это называется дифференциация судебных процедур.
– Политический эксперт Игорь Мизрах адресовал действующему президенту Владимиру Зеленскому следующий вопрос: «Владимир Александрович, когда будет восстановлено действие верховенства права в лице высшего судебного органа государства?» По его мнению, экс-президент Украины Петр Порошенко узурпировал судебную ветвь власти и сделал ее барьером поступления инвестиций в Украину.
Сегодня ни один иностранный инвестор не уверен в том, что его собственность в Украине будет защищена. Завтра придут рейдеры, и он получит колоссальные убытки. Что, по вашему мнению, нужно сделать?
— Делать судебную власть все больше и больше независимой. Это единственный правильный подход в этой ситуации. Это то, о чем мы с вами говорили относительно политиков, которые могут влиять на судебный процесс. Чем здесь политик отличается от инвестора? Ничем. Один рискует своими средствами и имуществом, а другой – политическим будущим. Они одинаково заинтересованы в независимом суде.
Мы должны все вместе делать все для того, чтобы эта власть стала по-настоящему независимой. Идеологически этот посыл является правильным.
– Давайте немного остановимся на антикоррупционной реформе. В стране была создана целая куча антикоррупционных органов, но в обществе так и не дождались обвинительных приговоров по чиновникам-коррупционерам. Почему суды общей юрисдикции не могут вести расследования по коррупционным делам?
– Можем ли мы сказать, что дела, в котором лицо обвиняется в убийстве, разбое или в каких-то других сложных преступлениях, являются менее сложными и ответственными, чем дела, связанные с обвинением в коррупции? Нет. Если судебная система эти дела рассматривает, то она может справиться и с коррупционными делами. Может ли быть в таких делах влияние на судей? Может. Любой суд, в первую очередь, должен быть независимым, профессиональным и компетентным.
– Тогда у меня возникает такой вывод, что вся эта антикоррупционная реформа – это профанация. Общество желало справедливости, чтобы те люди, которые нас грабили, уничтожали экономику страны, торговали на крови и получали откаты, были наказаны. Но справедливости мы так и не увидели…
– Мы вместе с вами ожидаем, что 5 сентября начнет работать Высший антикоррупционный суд. Сколько времени мы должны ему дать, чтобы он продемонстрировал результат?
– Максимум полгода.
— Я думаю, что общество готово на какое-то время, чтобы увидеть результат. Судьям Высшего антикоррупционного суда тоже будет работать непросто, потому что кроме дел, которые еще не попали в судебную систему, они получат и старые, которых, по разным подсчетам, от 4 до 7 тысяч. Это очень много. Будут ли эти старые дела сложными для этих судей? Естественно. Тем более что сейчас они находятся на разных стадиях рассмотрения. Представьте себе, что некоторые из них на конечных стадиях, и, скорее всего, их будут пересматривать заново.
— Вы можете вспомнить дело, которое стало для вас одним из самых необычных, но которое вам удалось распутать?
– Я расскажу вам о деле, с которым работал мой ребенок. В этом году она окончила школу и писала научную работу по применению статьи 14 Европейской конвенции. Это статья, которая касается дискриминации.
Если судья фабриковал дело или совершал еще что-то другое, подпадающее под признаки уголовного кодекса Украины, надо обращаться в органы, осуществляющие соответствующие расследования.
Кажется, что здесь может быть интересного, нудная же тема. По разным критериям мы проанализировали 10 дел Европейского суда, где речь идет о дискриминации. Так мы нашли украинское дело, которое сейчас ждет своего рассмотрения в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ). Это киевское дело о смене пола без хирургического вмешательства.
– Интересно, каким образом это можно сделать?
– Молодой парень обратился в орган Загса с просьбой о смене пола. Потому что считает, что он скорее девушка, чем парень. В Украине можно сделать такую запись о смене пола, если вам провели соответствующее хирургическое вмешательство. Значит, этот парень к своему заявлению должен приложить соответствующий медицинский документ. Он такой медицинский документ предоставить не смог, поэтому ему отказали.
В чем особенность этого парня? Он имеет болезнь, которой могут болеть только мужчины. Физиологически у женщин такой болезни быть не может. Он имеет определенные недоразвитые органы и при рождении его идентифицировали как парня. Став совершеннолетним, он решил, что это несправедливо по отношению к нему, так как он считает себя девушкой.
По этому делу даже проводилась медицинская экспертиза, где эксперты рассматривали, какие у него есть признаки женщины, а какие – мужчины. По итогу у него нашли больше женских признаков. Парень посчитал, что его права были нарушены, в том числе он увидел признаки нарушения ст. 8 и 14 Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод (вмешательство в его личные частные дела и дискриминация как женщины) и обратился в ЕСПЧ. Очень интересно узнать, чем это дело завершится.
– Хотел бы, чтобы вы высказали свои пожелания читателям журнала Persona.top. Как жить в этом мире, на что обращать внимание в первую очередь, как стать более гармоничным?
– Вот слово “гармония” на самом деле ключевое. Во-первых, надо двигаться вперед. Во-вторых, все делать с огнем в глазах. Я читаю очень много лекций и могу сказать, что этот огонь в глазах чувствуешь сразу. Человек должен иметь внутреннюю идеологию, которая поможет ему идти к своей цели. Мне кажется, что украинцам очень важно не терять надежду и веру.
Мы не первая страна, которая проходит такие сложные испытания. Поэтому берегите надежду, благодаря, ней, вы будете двигаться вперед.
Источник: Persona.Top
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.