01.08.2019 – Встреча с бывшим топ-менеджером «Нафтогаза» Игорем Диденко, который во времена Януковича был осужден за растаможку фирташевского-газпромовского газа «Росукрэнерго», проходит в киевском офисном здании на ул. Институтской.
Когда-то здесь работало представительство компании «Закордоннафтогаз» – «дочки» «Нафтогаза», которая занимается зарубежными проектами.
Это предприятие уехало отсюда несколько лет назад, но дух былых времен в здании остался. Интерес нынешнего хозяина этих стен, как и в прошлом, сконцентрирован на событиях за рубежом, где он также представляет интересы «Нафтогаза».
«Я нахожусь в общении с людьми с Energy Community, с Еврокомиссией. Могу поговорить с некоторыми высокопоставленными чиновниками. Думаю, они ко мне прислушиваются», – так Диденко отвечает на вопрос о теме его недавней неофициальной встречи с главой «Нафтогаза» Андреем Коболевым, о которой стало известно с Facebook-страницы одного из неравнодушных пользователей.
Акцентировать внимание на своих связях в ЕС Диденко выгодно. В течение интервью чувствовалось, что при определенных условиях он не против вернуться в правительственный квартал, где находился в первые годы президентства Петра Порошенко.
На стрельца и зверь бежит: сейчас Диденко имеет прекрасные отношения не только с Коболевым, а и с его заместителем Юрием Витренко, которые уже получили кредит доверия в глазах президента Владимира Зеленского.
Еще несколько лет назад такая многоуровневая система связей воспринималась как железобетонная гарантия для очередного карьерного взлета. Однако времена меняются: сейчас в моде новые фамилии, значит, многолетний опыт работы Диденко в «Нафтогазе» и Минэнерго – это, скорее, проблема, чем преимущество.
Тем более что за годы работы во властных кабинетах за ним закрепился имидж «человека Коломойского», от которого команда Зеленского пытается максимально дистанцироваться. Как минимум – в публичной плоскости.
Такую систему восприятия себя внешним миром Диденко называет «диким штампом». С ним трудно согласиться, учитывая, что именно во время его чиновничьей каденции группа «Приват» добилась невиданных успехов по нескольким направлениям нефтяной отрасли.
Одно из них – подписание в 2010 году акционерной сделки, которая свела на нет и без того незначительное влияние «Нафтогаза» к «Укрнафте». Однако мотивы не соглашаться со статусом члена команды Коломойского у Диденко все же есть.
Ниже – о том, как обычный комсомольский функционер Диденко стал владельцем цементной отрасли страны, потерял все и три года провел в немецкой тюрьме, об отношениях с первым руководителем НАК Игорем Бакаем, о спорах с Юлией Тимошенко и Дмитрием Фирташем, а также об уникальном бизнесе с Коломойским.
Кто такой Игорь Диденко и где он начинал
– В вашей официальной биографии есть пробел между 1988 годом, когда вы были секретарем комитета комсомола, и 1993 годом, когда вы стали владельцем крупных цементных заводов. Что там было? Как вы заработали первый миллион?
– Я еще со студенческих времен планировал поступить в Академию внешней торговли СССР. Для этого нужно было иметь рекомендацию Политбюро центрального комитета компартии союзной республики, а молодому человеку ее можно было получить, имея комсомольские позиции. Из-за этого я пошел в комсомол.
Так я стал первым секретарем райкома в Дарницком районе. Там же располагался Киевский мясокомбинат. Секретарь комитета комсомола мясокомбината Игорь Паламарчук, ныне покойный, был моим товарищем.
Когда начались бурные времена зарабатывания первых денег, мы проанализировали, что корова или бычок в переводе на мясо на любом комбинате СССР стоят дешевле, чем во всем, что остается. Комбинаты были завалены рогами, копытами, костями, другими отходами, которые имели валютную ценность. Мы начали их продавать.
В начале 1990-х нашими контрагентами были компании, которые продавали трубчатую кость крупного рогатого скота фирме Kodak как технический желатин. Без него пленка не производится до сих пор. Рога и копыта в перемолотом виде — это удобрения.
С этого начинался наш бизнес. Затем мы перешли к кожам крупного рогатого скота. На начало 1990-х у нас в режиме найма работали несколько десятков поляков, которые обрезали кожу по евростандартам – обучали наших сотрудников работать.
– Кто был вашим партнером?
– Когда мы ушли из комсомола, основали предприятие «Терн». Учредителями были три Игоря. У нас была такая эмблема – три желтые «И» с голубой тучкой.
Моими партнерами были упомянутый Игорь Паламарчук и мой кум Игорь Ковальчук.
Партнерами у нас были поляки, которые работали в польских государственных внешнеторговых компаниях. Они дали идею — развивать что-то вроде польского Chin-Chin. Слышали такой польский напиток? Вот мы и сделали в Украине Salute.
– В 1990-х вы были владельцем всей цементной отрасли Украины. Вам принадлежало пять заводов. Как вас занесло в эту сферу?
– Один из комсомольских работников Александр Ратушняк был родом из Каменца-Подольского. Там был расположен один из крупнейших и лучших цементных заводов Украины. Тогда в СССР не было ни одной упаковочной линии цемента в мешки. Мы купили такую линию у немцев, установили, а позже начали покупать сам завод.
– Деньги на приватизацию были от животноводства?
– От торговли кожей. Деньги были частично свои, частично кредитные, потому что там уже были большие суммы. Мы пошли кредитоваться в Градобанк.
– Так началось знакомство с владельцем этого банка Виктором Жердицким?
– Конечно. Он был серьезным работником Минфина, банкиром. Сначала мы просто взяли у него кредит, а позже бизнес с ним стал общим.
– Когда ваша активность в отрасли спровоцировала соперничество с Lafarge?
– Ориентировочно в 1992-1993 годах мы владели пакетом акций в Каменец-Подольском заводе, а союз наших конкурентов (швейцарская Holderbank, Lafarge и HeidelbergCement) стал покупать остальные цементные заводы Украины.
Мы выиграли все конкурсы и стали обладателями всех пяти заводов: Каменец-Подольского, Николаевского, Здолбуновского, Криворожского и Балаклейского. Поскольку у Lafarge были заводы в Польше, им был нужен Николаевский цементный завод. Со мной встречались руководители Lafarge.
Они говорили: «У вас же есть несчастье с Чернобылем?». Я говорю: «Да». Они: «Так вот, ни копейки на саркофаг Чернобыльской станции не будет выделено до тех пор, пока все, кто эти деньги выделяет, не будут уверены, что цемент туда будем поставлять мы». Понимаете, какие открытия для меня были в 1992 году? Мне еще 30 лет не было.
О первом приходе в «Нафтогаз» и интересе Юлии Тимошенко к облэнерго
– Как вы в 1999 году попали в «Нафтогаз»?
– Тогда на рынке поставщиками газа были «Интергаз», «Итера», ЕЭСУ. Они между собой поделили регионы, а я хотел на отрасль поставлять – работал над тем, чтобы стать отраслевым поставщиком и закрыть потребности в газе своих цементных заводов. Мне это не давали делать, и, в конце концов, ЕЭСУ стали большим моим оппонентом.
– Тогда вы познакомились с кем-то, кто предложил пойти в «Нафтогаз»?
– В «Интергазе» у меня было двое знакомых: Алексей Кучеренко, известный ныне политик, и Сергей Веселов. Я приходил в «Интергаз» и говорил: «Ребята, я посчитал, нужны оборотные средства в виде газа, и мы развиваемся».
Я им предлагал партнерство в цементе, а они отвергали. Значительно позже, когда Бакай получил «Нафтогаз» и в 1999 году там были серьезные проблемы, им были нужны люди, которые умеют что-то делать. На этом этапе я получил предложение пойти в «Нафтогаз», но тогда цементных заводов у меня уже не было.
– Кто вам предложил работу в «Нафтогазе»?
– Игорь Бакай. Он предложил мне или возглавить материально-техническое снабжение отрасли в рамках «Нафтогаза», или направление расчетов с Россией и Туркменистаном. Я сказал: давайте я сконцентрируюсь на внешних расчетах. Тогда мы с командой за 1999-2000 годы заставили людей реально платить за газ.
– Каким был Бакай? Говорят, он был одним из крупнейших коррупционеров.
– Это все неправда. Первым частным импортером газа в Украину была корпорация «Республика». Они покупали мясо у шведов и поставляли в Туркменистан.
— Так вы еще из животноводческой сферы его знаете?
– Нет, я тогда с ним не виделся и не знался. Я уже потом обо всем этом узнал в деталях. С точки зрения идей Игорь Бакай – чрезвычайно креативный человек, но он всегда презирал процедуры. Он мог иметь золотую идею, но у него не хватало терпения, ему становилось неинтересно, и он переключался на что-то другое.
— В 2000 году Тимошенко добилась освобождения Бакая, после чего вы стали и. о. главы «Нафтогаза». Это она вам предложила?
– Нет, она была против меня, потому что у нас была серьезная основополагающая дискуссия. Она хотела получить контроль над облгазами, выкупить их пакеты акций. Работая с позиций ЕЭСУ, она знала, что облгазы – это «последняя миля» по сбору денег.
– На тот момент все облгазы были государственные.
– Да, и много пакетов акций облгазов принадлежало «Нафтогазу». Я тогда пригласил заместителем к себе нынешнего депутата Сергея Власенко, мы тогда с ним боролись против вице-премьера Юлии Тимошенко.
– В конце вы были уволены из «Нафтогаза» с формулировкой «За невыполнение поручения правительства». Что вы не выполнили?
– Я тогда занимался формированием наблюдательного совета «Укрнафты», уже согласовал его с премьер-министром Виктором Ющенко, и тут в Кабмине встречаю тогдашнего руководителя «Укрнафты» Олега Салмина (сейчас совладелец девелоперской компании XXI Век). Он мне говорит: «Игорь Николаевич, внесем изменения в устав или в Положение о выборах председателя правления, чтобы избирался и снимался тремя четвертыми». Понимаете? Не 50+1 акция, как было, а три четверти.
Тогда в частных руках было более 25%. Я говорю: «Олег, ты сумасшедший? Только мы это сделаем, ты завтра пошлешь «Нафтогаз» и будешь «шоколадить» с миноритариями, чтобы иметь 25% за себя, чтобы тебя никто никогда не снял». Он на меня смотрит: «А у Чубайса в РАО так». Я говорю: «В зеркало посмотри. Где Чубайс, а где ты».
После этого разговора я еду в «Нафтогаз», а он бежит к Тимошенко, которая меня «любит», и рассказывает ей ложь, что завтра Диденко с Коломойским украдут «Укрнафту», размыв уставный капитал. Это ложь, но на эмоциональном уровне он «вешает лапшу» вице-премьеру и бежит к держателю факсимиле Ющенко – Переходе.
Они лепят мне поручение передать принадлежащие государству акции «Укрнафты» от «Нафтогаза» в Фонд госимущества.
– Кого тогда в «Укрнафте» представлял Салмин?
– Себя. До того он работал в телекоммуникационных компаниях, а затем – в НАК. Там он договорился с Бакаем о своем назначении главой «Укрнафты».
– Кто тогда был крупнейшим частным акционером в «Укрнафте»?
– Игорь Коломойский и Геннадий Боголюбов. Еще владельцем серьезного пакета был Гарик Корогодский. У него было около 10% акций.
– Вы потеряли цементные заводы в 1997 году, а в 2001 году попали в немецкую тюрьму. Это был заказ со стороны Lafarge?
– И да, и нет. Есть такое устоявшееся словосочетание «прокуратура имеет упрек».
В Германии очень много обвиняемых соглашается с обвинением. Идет речь только о наказании. Я не согласился с обвинением в том, что я помог президенту Градобанка ограбить его учреждение. Это была неправда. С 35 месяцев содержания под стражей 21 месяц сидел в карцере.
– Немецкий карцер, пожалуй, лучше, чем обычная украинская «зона».
– Ну, я же и в нашей сидел. Везде свои нюансы. Моральное давление бешеное. У тебя дети малые, а статья – лишение свободы до 12 лет. Суд тебе каждый день говорит, что тебя ждут именно 12 лет. Каждый месяц тебе прокуроры приносят сделку со следствием, а ты сидишь, видишь жену, детей и борешься против этого беспредела.
«Тимошенко хотела получить контроль над облгазами, выкупить их пакеты акций. Работая с позиций ЕЭСУ, она знала, что облгазы – это «последняя миля» по сбору денег».
– Если немецкое правосудие признало вас невиновным, то почему они разбирались в этом три года? В ЕС же система правосудия работает.
– Это всем так кажется. Судьи – это отдельная каста людей во всем мире. Субъективизм чрезвычайно высок, предвзятость присутствует. Да, они не занимаются беспределом, как это бывает в Украине, но все равно делают, что хотят.
Об отношениях с группой «Приват» и совместном бизнесе с Коломойским
– В каком году группа «Приват» оформила административный менеджерский контроль над «Укрнафтой»? С какого менеджера это началось?
– Это очень некорректный вопрос.
– Можно ли назвать Олега Салмина менеджером Коломойского?
– Не знаю. Я был в тюрьме, когда руководителем «Укрнафты» был Салмин, а когда вышел, руководителем уже был Игорь Палица (представитель группы «Приват»). Как происходила смена, я не знаю.
– Потеряли ли вы еще что-то, кроме цементного бизнеса, за время заключения?
– Газовый бизнес. Я продавал украинский и узбекский газ в ЕС: 0,5 млрд. куб м в год в Венгрию и Польшу. Параллельно у меня был готовый инвестиционный проект – строительство газо-химического комплекса в Узбекистане на границе с Туркменистаном. Моим партнером должна была быть немецкая компания Linde.
– Как называлась компания, которая занималась вашим газовым бизнесом?
– Когда я ушел с НАК, это была австрийская компания ИКВ.
– Как и когда вы познакомились с Коломойским?
– Я знал Геннадия Боголюбова благодаря теннису. Тогда было очень модно – турниры любителей и профессионалов. Боголюбов тогда занимался теннисом. Как-то летом 2000 года он и Коломойский пришли ко мне в кабинет председателя «Нафтогаза».
Пришли познакомиться со мной в официальной обстановке и параллельно решить несколько вопросов. Один из них – увеличение количества их представителей в наблюдательном совете «Укрнафты». Они хотели быть по-прежнему в меньшинстве, но добавить себе один голос. Я им говорю: «Это некорректно, потому что пропорции говорят о другом». Они согласились тут же. Тогда встреча была реально короткая.
– Как появился проект «Протон-21» и чем он занимается?
– Когда я занимался линией упаковки цемента в 25-килограммовые и 50-килограммовые пакеты, рядом монтировалась линия упаковки цемента в полуторатонные мешки. Этим проектом занимался бизнесмен Станислав Адаменко.
Он мне рассказал о своей идее, связанной с так называемой новой физикой. Поскольку этот проект нуждался в средствах, я познакомил Адаменко с Александром Разумковым, который организовал ему инвестора в виде мебельной компании «Энран».
Тогда в Адаменко был инвестором Николай Толмачев из строительной компании ТММ. Потом «Энран» и ТММ поняли, что проект «Протон-21» требует серьезных денег и в результате продали свои доли Боголюбову и Коломойскому.
Я возвращаюсь из немецкой тюрьмы, мы встречаемся по частным вопросам с Боголюбовым, и во время этой встречи он рассказывает мне о проекте Адаменко. Я говорю: «О, так я же в курсе». Боголюбов говорит: «Если будешь софинансировать, мы тебе переуступим проценты в этом проекте». С тех пор я в этом проекте.
– Предприятие зарегистрировано на окраине Киева в городе Вишневом, но у него большой уставный фонд – 123 млн. грн. Каким активом оно обладает?
– Там разные установки, оборудование, но основной актив – люди. Проект «Протон» – это новая физика, которая может делать три очень полезные вещи для всего мира.
Первое – это чистая дешевая ядерная энергетика. Не радиоактивная. Второе – нейтрализация ядерных отходов. Сейчас все их только консервируют. Третье – это новые химические элементы. В процессе ядерных перерождений таблица Менделеева по количеству элементов меньше, чем та, которая у нас появляется.
– Значит, это предприятие по переработке элементов ядерной энергетики?
– Нет, это направление появилось недавно. Это новая физика с новой энергетикой.
Я вам покажу. Достает два куска кабельного изолятора – пластик цилиндрической формы с отверстием посередине. Один из этих кусков будто вывернут наружу.
Смотрите: в одну из установок мы ставим этот кусочек кабельного изолятора, какую-то долю секунды мы его облучаем, и он выворачивается так наизнанку.
– Что это значит?
— Ключевое значение — разница между приложенной и высвобожденной энергиями. Коэффициент бешеный: прикладываемой энергии значительно меньше, чем высвобождаемой.
– Можно ли сфотографировать пластик, чтобы читатель понял, о чем речь?
– Чтобы дать вам сфотографировать по нашим процедурам, я должен согласовать это с другими акционерами «Протона-21». Зачем мне эти хлопоты? Это правильно, я считаю. Объяснить я объясняю, а фотографировать нельзя.
О «Газпроме», Миллере, мышах, Rosukrenergo и «газе Фирташа»
– Ваша вторая каденция на руководящей должности в «Нафтогазе» была при премьерстве Тимошенко. Тогда руководителем НАК был Олег Дубина. Он месяцами находился на больничном. Из-за этого на переговоры в Москву часто ездили вы.
С Алексеем Миллером легко договариваться или сложно? Говорят, он не принимает решения, а просто ретранслирует позицию «Газпрома».
– Что значит «ретранслирует»?
– Озвучивает полученные от Путина задания.
— У Миллера на столе стоят два «священных» телефона — премьер-министра и президента. Я не знаю, как они формируют свои решения, но ясно, что это вопрос не уровня руководителя «Газпрома».
– Кому принадлежала идея создания RosUkrEnergo?
– Идея создания совместного предприятия была моя, но она задумывалась и прорабатывалась как совместное предприятие «Нафтогаза Украины» и «Газпрома».
Уже потом в один прекрасный момент руководство нашего государства, Леонид Кучма, приняло решение, что вместо «Нафтогаза» совладельцем СП будет частная компания. Только потом появилось название RosUkrEnergo.
– Зачем было создавать совместное предприятие?
– Украина жила в режиме дефицита газа со времен УССР. Ты приезжаешь в Москву, а тебе говорят: «Вот баланс газа «Газпрома», утвержденный Министерством энергетики РФ. Для вас газа нет, но мы вам подскажем, где он есть: в «Итере» или в Туркменистане».
– Это еще тогда главой «Газпрома» был Рем Вяхирев.
– Вяхирев. Я дал Кучме идею, что надо сделать совместное предприятие «Нафтогаз» – «Итера». В «Итеры» были месторождения, был большой объем газа. Эти документы я отдал в Администрацию президента, а когда ушел из «Нафтогаза», появились Eural Trans Gas и RosUkrEnergo вместо совместного предприятия «Газпрома» и «Нафтогаза».
– В 2010 году было возбуждено уголовное дело по 11 млрд. куб м газа, отобранным в RUE. Среди обвиняемых были и вы. Вам не показалось, что вас сделали крайним, ведь решение по газу было инспирировано Тимошенко?
– Нет. Мой опыт пребывания в заключении говорит, что в тюрьме или в следственном изоляторе без вины можно находиться сколько угодно, а вот без причины – нельзя. Всегда есть причина. Так вот: я четко знаю причину, почему я был в заключении.
– Почему?
– Все отталкиваются от того, что контракты на поставку газа между НАК и «Газпромом» на транзит газа по требованию российской стороны не могли быть заключены без «расшивки» долга RUE перед Газпромом на 1,7 млрд. долл.
Валерий Хорошковский был заинтересован в том, чтобы у группы Дмитрия Фирташа появились деньги, чтобы Фирташ заплатил ему за его долю в канале «Интер».
— Ваша цитата: «Сразу после ареста в 2001 году мне предложили подписи двух абзацев. Если бы я это сделал, я бы получил 1,5 года условно и поехал бы в Украину жить своей жизнью. Но я отказался, потому что у меня была цель не просто выйти на свободу, а с максимально объективными оценками».
В то же время вы не стали обжаловать решение украинского суда по RUE. Почему в ФРГ была принципиальность, а в Украине вы согласились с решением суда?
– В Украине мне «светило» 12 лет.
– В Германии столько же «светило».
– В Германии другие правила игры. Я уже дал характеристику немецкого правосудия. Даю вам характеристику украинского правосудия: здесь просто правовой нигилизм.
– Соответствует ли действительности предположение, что возвращение 11 млрд. куб м газа RUE, которое произошло при президентстве Януковича, помогло Фирташу заработать больше денег, чем он потерял, когда этот газ у него забирали?
– Акционеры RosUkrEnergo, сторона Фирташа и «Газпром», дополнительно заработали по 900 млн. долл. каждый, потому что цены на газ в 2010 году были меньше, чем цены на газ в 2011 году, когда они вернули себе газ благодаря мировому соглашению между НАК и RUE.
Как Диденко чуть не возглавил «Нафтогаз» в 2014-м
– Кто в 2014 году предложил вам стать заместителем министра энергетики?
– Формально – Юрий Продан. Кстати, сначала он предложил мне стать руководителем «Нафтогаза». Это было интересно: я в Киеве, еду играть в теннис, вижу – Продан звонит. Думаю: «Позвоню после тенниса».
Пока я играл, он еще дважды звонил. Звоню, он говорит: «Заезжайте». Заезжаю. Он: «Вот снова буду министром. Предлагаю вам стать руководителем «Нафтогаза». Говорю: «Сколько у нас времени?». Он: «Ну, полчаса есть». Я: «Через полчаса я точно вам скажу, согласен». Я согласился, но Мартыненко и Яценюк были категорически против.
– Почему они были против?
– Мартыненко я знаю 15 лет, еще с комсомола. У меня с ним разные представления о правильности зарабатывания денег. С Яценюком мы были знакомы очень поверхностно.
– Получается, у вас был конфликт и с Яценюком.
– Нет. Со мной советовались в режиме: «Если не ты возглавишь «Нафтогаз», то кого посоветуешь на эту должность?». И я сказал: «Коболев».
– Погодите, его же предложил Андрей Пивоварский.
– Нет же эксклюзивов в этой жизни. Если я вас познакомлю завтра с кем-то, то это не значит, что кто-то вас не может познакомить с ним. У Андрея Коболева знакомство с Пивоварским, у Пивоварского свои коммуникации, у меня свои.
— Получается, что из-за ваших неоднозначных отношений с Яценюком ваша рекомендация, скорее, навредила Коболеву, чем помогла.
– Нет. Тогда мне сказали: «А ты пойдешь первым заместителем Коболева».
– Кто сказал?
– Тимошенко. Тогда был последний период, когда они еще нормально общались с Яценюком.
— Почему вы не стали заместителем главы «Нафтогаза»?
– Я предложил, что буду первым заместителем главы «Нафтогаза» и руководителем «Укртрансгаза»». Мне сказали: «Хорошо». Подавали документы вместе: Коболев – руководитель, я – первый заместитель. Однако утвердили только Коболева.
Потом, когда надо было ехать в Москву, Яценюк всех собрал и сказал: «Если я пришлю одного Коболева, скажут, что я продался Фирташу. Если я пришлю одного Диденко, скажут, что я продался Коломойскому. Езжайте вдвоем».
В каком статусе мне ехать? Меня назначили советником министра энергетики на общественных началах. Так и получилось, что на первые переговоры «Украина, ЕС и «Газпром» я ехал как советник. Миллер тогда говорил, что скоро мы опустимся до мышей.
– Почему в 2016 году вы уволились с Минэнерго?
– Я уволился по бумагам в 2016 году, а хотел уволиться в середине 2015 года. Я понял, что биться головой о стену нереально, что результата невозможно добиться из-за сплошной лжи. Главная моя борьба, была какая? Бороться с неправильными вещами. Я же увидел, что неправильные вещи цветут и буйствуют.
– Есть примеры?
– Это провокационный вопрос, который меня снова отправит на войну. Я не хочу.
– Дайте какой-то пример без фамилий.
– Те же облгазы. Я вел с ними войну из-за неплатежей за газ с их стороны, а мне не давали ее вести. Хотя, если честно, у меня нет понятия войны. У меня все по Карлу Марксу: «Деньги — товар». Все.
– Как можно правильно описать ваши отношения с Коломойским?
– Я его младший партнер, но если мы сидим и общаемся как люди, то мы общаемся как равные. В этом большой, я считаю, плюс господина Коломойского.
– Правильно ли вас назвать членом команды Коломойского?
— Определимся, как говорит Андрей Портнов, относительно глоссария нашей дискуссии. Что такое «команда Игоря Коломойского»?
– Это, например, Александр Лазорко.
– Думаю, у меня другие отношения с Коломойским.
– Мы не говорим, что вы менеджер Коломойского, но вы человек, который может быть к нему приближен. Вы можете ему оппонировать?
– Мы с ним партнеры в чрезвычайно серьезном проекте «Протон-21». Во время наших встреч возникают дискуссии по многим вопросам – политика, экономика, культура. Мы в абсолютно нормальных отношениях. Его сын профессионально играет в баскетбол, я до сих пор играю в баскетбол. У нас очень много тем для общения.
В воздухе висит, что я человек Коломойского. Это абсолютно неправильная формулировка. Я считаю, что каждый человек – это человек, который работает на себя. Как у него получается – это такое. Так вот: я против того, чтобы говорили, что, например, Власенко – человек Тимошенко. Я против таких формулировок. Это неправда.
– Вот, например, история со сменой руководства государственной «Укртранснафты», когда вместо Лазорко государство пыталось назначить оппозиционного к группе «Приват» менеджера. Однако вы признавали временно назначенного руководителя «Укртранснафты» госпожу Парахоняк, которую вместо себя назначал Лазорко.
– Я фамилию Парахоняк услышал, наверное, впервые от вас.
– Под одним из ее распоряжений стоит ваша виза. Получается, вы, по меньшей мере, не противостояли людям, которых назначал Лазорко.
– Я не помню, но, скорее всего, речь шла не о визе, а о резолюции. Будучи заместителем министра, я работал в режиме существования бюрократических бумаг. Если был приказ по «Укртранснафте», который не был, опровергнут судом, Кабмином или прокуратурой, то чего мне было не работать с этим документом?
– Есть другой пример – относительно Кременчугского НПЗ. Когда российская «Татнефть» лишилась акций этого завода, встал вопрос о возможности их выкупа «Нафтогазом». Есть документ, где стоит ваша виза под обращением в Кабмин о необходимости найти 300 млн. грн. на приобретение этих акций.
Проблема в том, что это обращение датировано числом за два дня до завершения приема заявок на участие в конкурсе по продаже этих акций. Это очень близко к понятию, которое называется «преступная бездеятельность».
– Если рассмотреть мою трудовую биографию и результаты моей работы, связанные с государством, то это не мой стиль. Значит, такие были условия.
– У государства была возможность купить акции и стать владельцем контрольного пакета акций завода. Мы ею не воспользовались.
– Если вы апеллируете к документам, то покажите мне их. Я их пересмотрю и тогда корректно прокомментирую. Сейчас я не помню. Я готов посмотреть документы.
– Вы же помните те события. Вы как представитель государственного интереса имели какую-то позицию по поиску денег для покупки пакета акций «Укртатнафты»?
– 100% имел, но я вам скажу еще один факт: тогда шел Стокгольмский процесс. «Нафтогаз» в течение 2008 года несвоевременно рассчитывался с RosUkrEnergo. RosUkrEnergo хотела иметь штрафные санкции с «Нафтогаза», на сумму около 800 млн. долл. Деньги на покупку пакета акций хотелось найти, но, наверное, мы их не нашли.
Что вам не нравится в моих ответах или, что вам режет слух?
– Моя задача – не загнать вас в угол, а с помощью ваших ответов заполнить информационный вакуум по конкретным вопросам.
– Я не в углу. Пульс у меня не повышается, не переживайте.
В отношении Игоря Коломойского, то он владелец крупных пакетов в разных бизнесах. Как говорит Игорь Бакай: «Сделал – считается». Кто видел уголовное преследование Коломойского? Нет. Почему все считают, что он плохой человек? Я считаю, что он чрезвычайно конструктивный бизнесмен.
– Почему вы не были против подписания соглашения по «Укрнефти» в 2010 году?
— Давайте сделку, сейчас мы ее разберем. Она правильная. Прежде всего, потому, что она прописана по английскому праву, и именно английское право позволило «Нафтогазу» выиграть Лондонский арбитраж в этом деле.
– Но ведь там предусмотрено право миноритарных акционеров избирать кандидатуру председателя правления. Фактически по этому акционерному соглашению мы продали вакансию председателя правления «Укрнафты».
— Тогда шла речь об уплате дивидендов.
– Так продали за дивиденды.
– Поручение от правительства было кому? Налоговой. Мы там были вторым номером.
– Вы же понимаете, что фактически Тимошенко продала Коломойскому за государственные дивиденды право официального управления «Укрнафтой». И вы тоже были техническим исполнителем этого решения.
– Но «Укрнафта» имеет право отстранять председателя правления, если председатель правления делает что-то неправильно.
– Но если председатель правления избирается «Приватом», то он и будет работать на «Приват». Вопрос в том, что именно с этих примеров и формируется впечатление, будто Игорь Диденко работает на Коломойского.
– Я на Игоря Коломойского не работаю. В том смысле, в каком это звучит. Если говорить, что я человек Коломойского, то с таким же успехом можно говорить что и Юлия Тимошенко, и тогдашний глава налоговой Сергей Буряк и Олег Дубина – люди Коломойского. Но так не бывает. Это дикий штамп.
– Кому принадлежит идея разделить бизнес «Укрнафты» на нефтяной и газовый?
– Кто первый положил это на рабочие столы? Я не помню.
– Это правда, что вы играете роль третейского судьи на переговорах Юрия Витренко с Игорем Коломойским относительно этого разделения?
– Я не очень хорошо знаю Коломойского. Я не могу быть третейским судьей, они партнеры как представители мажоритарного и миноритарного акционеров.
– У вас есть желание получить какую-то государственную должность? Есть предложения?
– Нет таких предложений. Если бы были, то меня интересует заданная руководством страны система координат. Для меня главными факторами являются верховенство справедливых судов, отсутствие черного обращения денег в парламенте, борьба с контрабандой и умные дискуссии с нашими международными контрагентами.
— Недавно вы встречались с Андреем Коболевым в «Интерконтинентале», там вас застала пресса. О чем вы разговаривали?
– Даже не помню. То ли о закачке газа, то ли об анбандлинге.
– А каким образом вас касаются, эти вопросы?
– Я бываю в общении с людьми с Energy Community, с Еврокомиссией. Могу поговорить с некоторыми высокопоставленными чиновниками. Думаю, они ко мне прислушиваются.
– Какой бизнес вам принадлежит в Украине, кроме проекта «Протон-21»?
– Производство продуктов питания. Выращиваем сельхозпродукцию, ягоды, молимся на погоду каждый день.
– Есть ли у вас бизнес в ЕС?
– С точки зрения научно-технических инновационных проектов, «Протон-21» – не один мой проект, есть другие проекты, к которым я подключен.
– Какие важные вопросы, с вашей точки зрения, я не поставил?
– О том, что сейчас в онлайн-режиме в кассу «Нафтогаза» идут более 2 млрд. долл. Благодаря чему? Благодаря тому, что транзитный контракт, в том числе благодаря мне, был подписан не до 19 января 2019 года, а до 1 января 2020 года. Еще я обратил бы внимание на перипетии с принятием закона «О рынке газа» и его последствиях.
– Тогда такой вопрос: не считаете ли вы, что принятием законов, которые направлены на адаптацию украинского законодательства к требованиям европейского, мы, государство, на самом деле обманываем европейцев?
— Дурим. Украина в лице высокопоставленных чиновников обманывает европейских чиновников. Так же европейцы обманывают нас, они видят, что имеют дело с ворами. Я никого не обманывал и не давал, чтобы обманывали меня. Так мне кажется.
Автор: Дмитрий Рясной
Источник: Украинская правда
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.