13.09.2019 – В конце августа Лилия Гриневич оставила Министерство образования, которое возглавляла 3 года и 4 месяца. Она передала «ключи» от МОН человеку из команды министерства Анне Новосад, которая прошла в парламент по спискам «Слуги народа».
«Украинская правда. Жизнь» встретилась с уже экс-министром, чтобы суммировать ее каденцию, поговорить про садики, школы, колледжи, университеты, ученых и учителей, а также поговорить про вызовы, которые стоят перед новой командой Минобразования и науки.
***
– С чем Вы оставили министерство Анне?
– С переходными книгами. Там мы подробно описали по каждой сфере, что достигнуто, что нужно продолжать, какие есть проблемы и вызовы.
Анна Новосад была частью коллектива, который начал писать эти книги. В министерстве есть много профессиональных людей, с которыми она может продолжать работать.
За эти 3 года мы в меньшей или большей степени изменили каждую сферу.
Самая большая трансформация коснулась школы. «Новая украинская школа» – бег на длинную дистанцию. Эта реформа практически необратимая, потому что вокруг нее объединено очень много людей, организаций, и уже есть учителя, ученики и родители, которые почувствовали вкус этих позитивных изменений.
Мы начали подготовку этой реформы еще в парламенте, когда я в оппозиции возглавляла комитет науки и образования, потом было очень много обсуждений, в частности, на площадке открытого университета Майдана.
По сути, то, что я начала в парламенте как глава комитета, пришлось внедрять на должности в министерстве. Уже в МОН мы добились принятия закона «Об образовании», в первом чтении проекта закона «О среднем образовании», сейчас должно быть второе чтение. Всего в этом году около миллиона детей будут обучаться в «Новой украинской школе». Это фундаментальное изменение.
В дошкольном образовании мы сосредоточились на преодолении очереди в садик. Когда мы пришли, было более 96 тысяч детей в очереди. Мы сократили очередь втрое. Сейчас важно осовременить содержание дошкольного образования, его гармонизировать со школой.
Есть также большая проблема: низкая оплата труда воспитателей. Мы сделали постановление Кабмина, где предложили реформу изменения системы оплаты труда. Считаю, ее должно поддержать новое правительство.
На местную власть ложатся полномочия по дошкольному образованию, поэтому повышение зарплаты воспитателей будет влиять на бюджеты общин. Поэтому правильным было бы введение субвенции на дошкольное образование.
Важным достижением является начало изменений в профессионально-техническом образовании. Эта сфера была маргинализированной, хотя она может быть настоящей точкой роста. Есть огромный запрос на рынке труда. Работодатели уже по-другому смотрят на сотрудничество с профтехобразованием, вводятся программы дуального образования.
Мы начали обновлять материально-техническую базу, которая была изношена на 80%, и до конца года по всей стране начнут действовать 150 современных учебно-практических центров.
Лилия Гриневич: большое ли повышение зарплаты на 70% работникам дошкольных учреждений, которые имеют в настоящее время 4300 гривен зарплаты?
Есть проект EU4Skills , он предусматривает 58 миллионов евро инвестиций в создание многопрофильных функциональных центров профтехобразования, повышение квалификации сотрудников и обновление стандартов.
Кабмином мы приняли закон о профтехобразовании, но из-за досрочных выборов не успели его внести в парламент. Думаю, МОН им воспользуется.
В высшем образовании мы смогли завершить трансформацию, которую я рассматривала как одно из своих жизненных задач — внедрили правила, которые полностью делают прозрачным и справедливым поступление в вузы. Потому что есть результаты ВНО, но вопрос, как они применяются.
При каденции Сергея Квита, МОН начало разрабатывать подзаконную нормативную базу к закону «О высшем образовании», который мы приняли после Революции Достоинства. В частности, заложили принцип «место идет за абитуриентом» с лучшими результатами ВНО.
Этот принцип уже не на бумаге, а был внедрен в жизнь за последние три года. Ведь когда мы пришли, программное обеспечение по поступлению было в частных руках, сейчас это государственная собственность.
Кроме того, было много проблем с работой системы: она зависала, реестры были не должным образом согласованы, были вопросы с загрузкой документов и тому подобное. В этом году система работала, не зависала, абитуриенты и члены приемных комиссий довольны.
Более 75% абитуриентов попали в вузы по первому-второму выбору — это успех для нас.
В высшем образовании осталось много других проблем. Люди справедливо поступают в вузы, но многие из них потом сталкиваются с взяточничеством и низким качеством образования. Мы начали обновление стандартов содержания высшего образования, созвучно с современными потребностями общества и рынка труда.
Надеюсь, что НАОКВО (Национальное агентство по обеспечению качества высшего образования), которое мы запустили, изменит систему аккредитации образовательных и аттестации научных кадров так, чтобы это серьезно повлияло на качество образования.
Изменения в закон позволили перезагрузить агентство. Процедура избрания ее членов привела нас к тому, что сейчас есть рабочий профессиональный состав.
– Вы упомянули про постановление об изменении системы оплаты труда педагогам от 20 до 70%. Его приняло правительство за две недели до парламентских выборов.
Часть экспертов назвали это решение популистским. Они посчитали, что это дорого и что, скорее всего, в бюджете нет столько средств.
– Такое постановление трудно разрабатывать. Мы над ним долго работали с Минсоцполитики. О необходимости изменения системы оплаты труда и отходе от единой тарифной сетки мы заявляли давно.
Мы шли мягкими путями, продвигали повышение зарплаты через повышение разрядов в тарифной сетке, но при этом некоторые категории в любом случае оставались низкооплачиваемыми. Это воспитатели детских садов, мастера производственного обучения в профтехобразовании и молодые учителя, которые работают на минимальной зарплате. Так не может быть, именно этого касается изменения оплаты труда.
Большое ли повышение зарплаты на 70% для работников дошкольных учреждений, которые имеют 4300 гривен зарплаты? Это ориентировочно 7,5 тысяч гривен, и то прибавка в 70% не для всех категорий педагогов.
Для тех, которые имеют более высокую оплату труда, стаж, то там максимальный рост – 20%.
Это небольшой рост. Да, это требует 19,5 миллиардов гривен и надо думать, как все выполнить. Правительство будет само рассматривать эту тему, но тут ситуация такая, которая не может дальше продолжаться.
Поэтому если говорят, что это популизм… Ну, это точно не про 4 тысячи долларов зарплаты для учителей. Это вменяемые цифры. Новая власть сама должна определить для себя приоритеты, но путь, которым можно пойти, очерченный.
– Какие еще вызовы вы видите для нового Минобразования?
– Чтобы делать преобразования, критически важно иметь поддержку в правительстве и парламенте. Не все наши инициативы мы могли провести через парламент.
У «Слуги народа» есть большинство, есть правительство. Надеюсь, премьер тоже поддержит министра образования и науки. Потому что когда вы начинаете бюджетирование, обязательно будете стоять перед выбором, что ставить в приоритет.
Мы еще задействуем дешевое кредитование Всемирного банка. Мы сейчас на стадии начала большого проекта с Всемирным банком по ускорению НУШ и проекта по повышению качества высшего образования.
Надеюсь, правительство возьмет на себя эти новые обязательства и это очень поможет Анне. Это покроет часть инвестиций, которые должны идти в школьное образование. Можно будет распространить изменения не только на начальную, но и на базовую и старшую профильную школу.
По НУШ я вижу только одну перспективу для совершенствования: ускорить реформу, чтобы больше детей и учителей пришли в нее.
– Как вы это видите? НУШ – это нынешние первый и второй классы, нынешних третьеклассников реформа уже не задевает.
– Можно одновременно запустить повышение квалификации учителей и обновление содержания образования и образовательного пространства в базовой школе (5-9 классы) и в старшей профильной школе.
Там огромным вызовом является создание сети профессиональных лицеев, которые могут быть академического или профессионального направления.
Это должны быть отдельные заведения, туда могут съезжаться дети, которые должны жить в общежитии при таком заведении, особенно это важно для сельских территорий.
Они должны быть укомплектованы квалифицированными учителями, новым содержанием и оборудованием.
Есть вопрос в 12-летней школе. Люди должны понимать, ради чего учиться в школе на год дольше. Надо показать изменения содержания, методик и образовательной среды.
Сегодня старшая школа отнимает здоровье детей и пичкает их огромным количеством фактологических знаний. Год больше в такой школе никому не нужен.
Чтобы прийти в трехлетнюю старшую профильную школу и чтобы общество это восприняло положительно, эта школа содержательно должна быть другая. На это и должен быть направлен проект Всемирного банка, на это нужны ресурсы.
– Для НУШ активно ведут переподготовку учителя, а как насчет других? Тех, педагогов, которые обучают детей в 3-11 классах.
Мы часто слышим, что в педвузы идут учиться не слишком мотивированные абитуриенты с низкими баллами ЗНО. Но так не должно быть.
— Вы подготовили изменения, которые могли бы эту ситуацию сдвинуть?
– Есть три составляющие подготовки хорошего учителя.
Первая – социальный статус учителя: перспектива и нормальная оплата труда.
Вторая – повышение квалификации. Мы изменили подходы к обязательному повышению квалификации. Отныне в течение 5 лет педагог должен пройти обучение, по меньшей мере, 150 часов.
При этом он обязан повышать квалификацию каждый год: нельзя исчерпать 150 часов за 2 года и еще три просто ничего не делать.
Но оставался вопрос качества такого обучения.
Именно поэтому в 20-х числах августа мы приняли постановление о новых возможностях повышения квалификации.
Теперь учитель может его проходить не только в институтах последипломного образования, но и выбирать других провайдеров, которые предлагают образовательную программу или ее модуль.
Поэтому если кто-то из учителей прошел в неправительственной организации образовательную программу (например, по гражданскому образованию или работе с детьми с особыми потребностями и т. д.), он может засчитать себе официально.
Предусмотрено, что с 2020-го на такое обучение будут идти «деньги за учителем». Теперь в Бюджетный кодекс нужно включить других провайдеров, которые могут предоставлять услуги по повышению квалификации. Чтобы они могли получать бюджетные средства.
Представьте: если в Украине мы получим профессиональные ассоциации, неправительственные организации, которые занимаются повышением квалификации педагогов, насколько эта палитра выбора для учителя возрастет.
И третья составляющая хорошего учителя – педагогическое образование в университетах. Здесь реально нужна серьезная реформа.
Мы приняли концепцию нового педагогического образования. Я бы сейчас делала отдельные изменения в закон в части педагогического образования, как должны готовить учителей. Думаю, это будет одна из сфер моего интереса в дальнейшем.
– Почему реформа педагогического образования осталась на уровне концепции?
– Потому что на все нужно время. Система «деньги за студентом» уже дает концентрацию мест государственного заказа в лучших университетах, которые выбирают студенты.
Мы полностью обновили образовательное законодательство. Закон «Об образовании», «О высшем образовании», также об общем среднем и профессионально-техническом образовании.
Но чтобы они заработали, необходимо полное изменение всей нормативно-правовой базы. Это постановления правительства, приказы. Это огромная работа, которой занимался коллектив МОН, и будет продолжать заниматься.
— В университетах есть явление, которое называют ректорским феодализмом.
— Вузы получили больше автономии, и когда там случаются плохие случаи, министерство не может повлиять. Вот вроде есть МОН, студенты требуют лучшего образования, но университеты делают так, как считают нужным.
Законы пишутся на фоне исторического времени. Когда мы писали закон «О высшем образовании», основной идеей была автономия университетов, потому что при министре Табачнике была жестко централизованная система управления высшим образованием. Чтобы быть автономным, надо быть ответственным за изменения и желать этих изменений.
Мы дали ректорам полностью кадровую автономию, дали автономию коллективам выбрать себе ректора. Ранее МОН на этот процесс имело большее влияние. Сейчас мы только проверяем, можно ли это лицо допустить к выборам по формальным признакам, и потом подписываем контракт с тем, кого выбрал коллектив.
Но, как показывает практика и горький опыт, в украинской реальности коллективы часто не хотят изменений.
Для части людей в коллективах то, что остается предыдущий ректор, является гарантией того, что в них будет меньше изменений, и от них не будут требовать что-то новое.
И получилось так, что есть новые университеты, которые делают прогрессивные программы, реагируют на требование рынка труда и так далее. И есть вузы, которые замкнулись в своей серости, устроили там свои правила, способствуют взяточничеству, протекционизму…
Поэтому мы наработали изменения, связанные с управлением в университетах, чтобы коллектив, ученый совет имели больше влияния. И чтобы МОН, НАОКВО также могли вмешиваться, когда есть серьезная проблема с качеством образования в вузах.
– Как это должно происходить?
– Речь о том, чтобы часть решений, которые единолично осуществляют ректоры, нуждались в коллективном согласии наблюдательного и ученого совета вуза.
МОН должно иметь больше влияния во время процедуры выборов ректора, должна быть прописана процедура, как предлагаются программы развития в университетах, другие критерии учитывать, кроме количества голосов самого коллектива. Надо немного сбалансировать эту систему. Это станет одним из приоритетов для этой каденции парламента и Министерства образования и науки. Четко констатирую, что здесь проблема есть.
– Вы общались с новым министром. Будет ли она продолжать все начатое или будет что-то остановлено?
– Думаю, министерство будет продолжать все изменения. Анна была и является частью этих изменений. Главное, чтобы эти изменения поддержало правительство и парламент.
Еще один вызов: чтобы она могла делать изменения вместе с сообществами. Для министра образования и науки является очень важным лидерство в сообществах, поэтому думаю, для нее это будет одной из величайших задач обеспечить это лидерство.
От команды очень многое зависит. В образовательной реформе надо разделяться на несколько команд.
Первая – МОН разрабатывает нормативную базу, стратегические документы, но пока они имплементируются и доходят до учителя в школе, проходит еще несколько уровней управления. И сигнал (с МОН) иногда может быть искажен.
Поэтому в начале моей каденции стал вызов, как построить еще и группу, способную выработать новые смыслы и доступно объяснять их обществу.
Я благодарна своим тогдашним советникам: Иванне Коберник, Михаилу Грищенко, Оксане Макаренко и другим представителям гражданского общества, с которыми мы работали и которые помогали в этом.
Например, есть «Родители SOS», они критически настроены, но способны конструктивно генерировать предложения. Работники МОН закладывали эти идеи в нормативно-правовые акты.
Вторая команда, на которую надо влиять – областные госадминистрации и органы местного самоуправления, через которые мы должны воплощать изменения.
Их надо было заразить идеей «Новой украинской школы». С кем-то это сработало лучше, с кем-то — хуже, здесь очень много чисто человеческого фактора
Третья команда — агенты изменений в учительской среде. Они сумели трансформировать свои подходы к обучению, стали тренерами НУШ. Через онлайн-курс и очное обучение прошли все учителя, которые сейчас учат по новому стандарту.
– Не всегда учителя и родители знают, что местная власть является владельцем школ и что часть вопросов должна решать она, а не МОН.
Вспоминаю подготовку к НУШ в этом и прошлом году, когда вы публично говорили: эти регионы классно готовятся, а эти могут не подготовиться к 1 сентября.
Довольны ли вы сотрудничеством с местной властью?
– Мы старались помогать органам местного самоуправления, за что я благодарна правительству, в котором работала. Поддержка выражается не в красивых словах, а в финансировании.
Целевые субвенции в обновление материально-технической базы школ, которые мы предложили, всего за 2 года – около 7 млрд. гривен для поддержки органов местного самоуправления.
Чтобы проводить политику в условиях децентрализации, надо стимулировать к ней органы местного самоуправления. Имеется субвенция, но ты должен приложить к ней менее 10% от суммы, например.
Но оказалось, что мало, просто дать деньги. Эти деньги еще надо уметь использовать. Не всегда хватает умений у работников органов местного самоуправления, чтобы вовремя провести тендеры и вести хозяйство этими средствами.
Все зависит от руководства местной власти: реформа для него приоритет или нет, и от профессионализма этих людей.
Этот вызов будет теперь и перед новой властью. Я уверена, все эти люди должны пройти серьезное обучение и тренинги, в частности, в сфере образования, как они должны внедрять образовательную политику.
– Есть ли вещи, о которых вы жалеете за время своей каденции министром?
– Всегда хотелось бы, чтобы что-то продвигалось быстрее. Нам пришлось восстанавливать доверие Всемирного банка, потому что когда-то он имел с МОН большой проект, и Табачник свернул это сотрудничество. Только теперь стало возможным планировать ускорение реформы.
Когда мы пришли в МОН, не имели поддержки школьных проектов. Вокруг НУШ мы впервые взяли такую большую экосистему международной помощи по школьному образованию. Но на это ушло время.
Если бы было такое сотрудничество сразу, мы могли бы одновременно начать преобразования не только в начальной школе, но и в базовой школе (5 класс).
Очень сложно шли преобразования в науке. Много процедур мы внедряли впервые, например, избрание членов Нацсовета по вопросам науки и технологий через Идентификационный комитет по международным признанным ученым. Это сложные длинные процедуры, хотелось бы быстрее.
Однако мы все же запустили и Национальный совет по вопросам науки и технологий и Национальный фонд исследований. Хотя опять долго ждали, пока ученые, наконец-то, определились с исполнительным директором Научного фонда исследований.
Сначала все переживали, что 200 миллионов для фонда маловато, государственный фонд фундаментальных исследований имел лишь 20 миллионов. Сейчас есть риск, что и эти 200 миллионов не будут использованы.
– При этом часть ученых обижается на вас за тему плагиата.
Например, Екатерины Кириленко или Руслана Гурака, чей плагиат доказан (руководитель Госслужбы качества образования). Вы молчали…
– Нет, не молчали. Я всегда открыто говорила, какая наша позиция. То, что вы перечислили, это не все.
Понимаю, что людям хочется показательных расправ. Но такие вещи надо менять системно. Примеры, которые вы привели – это диссертации, которые были защищены в прошлом.
Посмотрите на работу нашей аттестационной коллегии сейчас – сколько мы отменяли и возвращали работ, которые нам подавали специализированные ученые советы.
Наши сотрудники даже вынуждены были заниматься несвойственной для них работой, и самостоятельно проверять отдельные работы на плагиат. Однако чиновники МОН не могут дать заключения по научной составляющей работы, это должны делать специализированные ученые советы.
Диссертацию Екатерины Кириленко мы рассматривали в различных специализированных ученых советах — несколько раз высылали на повторное рассмотрение. И если эти советы подтверждают эту диссертацию, не может один чиновник, а тем более политик, вдруг сказать, что мы все равно ее отменим. Научность могут определять только ученые, иначе это искажает систему научного подтверждения степени.
Полномочия отмены ранее полученных научных степеней есть у НАОКВО, которое имеет в своем составе комитет по этике. В этом комитете будут представлены ученые по соответствующим направлениям, которые смогут профессионально и на справедливых основаниях делать оценку работ. Поэтому я не могу выполнять не свои полномочия.
При моем председательстве аттестационная комиссия отменила много присвоенных научных степеней спецсоветами на этапе, на котором мы имели право отменить. Но теперь имеем другой прецедент. Мы отменяем, а суд возвращает.
Мне, как министру, пришлось выписать два диплома о присвоении ученой степени на основании решения не диссертационного совета, а суда.
Мы описали, что такое академический плагиат, обновили процедуры аттестационной коллегии, делаем проект и подписали меморандумы с различными провайдерами, которые дают доступ к научным работам, чтобы спецсоветам легче было осуществлять проверку на плагиат.
Мы внесли в закон, что диссертация должна быть в электронном виде обнародована до заседания диссертационного совета. Если наказывать, то по процедуре, а не выборочно.
Есть НАОКВО, они уже в ближайшее время начнут делать свою работу. Мы нуждаемся в создании культуры академической добропорядочности в наших университетах.
Студенты будут добродетельными, когда такими будут их преподаватели. Когда курсовую работу можно купить, привлекая еще при этом преподавателя, тогда разговоры об академической добродетели ничего не стоят.
В некоторых университетах мы закрываем специализированные ученые советы, если видим, что в нескольких диссертациях, защищенных там, есть плагиат и нарушение процедуры.
— Ученые ждали не только конкретных процедур. От вас как министра образования и науки они хотели хотя бы публичной позиции по тем же конкретным персонажам.
– Я не могу нравиться всем. Это не моя цель.
Должны быть принципы и правила. Я биохимик, мой кандидатский труд касается управления образованием. Могу ли я делать вывод о научности работы в различных отраслях знаний, потому что я министр?
Я могу только выяснить, была ли эта работа проверена в соответствии с правилами или нет. А также создать правила, которые будут предотвращать злоупотребления. И мы их делали, уже в ближайшее время они должны заработать. Но изменения требуют времени.
– Чем вы займетесь дальше?
– Надо немного перезагрузиться, ибо это были напряженные 5 лет. Я понимаю, что вызовы, о которых мы говорили, уже являются моими жизненными задачами, и я обязательно продолжу дальше работать в сфере образования и науки.
Работы много. Я уверена, ее хватит на всех. Думаю, в каком-то качестве я могу быть полезной и для школьной реформы, и для педагогического образования, для повышения квалификации педагогов и формирования лидерских сообществ, которые будут продвигать эту реформу в дальнейшем.
Автор: Ирина Андрейцив
Источник: «Украинская правда. Жизнь»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.