В интервью «БизнесЦензор» один из самых активных лоббистов украинской промышленности, заместитель председателя комитета Верховной рады по вопросам экономического развития Дмитрий Кисилевский рассказал о возможных компромиссах относительно требований к локализации и рекомендациям правительства от ВР относительно пересмотра экономической части Соглашения об ассоциации с ЕС.
В ноябре начались переговоры украинской делегации о пересмотре Соглашения об ассоциации с Европейским Союзом (ЕС).
На фоне этого процесса усиливается раздражение ЕС протекционистскими инициативами со стороны украинского парламента. Один из конфликтных документов — изменения в закон «О публичных закупках» относительно требования к локализации при участии иностранных компаний в государственных тендерах.
Соответствующий проект закона №3739 был зарегистрирован в июне 2020 года и проголосован Верховной радой в июле того же года.
Документ требует локализации производства продукции с добавленной стоимостью для участия в публичных закупках. Постепенно это требование должно достичь 40% локализации.
В ЕС утверждают, что такие нормы противоречат международным соглашениям, подписанным Украиной. И в первую очередь – Соглашению об ассоциации.
Один из самых активных сторонников локализации в Верховной раде – Дмитрий Кисилевский в интервью БЦ соглашается, что закон действительно нарушает соглашение. Но в его нормах есть исключения, которые Украина должна использовать для достижения компромисса, чтобы дать преференции локальным машиностроительным предприятиям.
Какие параметры имеет законопроект о локализации №3739 после первого чтения по состоянию на данный момент?
Во-первых, мы унифицировали проценты по всем категориям, которые были в законопроекте. В начальной редакции одни категории имели требование к локализации до 50%, другие – до 40% и так далее. Теперь они все одинаковы.
В финальной версии мы начинаем с 10%, и будем прибавлять по 5% каждый год – до 40%.
Также мы отошли от того, чтобы указывать в законе коды украинского классификатора товаров внешнеэкономической деятельности (УКТ ВЭД) и оставили только названия товаров.
Если раньше указывался код 8601 10 00 00 и название «железнодорожные локомотивы с внешним источником электропитания», то теперь указывается лишь название «локомотивы».
Для чего это сделано? Закупочный словарь большой. Поэтому один и тот же товар можно покупать под разными кодами.
А если в законе написано название: «автобус» или «локомотив», то по какому бы CPV-коду (Common Procurement Vocabulary, Общий закупочный словарь), ты не покупал бы автобус, ты будешь вынужден выполнить требования по локализации.
Когда мы с вами говорили о локализации в мае 2020 года, вы отмечали три возможные методики измерения степени локализации. Какая из них выбрана в текущей версии проекта?
Выбрали ту, которая используется сейчас для оценки локализации производства сельскохозяйственной техники.
С 2017 года в Украине действует государственная программа поддержки аграриев. Ее суть в том, что государство компенсирует аграрию часть стоимости сельхозтехники в том случае, если она произведена в Украине.
Эта программа имела огромный эффект на отрасль сельскохозяйственного машиностроения. Появилось под две сотни новых компаний — украинских производителей сельскохозяйственного оборудования.
Одним из элементов этой программы является процесс определения степени локализации той или иной техники. В Минэкономики есть методика. Есть специальный коллегиальный орган, который рассматривает пакеты документов, которые предоставляют производители.
Этот орган работает с 2017 года. Не было никакого скандала или какой-то проблемы. Поэтому эта методология является рабочей.
Детали этой методики будет определять Кабмин подзаконными актами. Но в проекте закона мы поместили формулу, которая должна применяться. Она довольно проста.
Добавлены ли какие-то позиции в перечень товаров, по которым будет применяться требование к локализации?
Да. Мы добавили в этот перечень товары из аэрокосмической отрасли. Теперь в текущей версии товары из пяти категорий: железнодорожная техника, городской транспорт, специальная и коммунальная техника, энергетическое машиностроение, аэрокосмическая сфера.
Также есть несколько новаций, которые, по моему мнению, принципиально важны. Кабмин по согласованию с комитетом по вопросам экономической политики Верховной рады получает право уменьшать на 5% и увеличивать на 10% требование локализации для определенной категории товаров на один год.
Если Кабмин, например, видит, что производители трамваев еще не готовы до 30% локализации, а готовы лишь к 25%, он может снизить требование локализации на один год своим решением.
Далее, для отдельной закупки Кабмин получит право уменьшить требование локализации до нуля. Это сделано для каких-то редких случаев.
Например, когда общался с оператором ГТС, они говорили, что у них есть производственные объекты, на которых в линейке стоят 5 американских газоперекачивающих агрегатов. Для увеличения мощности может потребоваться доставить такой же шестой. И никакой другой не подходит.
Но мы сделали эту процедуру достаточно сложной. Для того чтобы правительство не смогло использовать ее постоянно.
Кроме того, мы даем право Кабмину формировать дополнительный перечень товаров для локализации. Это сделано на тот случай, если в Украине появится правительство, которое будет само выступать за сокращение доли импорта в публичных закупках. Мы даем им возможность реализовать такие свои взгляды.
Пока мы видим, что Кабмин сам не готов «толкать» этот вопрос. Он ждет, пока мы примем соответствующий закон.
Проект закона №3739 был проголосован в первом чтении еще в июле 2020 года. Что с тех пор с ним происходило?
После первого чтения были поданы поправки, комитет их рассмотрел и одобрил редакцию ко второму чтению. Это было еще в конце 2020 года. С тех пор никаких формальных этапов рассмотрения этого законопроекта не было. К сожалению.
Он много раз появлялся в непроходимой части повестки дня. Но до рассмотрения дело не доходило.
Почему? Не было политической воли в Верховной раде, или не было сигналов от правительства о позитивном восприятии этого документа западными партнерами?
Было понятно, что наши европейские партнеры делают все возможное для того, чтобы этот закон не рассматривался.
Коллеги из «Европейской правды» в своем тексте отмечают, что этот проект закона может повредить отношениям Украины с ЕС. Даже если оставить за скобками саму суть инициативы, благодаря этому закону мы можем потерять экспортные рынки ЕС. Если смотреть на эту историю рационально, то экспорт в ЕС нам более в высокой степени нужен, чем локализация.
Давайте будем сознательны относительно того, что если кому-то кажется, что у Украины имеется свободная торговля с Европейским Союзом, то на самом деле ее не существует никакой. Существует только название.
У нас есть мизерные квоты на поставку товаров в ЕС. Существует проблема предоставления Польшей разрешений на въезд для украинских автоперевозчиков.
И Польша постоянно уменьшает объем этих разрешений, хотя Соглашение об ассоциации с ЕС прямо предусматривает, что этого делать нельзя.
Есть пошлины со стороны стран ЕС, которые появились после подписания Соглашения об ассоциации под разными предлогами. Украинские товары фактически не имеют доступа к публичным закупкам в странах Евросоюза.
Есть ли требования к локализации при публичных закупках в ЕС?
Да, в ЕС действует директива, которая предусматривает требование местной составляющей. Более того, в Евросоюзе существуют рекомендации для государственных заказчиков, как не допускать импортеров к публичным закупкам. И они этим неплохо пользуются.
Например, в чешском городе Йиглава проводился тендер на закупку троллейбусов. Прямо в тендерной документации к этим закупкам была указана чешская компания, с которой победитель должен был образовать совместное предприятие, чтобы поставлять продукцию в этот город.
Значит, ЕС защищает производителей со всего Европейского Союза, или каждая страна в блоке пытается ввести собственную локализацию?
В ЕС есть множество разнообразных случаев. На одних тендерах есть требования, чтобы продукция была происхождением из ЕС, или, по крайней мере, имела частичное производство в ЕС.
Для примера, французский Alstom, канадская Bombardier и швейцарский Stadler локализовали в Польше свое производство, чтобы поставлять продукцию польской железной дороге.
Это сознательная политика, которая подтверждается цифрами. Проникновение импорта в публичные закупки в ЕС около 8%. В США еще меньше — около 5%. Это не результат случайностей. Это результат целенаправленной политики.
Вернемся к рациональному подходу относительно экономических отношений с ЕС…
Если ЕС угрожает нам тем, что ухудшит условия торговли, то они у нас и сейчас не имеют ничего общего со свободной торговлей.
У нас нет никакого «торгового безвиза». У нас есть достаточно зарегулированная торговля с кучей ограничений для украинского экспорта в ЕС. А с нашей стороны никаких ограничений нет.
Давайте так, что мы хотим интегрироваться в ЕС. Но для этого мы должны осуществить ряд реформ и достичь соответствующих показателей: по борьбе с коррупцией, в экономике, по защите инвестиций и т.д. Пока мы не провели соответствующих реформ. Но если мы хотим и дальше двигаться на пути к европейской интеграции, вынуждены выполнять то, чего требует ЕС.
Если мыслить в этой парадигме, то с Украиной пока никто не ведет разговора о членстве в ЕС. От нас требуют «решительных реформ». Но нет конкретных маяков, после которых будет введена свободная торговля, как это было с физическим безвизом для граждан.
Здесь никто не говорит, что делайте то-то и то-то и тогда будет свободная торговля. Говорят, вы делайте, и если надо будет, то мы вас пригласим.
Мы живем в парадигме, когда все что говорят европейцы – нам нужно выполнять по умолчанию. Без обсуждения.
Но есть и другая парадигма. Вот у нас подписано соглашение об ассоциации с ЕС. Хорошее оно или плохое — это другой вопрос. Мы будем стараться его выполнять. Но в рамках этого соглашения мы должны искать любую возможность, чтобы отстаивать свои экономические интересы.
Так вот я сторонник второго подхода. В соглашениях есть исключения, есть возможности искать какие-то другие трактовки, есть возможности для дополнительных переговоров.
Есть куча различных форматов, в которых можно отстаивать свои экономические интересы, не нарушая заключенные договоренности. И собственно именно так все страны трактуют подобные соглашения.
Например, в 2018 году президент США Дональд Трамп ввел пошлину по импорту на сталь в США из соображений национальной безопасности. Видимо, все мы понимаем, что прямой связи между импортом стали и национальной безопасностью в США не существует.
Прямой связи нет. Но они нашли не очень прямую связь. Сказали, что вот у нас есть такое право – ввести такие ограничения из соображений безопасности, и мы их вводим.
В Украине обстоятельств по стимулированию своей экономики из соображений безопасности гораздо больше: у нас идет война, аннексированы территории, перманентный экономический кризис.
В чем конкретно закон о локализации нарушает требование Соглашения об ассоциации с ЕС?
Интересно, что наши партнеры прошли определенную эволюцию в своей риторике. Сначала они говорили, что этого нельзя делать, потому что это нарушает соглашение.
Мы прочитали Соглашение об ассоциации и показали им две статьи, касающиеся публичных закупок: №148 и №149. В них указано, что запрет ограничения импорта, действует в лимитах, которые указаны в приложениях (ст. 149, п. 3 сделки).
Что это значит? Это означает, что у нас есть право ограничивать доступ к публичным закупкам до уровня определенных лимитов. Все что выше лимитов — это запрещено.
Суть ответа со стороны европейских партнеров была такая: ну мы ждали, пока вы сами прочтете. Очень странно, что в Украине есть много людей, которые не читали ни текста законопроекта, ни текста Соглашения об ассоциации с ЕС и утверждают, что закон почему-то противоречит.
Мы будем выполнять соглашение об ассоциации. Это одна из опций политического компромисса. Он не очень мне нравится, как политику. Но если выбирать между тем, что закон и дальше будет блокироваться и между его принятием в виде компромисса, то лучше пойти на этот компромисс.
Объясните подробнее относительно лимитов. Что это значит?
Это означает следующее, что в публичных закупках объемом до 200 тыс. евро делайте что хотите. Все, что выше 200 тыс. евро — вы должны соблюдать положения Соглашения об ассоциации.
Это значит, если мы хотим закупить партию локомотивов за 100 млн. евро, то должны относиться к европейской компании, как к внутреннему производителю.
Также была озвучена идея, убрать требования по локализации для производителей из ЕС и США. Объясните, по какому принципу обсуждается такое исключение?
Речь идет об исключении для стран, подписавших соглашение о свободном доступе к публичным закупкам. Так называемая сделка GPA.
БЦ: GPA (Agreement on Government Procurement) – многостороннее Соглашение в рамках Всемирной организации торговли (ВТО), которая регулирует закупку товаров, работ и услуг государственными органами сторон соглашения на основе принципов открытости, прозрачности и не дискриминации. Украина присоединилась к нему в мае 2016 года.
Подписание этого соглашения — еще одна чрезвычайно плохая вещь, которую мы, как страна, сделали несколько лет назад. Но это уже сделано, и теперь над этим необходимо подумать, что делать дальше.
Украина присоединилась к GPA в 2016 году. И подписала соглашение очень нелепо. Потому что все страны, которые подписывали GPA, они делали это с длинным перечнем всевозможных исключений, оговорок и все такое.
Кстати, страны ЕС подписали Соглашение GPA так, чтобы открывать свои публичные закупки для импорта очень-очень медленно.
Украина подписала его, как прыгнула в прорубь – без каких-либо оговорок. Но при этом мы не обеспечили для себя право требовать аналогичного доступа к публичным закупкам других стран-подписантов GPA.
Поэтому сейчас речь идет о том, чтобы убрать требование к локализации для стран-подписантов Соглашения GPA. К ним относятся и страны ЕС и США.
В случае реализации компромисса данного сценария, это будет означать, что среди крупных импортеров машиностроения требования локализации будут касаться стран СНГ, Турции, Китая, а также других, которые не являются подписантами соглашения GPA.
Сколько в структуре государственных закупок занимают товары из стран, которые не являются подписантами GPA?
Предварительный анализ показал, что по тем категориям, которые прописаны в проекте закона о локализации, объем закупок у стран-подписантов GPA занимает около 20%.
У нас мэр Киева – фанат белорусских автобусов МАЗ, Харьков недавно закупил турецкие автобусы Karsan.
Страны, которые не присоединились к GPA, продают нам около 80% импорта в публичных закупках в указанных категориях. Будем советоваться с производителями, насколько приемлемо внедрение требований к локализации с таким компромиссом.
На каком из компромиссов остановились?
Сейчас идет обсуждение того, целесообразен ли компромисс по законопроекту о локализации вообще. И одновременно мы рассматриваем возможности – будет ли приемлемым тот или иной вариант компромисса. Чтобы этот компромисс позволил сохранить саму идею законопроекта и позволил использовать требование локализации до как можно более широкой доли публичных закупок.
Если лично мне пришлось бы выбирать между ситуацией, когда я буду автором хорошей идеи, которая не будет принята, и пойти на компромисс, который исключит из требований к локализации 20% поставщиков, то я выбрал бы компромисс.
Но я не единолично принимаю это решение. Есть другие народные депутаты, есть ассоциации бизнеса, есть правительство, есть широкий круг заинтересованных лиц.
По моему мнению, наша логика должна быть такая, что мы понимаем, что товары из ЕС – это не самые дешевые товары в мире. Поэтому, когда мы говорим о ценовой конкуренции между украинскими и европейскими производителями, то наши имеют возможность ее выиграть. В отличие от ценовой конкуренции с китайскими или турецкими производителями.
Кто с украинской стороны ведет переговоры с ЕС о возможности применения требований к локализации и по изменению соглашения об ассоциации?
Это офис вице-премьера по евроинтеграции Ольги Стефанишиной и Минэкономики (заместитель министра экономики, торговый представитель Украины Тарас Качка).
Какую позицию занимает украинская команда? Отстаивать интересы украинских производителей в ЕС? Или приоритет — убедить Евросоюз отказаться от локализации?
Умные люди рано или поздно прислушиваются к рациональным аргументам, особенно когда речь идет о национальных экономических интересах. Сначала с офисом вице-премьера по евроинтеграции у нас были очень жесткие дискуссии.
Например, от него было такое заявление, что регистрация законопроекта по локализации «на год отвергла Украину в переговорах о доступе к европейским публичным закупкам».
Это заявление прозвучало в 2020 году. Это очень интересно учитывая то, что Украина в 2016 году присоединилась к соглашению GPA и с того времени должна была бы уже получить этот доступ. Скорее всего, это было эмоциональное заявление.
Но за этот год в общении и с вице-премьером и с Минэкономики мы смогли найти в Соглашении об ассоциации те пункты, которые мы можем использовать для усиления нашей переговорной позиции.
Мы, как страна, должны отойти от романтизма в отношениях с Евросоюзом и перейти к прагматизму. Как в судебном процессе есть принцип состязательности, так и в наших переговорах мы должны цепляться за каждую букву, за каждую запятую, чтобы отстаивать собственные интересы.
Например, если ЕС призвал Украину в арбитраж относительно моратория на вывоз леса-кругляка, то Украина может позвать Польшу в арбитраж по сокращению разрешений для автоперевозчиков.
Еще одну парадигму мы должны изменить в сознании чиновников. Многие из них считают, что если ты купил импортный товар – то ты герой. А если закупил товар у украинского производителя – то ты коррупционер. Этот взгляд должен измениться.
Для этого должна измениться модель ведения бизнеса в Украине. Нельзя отрицать, что многие активы в промышленности были приватизированы без конкуренции и частично оказались в руках олигархов. Те же имеют регуляторное влияние на государство, чтобы отстаивать свои интересы вместо интересов государства.
Давайте так, что европейские компании также не всегда принадлежат святым людям.
Ваша логика понятна. Но рано или поздно, мы придем к вопросу, где работают украинские граждане? Если мэр украинского города купил трамваи в Польше, это будет означать, что украинские граждане будут работать на польском заводе.
А если украинский город закупит украинские трамваи, это будет означать, что украинцы получат рабочие места или в Львове, или в Днепре, или в другом украинском городе.
Да, отдельно предстоит борьба с монополиями и деолигархизация. Но украинские граждане все равно должны где-то работать. Мы все равно к этому придем. Но лучше рано, чем поздно.
Тем более, мы этим законом не «выжимаем» европейских производителей. Наоборот. Мы заинтересованы, чтобы любая иностранная компания открыла в Украине свое производство.
Они разворачивают производства в Беларуси, в России, в Казахстане. Вряд ли возможна дискуссия о том, что верховенство права или инвестиционный климат в тех странах чем-то отличается от украинского. Нет, это те самые постсоветские страны. У нас же есть рынок сбыта для внутреннего производства, мы ближе к ЕС.
Почему Украина хочет пересмотреть Соглашение об ассоциации с ЕС?
Экономическая часть соглашения содержит положение о том, что через пять лет после вступления в силу соглашения, у сторон возникает право его пересмотреть. Пять лет прошло в 2021 году. У сторон появилось право пересмотра. Мы — сторона, мы имеем право в пересмотре сделки.
Мы должны сформировать пункты относительно того, что нам не нравится и идти с ними к нашим партнерам. Это наш святой долг.
В комитете по экономической политике Верховной рады были специальные слушания по этому поводу. Мы подготовили рекомендации. Они опубликованы на сайте комитета.
Можете кратко перечислить основные направления рекомендаций?
Мы подошли к этому вопросу широко. Нам нужно пересмотреть всю нашу торговую адженду с ЕС.
Первый блок касается собственно норм Соглашения об ассоциации. Это квоты и торговые ограничения.
Есть вопросы субсидирования странами ЕС своих компаний, когда они приходят на украинский рынок. Говоря юридическим языком, это искривление конкуренции. Они дают своим производителям деньги, чтобы тем легче было заходить на украинский рынок.
Тогда либо оставьте за нами право устанавливать пошлины против этого, либо давайте двигать эту историю и как-то выравнивать.
Второй блок — это более широкая торговая проблематика, которая выходит за пределы Соглашения об ассоциации. В первую очередь, это Европейский зеленый курс. Мы понимаем, что это будет пошлина на основании экологических показателей. И нам надо думать, как сотрудничать с ЕС в этом разрезе.
Возникает вопрос, что зачем нам экономическая часть Соглашения об ассоциации, если она не дает нам никаких особых преимуществ по отношению к третьим странам, которые не подписали такой сделки?
И третий блок — это внутренняя экономическая политика Украины, которая вызывает какое-то раздражение в ЕС. Например — та самая локализация. Или другие инструменты стимулирования — Экспортно кредитное агентство (ЭКА), к примеру.
Вот такие три блока рекомендаций направлены правительству. Будем наблюдать. Мы знаем, что делегация уже сформирована и эти переговоры находятся на какой-то начальной стадии.
Автор: Сергей Головнев
Источник: БЦ
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.