Парламент вместе со всей страной вошел в режим локдауна. Пленарные заседания в ближайшее время отменены, хотя в минувший вторник депутаты собрались вне очереди, чтобы решить ряд насущных вопросов. Внеочередность была вызвана не только карантинной реальностью.
Рада вошла в длительное рассмотрение двух земельных законопроектов, которые депутаты забросали кучей правок, поэтому до завершения этого вопроса не может в обычном режиме отвлекаться на другие вопросы. А их накопилось много.
Первый вице-спикер Руслан Стефанчук является одним из идеологов пропрезидентской «Слуги народа». На последнем съезде партии, где в очередной раз должен был формироваться ее стратегический курс, Стефанчук презентовал результаты работы так называемых «троек», состоящих из представителей правительства, профильных комитетов ВР и Офиса президента. Определены 370 приоритетных законопроектов на 22 направлениях, из них выделено 170 решительных – на выполнение программы президента. Это и есть фронт задач для Стефанчука.
Отдельный приход первого вице-спикера — пакет законопроектов о народовластии, которое президент обещал реализовать во время избирательной кампании. Уже принят закон «О всеукраинском референдуме», который, правда, глава государства до сих пор не подписал, и зарегистрирован проект о местных референдумах. Последний планируется вынести на всенародное обсуждение.
Фамилия Стефанчука регулярно упоминается также из-за интриг внутри властной команды. Слухи о том, что в Офисе президента якобы вынашивают планы устранения нынешнего председателя Верховной рады Дмитрия Разумкова, который заигрался в самостоятельные игры, курсируют давно. И вроде бы на роль «более надежного спикера» рассматривается именно Стефанчук. Но сам первый заместитель председателя Верховной рады всячески отрицает намерения «подсидеть» Разумкова.
Президент уже не имеет права налаживать вето на закон «О референдуме»
Ваш законопроект «О местном референдуме», входящий в пакет законов о народовластии, отправляется на обсуждение на места. Есть мнение, что как только начинается «всенародное обсуждение», вопросы просто буквально заговаривают. Как это было со странным опросом от президента во время местных выборов.
Гарантией, что не будет никаких «заговариваний», является закон «О всеукраинском референдуме», который прошел по той же законопроектной схеме. Мы имели публичные обсуждения, дискуссии, целый ряд круглых столов, получили заключение Венецианской комиссии. И в результате имеем очень хороший закон.
Почему важно донести общую идею законопроекта на места? Потому что этот закон будет больше касаться территориальных общин, чем закон «О всеукраинском референдуме». Было бы просто нечестно спустить им сверху механизм и сказать, что вот так они теперь должны действовать.
Я же в политику пришел из преподавательской, профессорской деятельности, и для меня, видимо, с тех пор действует принцип, что самый худший вопрос – незаданный. Мы готовы рассказывать, почему именно так действуем, какие есть угрозы и риски. Законотворческая техника — очень сложная материя, поэтому иногда отдельная вещь, которая извлекается из контекста, показывается как «измена», но когда ее объясняешь, то все имеет совершенно другой вид.
Этот законопроект мы готовили вместе с большим количеством общественных организаций, представителями гражданского сектора – «Опоры», Реанимационного пакета реформ и других. А дальше законопроект должен обсуждаться в обществе, потому что я уже вижу, какую чепуху пишут. Если есть ошибка, мы ее исправим, это абсолютно нормально, а если где-то есть непонимание – мы просто объясним.
Поэтому нам важно, чтобы именно этот законодательный механизм был усовершенствован по результатам обсуждения, получил профессиональную поддержку на уровне украинских и международных институций, и только после этого был вынесен в парламент.
Когда это примерно может произойти? Есть ли какая-то дорожная карта?
Да, у нас есть «таймлайн»: мы три недели обсуждаем, после этого смотрим – где плюсы, где минусы. Параллельно планируем поехать в некоторые регионы, лично обсудить законопроект с местными советами, особенно с теми, которые много направляют обращений в парламент по этому поводу. Здесь, конечно, будет многое зависеть от эпидемиологической ситуации.
После этого передаем законопроект Венецианской комиссии, и очень надеюсь, что где-то ориентировочно в июне получим ее вывод. Можем подать в «венецианку» зарегистрированный или незарегистрированный проект – это уже детали. Но я очень надеюсь, что к концу года мы получим этот законодательный механизм.
Вы же понимаете, что тотальное народовластие, за что вы агитируете, может нести угрозы в наших условиях для государства?
Начну с закона о всеукраинском референдуме. Мы очень много анализировали потенциально негативные вещи, о которых вы говорите. В частности, вопрос сепаратизма, войны на Востоке. Мы учитывали, как исключить какие-то популистские вещи. В частности, убежден, что вопрос восстановления смертной казни в Украине был бы поддержан большим количеством населения. Но этого нельзя делать, потому что мы стремимся в ЕС, а Конвенция защиты прав человека и основополагающих свобод в своих протоколах четко запрещает смертную казнь.
Поэтому мы поставили предохранители, чтобы такие вещи, которые не имеют ничего общего с международными стандартами, Конституцией Украины, и которые могут привести к нарушению территориальной целостности или суверенитета, запретить выносить на референдум. Мы четко прописали, что может быть предметом рассмотрения, что нет.
Кроме этого, мы не хотели провоцировать конфликт между органами власти. Мы не можем писать законопроект, не ссылаясь на Конституцию Украины, поэтому некоторые вещи, касающиеся полномочий органов правосудия, судебных органов, нельзя выносить на референдум. Условно говоря, виновное ли лицо или нет, брать его под арест или нет. За это, в соответствии с положениями Конституции, должны отвечать определенные органы.
Так же на местном референдуме не могут решаться вопросы отсоединения, присоединения, объединения территорий, целый ряд вопросов, связанных с финансами, собранием и так далее.
Я никогда не скажу, что никаких рисков нет. Но мы вышли из одной основополагающей вещи, что местные референдумы могут проводиться только на уровне территориальной общины. Здесь речь не идет о районном или областном уровне, потому что это уже как раз путь к сепаратизму. Кроме этого, мы понимали, какие риски есть в вопросах, связанных с Крымом и Донбассом, поэтому четко установили в переходных положениях, что закон начинает действовать на неподконтрольных территориях только через три года с момента их возвращения под общую юрисдикцию Украины.
Поэтому мне кажется, мы заложили очень много предохранителей, но запускаем всеукраинское обсуждение, потому что, возможно, что-то недосмотрели. Над проектом работали профессионалы, но даже в нашей Конституции, которая в свое время считалась одной из лучших в Европе, нашли целый ряд пробелов.
Сейчас идет речь о нюансах местного референдума, но почему президент до сих пор не подписал закон «О всеукраинском референдуме»?
Думаю, что это исключительная компетенция президента.
У него есть какие-то замечания?
Нет, насколько я знаю, нет. К тому же, президент уже не имеет права на его налаживать вето. Видимо есть какое-то политическое видение. Думаю, что законопроект будет подписан в ближайшее время.
Ладно, он его подпишет. «Батькивщина» уже собирает подписи, чтобы организовать референдум о запрете рынка земли. Запуск рынка, таким образом, реально заблокировать?
Это будет зависеть от того, как будет поставлен вопрос на референдуме. Если говорить о всеукраинском референдуме, надо отметить две вещи. Первое — для вынесения на него вопроса, составляющего общенациональный вес, надо собрать три миллионов подписей. И второе – это путь отмены того или иного закона через референдум. Когда мы идем вторым путем, то эти положения вступают в действие только 1 января 2022 года, до этого момента принятый закон не может быть отменен.
Сейчас «Батькивщина» внесла два представления относительно земли в КС. Для запуска рынка до сих пор нет всего «норматива», есть вопросы относительно адекватности информации в земельных реестрах…
Я могу говорить только за Верховную раду. Мы делаем все для того, чтобы два последние законопроекты (№2194 и №2195) для открытия рынка земли были приняты. Понятно, что они заблокированы двумя фракциями огромным количеством нелепых по своему содержанию поправок. Когда я смотрю на сущность поправки, которая заключается в том, чтобы исключить какую-то букву, а эти фракции встают и начинают говорить окольными путями — это не законодательный процесс, а исключительно злоупотребление своим правом.
Когда вместо обоснования поправки депутаты начинают рассказывать анекдоты, то извините: день работы парламента – это очень дорогое удовольствие для населения Украины, чтобы мы собирались и слушали анекдоты. Необходимо довести это дело до завершения.
Я говорил с министром аграрной политики и продовольствия Романом Лещенко, он утверждает, что сейчас идет процесс регулирования вопросов, связанных с земельным кадастром, с оценкой земли. Я очень надеюсь, что мы успеем завершить начатое, потому что это нужно не народным депутатам, а народу, который будет иметь возможность реально почувствовать себя владельцами земли.
Вспомните «Кайдашеву семью» Нечуй-Левицкого, герои которой дрались за свой клочок земли. Собственный, хоть и небольшой клочок, но своей земли, – это, мне кажется, очень важное ощущение. А сейчас мы имеем поколение людей, которые так и не дождались права быть владельцем своего земельного пая. Люди шли в Европейский суд, выигрывали дела и все безрезультатно. Поэтому я очень надеюсь, что мы эти законопроекты примем.
Рада уже вводила механизмы против «поправочных спамеров». Почему это была одноразовая история?
Это была договоренность во время так называемого «антиколомойского» закона, когда мы преодолели 16 тысяч поправок. Эта норма является эффективной, когда количество поправок больше 8-9 тысяч, а не 2 тысячи.
Значит, пусть депутаты дальше рассказывают анекдоты?
Все равно даже при существующей процедуре они имеют право на определенное количество правок. И очень много качественных, профессиональных правок были учтены в этих законопроектах, причем от разных фракций. А дальше уже пошла работа на сознательное разрушение законопроектов.
«Верховная рада не пошла на карантин»
Как ВР будет работать во время карантина? Потому что уже состоялись внеочередные заседания с достаточно насыщенной повесткой дня.
Сразу хочу заметить, что ВР не пошла на карантин — депутаты работают в комитетах и с избирателями. Рада изменила календарный график, чтобы было меньше пленарных заседаний и не было скоплений, потому что более 170 депутатов уже переболели Covid, а некоторые переболели трижды. Мы собрались на внеочередное заседание, и в принципе будем собираться для решения важных вопросов, чтобы законотворческая деятельность не прекращалась.
Конечно, такие эпидемиологические скачки затормаживают деятельность, но я очень надеюсь, что с основными задачами мы справимся.
Назовите топ законопроектов, которые надо будет принять в ближайшее время? Кроме земельных.
2 февраля мы приняли план законопроектной работы Верховной рады на 2021 год: 370+ законопроектов уже определены. Если вы говорите о более определяющих, то я бы их разбил на несколько групп. Первая — вопрос противодействия Covid. Я не знаю, сколько еще будет у нас волн, но вопросы обеспечения вакцинами, возмещения средств, думаю, будут приоритетными.
Вторая – вопрос судебной реформы, это целый ряд законопроектов, в частности №3711-д (по восстановлению работы Высшей квалификационной комиссии судей) и другие, которые внесены президентом, чтобы разблокировать работу судебной ветви власти. Кроме этого, есть много законопроектов экономического плана — они касаются приватизации, льгот украинским производителям.
Еще один блок, в котором я лично буду принимать очень активное участие, – повышение качества законодательства. Сейчас в Украине действует более одного миллиона правовых актов, в частности, советского времени. И после этого мы говорим, что у нас суды плохие и неправильно судят.
Поэтому надо «десоветизировать» украинское законодательство, а после этого перейти к введению единых правил, касающихся правотворческой деятельности. У нас до сих пор нет элементарной азбуки – как должны разрабатываться законы, нормативно-правовые акты. Это ничем, кроме регламента Верховной рады, не определяется. Поэтому мы сейчас разрабатываем закон «Об основах правотворческой деятельности».
Кроме этого, есть целый ряд законопроектов, связанных с так называемой экономической гильотиной (имеется в виду отмена необязательного и обременительного регулирования для бизнеса). Мы должны дать возможность именно в сфере экономики минимально загружать ее с точки зрения законодательства, поэтому здесь включается следующий блок – вопросы диджитализации. Так, на внеочередном заседании мы приняли первый в мире законопроект о признании электронных паспортов, которые у нас есть в приложении «Дия» и являются заменителем бумажным.
Это один из шагов на пути перевода многих услуг в цифровую форму, что исповедует президент. К сентябрю этого года мы должны перейти во многих направлениях на так называемый paper less, то есть безбумажный функционал. Я, кстати, с первого дня отказался от кипы распечаток, потому что у меня все находится в личном компьютере.
Также есть блок вопросов, связанных с уже упоминавшимся народовластием, относительно электронных петиций, публичного обсуждения, административных процедур, введения народовластия в судебной власти. Мы все эти задачи объединяем в блоки: краткосрочные – на 2021 год и долгосрочные – это то, чему посвящены так называемые «тройки Стефанчука».
Вы презентовали результаты этих «троек» на партийном съезде. Как конкретно происходила работа?
Были определенные трудности, поскольку Верховная рада, пожалуй, единственный орган, который не имел плана, по которому работает. Мы впервые ввели План законопроектной работы Верховной рады в 2020 году и посчитали, что пропускная способность парламента за год составляет от 250 до 350 законодательных актов. Отталкиваясь от этой цифры, начали формулировать видение комитетов, что именно нам надо сделать из программы президента.
Тогда и была предложена система «троек». Что это такое? Конституция предусматривает три субъекта законодательной деятельности — народные депутаты, президент и Кабинет министров. Для того чтобы эти три стороны синхронизировались на этапе принятия решений, у меня было предложение: давайте соберем главу профильного комитета парламента, министра и соответствующего заместителя из Офиса президента. Пусть они разработают планы на год, где будет изложено видение, на каком этапе мы находимся.
В частности, относительно страховой медицины, которая прописана в президентской программе, будь то негосударственного пенсионного обеспечения, или контрактной армии. И вот мы впервые успешно составили план законопроектной работы Верховной рады на 2021 год. А также на среднесрочный период, каденцию нынешнего президента.
С реформой парламентской работы в свое время носился бывший спикер Андрей Парубий, но внедрить ее так, и не суждено было. Этот состав ВР уже ввел сенсорную кнопку для голосования, подаваемую как большая победа. Еще, каких изменений можно ожидать?
У меня вообще есть очень много своих видений, как должен работать парламент. Здесь вопрос не только в сенсорной кнопке, а, в первую очередь, в качестве продукта, который выходит из ВР. Например, я убежден, что все законопроекты, которые заходят в этот зал, должны перед этим пройти серьезное «горнило». Потому что у нас сейчас можно зарегистрировать любой бред и все управления начинают над ним работать. В результате они пишут: это – бред, и он не ставится в повестку дня.
Как все мы знаем, в мире главным разработчиком законопроектов является правительство. У нас – почему-то народные депутаты. Но когда мы высчитываем коэффициент полезного действия, то ориентировочно 6% из проектов, представленных депутатами, становятся законами, а 90%+ – процесс ради процесса.
Я считаю, что эту пирамиду надо перевернуть, подготовку законопроекта (как мы делаем это с проектом о местном референдуме) надо начинать с наработки концепции. Профессиональные драфтери прописывают текст, мы его выносим на общественное обсуждение, получаем поддержку, и только после этого вносим в Верховную раду. И тогда он быстро проходит, потому что все дискуссии уже состоялись.
Когда же сырой законопроект попадает в парламент, на выходе можно получить что-то с кучей лоббистских правок. Это — неправильно. Но его исправление требует серьезной реформы парламента. Сенсорная кнопка — важная вещь, но надо вообще пересматривать вопросы голосований депутатов.
Пандемия показала, что может произойти такое событие, когда одновременно заболели и являются недееспособными и председатель Верховной рады, и его первый заместитель. Хорошо, что была Елена Константиновна Кондратюк, которая взяла на себя эту ношу проведения сессии. А представьте, если бы в этот период, не дай Бог, и она заболела – все, Верховная рада парализована.
И кому вы предлагаете вести сессию в таком случае?
У меня была идея, которую я внес в парламент в начале пандемии. Это был один из первых законопроектов в Европе, который предусматривал возможность в исключительных случаях дистанционного проведения заседаний Верховной рады. Но его не поддержали, хотя этот режим ввели на уровне комитетов, которые теперь в нем прекрасно работают.
Исходя из того, что парламент является единственным законодательным органом, мы должны иметь предохранитель в случае, если он не может собраться и принять важные решения. В частности, введение чрезвычайного положения или, не дай Бог, военного положения. Действующий регламент фактически делает невозможным принятие таких решений. А мы должны ввести для исключительного перечня вопросов возможность дистанционного голосования.
При этом не надо ничего придумывать – эти вещи сейчас прекрасно работают в Европейском парламенте. Мне откровенно было обидно, потому что в Украине разработали первый такой законопроект в Европе, а мы ждали, пока европейцы это введут…
Кроме этого, понятно, что нам надо усиливать экспертную часть, которая касается анализа законопроектов. Та же Национальная академия правовых наук, профессиональные общественные организации должны быть независимыми экспертами относительно наших законопроектов. Чтобы была одна институциональная наша аналитика, а другая – независимая. Например, эксперты должны отслеживать, есть ли лоббизм в той или иной инициативе.
И также надо осуществлять парламентский мониторинг, что закон, который мы приняли, достиг ли своей цели. Надо ли его менять, или отменять. Я очень хочу буквально в ближайшее время зарегистрировать мой законопроект об основах законотворческой деятельности в Украине. Потому что иначе мы и дальше будем рассматривать еще миллион нормативно-правовых актов, а качество нормотворческой деятельности не повысится.
Вы несколько раз упоминали о лоббизме, который у нас считается чем-то позорным и коррупционным. А ВР не хочет его узаконить, как это сделали многие страны? Потому что мы же и так видим, кто из депутатов, чьи интересы продвигает.
Уже подано несколько законопроектов о лоббизме, но думаю, что в период, когда мы работаем в темпе пожарной команды в связи с пандемией, не надо спешить с такими вещами. Но я соглашаюсь с вами – этот вопрос надо решить. Во всех цивилизованных странах существует целый ряд специальных законодательных актов, регламентирующих лоббизм.
Когда приходит инвестор на определенную территорию и говорит, что хочет напрямую вкладывать в нее деньги за какие-то преференции, то парламент может их ему предоставить, получив взамен целый ряд обязательств этого субъекта. Нам нужны инвестиции и нужно, чтобы этот лоббизм был чистым, чтобы мы видели налоги с лоббистской деятельности. Этот вопрос — очень важный, но, мне кажется, что мы обязательно его решим только после того, как пройдем нынешние этапы.
«Меня больше всего разочаровывает политическое переобувание»
Сейчас парламент вошел в клинч с Национальным агентством по предотвращению коррупции. Его пытаются лишить определенных полномочий по проверке партийных финансовых отчетов. В НАПК считают это местью за прекращение государственного финансирования парламентских партий из-за подозрительных операций в отчетах. Каковы шансы принятия этого неоднозначного законопроекта, который подписали все главы фракций?
Любая институция должна, прежде всего, быть эффективной. С руководителем НАПК я виделся лишь, когда мы обсуждали Антикоррупционную стратегию, я ее поддержал, и мои правки были учтены. Там очень много правильных вещей, хотя немало из того, что мы проголосовали, иногда даже у меня вызывает вопросы. Вот я на выходных заполнял декларацию и, честно говоря, многого не понял.
У меня и у моей жены две банковские карты – «Монобанка» и «Приватбанка». Для чего декларировать более 20 счетов, которые под эти карточки подвязаны? Вот в Эстонии, насколько я знаю, человеку подтягивается проект декларации и не надо обращаться, как мне в различные агентства, чтобы они прислали те или иные данные. Если есть какие-то несовпадения доходов с расходами, это просто дополнительно выписывается.
Это правильный подход, когда государство выполняет сервисную функцию и минимизирует проблемы для людей. Пожалуй, нет такой страны, у которой есть такое разветвленное антикоррупционное законодательство, как в Украине. И его надо сделать максимально user friendly для человека.
Этому парламенту уже год с хвостиком. Для вас политика, как и для многих нынешних депутатов в новинку, но вы сразу заняли такую высокую должность. Какую оценку можете дать этому парламенту «новичков» и что вас лично удивило и разочаровало в этой работе?
Я бы назвал это таким периодом взросления, когда те мечты, которые Зеленский имел, обсуждая свой поход в политику за куском пиццы, уперлись в сопротивление бюрократического аппарата. Как профессиональный юрист я тоже раньше много сталкивался с бюрократией, но несколько по-другому. Сейчас мы набираемся многих знаний, навыков, умений.
А вот что меня больше всего разочаровывает — это политическое переобувание. Я это иногда отмечаю в поведении и голосовании некоторых народных депутатов. Я всегда им напоминаю, что когда мы избирались, то все подписывали меморандум, что должны поддерживать все пункты программы президента. К сожалению, даже в отношении президентских инициатив мы часто не находим поддержки большинства. Для меня оправдания таким вещам нет.
Откуда взялась идея «троек», о которых мы упоминали? Я очень хочу, чтобы в нашем государстве, в конце концов, появилась партия и президент, который в конце своей каденции сможет гордо показать свою программу, напротив каждого пункта, которой будет стоять – «выполнено». У меня тоже есть вопрос по скорости нашего движения, но даже если вы посмотрите аналитику портала «Слово и дело», то пока единственная партия, которая не провалила ни одного обещания, – это партия «Слуга народа».
Так вы же партия власти, вас не очень корректно сравнивать с оппозиционными направлениями, не имеющими своего большинства…
А вот и нет. Есть такое понятие в политологии, как deep state, то есть глубинное государство. И можно быть партией власти, но получать столько системного сопротивления от этого сформированного за 30 лет deep state. Мы же все стараемся делать шаг за шагом, хотя являемся просто специалистами в своем деле. У нас достаточно неоднородная фракция, но, видимо, это и есть срез нашего общества. Если кто-то где-то начинает смотреть в другую сторону, важно найти те слова, которые будут побуждать идти по плану выполнения программы президента.
Когда фракция «Слуга народа» завалила ваш законопроект об отмене перевода часов, вы восприняли это как «предательство»?
Нет, потому что это вообще был промежуточный, неполитический законопроект. Я накануне переговорил со всеми лидерами фракций, которые сказали, что поддерживают его без вопросов. Но это была пятница, последний вопрос в повестке дня, и многие из наших депутатов, скажем откровенно, не присутствовали в зале. Плюс риторика некоторых оппозиционеров, возникшая прямо на ровном месте, могла повлиять на голосование. Но этот проект отправлен на повторное второе чтение. И я до сих пор уверен, что перевод часов – это биологическое зло.
Когда вы размышляли об этом парламенте, то сказали, что он переживает период взросления. То, что сейчас происходит с партией «Голос» – это тоже болезнь роста?
Как раз фракция и партия «Голос» – те люди, с которыми мне абсолютно комфортно общаться. Не было ни разу, чтобы они что-то пообещали, а не сделали. И это точно на 100% проукраинская партия. Учитывая, что она так же молода, как и «Слуга народа», ей надо этими болезнями переболеть и приобрести политический иммунитет. В результате этого их политический организм станет крепче.
А у самих «слуг» нет «проблемы роста»? Партия уже окончательно определилась с идеологией?
Если есть проблема роста, то это означает одно, что политический организм растет и развивается. И это хорошо. Хуже, когда это сорняк на поле украинской политики – большой, красивый, душистый. Конечно, мы думаем, развиваемся, исповедуем либеральные ценности в экономике, мы за меритократический подход в кадровом обеспечении, мы за центрическое объединение Украины.
«И президент, и Разумков жмут друг другу руки»
Откуда природа этих разговоров, что партия «Голос», или «Батькивщина» могут войти в коалицию с монобольшинством? Об этом же не просто на заборах пишут, а говорят лидеры этих партий – Кира Рудик и Юлия Тимошенко.
Честно говорю, что со мной по поводу этого вопроса не говорили ни Кира Рудик, ни Юлия Тимошенко, ни представители других групп и фракций, поэтому я не могу этого комментировать.
А вы лично считаете, что расширение монобольшинства необходимо или вы и так справляетесь?
Здесь я абсолютно поддерживаю президента, парламент должен работать столько, насколько он выполняет возложенные на него задачи. По всем программным вещам нам абсолютно хватает голосов фракции «Слуга народа».
Конечно, надо проводить переговоры с коллегами, потому что это парламент, здесь иначе не может быть. Чтобы изменить ту же Конституцию, нужно триста голосов. Поэтому, возможно, по каким-то вопросам, связанным с изменением Конституции, например, уменьшением количества народных депутатов, придет время, когда тема о широкой коалиции может встать. Это мое предсказание.
Поговорим об отношениях в президиуме Верховной рады. Уже давно, и не только на «сливных бачках», муссируется тема испорченных отношений председателя парламента Дмитрия Разумкова и Офиса президента. Его глава Андрей Ермак якобы хотел бы видеть во главе Верховной рады именно вас…
Я не комментирую домыслы и выдумки. Скажу так, что я воспринимал и воспринимаю Дмитрия Разумкова как члена команды президента, потому что мы прошли долгий путь вместе с ним и остаемся на острие парламентской борьбы за Украину. И каких-то оснований считать иначе, у меня нет. Что касается моей скромной персоны, то я откровенно вам говорю, что мне очень комфортно на своем месте, потому что на нем у меня есть много возможностей заниматься тем, что я люблю, – законопроектной деятельностью.
Писали, что под меня готовят какую-то специальную пресс-службу, которая будет давать мне большую медийную раскрутку для приобретения государственного веса. Но у меня и так достаточно государственного веса, только времени не всегда хватает, участвовать в ежедневных этерах. Поэтому я принял для себя решение сконцентрироваться на том, что умею лучше всего – на систематизации законодательства и улучшении его качества.
Вам никак не намекали, не хотите ли вы пойти на повышение?
Что вы подразумеваете под словом «повышение»? Ведь все в президиуме являются руководителями Верховной рады. Но мы такие же народные депутаты, как и другие, однако на нас дополнительно возлагается ряд организационных обязанностей. Мы больше ничем не отличаемся, потому что единственным субъектом принятия решений является парламент. Мой закон об исчислении времени – тому лучший пример (смеется).
Вы можете подтвердить, что в отношениях Разумкова с Банковой есть определенное напряжение? Дыма же без огня не бывает.
Я не присутствовал на персональных разговорах, но во время мероприятий, на которых присутствуют и президент, и Разумков, они жмут друг другу руки, общаются, принимают согласованные решения. Да, продолжается дискуссия по многим вопросам между нами всеми, потому что это честный разговор. Если его нет, это будет ЦК КПСС, который дошел до своего логического завершения. Но когда мы уже приняли решение, то должны все вместе его выполнять.
Автор: Павел Вуец
Источник: Главком
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.