Как новый орган будет проверять бизнес, сколько налоговых милиционеров туда трудоустроят, какие дела будет расследовать и зачем БЭБ вооруженные подразделения «физической защиты».
В конце ноября 2021 года известная своими репрессивными методами работы налоговая милиция ушла в небытие. По меньшей мере — де-юре. Однако Кабмин дал начало принципиально новому органу – Бюро экономической безопасности.
Эту реформу бизнес ожидал много лет. Предприниматели мечтали об аналитическом органе, который не будет приходить с проверками, не будет блокировать работу предприятий, и не будет требовать взяток.
Однако когда стало известно, кто возглавил БЭБ, мечты приобрели горький привкус суровой реальности. Вадим Мельник работал в структурах налоговой милиции с 2000 года, а до своей победы в конкурсе на главу БЭБ возглавлял Государственную фискальную службу, в арсенале которой осталась только налоговая милиция.
Несмотря на многолетний опыт работы в налоговой милиции, Мельник не перестает расхваливать принципиально новую модель работы БЭБ и обещает, что с полноценным началом работы бюро для бизнеса все изменится.
Разговор ЭП с ответственным лицом за расследование всех экономических преступлений в Украине состоялся в середине декабря в новом здании БЭБ. Ему бюро передали через два дня после официального создания, когда штат нового органа превышал 200 человек. Поэтому первое совещание с работниками Мельник провел во дворе здания Кабмина.
Ожидая Мельника, журналист услышал в коридорах центрального аппарата БЭБ интересный разговор. Один из работников сказал другому, что не собирается проходить конкурсы в бюро, а с нового года уйдет в бандиты. Вероятно, это сказал работник ГФС, служба до сих пор находится в процессе ликвидации.
«Учитывая свой опыт работы, и понимая людей, знаю, что есть люди, которым пора на пенсию, а есть люди, которые хотят работать, потому что большая зарплата. Я для себя определил, что около 30% бывших работников ГФС достойные работать в БЭБ», – говорит Мельник.
Однако он не скрывает, что среди набранных на ключевые должности сотрудников немало выходцев из налоговой милиции. Не станет ли создание БЭБ простой заменой вывески «налоговая милиция»? Для чего БЭБ нужны вооруженные подразделения «физической защиты» и будут ли они ходить на обыски в бизнес? Готовы ли работники БЭБ расследовать не только налоговые преступления, но и злоупотребления на фондовом рынке?
Как БЭБ будет проверять «живой» бизнес
– Вы – бывший глава ГФС с многолетним опытом. Бизнес беспокоит то, не будет ли в бюро слишком много бывших налоговых милиционеров. Как вернуть доверие бизнеса к бюро?
— Бюро экономической безопасности — это новый орган. Он будет останавливать криминальные проявления во всех сферах экономики. Мы ориентированы на опережение экономических рисков, а не на реагирование на существующие правонарушения постфактум. Это минимизирует силовое давление на бизнес. Новая модель работы — это рискоориентированный подход.
Аналитическая составляющая предусматривает доступ к базам данных, проведение анализа и формирование специальных аналитических продуктов. Да, есть правоохранительная функция БЭБ, которая также реагирует на заявления о преступлениях и на аналитические продукты. Она включает в себя оперативно-розыскную деятельность и следствие. Однако все формируется вокруг аналитика, который направляет работу детектива. Аналитики будут определять приоритеты.
Если преступная группировка создала незаконную схему по предоставлению услуг по минимизации налогов ста компаниям, детектив обязан преодолевать это криминальное явление, потому что там риск наибольший. Здесь в первую очередь мы останавливаем незаконную схему.
Дальше мы не забываем о преступных группировках, которые системно работают на рынке, как те же «затруднения». Они приобретают системность и работают с коррупционным прикрытием. Поэтому вторая очередь — это преодоление коррупционного прикрытия.
И только третья очередь – это живой бизнес. Почему именно такая последовательность? Если он не уплатил налоги, то он должен их уплатить.
— Самая скандальная часть работы налоговой милиции — так называемые маски-шоу. Работники БЭБ так же будут приходить к бизнесу с проверками. В чем разница?
– «Маски-шоу» – это так называемые подразделения физической защиты. Будут ли они существовать в БЭБ? Да, будут, но это подразделения, которые обеспечат безопасность работы работников Бюро экономической безопасности. Где гарантия, что на детектива не будет совершено нападение во время проведения обыска? Нет такой гарантии. Поэтому работники, которые будут обеспечивать безопасность детективов БЭБ, будут присутствовать.
Есть норма УПК, которая четко прописывает, что если нет никаких оснований считать, что есть угроза нападения или препятствования, то детектив должен просто зачитать определение суда о проведении обыска, поставить вопрос, предложить выдать указанные в постановлении суда вещи. Если бизнес не выполняет определение суда добровольно — не вопрос. Мы выполним его принудительно, корректно проводим следственные действия с белым бизнесом.
Однако даже после следственных действий белый бизнес должен продолжать работать. Мы подходим к изъятию документов или компьютерной техники иначе. Мы сейчас нарабатываем алгоритмы по изъятию копий документов. Поскольку аналитики имеют доступ ко многим базам данных, то будем брать то, чего нет в этих базах, чтобы предприятие не остановилось. Будем изымать не компьютерную технику, а пытаться снимать с нее информацию.
— Смогут ли работники БЭБ прийти с обысками на предприятие врасплох?
— Когда есть риск, что улики будут спрятаны или уничтожены, но это уже не совсем белый бизнес. Одно дело, когда ты схему не создавал, но начал ее использовать. Ты просто не выживаешь на рынке, потому что остальные компании в этом сегменте используют эту схему. В этом особенность преодоления, прежде всего криминального системного проявления, где организована преступная группировка. В этом случае мы одним ударом ставим всех выгодоприобретателей в равные условия, они все перестают пользоваться схемой.
– Вы говорите, что ключевое различие между БЭБ и налоговой милицией – наличие аналитического блока. Сколько бывших налоговых милиционеров выиграли конкурсы на должности аналитиков и детективов?
— БЭБ уже работает благодаря тому, что нам удалось набрать более 30% работников от численности центрального аппарата, который составляет 700 человек. Конкурсные процедуры продолжатся после Нового года. Сейчас имеем 18-19% бывших работников ГФС от численности центрального аппарата. Все они — детективы и аналитики.
— Перед интервью мы услышали в коридоре разговор двух сотрудников. Один сказал: «Я дорабатываю до конца года, увольняюсь и иду в бандиты, потому что не хочу проходить конкурсы». Как думаете, он шутил?
— Видите, у него уже желания нет, говорит «не хочу». А ведь это интересно побороться, как-то себя показать. От таких людей надо избавляться. Такие люди не должны попадать в систему. Вы мне потом скажете, кто это сказал?
— Мы их не запомнили. Вы говорили, что доля выходцев из налоговой милиции в БЭБ не должна превышать 30%. Как вы собираетесь придерживаться этой «квоты»? Налоговые милиционеры не начнут блокировать конкурсы в суде?
– Законом о БЭБ никаких ограничений относительно числа бывших налоговых милиционеров в структуре не установлено. Поэтому это исключительно компетенция конкурсной комиссии в определении победителей. Конкурсная комиссия предложила – я назначил. 30% — это моя оценка. Учитывая мой опыт работы, и понимая людей, знаю, что есть люди, которым пора на пенсию, а есть люди, которые хотят работать, потому что большая зарплата. Есть люди, которые не готовы воспринимать новую модель.
Я для себя определил, что, наверное, около 30% бывших работников ГФС достойные работать в БЭБ.
— Параллельно будут проходить сразу 23 конкурса на должности в территориальные управления. Как можно гарантировать, что там должности не получат коррумпированные чиновники?
— В начале года я планирую объявить конкурс на должности руководителей территориальных управлений. Далее, согласно закону, именно руководители проводят свою кадровую политику. Они, как и я, объявляют конкурсы на должности в свои территориальные управления и проводят их.
С одной стороны, это очень неплохая ситуация, чтобы одновременно запустить все процессы. Мы до конца первого квартала хотим параллельно набрать почти 30% работников по Украине (всего 4 тыс. человек). Это возможно, но зависит от работы конкурсных комиссий, и на это мы не можем влиять.
Региональные конкурсные комиссии состоят из работников территориальных подразделений. На первом этапе, когда этих работников еще не будет, будут привлекаться представители органов власти, например, территориальных подразделений Минюста, облгосадминистрации.
– Вы сказали, что 18% в центральном аппарате – бывшие работники ГФС. А в целом как представляется портрет работника?
— Среди тех, кто уже работает на должностях детективов и аналитиков, есть бывшие работники Службы безопасности Украины, Национальной полиции. Есть и гражданские лица, которые пойдут на конкурсы на административные должности: работники из других министерств и ведомств. Основная мотивация – хороший уровень зарплаты.
Мы усовершенствовали тестовые задания для аттестованных работников. Там будет знание общего законодательства, проверка специальных знаний, специального законодательства, психологическое тестирование, полиграф. Во время тестов будем выявлять и мотивацию.
От «Укрнафты» и фондового рынка до зарплат «в конвертах», какие дела будет расследовать бюро
— Бюро в первую очередь воспринимается как орган, который должен заменить налоговую милицию. Но, согласно законодательству, у вас в подследственности не только налоговые преступления, но и дела, связанные с фондовым рынком, незаконным использованием товарных знаков. Вы говорите, что большинство аналитиков и детективов – это бывшие работники налоговой милиции. Готовы ли они расследовать дела, связанные, например, с фондовым рынком?
— Работники БЭБ способны расследовать эти дела. Во-первых, у них есть желание учиться и обмениваться опытом. Во-вторых, мы понимаем, что все схемы постоянно меняются, обновляются. Мы говорим о начале так называемого тренингового центра. Он не предусмотрен законодательством о бюро, но мы уже прорабатываем концепцию и проводим переговоры, на какой базе можно эти тренинги проводить.
Основой для обучения станет углубленная и детальная экспертиза конкретных кейсов экономических преступлений, которые будут пошагово разбираться, и анализироваться в реальном времени. Относительно компетенций. Мы имеем 22 статьи, подследственные БЭБ. Это больше, чем было в налоговой милиции. Фондовый рынок, например. Буквально вчера вечером я проводил совещание по наработкам аналитиков на фондовом рынке.
Мне доложили, что в работе уже более ста установленных фактов так называемых скам-проектов (мошеннических проектов, которые прекратили осуществлять обязательные выплаты). Речь идет о том, что под известным брендом организуется компания. Она выпускает акции и ими торгует. Это, во-первых, мусорные акции. Во-вторых, это мошенничество, это убытки для людей.
— О каких брендах идет речь?
— Например, какая-то компания назвалась «Теслой». У нас есть такой скам-проект где-то в Одесском регионе, сейчас мы это прорабатываем. На базе этого кейса мы изучаем практику для понимания инфраструктуры всего явления. Мусорная акция дает возможность разогнать стоимость какой-то акции путем ее прогонки через пять цепей. Покупаются акции за 100 тысяч, продаются за миллион. 900 тысяч легализируются. Так происходит легализация незаконных доходов.
Если предприятие покупает мусорные акции, то оно незаконно увеличивает свои расходы и уменьшает налог на прибыль. Эти аспекты — это уже наша работа.
– На 2023 год запланирован запуск накопительного пенсионного фонда и фонда будущих поколений. По замыслу, они будут инвестировать деньги, в частности, в ценные бумаги. Ликвидность фондового рынка будет расти. Станут возможными ситуации, когда акции какой-то компании вчера стоили 100, а сейчас уже 1000. Найдут ли аналитики тонкую грань между мошенничеством и законной спекуляцией?
— Наша задача — не навредить белому бизнесу, поэтому важно определить для себя критерии «мусорности» этой акции. Чтобы не ошибиться, мы будем сотрудничать с Национальной комиссией по ценным бумагам и фондовому рынку. Риск есть, но мы этого не допустим, потому что каждая мусорная акция имеет признаки. Например, они не подтверждены активами. Подкладывается документ, что акция основывается на таком-то вкладе, а это воздух. Мусорная акция — это преступление.
— Вы заговорили об акциях, подкрепленных «воздухом», и на ум сразу приходят криптовалюты. В Украине уже сделаны первые шаги на пути к легализации этого рынка. Вероятно, в будущем будут существовать легальные торговые площадки. Не возникнет ли ситуация, что к ним придет БЭБ, и этот рынок умрет, не родившись?
— Нет, такого не будет. Перед тем, как что-то сделать, нам нужно будет проанализировать это явление. Не только проанализировать, но и понять, как это работает, обсудить это с компетентными органами, в чем есть риски, чтобы мы направили свою работу исключительно на эти риски. Здесь мы не будем огульно куда-то бежать.
— Украина имеет горький опыт МММ. Финансовые пирамиды продолжают функционировать, например, B2B Jewerly, которой занималось СБУ. Есть много других компаний, которые имеют признаки финансовой пирамиды. Будете ли ими заниматься?
— Это не совсем компетенция БЭБ. Это больше мошенничество, когда незаконно выманивают у людей деньги, примерно как скам-проекты. Но изучать ситуацию будем, потому что это все в экономической сфере государства. Как такие схемы влияют на экономику, нам еще надо будет понять. Они влияют и на имидж государства, и на состояние людей. Почему я говорю, что это не совсем наша история? Потому что подследственность мошенничества – это Национальная полиция.
— Насчет приватизации. У нас почти все государственные банки выставлены на продажу. Их менеджмент боится готовить банки к приватизации, потому что могут прийти правоохранители и сказать, что банк продали по заниженной цене. Например, IFC косвенно оценила Укргазбанк 170 миллионами долларов, хотя государство потратило на него 1,3 млрд. долл. Имеют ли основание страхи менеджеров банка, что на них могут открыть уголовные дела?
– Мы никоим образом не будем влиять на процедуры приватизации. Есть компетентные органы, которые этим занимаются. По ситуации с банком. Мы об этом уже говорили. Это искусственное занижение стоимости активов на подготовительном этапе. Кстати, сегодня сотрудники бюро получили информацию, что один государственный банк, который готовится к приватизации, три-четыре месяца назад начал закрывать прибыльные территориальные подразделения и региональные отделения.
Мы проверяем информацию, и если там будут признаки, что к приватизации происходит уменьшение стоимости активов путем уменьшения сети, то это уже компетенция Бюро экономической безопасности.
— Вскоре может произойти распределение активов «Укрнафты» между Игорем Коломойским и государственным «Нафтогазом». Если это распределение произойдет, например, не в пользу государства, займется ли этим БЭБ?
— Вернусь к аналитической составляющей. Аналитик выявляет риски в любой сфере, в любой операции, которая есть в экономике государства. Он должен увидеть несоответствия, какие-то аномалии в этой операции. Тогда он высчитывает инфраструктуру этой операции и смотрит, где несоответствие, где аномалия, где, возможно, допущены какие-то нарушения, и начинает работать. Теоретически аналитик, когда будет иметь полный функционал, доступ к базам данных, увидит, как эта операция будет проведена. В целом это касается экономики страны. Да, это компетенция БЭБ.
— Перейдем к налоговым схемам. По данным «CASE-Украина», больше всего убытков государству в 2020 году нанесли схемы по уклонению от уплаты налогов и сборов при выплате зарплат – 160 миллиардов гривен. Как вы будете бороться с этими схемами?
– Это прямая компетенция бюро, потому что с зарплат не платятся налоги. Другая история — это равные условия на рынке. Наша задача — обеспечить равные условия. Если кто-то не платит налоги с зарплаты, он находится в более выгодных условиях. Я поставил задачу, чтобы аналитики нарабатывали кейсы по выплате зарплаты в конвертах. Мы этим будем заниматься, потому что потери идут большие.
Надо понять, что человек получит зарплату, налоги не платит, их платит работодатель. Он виновен. Мы их не заденем. Сейчас мы ведем речь о белом бизнесе, который применяет незаконные схемы выплаты зарплаты в конвертах. Такие кейсы нужно расследовать так, чтобы белый бизнес не останавливал работу, потому что это потеря рабочих мест, доходов кормильцев. Мы это понимаем. Претензии лично к руководителям.
– Использованием ФОП вместо найма – это претензия к кому?
– Это претензия к владельцу бизнеса, который путем измельчения цельного единого бизнеса на систему ФОП уклоняется от уплаты налогов в полном объеме. Если мы видим, что это негативное явление и его невозможно никак доказать, то надо думать о системе сбора доказательств. Возможно, ее пора менять или совершенствовать? Может быть, она устарела?
И насчет зарплаты в конвертах. Мы уже начали этим заниматься, мы четко знаем об определенных игроках на рынке. Это преимущественно магазины бытовой техники. У работников есть две карточки, на которую перечисляется зарплата и якобы бонусная. Это старая схема.
— О чем идет речь?
– Если работает 1 тыс. работников, ты каждому конверт не выдашь. Это мы так называем «зарплата в конвертах», но она переводится на одну карточку. На другую карточку переводится зарплата, а это какая-то бонусная карточка, с которой не платится налог. Наша задача — остановить эту незаконную схему, и это правда. Есть разные схемы по выплатам «зарплат в конвертах».
Может ли БЭБ остановить «схемы»
— Относительно зарплат, которые выплачиваются наличными в конвертах, ее надо где-то взять. Для таких схем используются «скрутки» с НДС, когда уменьшаются обязательства по уплате налога, а выгодоприобретатель получает еще и наличные. Есть разные оценки, сколько убытков они наносят бюджету. Профильный комитет Верховной рады сообщал о 2,5 миллиарда гривен в месяц. Даниил Гетманцев говорил о 1 миллиарде. Как вы оцениваете масштабы «скруток»?
— Я не могу комментировать эти цифры, потому что не имею такой аналитики, и это не входит в нашу компетенцию. Но что касается этого явления, то оно системное. Наличность возникает у самих же продавцов. Им даже не нужна «схема», просто неучтенный товар продают вне кассы. Товар, который незаконно завезен через таможню, контрабанда. Пока мы не учитываем цепь движения товаров со всеми серийными номерами, со всеми названиями, с привязкой к брендам, мы порядок не наведем. Главное — исключить продажу неучтенного товара. Здесь нужен комплексный подход.
— Чтобы эффективно бороться со «схемами», БЭБ должно иметь доступ к большому количеству реестров, в частности реестру налоговых накладных по НДС. На каком этапе подключения к этим реестрам мы находимся?
– Здесь я хотел бы поблагодарить депутатов за то, что они в законе прописали аналитическую функцию и обеспечили на законных основаниях возможность доступа ко всем базам данных. Мы уже провели рабочие встречи со многими ведомствами: налоговой службой, таможенной службой, Государственным финансовым мониторингом, Нацполицией.
Сейчас мы на стадии переписки по подключению этих баз данных, изучаем их возможности и объемы, чтобы понять, какая аппаратура нужна для обработки информации. С таможенной и налоговой службами у нас уже доработаны меморандумы по обмену информацией.
— Доступ к реестру налоговых накладных будет такой же, как у ГНС?
— Надеемся, что да.
— Что будет предусматривать меморандум с ГНС?
— Меморандум предусматривает правильный обмен информацией относительно баз данных. Первая преграда — отсутствие серверного оборудования в бюро. Серверы, которые были на балансе ГФС, работают на Государственную налоговую службу, свободных нет. Серверы — это отдельная история, их надо просто закупить. Мы изучаем технические параметры всех баз данных с помощью Минцифры, чтобы понять, какое оборудование нам нужно.
– Вернемся к «схемам». В СМИ фигурируют фамилии людей, которые организуют масштабные схемы. «Следствие.Инфо» сняло расследование, где фигурировал упомянутый нами Вячеслав Стрелковский. Кроме него, называют Василия Костюка, Сергея Грибкова. Вы слышали эти фамилии?
— Сейчас не будем говорить о фамилиях, а скажем об алгоритме работы. Это, в первую очередь, ликвидация центра, ликвидация не просто какого-то предприятия, которое является «схемщиком», а выход на бенефициара этой схемы, потому что ликвидация отдельных фиктивных предприятий не остановит его преступной деятельности. Это лицо необходимо установить, собрать доказательства, что оно является организатором преступной группировки. Я это называю организованной преступной группировкой, и это особо тяжкое преступление.
— Как это доказать?
— Докажем. Это наша задача. Если будут законодательные препоны, то будем предлагать изменения в законодательство, чтобы мы могли собрать доказательства и именно бенефициара этой схемы привлечь к уголовной ответственности.
— Когда мы общались с бывшим председателем ГНС Евгением Олейниковым, он говорил, что доказать ответственность человека в организации «схем» трудно. Чтобы сделать с ними так, как, например, с контрабандистами – ввести санкции СНБО, надо предоставить железные доказательства. Вы сможете это сделать?
— Это надо сделать. Если система не может преодолеть это явление, надо установить, почему. Аналитик работает, обнаруживает информацию, передает детективу. Аналитика помогает детективу оценить большие массивы сбора доказательств именно аналитическим путем. Это система оценки доказательств путем выявления различных сечений.
Например, берем массив телефонных разговоров за два месяца, берем массив банковских транзакций, перемещений по городу, встреч, все в цифровом виде. Программы их прорабатывают, рисуют схемы связей, и по схеме связей можно выйти на бенефициара схемы. Поверьте, это возможно.
— А если в этих схемах есть чиновники, например, из разведки, или заместители главы МВД, которые арендуют у таких людей помещения.
– Если это лицо попадает в аналитический алгоритм, то его уже никто нигде не спрячет. Оно появилось, следственные действия проводятся в отношении таких лиц так же. Ситуация известная, наша задача — довести до того, чтобы эти преступные схемы не работали. Но замечу, что надо ликвидировать именно бенефициара.
— Вы говорите о перемещениях, телефонных разговорах. Насколько эти данные будут весомыми доказательствами в суде?
— Вы правильно говорите. Такие данные указывают на цепочку взаимоотношений. Например, мы понимаем, кто является бенефициаром какой-то схемы, видим, что с ним общаются всего два человека, видим, как на них выходить, чтобы собрать доказательства, устанавливаем, что именно они создают всю эту организацию, и они ею руководят. Если собранная информация не является доказательством и это препятствие, давайте это оценим вместе с депутатами, специалистами, экспертами и, возможно, введем в качестве доказательства на законном уровне.
Мы будем нарабатывать аналитический продукт, чтобы через год-полтора можно было предложить его как официальное доказательство в уголовном производстве, как заключение эксперта. Сделать основанием к внесению в ЕРДР. Тем более, чтобы исключить внесение в ЕРДР всех заявлений, надо сделать какой-то правильный фильтр.
— Возможно, ли организовать «схемы» без привлечения коррупционных чиновников, в частности, работников ГНС? Например, компания покупает мандарины и мясо, из которых удивительным образом образуется удобрение.
– Можно. Я не исключаю, что есть коррумпированное прикрытие, но вы задали вопрос, возможно ли без ГНС. Возможно. Например, на этом рынке есть понятие «технический колхоз». Это что такое? Это когда мы по документам видим, что у предприятия есть техника, здания, склады, но это разваленные склады.
Работник ГНС видит, что это разваленные склады? Не видит. Задача аналитика БЭБ — по базам данных посмотреть, что здание не функционирует пять лет, а показывается как «колхоз». Это совместная работа всех правоохранительных органов.
— Это если типовая схема, а если нетиповая, ГПС должна увидеть?
— Разумеется, и в определенных случаях она видит.
— Один из депутатов писал, что иногда ГНС делает вид, будто у них мало рабочего ресурса, поэтому они реагируют на выявленные схемы с определенным опозданием, позволяя им состояться.
— Вы затронули очень серьезный вопрос. В последние месяцы моей работы в ГФС не было доступа к базам данных. Мы не могли получить информацию онлайн. Мы получали ее лишь постфактум. Когда получали, то видели, что на наши письма реагировали с опозданием на семь-десять дней. Не во всех случаях, а в определенных.
Были случаи, когда на момент получения нашего письма сумма лимита НДС висела очень большая, потом ее раздали, а лишь потом заблокировали. Это коррупция или несовершенство работы системы? Я считаю, что оба варианта заслуживают тщательного исследования.
— По информации наших источников, сейчас работу ГНС неформально курирует председатель комитета по финансам, налоговой и таможенной политике Даниил Гетманцев. Вы что-то об этом слышали?
— Мне эта информация неизвестна. То, что есть сотрудничество между органами и комитетом, это очень правильно. Есть много аспектов, требующих законодательного вмешательства, изменений. Эта работа продолжается не только в ГНС, но и в БЭБ, и не только с этим комитетом, но и с комитетом по правоохранительной деятельности.
— Как бы вы описали ваш уровень взаимопонимания с налоговым комитетом и его председателем?
— Мы на начальной стадии нашей работы. Мы еще не начали работать вместе.
Как часто глава БЭБ бывает в Офисе президента и сколько зарабатывает
— Ставили ли вам какие-то цели или KPI в Офисе президента, когда назначали? Проводятся ли совещания в ОП?
– Это вопрос, на который я сразу готов дать ответ. KPI обсуждаем лично со Свириденко, Шмыгалем и другими. Но исключительно KPI, и это исключительно история Кабмина.
— Обсуждали со Свириденко, когда она еще была в ОП?
— Нет-нет, как с первым вице-премьер-министром. Вы знаете, почему я улыбнулся? Потому что я даже не понимаю, причем здесь Офис президента до KPI. У меня есть четкие задачи, и я понимаю, какие показатели должны быть.
— Вы в Офисе президента ни с кем не общаетесь?
– Нет.
— И в Офис президента не ходите?
— Нет, почему? Меня приглашают на совещания.
— А кто отвечает за этот блок в ОП?
— Я не могу ответить на ваш вопрос.
Вот последнее совещание при секретаре СНБО: четкое координационное совещание, присутствовали представители Нацполиции, БЭБ, СБУ, ГПС, ГБР, обсуждаем вопросы по каждой компетенции, вопросы обеспечения национальной безопасности.
— А неофициально?
— Неофициально нет.
— Когда вы работали председателем ГФС, то были проверки предприятий КГГА. Тогда Офис президента конфликтовал с мэром столицы Виталием Кличко. Выглядело так, что вы подыгрывали ОП. Как так совпало?
— Я даже использую слово, которое вы употребили в вопросе: совпало. Совпало с активизацией работы по расследованию «схем». Я уже объяснял, что там нет никакой политики. Показывал на кейсах, что мы выходим из «схем», видим, что присутствует «обнал», вывод наличных.
Пошли по цепи, откуда эти средства? Генподрядчик. Где он? В коммунальных предприятиях. Разумеется, пошли разбираться. Это оказались признаки похищения средств местного бюджета. Эти уголовные производства мы расследуем, потому что должны идти по цепи. Государство потеряло средства. Может кто-то называет это политикой. Я считаю, что это криминал.
— Чем закончились эти дела?
— Есть судебные решения, есть направления в суд, есть подозрения. Сейчас, в связи с ликвидацией ГФС, эти уголовные производства переведены в другие органы. Сейчас даже не скажу, в какие именно. Сейчас мы получаем уголовные производства. Относительно КГГА ни одно уголовное производство еще так и не поступало.
Мы уже получили более 500 уголовных производств, но не все останутся у нас для расследования. Генпрокуратура изучает соответствие подследственности. Возможно, какие-то дела пойдут в другие органы.
– Ранее вы сказали, что только на зарплаты в 2022 году БЭБ нужно 900 миллионов гривен. В бюджете на всю работу бюро предусмотрено около 600 миллионов. Это значит, что вы полноценно не заработаете?
— Финансирование заложено, так что работать будем. Была инициатива депутатов, которые внесли правку, чтобы добавить БЭБ еще 1,6 миллиарда гривен. В сумме это должно было составить 2,2 миллиарда. Почему именно такая сумма, на первый взгляд, устроила бюро? Мы посчитали, что фонд зарплаты, учитывая параллельный набор во всех регионах, составляет не менее 700 миллионов гривен. Правка не прошла, осталось 600 миллионов.
Никоим образом мы не будем уменьшать финансирование своей деятельности в первом квартале. Мы не имеем права это делать. Из этих 600 миллионов 490 – это зарплата. Если мы весь год не будем набирать ни одного работника, то на этих 214 человек пойдут 215-220 миллионов гривен. Но это невозможно. Нам нужно строить новый орган. Мы подсчитали, что надо где-то 700 миллионов. Есть только 600.
Как будем действовать? Месяц поработаем, увидим динамику необходимости закупок, необходимости технического оборудования, набора персонала. Потом я буду выходить с инициативой на премьер-министра по поиску путей дополнительного финансирования. Но в законе четко определено, что бюро финансируется или из бюджета, или за средства, предусмотренные проектами международной технической помощи. Все. Других источников нет.
– Вы готовы принять решение об уменьшении зарплат аналитикам и детективам?
— Это будет незаконное решение. Размеры зарплаты четко определены законом. Работники бюро не должны переживать, они будут обеспечены выплатами в полном объеме.
— Ваша зарплата со всеми надбавками составляет 120-130 тысяч гривен. Детективы и аналитики получают по 40 тысяч. Может ли такой уровень обезопасить работников БЭБ от коррупционных соблазнов?
— Мой оклад — 88 тысяч гривен, а со всеми надбавками получается где-то 100 тысяч.
Детективы: 42-43 тысячи – это только оклад. С надбавками, которые предусмотрены законом, должно быть 60-65 тысяч. Административные должности: должностной оклад – 27,5 тысячи, с надбавками – 32-35 тысяч.
На первом этапе такие зарплаты позволяют нам привлекать профессиональных работников из других государственных органов. Мы привлекаем хороших специалистов.
Удержится ли детектив от коррупции, если он зарабатывает 65 тысяч гривен? Определенным образом да, потому что это достойный уровень зарплаты. Можно снимать квартиру, оплачивать детсад и откладывать на отдых в Турции или Египте.
Другой предохранитель — не просто страх потерять работу. Это еще и страх сесть в тюрьму за совершение коррупционного преступления.
Мы внедряем антикоррупционную программу. Она включает в себя выявление конфликта интересов при исполнении полномочий, проведение психофизиологического интервью с применением полиграфа, проверки и служебные расследования, контроль над соблюдением добропорядочности.
Кроме того, предохранители будут заложены в алгоритмы работы БЭБ. Например, аналитик от детектива отделен. Аналитик не общается с бизнесом и дает исключительно объективную информацию, которую видит из баз данных.
Детектив ее принимает, и если он что-то пропускает, то через два-три месяца система показывает аналитику, что произошла неполная отработка. Тогда к бизнесу придет второй детектив, а бизнесмен ему скажет: «Я уже рассчитался!». Так коррупционная составляющая будет выявлена. Здесь детективы и аналитики будут понимать, что они под бдительным оком.
— Был период, когда вы не работали в государственных органах. Вы говорили, что занимались юридической деятельностью.
– Юридической практикой, да.
– Предположу, что эта деятельность, наверное, приносила вам больше, чем официальная зарплата сейчас.
— Когда я не был на государственной службе и занимался юридической практикой, то зарабатывал меньше. Я был ФОП.
Когда я занимался юридической практикой, то параллельно продвигал идею нового органа. Я был в рабочей группе по подготовке законопроекта о Национальном бюро финансовой безопасности, посещал другие государства, изучал их опыт, писал и защитил докторскую диссертацию по вопросам экономической безопасности.
Поэтому я с удовольствием пошел на конкурс на главу ГФС, чтобы понять, что же не так. Я продолжил движение по службе, чем очень доволен, мне это интересно, мне это нравится, я хочу принести пользу государству.
— Мы смотрели вашу декларацию. У вас есть недвижимость во многих городах: в Киеве, Ирпене, Турции.
— На эти вопросы я уже неоднократно отвечал. Давайте вот так вкратце, и на этом я поставлю точку. Что здесь все прозрачно, все мои расходы соответствуют доходам. Более того, я же ходил по приглашению в студию радио «Свобода», в программу «Схемы», и в течение часа на эти все вопросы отвечал. Да, это состояние нашей семьи.
— По вашим словам, больше всего у вас зарабатывает жена. Чем она занимается?
— Она работает в сфере оказания медицинских услуг.
Авторы: Ярослав Винокуров, Дмитрий Денков
Источник: ЭП
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.