08.06.2020 – Страна понемногу выходит из карантина. И украинские церкви тоже. И как все общество, верующие и духовенство имеют немало вопросов о том, каким будет новый посткоронавирусный мир, как изменится и изменится ли человечество, как изменится церковь, ее роль и миссия.
«Сегодня роль и место церкви – придать новый смысл человеческой жизни. Ибо, если наша человеческая жизнь – это жизнь, полная страха, полная дистанцирования друг от друга, то каков смысл такой жизни?», – говорит Блаженнейший Святослав, глава Украинской греко-католической церкви.
И продолжает: «Важно, чтобы сегодня люди поняли, что церковь хочет им служить – без какого-либо меркантильного интереса. Когда кто-то приходит, мы не спрашиваем, какой ты веры, или в какую церковь ты ходил, или вообще веришь ли ты в Бога? Мы стараемся искренне, от всего сердца, с единственной мотивацией – любви к ближнему – послужить этому человеку».
С Блаженнейшим Святославом мы поговорили о том, насколько сложно было церкви выполнять свои функции во время карантина, как изменилось общение с верующими с помощью новых средств коммуникации, зачем нужны военные капелланы и как человеку, преодолевать страх в условиях глобальных изменений.
Наша беседа состоялась в рамках проекта «Открытая Церковь» на канале «Живое ТВ». LB.ua публикует текстовое изложение интервью.
«Мир, в который мы возвращаемся, наполнен страхом»
Соня Кошкина: Я бы хотела поговорить о будущем церкви после пандемии и будущем церкви в новых условиях. Сейчас смягчается карантин, Совет церквей уже просит светскую власть разрешить служение в храмах с участием прихожан. С чем УГКЦ выходит из карантина? В каком обновленном виде она выходит?
Действительно, церковь всегда пыталась быть со своим народом, как и в тяжелых обстоятельствах, так и в радостных минутах. И, очевидно, во времена карантина церковь так же была со своим народом. Однако мы немного поменяли образ нашего бытия, нашего общения.
Во время карантина уровень и интенсивность общения выросли буквально в десятки раз. Мы начали интенсивно общаться со своими верующими при помощи современных средств коммуникации, с нашими священниками в разных уголках мира, с нашими епископами.
Мир уже больше не будет таким, каким он был до начала этой пандемии коронавируса. Разумеется, церковь тоже пытается понять, в каком мире мы теперь живем. Начинают уже многие говорить о посткоронавирусном мире. Каков этот мир? Каков человек в этом мире? Каково общество? Каково человечество? Потому, очевидно, когда речь идет о выходе церкви из карантина, речь идет о вхождении церкви в это общество. И здесь я бы хотел, возможно, выразить несколько своих наблюдений.
Прежде всего, мы еще до конца не знаем, какой мир нас ждет. Ибо, действительно, сегодня мы имеем уникальные обстоятельства, когда все человечество, весь мир фокусирует свое внимание на одной и той же проблеме. Потому что время такое было, что ощущение – то есть твое дело, это мое дело. Пандемия объединила всех.
Но с другой стороны, мы все почувствовали, что мы одинаково бессильны и одинаково уязвимы перед этим пока что таким довольно сложным недугом. Поэтому мир себя начал чувствовать солидарным.
Но мы также видим, что тот мир, в который мы возвращаемся, наполненный страхом. Страх – это чувство, которое, к сожалению, доминирует сегодня в этом мире. Страх перед другим человеком. Очень часто подсознательно другого человека сегодня мы начинаем почему-то воспринимать как опасность, как потенциального носителя болезни, а значит, от него нужно защищаться. Это один из таких побочных эффектов этого карантина.
В народе говорят, что карантин – как сильнодействующие лекарства, которые одно лечат, а другое калечат. И я думаю, что эта перспектива страха, с которой человечество начинает смотреть на мир и на свое будущее, является очень деструктивной. Я бы очень хотел, чтобы мы, как верующие люди, помогли современному человеку посмотреть на мир с другой перспективой.
С. К.: Какой?
Перспективой солидарности, перспективой близости к тому, кто слаб и нуждается больше всего в помощи. Ибо когда человек верит в Бога, он чувствует, что от именно него происходит позитивная перспектива. Если мы верим в Бога, то тогда мы надеемся, что сможем вместе преодолеть, пережить даже такие трудности.
Такая позитивная перспектива тоже усиливается другими факторами. Очевидно, что сегодня человечество имеет перед собой сложные вызовы, но мы никогда еще не были так хорошо подготовлены, чтобы эти вызовы преодолеть.
Один врач мне сказал, что современный уровень развития медицины является беспрецедентным, в 1918-1919-ых годах прошлого века, когда была эпидемия «испанки», человечество даже не могло видеть этого «невидимого врага», который атаковал человека. Мы сегодня видим. И многие врачи, эпидемиологи ищут решение проблемы. Это тоже вселяет надежду.
Поэтому, я думаю, сегодня роль и место церкви в новых обстоятельствах, в том посткоронавирусном мире – придать новый смысл человеческой жизни. Ибо, если наша человеческая жизнь — это жизнь, полная страха, полная дистанцирования друг от друга, то каков смысл такой жизни?
С. К.: Смысл жизни должен быть в солидарности?
Если мы наполним нашу жизнь смыслом любви, уважения к другому человеку, поддержке того, кто в нужде, то наша жизнь наберет какое-то новое содержание. И, я думаю, что каждый кризис – это хорошая возможность начать что-то заново.
Я вот буквально вчера прочитал очень интересные слова Святого Августина. Он говорит о новой заповеди. Очевидно, что в контексте «Нового Завета» мы говорим, что новая заповедь, которую нам оставил Иисус Христос это заповедь любви. Но он говорит: «Почему эта заповедь является новой? Не потому что впервые кто-то о ней начал говорить, а потому что эта заповедь обновляет человека, который живет ею».
И вот когда мы хотим стать новыми, обновленными, нам нужно практиковать новую заповедь. Чтобы обновить общество, придать ему новый смысл, побороть эти вызовы, нам нужно научиться любить Бога и ближнего как самого себя. Поэтому я вижу, что сегодня церковь выходит в это общество, как сердечник общения, как источник единения, который действительно способен вывести человека из самоизоляции.
Наши общины могут и должны стать центрами волонтерского движения, центрами новых инициатив. Потому что церковь – это не только богослужение, это не только свершения божественного культа. Церковь — это сердечник культуры, Строитель культуры. И новая культура в том посткоронавирусном мире требует вот такого сердечника, такого центра построения новых человеческих отношений и восстановления общения между людьми.
С. К.: Хочу спросить об институциональных изменениях в церкви. Одним из вызовов для церкви стало то, что верующие потеряли возможность соблюдать привычные обряды. Для многих это означает фактически потерю какой-то опоры. Как объяснить людям, что обряд – не главное?
Я хочу ответить на вопрос немножко с другой точки зрения. Церковь – это не только какая-то институция. Думаю, что все институты в посткоронавирусном мире будут подвергаться определенным кризисам, должны пережить определенную трансформацию. То, что неспособно войти в новую культуру, либо погибнет, либо коренным образом изменится.
Но церковь, в первую очередь, – это сообщество людей, которые верят в Бога, которые разделяют те, же жизненные ценности. Это сообщество людей, которые собираются во имя Божье.
Очевидно, что чрезвычайные обстоятельства, которые мы как раз имеем, застали нас во время Великого поста и Пасхи, и заставили нас по-другому праздновать. Мы объясняли, что это временно. Сообщество, церковь нуждается в живом общении. Слово «церковь – эклезия», как раз и происходит из корня греческого слова — «созыв». Значит, мы можем какое-то время быть таким виртуальным сообществом, но это как питаться всухомятку.
С. К.: Это можно, но не долго.
Мы не можем всю церковную жизнь загнать он-лайн. И, очевидно, что здесь речь не идет только о функционировании некоей институции. Речь идет о том, как осуществлять свою духовную жизнь в тех новых обстоятельствах. Мы как-то обеспечили людям виртуальный образ – например, мы могли вместе молиться, транслируя вживую наши богослужения, но физически люди были разъединены.
На первое место мы поставили жизнь, здоровье и безопасность наших людей. Чтобы каждый, кто слышит слово «церковь», ассоциировал его с безопасностью.
Но мы чувствуем, что во время карантина у многих людей растет духовный голод – голод в причастии Святых таинств, голод в исповеди, голод с Пресвятой Евхаристией. Очевидно, что второй этап карантина тоже предполагает, что мы не можем собираться в больших количествах.
Мы сегодня ведем переговоры с украинской властью, чтобы в случае церковных общностей можно было пересмотреть определенные нормы. Например, если есть большой храм, как, например, наш Патриарший собор, то правило на посещение собора в количестве не более 10 человек не до конца соответствует здравому смыслу. Особенно, если при этом люди ездят в маршрутках, битком набитых.
С. К.: Ходят в супермаркеты, где нет ограничений по количеству посетителей.
Так почему бы таким же нормальным способом нельзя трактовать и церковное пространство? Очевидно, при условии соблюдения всех правил личной безопасности. Мы хотим дать возможность людям жить полноценной духовной жизнью. И это их право. Ибо, свойственно, это право на религиозную свободу. Это не право институции на функционирование, а право человека осуществить свои личные права и свободы.
Мы, слава Богу, имели возможность не закрывать наши храмы, мы только ограничили присутствие.
С. К.: На службах. А так храмы были открыты.
Да, люди имели возможность прийти к священнику, пообщаться. Мы теперь поняли ценность личного пастырства. Не только, скажем, проповеди, проговаривание большому количеству людей, а душ пастырства как личной встречи с конкретным лицом. Для того чтобы его выслушать, понять его потребности, выйти навстречу его потребностям. Это, возможно, как раз то, что выходит на первый план на втором этапе этого карантина.
Наши священники действительно начинают делать шаги для того, чтобы приблизиться к людям, чтобы люди перестали бояться друг друга, чтобы священник действительно был проповедником надежды. Он первый должен показать, что мы не боимся людей и таким образом помочь другому человеку выйти из того страха перед своим ближним.
Есть еще другое измерение служения и присутствия церкви в обществе – это социальное служение. Мы видим, что кроме страха перед другим лицом, коронавирус и карантинные ограничения вызывают целый ряд сложных социальных проблем. Мы слышим, что очень выросла безработица, терпит потери средний и малый бизнес. Многие работники в Западной Европе потеряли работу.
Более того, происходит стигматизация лиц, переболевших коронавирусом. И поэтому, социальное служение церкви, которое бы отвечало на эти кризисные нужды, является элементом деятельной любви.
Мы изучаем социальные потребности наших людей в Украине и за рубежом. И уже сегодня готовим наши структуры – «Каритас», наши приходские социальные службы – как ответить на, те базовые потребности человека, которые будут возникать в ближайшее время.
«На первое место выходит медицинское капелланство»
С. К.: Часто люди приходят в церковь, когда им плохо, когда начинаются катаклизмы, и тому подобное. Как удержать в церкви тех, кто сейчас придет, возможно, впервые?
Мы ищем ответы на этот вопрос. И, думаю, очень важно, чтобы сегодня эти нуждающиеся люди, которые видят в церкви последнюю надежду, поняли, что церковь хочет им служить – без какого-либо меркантильного интереса. Когда кто-то приходит, мы не спрашиваем, какой ты веры, или в какую церковь ты ходил, ты вообще веришь ли в Бога? Мы стараемся искренне, от всего сердца, с единственной мотивацией – любви к ближнему – послужить этому человеку.
Я думаю, что это самое важное свидетельство нашей веры. Когда мы будем так свидетельствовать о нашей вере в Бога, я думаю, что тогда мы поможем каждому человеку найти свой путь в церковь.
Если же говорить об институции, сегодня мы на уровне нашей патриаршей курии, на уровне структур каждой нашей епархии создаем антикризисные центры, которые будут своеобразными центрами быстрого реагирования.
Например, мы объявили онлайн сборник на нужды преодоления последствий коронавируса. И много людей со всего мира поддерживают это социальное служение церкви. Тогда на разных уровнях, на уровне всей нашей церкви, на уровне каждой епархии, каждого прихода мы стараемся быстро реагировать на потребности, которые там существуют. Например, когда началась война, на первую линию вышла потребность быть рядом с нашими военными.
С. К.: Военные капелланы.
Военное капелланство было таким центральным элементом служения обществу нашей церкви в том кризисе. Сегодня на первое место выходит медицинское капелланство. Сегодня только в Украине у нас есть активно действующих более 150 медицинских капелланов, которые каждый день стучатся в разные больницы, идут туда вместе с нашими волонтерами для того, чтобы привести средства защиты для врачей, санитарные средства, другие элементы. Для того чтобы быть рядом.
И мы поняли, что сегодня не только больные нуждаются в священнике. Потому что порой такое ощущение, что медицинский капеллан – это только для больных. Мы понимаем, насколько важным является сегодня священник, его присутствие для наших медиков, оказавшихся на передовой. Мы видим, сколько из них заболели на коронавирус в Украине.
Первое, что я слышу от наших врачей, что мы не были готовы к этой ситуации. Поэтому кто-то должен помочь им, духовно преодолеть этот первый шок, стать рядом и помочь эффективно послужить больным.
С. К.: В этом смысле капелланы рискуют не меньше, чем врачи, они также находятся на передовой.
Я сейчас имел zoom-конференцию с нашими медицинскими капелланами и с ответственными за медицинское капелланство в наших епархиях. И, действительно, один священник мне говорит: «Знаете, я женат, я имею жену, детей, я с собой вожу в машине сменную одежду. И я стараюсь сам лично выполнять все правила защиты. Но с другой стороны – быть свидетелем надежды». Присутствие священника это действительно стабилизирующий фактор, который упорядочивает, успокаивает.
Что интересно, как сказал один из медицинских капелланов, сегодня, когда приходит греко-католический капеллан, он приходит не с пустыми руками, его присутствие не является бременем для больницы и врачей. Наоборот, помогает им, снимает бремя с их плеч и изучает их потребности.
Вот, например, за средства, которые собрали через «online donation» мы закупили кроватки для детской инфекционной больницы в Черновцах. Мы стараемся помочь бездомным, которые реально не имеют, где жить. Или существует такая проблема, что многие врачи работают вахтовым методом и после больницы они должны отбыть несколько недель в изоляции. А им некуда вернуться. И мы открыли наши дома, наши семинарии. Даже мой патриарший дом в Львове мы открыли для тех медиков, которые находятся в самоизоляции.
С. К.: Как быть с тем, что многие убеждены, что тем, кто действительно верит, вирус не страшен?
Прежде всего, есть слова Иисуса Христа: «Не будешь искушать Господа Бога». Это сказал Христос дьяволу в пустыне. Искушать Господа Бога означает, испытывать насколько Он является действенным. И поэтому, когда кто-то говорит: «Я верю, в Бога и могу пренебрегать правилами карантина», это искушение Господа Бога. Нужно верить в Бога, но нужно так же быть личностью, которая живет реалистичной духовностью, не находится в мире религиозных иллюзий и фантазий.
Хочу привести слова одного великого святого католической церкви, который говорил так: «Верь и молись так, как бы все только от Бога зависело, но работай так, как бы все зависело только от тебя». И, думаю, в тех обстоятельствах это хорошее правило. Мы должны быть очень ответственными, прислушиваться к советам врачей, выполнять их рекомендации. Но, очевидно, мы должны верить в Господа Бога, потому что Он сделает плодотворными и эффективными наши усилия в противостоянии этой болезни.
С. К.: В Украине многих поразили отдельные многолюдные богослужения на Пасху. Несколько монастырей вынужденно закрылись на карантин, потому что там все переболели – из-за той самой уверенности, что болезнь им не грозит. Здесь мы видим определенную вспышку фундаментализма или даже шаманизма.
Также надо осознать, что все мы уязвимы к этой болезни. Ни ряса, ни один патриархат тебя не защитит от опасности заболеть. И тут не вопрос, в какой храм ты ходишь, вопрос – как ты выполняешь правила для того, чтобы уберечь себя и ближнего от этой болезни. Ибо болеют и православные, и грекокатолики, и протестанты, и мусульмане, и иудеи. И умирают.
Вопрос в том, мы ответственно ли относимся к тому, чтобы защитить здоровье тех, кого нам доверил Господь Бог? Фундаментализм чем опасен? Это один из механизмов побега от действительности. И потому, когда явь становится жестокой, стрессовой, когда действительность непонятна, когда ты не можешь возобладать над ней, появляется соблазн убежать от нее в какой-то желанный мир или обложить себя определенными воображаемыми границами безопасности.
Фундаментализм дает иллюзию эксклюзивности. Все они будут умирать, будут болеть, потому что они неправильные, а я один защищен. Но это все иллюзии, мы это все видим и мы это понимаем. Поэтому я бы очень поощрял всех лелеять так называемую реалистичную духовность. Ибо христианство является богословием воплощения: Бог стал человеком, взял человеческое тело, чтобы страдать, терпеть, даже умереть.
Папа Франциск приводил пример такой притчи: Христос с учениками переплывает бурное море, ученики испуганы, а Христос спокойно спит. И они его будят и говорят: «Неужели в тебе страха нет, что мы погибаем?». И тогда Христос приказывает этому морю успокоиться, и они причаливают к берегу. И говорит им: «Чего вы боитесь, маловеры?».
Возможно, мы переживаем сегодня подобные обстоятельства, что мир подобен темному разбушевавшемуся морю, волны бросают нашу лодку, но с нами в лодке есть наш Бог, мы не одни, мы не оставлены. Это не означает, что нам нужно перестать искать возможности той лодкой управлять, но нам не нужно бояться, не нужно падать в панику. Так говорит наша присказка: «Страх — плохой советчик и имеет очень большие глаза».
С. К.: Есть хорошая притча о смерти, которая планировала забрать десять тысяч, а забрала сто, потому что в остальных одолел страх.
Когда мы не питаем апокалипсических настроений в своем сердце, когда мы действительно через веру в Бога обретаем внутреннее равновесие, начинаем реалистично и правильно оценивать действительность, в которой мы живем, выполнять правила карантина не по принуждению, а по внутреннему убеждению, это помогает выздороветь.
«Я лично звонил к каждому нашему священнику, который заболел»
С. К.: В УГКЦ также были случаи заболевания коронавирусом среди священников. Видимо, в такой ситуации им важно чувствовать, что не только приход, но и коллеги, церковь их не оставят, будут оказывать посильную помощь.
Абсолютно. Я лично звонил каждому нашему священнику, который заболел. У них появляется не столько испуг за свое здоровье, сколько за здоровье тех, с кем они были в контакте. Один из наших священников в Италии спонтанно обработал пастырский лозунг для священника. Очень просто, но очень метко: «Я не боюсь заболеть и умереть, я боюсь подвергнуть опасности здоровье других». Ну, я думаю, лучше не скажешь.
С. К.: Очень многие люди сейчас задают простой вопрос: «Почему? За что?». У Филарета есть простой ответ: «За однополые браки». Это может восприниматься как шутка, однако именно вопрос – за что человечеству такое испытание – все равно встает.
Не знаю. Но давайте каждый день вместе будем это спрашивать у Господа Бога. В книге «Откровение» есть такая фраза: «Кто имеет ухо слышать, да слышит, что Дух говорит церквам». И вот давайте будем вместе слушать тот голос Божий и пытаться понять, что Он нам хочет сказать.
Мы начинаем видеть, что мы живем в период глобальных экологических катаклизмов. Экологический кризис в мире до некоторой степени таков, что является, я бы сказал подоплекой, подножием мутации этого вируса. Мы не знаем, сколько еще подобных эпидемий может возникнуть. Есть такое ощущение, что природа как будто начинает защищаться перед человеком, который накладывает для нее глобальную угрозу.
Поэтому, нам нужно действительно очень серьезно переосмыслить наше отношение к окружающей среде. Следующее. Я думаю, эта болезнь является, возможно, первым глубоким кризисом глобального мира и глобальной культуры.
С. К.: Больше, чем Вторая мировая война.
Даже больше. Мы, возможно, впервые почувствовали, что действительно живем в одном глобальном селе. И когда какой-то огонь загорелся в Китае, буквально за считанные дни он распространился по всему миру. И это, возможно, поможет нам переосмыслить глобальные отношения между различными политическими центрами, возможно, это поможет нам, в конце концов, перестать воевать между собой, перестать вкладывать деньги в вооружение.
Может, Господь Бог нам хочет сказать: «Люди, перестаньте убивать самих себя. Не инвестируйте в смерть, инвестируйте в жизнь». Возможно, это такой очень радикальный призыв к современному человечеству прекратить вести войны?
Следующий вопрос – экономика. Мы видим, что эпидемия повлекла за собой глобальный экономический кризис. Много кто говорит, что рецессия мировой экономики может быть сильнее, чем во времена Великой депрессии начала 20-го века. Может, нам все же стоит строить более справедливую экономическую систему в мире? Может подумать о том, каким образом по-справедливому распределить ресурсы?
Видите, как много можно услышать, когда действительно слушать Господа Бога и пытаться понять, как человеку строить новую культуру, как по-новому строить цивилизацию. И тут я вернусь, опять же, к этой фразе «по-новому». Мы хотим обновленный мир? Давайте мы поставим как ключ для строительства этого нового мира заповедь любви, которая обновляет того, кто ее практикует, и кто ею живет.
С. К.: Может ли церковь стать определенным островком стабильности в бурлящем мире?
Образ церкви в книгах «Нового Завета» – это образ корабля. И мы надеемся, что этот корабль, который сегодня волны бросают очень мощно, все же станет неким новозаветным ковчегом Ноя, который может спасти человечество, спасти жизнь.
С. К.: Сейчас звучит много призывов закрываться, капсулироваться в пределах своей страны, своего города. Возможно, это альтернативный сценарий и он многим сегодня кажется слишком радикальным, или, возможно, в нем есть смысл?
Период закрытия границ — это возможность оценить и заново открыть свою собственную страну, свою собственную землю. Я убежден, что человек не может говорить о какой-то глобальной культуре или глобальном мире, если он не имеет твердых корней. Потому что иначе мы тогда будем подобны перекати-полю, растению, которое ветер, знаете, носит по степи, но оно не коренится в одном каком-то конкретном уголке этой земли.
Очевидно, что глобализация имеет разные стороны, как положительные, так и отрицательные. Если под глобализацией мы понимаем масификацию, низведение людей к статистической цифре, которая теряет свое характерное лицо, тогда это негативная глобализация.
А если глобализация дает мне возможности, открывает новые горизонты, новую возможность обогащать себя, действовать, общаться – это позитив. Тот, кто любит свою землю, свою Родину, любит ближнего, имеет сознательно свои корни, свою культуру, то имеет сокровище, которым может поделиться с другими. И это, собственно, является лозунгом присутствия нашей церкви в разных странах мира: «Интеграция – да. Ассимиляция – нет!».
Таким образом, мы делаем интересными нашу киевскую церковную традицию, нашу литургическую духовную традицию для других народов мира. И таким образом, наша церковь, которая твердо живет корнями киевского христианства, начинает его открывать, интерпретировать на разных языках для разных народов. И мы видим, что это шанс, возможность нашим сокровищем к миру приобщиться.
С. К.: Как вы оцениваете эффективность действий власти в контексте карантина? Как вы думаете, были ли оправданными суровые шаги?
Я тут скажу как бывший медик. Если речь идет о карантине, то, думаю, он был своевременным и оправданным. Но это не изобретение нашей власти. В определенной степени наша власть лишь выполняла рекомендации Всемирной организации здравоохранения.
Но с другой стороны, мы чувствовали, что сама система, инфраструктура нашего государства к этому была абсолютно не готова. Мы уже говорили, что врачи чувствуют себя совершенно забытыми и брошенными, абсолютно не поддержанными и не почтенными.
Как действовали те или иные исполнительные структуры? Временами я видел то, что когда-то в советской армии называли «ефрейторский задор» – тебе сказали сделать на 5, а ты сделал на 10. В определенных обстоятельствах некоторые, мягко говоря, переборщили. Но что мне было все, же важно? Что, в частности, в отношениях с религиозной средой, власть искала партнерства. Нам дали возможность высказаться, нас послушали. Например, не было радикального закрытия храмов, как в Западной Европе.
И мы могли осуществить много интересных и позитивных таких шагов. Например, мы могли выполнять просветительскую роль, объяснять людям, почему нужно соблюдать правила карантина.
И вот я хочу поблагодарить наших людей, которые действительно послушали свою церковь. Когда мы объяснили, почему нужно соблюдать карантин, что мы, христиане, придерживаемся его не по принуждению, а по убеждению, мы почувствовали, что наш народ очень ответственно воспринял это. Теперь мы начинаем звать назад людей в храм – «не бойтесь своей церкви!».
Автор: Соня Кошкина
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.