07.07.2019 – Таможня получила нового руководителя – Нефедова. Идеолог системы ProZorro рассказал ЭП, что ждет ведомство, как он планирует бороться с контрабандой и почему не пошел в парламент.
Отдать таможню на аутсорсинг иностранцам, соединить с налоговой, разъединить с налоговой, создать единую межрегиональную таможню, уменьшить втрое количество таможен, ликвидировать ее территориальные юридические лица. Некоторые из этих планов остались на бумаге, некоторые стали реальностью, а некоторые будут реализованы.
Переменчивая позиция правительства относительно формата работы таможни выхолостила ее, привела к ее поглощению налоговой. Функции органа стали более фискальными: таможенники больше сосредоточены на сборе налогов, чем на борьбе с нарушениями.
В конце 2018 года правительство решило снова разъединить таможню и налоговую. На днях таможня получила нового руководителя – Максима Нефедова. До сих пор он работал первым заместителем министра экономики. У Нефедова репутация успешного реформатора в сфере государственных закупок, идеолога системы ProZorro.
В таможенном деле ему еще предстоит разобраться. Из разговора заметно: у него есть ответы не на все вопросы. Нет конкретики по изменению функционала таможни и особенностей привлечения к ответственности за коррупцию и контрабанду.
В разговоре с журналистами Нефедов анонсировал ряд радикальных изменений: от необходимости принятия нового Таможенного кодекса до изменения структуры нового органа.
Дееспособность Нефедова зависит от того, каким окажется новое правительство. В случае смены министра финансов он рискует оказаться в зоне политического дискомфорта и, как его предшественники, войти в клинч с новым министром финансов, руководителем налоговой и правоохранительными органами.
ЭП встретилась с чиновником в кафе Takava и расспросила его о том, что ждет таможню, как он планирует бороться с контрабандой и почему не пошел в парламент.
– Кто вместо вас будет работать в Минэкономики?
– Думаю, сейчас никто. Мы не можем назначить нового человека ранее, чем через две недели. По договоренности со Степаном Ивановичем (Кубивым) я продолжаю работать, консультировать коллег из ProZorro по отдельным вопросам.
– Сейчас модно идти в парламент по спискам. Почему вы не баллотируетесь?
– Из меня вышел бы посредственный политик. Во-первых, я менеджер. Считаю, что смогу принести гораздо больше пользы здесь. Во-вторых, мне кажется, что в Раду уже ушло достаточно людей, и от того, окажется там Макс Нефедов или не окажется, точно ничего принципиально не изменится.
Мы оказались настоящей кузницей кадров. Когда говорю «мы», то имею в виду нашу «недобитую» реформаторскую группировку. Люди из BRDO (независимая неправительственная структура, созданная по инициативе Министерства экономики) пошли в «Слугу народа», люди из ProZorro — в «Голос».
– Ваш друг, операционный директор «ProZorro.Продажи» Андрей Мотовиловец, ушел в «Слугу народа». Почему люди пошли в разные партии?
– Это их личный выбор.
— Это не значит, что ProZorro предпочитает список «Слуги народа»?
– А финансовый директор ProZorro Андрей Кузьменкопишов по мажоритарному округу от «Голоса». Извиняюсь, но что я здесь должен сказать?
– К примеру, что вы формируете свою лоббистскую группу в парламенте.
— Я чувствую себя прямо как микроолигарх (смеется). У меня везде теперь столько знакомых: в «Украинской стратегии» (партия Владимира Гройсмана), в «Европейской солидарности» (партия Петра Порошенко).
Если без шуток, то это показатель того, как политические лидеры на самом деле оценивают реформы, которые мы проводим, и тот кадровый потенциал, который у нас есть. Мне приятно, что на людей из наших проектов есть спрос. Это лично их заслуга. Я ни за кого не просил и никакие кандидатуры в списки никому не советовал.
– Конкурс на должность руководителя таможни прошел со скандалом. Появилась информация, что ваша кандидатура продвигалась как приоритетная. Наши источники тоже говорили, что вы победите. Потом о спланированности конкурса заявил депутат из БПП Андрей Антоныщак. Почему так случилось?
– Я писал пост в Фейсбуке по этому поводу. Меня удивило количество и качество кандидатов. Я ожидал, что участие в конкурсе примет, по крайней мере, каждый партнер по налоговым направлениям каждой крупной юридической компании. Они не пришли.
С точки зрения качества кандидатов для меня это печальная история. Я был бы счастлив, если бы пришли лучшие люди, чем я, на таможню и в Минэкономики, в любую другую сферу, а я мог бы с искренней душой оставить этот фронт и вернуться в бизнес.
Я не хочу как-то оценивать своих соперников относительно того, лучше они или хуже, но мне бы точно хотелось призывать людей больше подаваться на такие конкурсы.
— Почему иск подал Антонищак? Не было, похоже, чтобы он руководствовался намерениями выбрать лучшего кандидата. Он «сбивал» именно вас.
– Я, наверное, воспринимаю это как комплимент себе лично. Люди, даже не зная о моих планах реформирования таможни, воспринимают меня как угрозу.
– Если министр финансов Оксана Маркарова уйдет из правительства, вы рискуете оказаться в зоне политического дискомфорта.
– Если Кабмин меня назначит, то это государственная служба, многолетние контракты. Этой стабильности достаточно. Это не должность заместителя министра или министра, которого можно быстро освободить. Другой аспект – насколько комфортно будет работать. Понятно, что это единственная связка: Минфин, таможня и налоговая.
Я не готов работать с любым министром финансов или просто выполнять задания, которые спускают сверху. Я четко озвучиваю это всем политическим стейкхолдерам, с которыми общаюсь. Я готов работать на результат.
Не в том смысле, что я в белом, а все меня не достойны, и буду рассказывать всем, как нужно жить. А в том, что в моей зоне ответственности не будет полумер. Не будет такого, как мне говорили другие «реформаторы»: «Вот эти два департамента я не контролирую. Мне просто сказали их не трогать – и я их не трогаю».
Я так не могу и не буду. Если будут попытки назначить мне заместителей по квотам или людей, которых нельзя трогать, то я точно не останусь.
– У вас есть видение своей команды, своих заместителей?
– Следующие две недели я буду заниматься интервью, общением с людьми. В Министерство экономики я не привел с собой ни одного человека, которого знал до этого. Только с Алексеем Соболевым мы когда-то работали в Dragon Capital. Всех остальных нашел через Фейсбук, рекрутеров, конкурсы.
– С новым руководителем налоговой службы Сергеем Верлановым вы уже синхронизировали план действий по разъединению ГФС?
— Мы с Сергеем Верлановым в очень хорошей связи. Я его очень сильно уважаю. Попробуем сделать это максимально эффективно. У нас не будет споров, кому здание достанется, кто какое кресло займет.
– Там более глубинные моменты: относительно распределения баз данных, функционала.
– В отношении баз данных нет никаких сомнений: базы данных таможни остаются таможне, а базы данных налоговой – налоговой. Между ними строим интеграцию и взаимный обмен данными. Ранее обсуждалась идея передачи баз данных в Минфин. Сейчас этот вопрос подвешен. Это вопрос институциональной способности.
С технологической точки зрения ИТ-систему лучше строить в таможне. В гипотетическом будущем надо иметь один data storage для всех государственных органов, где каждый будет держать свою информацию, но до этого нам еще далеко.
— Каковы ваши планы по таможне? Какие задачи ставились перед вами?
– Передо мной никто не ставил никаких задач – ни президент, ни премьер, ни Оксана Маркарова (министр финансов), ни МВФ.
Ясно одно: таможня – это проблема. Из нее надо создать что-то красивое, что-то такое, что не будет ассоциироваться с коррупцией, поборами, задержками грузов, контрабандой, нарушениями, очередями, «пиджаками», «скрутками».
Относительно того, как решать эти проблемы, к сожалению, нет какого-то одного рецепта. Надо делать одновременно все. Я предлагал пять основных вещей.
Первая – это электронизация. Это основной метод борьбы с коррупцией и неэффективностью. И в сфере закупок, и на таможне государство, к сожалению, не может себе позволить качественных высокооплачиваемых служащих. На таможне сейчас работает 10,3 тыс. человек. Их нельзя просто так уволить и набрать новых.
Мы должны двигаться путем максимальной автоматизации процессов. С одной стороны, это упростит работу государственных служащих, а с другой – уменьшит возможности для принятия коррупционных решений. Плюс это упростит торговлю. Электронизация является мощным элементом улучшения бизнес-климата.
Второй блок – это кадровая реформа. Кадровые изменения в любой организации одинаковы. Нужно понять, кто наши сотрудники, как планируем, нанимать новых, как их научить и как потом оценивать, кого повышать, а кого увольнять.
– Вы сказали, что сейчас 10 300 таможенников. Это много или мало?
– Из них 6 тыс. – это таможенники «с печатями», то есть те, которые работают физически. Остальные — это персонал. Количество зависит от модели. Если мы сравниваем с немецкой моделью, где таможня – это правоохранительный орган, то нам нужно увеличить их количество минимум вдвое. Я не сторонник этого.
Если сравнивать с Польшей, то у нас мало таможенников. Я не имею в виду, что их нужно срочно набирать. Я против увеличения количества госслужащих. Как либерал я только поддерживаю их сокращение, но сокращать сейчас можно лишь учитывая административные функции. Просто так сократить 2 тыс. человек невозможно.
Однако в контексте объединение таможен это реально. На таможнях, особенно там, где нет границы, административный персонал составляет большую часть штата.
– Что вы имеете в виду, когда говорите об объединении таможен?
– Сейчас у нас 26 таможен. Это чрезмерное количество. Я сторонник того, чтобы их было пять или шесть. В чем сложность? У нас трудовое законодательство требует согласования всех действий с руководителем. Если человек увольняется, ему нужно, чтобы руководитель его уволил приказом. Если будет единый руководитель, который будет вынужден подписывать все больничные, отпуска и кадровые решения, это будет ад.
– Сергей Верланов при разъединении ГФС считает целесообразным перевести 70% налоговиков в новую налоговую службу. Какова ваша модель? На таможне должны продолжить работать нынешние таможенники?
– Я бы очень хотел радикально почистить ряды таможенников, но сейчас это физически невозможно. Это будет постепенный холистический (целостный) процесс. В идеале мне бы хотелось вывести таможенников из-под действия закона «О государственной службе» и перевести их на срочные контракты – годовые, трехлетние, пятилетние.
Хочу получить возможность устанавливать для них не только индивидуальные, но и групповые KPI. Я бы радикально изменил оргструктуру таможни.
– Как именно?
– Я бы ввел структуру, которая действует в крупных ИТ-компаниях. Там имеет место организация работы сотрудников вокруг определенного продукта, а не подразделения.
Продукт – это, к примеру, качественный процесс почтовых отправлений, организация малого приграничного движения, экспорт-импорт товаров. Таможенники могут быть поделены не по департаментам, а по направлениям работы с каждым продуктом. Мне кажется, что такая организация была бы значительно интереснее.
У таможни есть три главные задачи: таможенная безопасность, содействие международной торговле, сбор поступлений. Последняя задача у нас вообще главная. Основная функция таможни – чтобы «белые» товары ехали быстро, а «черные» – не ехали.
Я бы очень хотел экспериментировать с «продуктовым» подходом, чтобы таможня переосмыслила свои функции и понимала свой функционал в широком смысле этого слова. Он не в том, чтобы поставить печать и выдать таможенную декларацию, а в том, чтобы обеспечивать качественный процесс пересечения границы. Иначе все сведется к перекладыванию бумажек и попыток найти какую-то свою выгоду.
– На встрече Владимира Зеленского с бизнесом, на которой вы были, предприниматели сетовали на контрабанду. Президент сказал, что он уволил ряд глав госадминистраций, потому что они были причастны к контрабанде. Вы планируете менять руководство таможни в этих областях?
– Безусловно, кадровый состав таможен надо обновлять. Каждый государственный орган, и таможня здесь не исключение, условно состоит из трех групп кадров.
Есть люди, на которых этот государственный орган держится. Многие из тех людей это профессионалы, костяк. Есть серая масса, которая принимает любую позицию руководства. Руководство сказало работать честно – ну, они работают честно. Руководство сказало, что можно грабить караваны – значит, грабим караваны.
Есть люди, с которыми невозможно найти компромисс. Это люди с дорогими часами и автомобилями. Последних нужно как минимум увольнять, а желательно возбуждать уголовные дела и сажать за решетку.
Я часто повторяю, что можно дать человеку какие-то технические знания, можно научить человека работать в ИТ-системе, но нельзя научить человека быть честным. Я не знаю, как это сделать. Эти люди должны уйти.
– Вы будете проверять таможенников в 15 областях (по аналогии с увольнением 15 глав ОГА Владимиром Зеленским)?
– Нужно отреагировать и снять людей, к которым есть очевидные претензии. Однако я еще не настолько близко знаком с персоналиями команды, чтобы называть имена. Можно провести честные конкурсы, через которые придут старые кадры. Поменяем «шило на мыло». Нужно проводить кардинальную смену системы.
– Возможно, стоит изменить критерии конкурса?
– Речь не только об этом, речь об изменении процесса. Если люди понимают, что процесс построен так, что их коррупционная рента сильно снижается, а риски для них возрастают, и нужно работать по-новому, то они и не приходят.
В ProZorro скрытые коррупционеры не подаются, потому что они знают: им там «ловить» нечего. Стоит построить такую систему, при которой даже если коррупционер придет, то ему надо будет очень сильно подумать, где украсть.
– Вы назвали два приоритета своей работы. Какие еще три?
– Первый – электронная таможня. Второй – кадровое обновление. Третий – таможенная инфраструктура. Это не только пресловутые сканеры, о которых стыдно вспоминать, но и автоматические весы, автоматическое сканирование номеров, поворотные камеры.
Последние когда-то были. Было подразделение, из Киева могли смотреть, что происходит на конкретных таможенных постах. В составах бригад даже был человек, обязанность которого смотреть на камеру. Когда камера начинала двигаться и замечала нарушения, человек давал сигнал: «Охрана, отмена!».
Нужно создать инфраструктуру, которая позволит ликвидировать очереди. Если на границе очередь – появляется коррупционная мотивация.
Четвертый приоритет — интеграция в европейское (ЕС) таможенное сообщество. Таможня не существует сама по себе. Синхронизация украинского законодательства с европейским – сверхважная задача. И, конечно, обновленный Таможенный кодекс. Актуального Таможенного кодекса сегодня нет, его надо писать.
– Необходимо принимать новый Таможенный кодекс?
– Конечно. Во-первых, действующий кодекс далек от европейских норм. Во-вторых, в нем есть куча нежизнеспособных вещей. Таможенный кодекс позволяет растамаживать, во что бы то ни стало. Это порождает нездоровую конкуренцию среди таможен.
– Конкуренцию за объем собранных платежей ради выполнения плана.
– Знаете, это как у Пелевина: «В этом невысказанном предположении – суть всей нашей молодой демократии». То, что любой товар любого типа можно провезти и растаможить где-то – это неправильная концепция.
Правильная концепция – централизовать опыт и инфраструктуру по типам товаров. На одной таможне границу будут пересекать одежда и ткани. Там будет лаборатория, которая будет проверять их качество. На другой — фрукты и овощи.
– Когда заработает совместный таможенный контроль?
– Чтобы дойти до взаимного признания результатов таможенных проверок, надо начать обмениваться информацией.
– Отсутствие обмена информацией блокирует процессы не только на таможне.
– В 2018 году Евростат показал 160 млн. евро экспорта обуви, а до Украины доехало 40 млн. евро. Это сложный вопрос. Это огромный пласт работы.
Таможня перегружена фискальными функциями. Это результат того, что одни функции превалируют над другими. Риск-менеджмент отсутствует. Из таможен надо удалить всех, кто там находится, кроме таможенников. Особенно правоохранителей.
– Значит, представителей других органов власти там не должно быть?
– Они вообще не должны там находиться. Есть вопросы пересечения границы и растаможки. Мечта каждого органа – вписать себя в таможенную декларацию, чтобы без его подписи товар не уехал. Мы недавно вели страшную борьбу, чтобы убрать контроль экологов за балластными водами. Они считают, что не может идти корабль, пока они не проконтролируют балластные воды.
Мы предлагали решать вопросы экологов, вопросы торговли и вопросы сертификации отдельно. Сейчас к таможне привязано 40 органов!
Не я первый пришел и подал гениальную идею, чтобы убрать всех с таможни. Это вопрос компромиссов и поиска оптимальной схемы работы в каждом случае. Просто я никогда не слышал, чтобы этим кто-то занимался, если честно.
– Ориентация таможни на сбор поступлений обусловлена тем, что при объединенном ведомстве налоговая в определенной степени поглотила таможню. Эта неполноценность таможни сказалась на ее функционале. Нужно ли, по вашему мнению, восстанавливать отдельные функции таможенников или усиливать их?
– Конечно, их надо усиливать.
– Как именно?
– Здесь нет единой модели. В Европе есть таможни, которые работают исключительно на проверки и фактически являются правоохранительными органами. В украинских реалиях я против того, чтобы это был правоохранительный орган. Надо ли вообще убирать оперативную функцию? Мне кажется, что нет, ибо кто тогда будет фиксировать преступления?
Возникнет ситуация, когда таможенник заглянет под машину, найдет контрабанду и что дальше? После этого он должен ждать полицию?
– В 2018 году МВД и Минфин скооперировались и в рамках борьбы с контрабандой, позволили полиции находиться на таможне.
— Это классическая тема: приведем на таможню всех, кого можно.
— Это дало какой-то эффект, помогло преодолеть контрабанду?
– Это риторический вопрос. Теоретически – чем больше на таможню напихать людей, тем сложнее будет договориться. Можно добавить еще журналистов-расследователей, «Автомайдан», АТО, янтарокопателей — будет еще сложнее договориться. Однако эта модель выглядит не очень хорошо.
Наверное, определенные правоохранительные функции в таможне должны остаться. Однако превращать ее в орган, который останавливает машины и проверяет их на наличие грузов, которые везут с нарушениями, – это перебор. Это должен делать кто-то другой.
– Кто?
– Служба финансовых расследований. Физически останавливать, наверное, должна полиция.
– Эта же служба должна отслеживать движение товаров, которые были незаконно ввезены в страну и оказались на городских рынках? По цепочке отслеживать, с какой таможни эти товары пришли?
– Считаю, что да.
– Следовательно, борьба с контрабандой оказалась неэффективной. Возможно, наказание слабое? Может, надо вернуть уголовную ответственность?
– Во-первых, следует правильно использовать терминологию. Контрабанда – это наркотики, оружие, рабы. Это уголовная ответственность. То, что мы в быту называем контрабандой, – это нарушение таможенных правил.
Надо ли их криминализировать? В нашей стране с нашими судами и нашей правоохранительной системой криминализировать нарушение таможенных правил невозможно. Это сыграет не против тех, кто готов давать взятки. Они все равно находятся вне легального поля. Возвращение уголовной ответственности можно будет легко использовать против обычных людей.
Помните, как СБУ возбуждала дела по каким-то часам с камерой или по запчастям к дрону, которые они квалифицируют как шпионские? Я готов воспринимать это как свой мандат – защищать людей в таких случаях.
– Служба финансовых расследований еще не создана. Может, кого-то из ревизоров на таможни следует оставить?
– Идеально – когда на таможне нет ревизоров вообще, когда все проверки делаются дистанционно с использованием технических средств, электронного обмена. Свои вопросы ревизоры пусть решают потом отдельно, а не когда товар остановлен и стоит на границе. Это касается правоохранителей, СБУ в том числе.
– Что это значит «пусть решают потом отдельно»? Этот человек сначала пообщается с пограничниками, потом приедет на таможню, потом к экологам, потом в СБУ…
– Очень неправильная модель. Я понимаю, что для этих людей лучше привязать себя к пересечению границы, потому что товар или ввезен, или не ввезен. Одно дело, когда тебя задержали в аэропорту, и ты сидишь в комнате ожидания. Другое – когда тебе пришла повестка в суд и нужно идти туда с адвокатом.
Разумеется, если ввозятся опасные товары, то не надо ждать решения суда. Это вопрос риск-ориентированного подхода. Однако в большинстве случаев вопрос может решаться без остановки партии товаров, опломбирования, хранения. Я не верю, что это лучший метод проверки товаров.
Мне очень не нравится история, когда огромное количество органов прямо пытается вписать свое согласование, подпись, свой штамп в таможенную декларацию, чтобы использовать это как инструмент давления на бизнес.
Вероятно, можно сделать предварительное добровольное декларирование. Кто добровольно и заранее готов открывать свою информацию, тот может работать по упрощенному порядку. Если же мы поймаем его на нарушении, он потеряет этот привилегированный статус.
– На встрече Зеленского с бизнесом директор группы MTI Владимир Цой сказал, что с назначением Ивана Баканова и.о. руководителя СБУ поток контрабанды активизировался.
– Эту проблему нельзя решить точечными методами, просто уволив в отделе «К» пять человек. Ну, уволим. Неужели эти пять человек контролируют все в стране? Схемы невозможны без участия руководства таможни. Когда говорят, что это все плохие начальники смен, а высшее руководство ничего не знает, я этому не верю.
– Бизнес призывает прекратить применение индикативных цен 2008 года.
– У нас на таможне куда, извините, не плюнь – везде проблемы. Не только с индикативными ценами. Проблема с корректировкой таможенной стоимости.
С одной стороны, субъективизм сотрудников таможни – это плохо. Когда он может самостоятельно корректировать таможенную стоимость, решать, что, сколько должно стоить.
С другой стороны, ситуация абсолютного доверия к бизнесу приводит к кофе по 10 центов за килограмм, на него все документы оформлены идеально. Надо найти компромисс. Наверное, этот компромисс может сдвигаться в сторону большей возможности корректировки параллельно с увеличением доверия к таможне.
В среднесрочной перспективе должен заработать автоматический риск-менеджмент в режиме онлайн, когда информация суммируется по всем перевозками, по всем ценам, по всем категориям товаров.
Я не знаю, какая справедливая цена. Кто-то купил дороже, чем на Rozetka ли ОLХ, но разве можно сравнить цену на Rozetka за единицу по цене в Черкасской области за тысячу с пост-оплатой 90 дней и с условием развозки по области? Нет.
— Информация о ценах на таможне должна быть публичной?
– Я выступаю за публичность. Моя идеология не меняется от места работы. У нас очень низкий уровень доверия к государству. Возможно, где-то в Японии должны работать другие принципы, и когда все уверены, что в закупках воруют, единственная возможность с этим бороться – открывать 100% информации.
Мне говорят: «А как же коммерческая тайна?». Говорю: «Се ля ви». «А как же персональные данные? Кто-то увидит мою подпись». Я говорю: «Се ля ви».
– Владимир Зеленский анонсировал усиление контроля над линией разграничения с неподконтрольными территориями. Что это значит?
– Сложно сказать, была только первая встреча по этому поводу (в Офисе президента). По крайней мере, на которой я был. Для новой администрации вопросы пунктов пересечения линии разграничения приоритетные. Стыдно, что там происходит. Там огромные коррупционные риски. В АП (в Офисе президента) хотят с этим разобраться, обустроить нормальные пункты пересечения.
Главная идея – достроить пункты пересечения, назначить ответственных проектных менеджеров за каждый пункт. Звучала идея, которая мне понравилась, о необходимости собрать users stories. Нужно понять, кто эти люди, которые пересекают эту границу, что они там делают. Это очень нетривиальный вопрос.
Есть определенное количество людей, которые едут за пенсиями. Кто-то едет скупаться, потому что на неподконтрольных территориях товары значительно дороже. Есть люди, которые едут лечиться, кто-то едет в ЦПАУ, кто-то едет учиться. Кто-то к родственникам едет. У каждого разные потребности и эти потребности не обязательно привязаны к точке пересечения.
Можно построить лучший пункт пересечения, а люди едут в «Ощадбанк», который работает с 9.00 до 16.00, чтобы снять деньги с карты в одном банкомате.
– Может, лучше поставить банкомат «Ощадбанка» на этом пункте?
– Условно. Или ЦПАУ. И понимать, за какими именно услугами едут люди.
– Какой будет ваша зарплата?
– Еще не знаю. Надеюсь, будет установлена повышенная зарплата для всех таможенников. Это не вопрос одного Максима Нефедова. Если это нельзя просмотреть одновременно для всех, то это нужно делать постепенно. Зарплаты должны повышаться до рыночного уровня для каждого звена работников.
– По штатному расписанию у вас с премиями 60-70 тыс. грн.
– Немножечко больше.
– Согласно вашей декларации, за 2018 год вы заработали 1,1 млн. грн. Это около 91,7 тыс. грн. в месяц.
– Это «грязными». Я еще не знаю, что будет на таможне. В государственных структурах сразу определить зарплату невозможно. Надо считать.
– Как вы пошли на должность, если не знаете, какая зарплата? Вы молод, у вас семья. Вам же надо что-то есть.
– Я смотрю на это очень просто. Я точно не радуюсь этой должности, потому что меня уже предупреждают: «Ты готовься. Бери себе охрану. Машину сожгут».
Я верю в концепцию окон возможностей. Как в бизнесе, так и в реформах. Сейчас открывается уникальное окно возможностей на таможне. Его не было со времен Майдана. Я мог не податься на конкурс, и, давайте откровенно, устроиться на лучшую должность в частном секторе или в другом месте.
Может ли быть популярным таможенник? Не может. Если бороться с контрабандой, то где-то по цепочке определенных товаров, возможно, их краткосрочное подорожание. Одно дело, когда пострадал «черный» контрабандист, миллионер, а другое – когда это люди, которые потом торгуют этим товаром. Ты словно их работы лишаешь.
— Для вас возглавить таможню — это не о деньгах, а об амбициях и вызове?
– Когда будет следующее окно возможностей реформ на таможне? Возможно, за два года, а возможно, никогда. Сейчас есть Маркарова, есть поддержка Кубива, у меня есть понимание, что я найду поддержку большого количества депутатов из разных фракций, которые, надеюсь, верят мне лично, потому что видели, как я работаю все эти годы.
Отказаться от этого? Я лично буду жалеть. Да, я заработаю больше в бизнесе, но когда мне будет за 40 лет, буду смотреть на себя в зеркало и думать, что у меня был шанс, а я не пошел. Ну, было бы у меня две машины, а не одна.
– По декларации, в вашей семье две машины: Audi A6 2016 года и Infiniti EX35.
– Одной нет – угнали. Не знаю, как ее вывести из декларации. НАПК не интересуют депутаты, у которых сотни земельных участков, недвижимость. Их интересуют в основном такие, как я. Машину украли, но если я не укажу ее в декларации по 2019 году, то спросят, где она или деньги. Я уже представляю себе этот процесс.
Последний запрос от НАПК, который мне пришел, касался проведения сверки моих начислений в Министерстве экономики и моих поступлений на карточку.
– Мы посмотрели декларацию Кубива. Он получает меньшую зарплату, чем вы.
– Степан Иванович отказывается от начислений премий, всего прочего, распределяет это на нас, несмотря на то, что мы меньше нуждаемся.
– Вас обвиняли, что вы – прикрытие действий Степана Кубива, которого не раз обвиняли в коррупции.
– Каким образом я его закрою или не закрою? Я не готов комментировать такие обвинения. Я готов отвечать за собственные действия, за действия своих сотрудников. Понятно, что политика – это мастерство компромиссов.
– Что вам не удалось сделать в МЭРТ?
– Не смог найти кардинально новый подход к реформированию сферы административных услуг. Делал несколько подходов к этой штанге – и не нашел. Поэтому выступаю сторонником формирования Министерства ІТ, консолидации этих функций в нем. Сейчас функционал разбросан.
Я так и не смог найти подрядчика или того, кто мог бы продать софт для нормальной платформы электронных услуг. Прошел всех – от крупнейших подрядчиков в мире, как IBM, до небольших компаний, украинских разработчиков.
Мне не удалось найти решение, с которым мне было бы комфортно. Возможно, был перегружен другим функционалом. Возможно, это мое личное поражение, но я не доволен результатом.
Авторы: Галина Калачова, Андрей Яницкий
Источник: Экономическая правда
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.