После 300 лет индустриального развития, когда каждый следующий по уровню технологический уклад сопровождался переходом к новым источникам энергии, политика мировых лидеров развернулась в обратном направлении.
Впервые за свою историю человечество переходит от более эффективных источников топлива к менее эффективным, однако тем, которые вызывают меньшие выбросы СО₂, устанавливая для выполнения этой грандиозной задачи достаточно амбициозные сроки.
Например, только Европейский зеленый курс (The European Green Deal) предусматривает не менее €1 трлн. инвестиций в течение следующих десяти лет. А инвестиции, необходимые для секторов водоснабжения, сельского хозяйства, телекоммуникаций, энергетики, транспорта, строительства, промышленности и лесного хозяйства, согласно текущим прогнозам ОЭСР, составляют примерно $5 трлн. в год.
Это поднимает вопрос о том, повлечет ли гринфляцию (greenflation) в Европе курс на декарбонизацию, ведь финансовые аналитики, не замеченные в морализаторстве на тему «зеленого» перехода, уже давно рассматривают последний как инструмент не только рыночного стимулирования, но и спекулятивного роста цен.
Поощрение «зеленых» государственных и частных инвестиций, а также справедливых климатических инвестиций домохозяйств без сомнения, станет дополнительным триггером экономического роста на фоне освоения масштабных стимулирующих пакетов по преодолению последствий пандемии.
В то же время некоторые справедливо заметят, что, мол, нынешний «товарный супер цикл», когда широкий спектр сырьевых товаров торгуется по ценам выше долгосрочных трендов, львиная доля которых критически важна для осуществления «зеленого» и цифрового перехода, уже добавил ложку дегтя в «бочку» ценовой стабильности.
В опубликованном в прошлом году документе Европейского центрального банка (ЕЦБ) отмечалось, что изменение климата и меры по борьбе с ним могут иметь непредсказуемые последствия для инфляции, даже настолько, что они могут подорвать усилия денежно-кредитной политики по поддержанию стабильности цен.
Хотя большинство аналитиков убеждено в том, что скачок цен на газ не имеет ничего общего с климатической политикой и гораздо больше связан с ограничениями на добычу нефти, введенных ОПЕК+ в попытке удержать цены на высоком уровне. Возместить убытки после того, как пандемия ударила по нефтяным рынкам в прошлом году. Есть и те, кто возлагает ответственность за ценовое пике на неразумное планирование процессов декарбонизации.
В интерпретации того, что на самом деле можно считать «зеленым», единодушия нет. Чаще всего под термином «зеленые стимулы» могут скрываться «стимулы на развитие источников чистой энергии», «стимулы на развитие устойчивой инфраструктуры» и «низкоуглеродистые стимулы».
Феномен или манипуляция
Термин «гринфляция» служит объяснению «ценовых перипетий», которые могут произойти на пути направленных, на окружающую среду будущих расходов, как результата повышенного спроса на выбранные ресурсы. А также расходов, связанных с сокращением источников выбросов углерода (как часть «зеленых» пакетов инвестиций и финансирования соответствующих проектов, которые увеличивают денежную массу), или как результат ограничения предложения товаров в результате климатических катастроф или деградации окружающей среды.
Другими словами, гринфляция может возникать:
1) Как реакция на безответственное хозяйствование, где экономические агенты активно творили такую реальность, в которой деградация окружающей среды и климатические проблемы приводят к продовольственному, сырьевому, энергетическому и другому кризису, что уменьшает предложение и провоцирует рост цен;
2) Как реакция на попытку в ограниченные временные пределы реализовать масштабные проекты, направленные на декарбонизацию, где экономические агенты и потребители становятся «жертвами» монетарной и фискальной политик правительств;
3) Как реакция на усиление стандартов ведения бизнеса, за что придется заплатить конечному потребителю. Цена на полезные ископаемые, необходимые для «зеленых» технологий – от ветряных турбин и солнечных панелей до электромобилей – потребует «зеленой надбавки» (greenium) как через относительно высокий спрос на них при ограниченном предложении, так и через то, что добыча полезных ископаемых обычно связана с высшими экологическими затратами, которые будут «наказываться» налогами.
Но стоит ли манипулировать «озеленением» инфляции и не будем ли мы подвергаться ложным выводам, позволив привлечь себя новомодными терминами?
На ранней стадии пандемии и глобального восстановления большинство правительств обоснованно направили первую волну стимулирующих мер на насущные приоритеты: поддержку сферы здравоохранения и предоставление прямой помощи домохозяйствам, предприятиям и рядовым работникам.
Но потом, когда кризис начал перерастать в долгосрочный экономический спад, правительства попытались воспользоваться «зеленой» повесткой как способом стимулирования национального развития и анонсировали наращивание объемов финансирования «зеленого» перехода. На самом же деле «зеленый» переход разрушает привычные модели ведения бизнеса, подвергает ревизии «портрет» стран относительно их сравнительных преимуществ и переформатирует международное разделение труда.
В интерпретации того, что на самом деле можно считать «зеленым», единодушия нет. Чаще всего под термином «зеленые стимулы» могут скрываться «стимулы на развитие источников чистой энергии», «стимулы на развитие устойчивой инфраструктуры» и «низкоуглеродистые стимулы». Стимулирование «чистой энергии» обычно включает инвестиции в возобновляемые источники энергии и энергоэффективность, но иногда и другие инвестиции, которые влияют на использование энергии, такие как железнодорожный транспорт и электромобили.
«Зеленые» стимулы могут предусматривать и природоохранные меры, такие как защита и восстановление лесов и другие, полезные для окружающей среды меры, которые сокращают загрязнение воздуха, улучшают качество воды и водоснабжения или способствуют смягчению последствий изменения климата, адаптации или устойчивости. Низкоуглеродистый стимул обычно полностью сосредоточен на ограничении выбросов.
Впрочем, разные страны могут выбирать отличные стратегии декарбонизации, как, например, одинаковые инвестиции в линии электропередач могут быть «экологически совместимыми» – если они подключают возобновляемые источники энергии к сети, или «экологически не совместимыми», если они подключают электростанции, работающие на ископаемом топливе.
Поэтому во многих случаях правительства имеют собственные определения того, является проект «зеленым» или нет. Для одних «зеленой» является большая гидроэнергетика, природный газ, ядерная энергия, хранение углерода, для других такое толкование недопустимо.
Международное энергетическое агентство (МЭА) призвало считать разработку, внедрение и интеграцию чистых энергетических технологий краеугольным камнем планов восстановления экономики. МЭА и другие эксперты утверждают, что рост доли «зеленых» стимулов в пакете мер по восстановлению даст возможность создать новые рабочие места.
Фатих Бирол, исполнительный директор МЭА, назвал нынешний кризис испытанием для правительств с точки зрения приверженности к проблеме изменения климата и перехода на чистую энергию, что на различных международных площадках декларируется как первоочередное для мирового сообщества.
По расчетам экспертов МЭА, инвестирование $1 млн. в повышение эффективности зданий, чистый для окружающей среды городской транспорт или солнечные фотоэлектрические системы создаст в более чем вдвое больше рабочих мест, чем вложение $1 млн. в угольную или газовую энергетику.
Устойчивое лесопользование, инфраструктура для зарядки электромобилей, пешеходная и велосипедная инфраструктура, биотопливо и переработка также определены как фактор повышения занятости.
Тем, кто ставит под сомнение оптимистичность вывода о том, что в целом чистая энергия способна создать больше рабочих мест, чем другие инвестиции в инфраструктуру в ближайшем будущем, в дискуссиях обычно отвечают следующее. Что, мол, экологические активности, такие как установка солнечных панелей или посадка деревьев, более трудоемкие, чем высокоавтоматизированные капиталоемкие проекты по добыче нефти, газа, угля и других природных ископаемых.
Впрочем, забывают уточнить, что в «зеленых» проектах может быть привлечена менее квалифицированная рабочая сила или те, кто принадлежит к представителям так называемой гиг-экономики (совокупность независимых подрядчиков, работников онлайн-платформ, работников контрактных фирм, работников по вызову и временных работников).
Европейский зеленый курс (The European Green Deal) предусматривает не менее €1 трлн. инвестиций в течение следующих десяти лет. А инвестиции, необходимые для секторов водоснабжения, сельского хозяйства, телекоммуникаций, энергетики, транспорта, строительства, промышленности и лесного хозяйства, согласно текущим прогнозам ОЭСР, составляют примерно $5 трлн. в год.
Аналитическая платформа Rhodium Group отследила расходы на стимулирование «зеленого» перехода четырех крупнейших в мире регионов по выбросам парниковых газов: США, ЕС, Китая и Индии. Выяснилось, что ЕС лидирует по этому показателю. Общий объем «зеленых» расходов на начало 2021 года составил $249 млрд. (почти 20% общей суммы мер по восстановлению экономики объединения).
Реализации «зеленых» инициатив способствовало активное использование потенциала дискреционной фискальной политики, под которой понимают то, что происходит в результате принятия правительственных решений, целенаправленного манипулирования государственными закупками, налогами и трансфертами для стабилизации экономики. При дискреционной фискальной политике для поддержания экономической активности во время кризиса целенаправленно создают дефицит государственного бюджета, а в период экономического бума сознательно формируют профицит.
Впрочем, между осуществлением мер фискальной политики и проявлением их экономического эффекта существует временной лаг, и, по оценке экспертов, он составляет один — два года.
Поэтому осуществление эффективной дискреционной фискальной политики предусматривает достаточно точный прогноз экономичных процессов, основываясь на котором правительство смогло бы настроить инструменты – государственные закупки, налоги и трансферты – на будущую экономическую конъюнктуру. В случае же «зеленого» перехода глобальная конъюнктура осуществляется фактически в ручном режиме.
Соединенные Штаты Америки занимают второе место с $26 млрд., что на сегодня составляет лишь 1,1% от общих фондов стимулирования США. Еще в начале марта 2021 года президент США Джо Байден подписал документ о направлении на восстановление экономики $1,9 трлн.
Сразу после запуска стимулирующего пакета актуализировали рассмотрение вопроса об объеме инфраструктурного финансирования, и уже 31 марта подали соответствующий план на $2,3 трлн., рассчитанный на следующие восемь лет, в пределах которого расходы на «зеленую» энергетику занимают второе место (24%).
В Индии доля чистых для окружающей среды инвестиций более чем вдвое выше, чем в США (2,4%), но общий масштаб расходов составляет лишь $830 млн. А «зеленые» расходы Китая оценивают в $1,43 млрд., что составляет лишь 0,3% от общих средств на стимулирование экономики.
Кстати, эксперты SUERF (Société Universitaire Européenne de Recherches Financières) – независимой некоммерческой сетевой ассоциации центральных банков, надзорных органов, финансовых учреждений, академических институтов и практиков от финансового сектора – возможным триггером «гринфляции» считают такие варианты «зеленых стимулов», что потенциально влияют на «озеленение» инфляции и вероятность влияния которых сегодня соединена:
С корректировкой налогово-бюджетной базы, позволяющей получать дополнительные заимствования для инвестирования в «зеленые» проекты;
С действиями ЕЦБ по стимулированию зеленой активности; «зеленым» переходом в политике Германии, который может открыть возможности для роста «зеленых» инвестиций на 1% ВВП;
Введением государственных гарантий — ключевого механизма финансирования Европейского зеленого курса — для расширения экологических проектов теперь, когда новые возобновляемые источники энергии по критерию конкурентоспособности приближаются к ископаемому топливу в условиях жесткого регулирования рынка последнего.
По мнению экспертов SUERF, декарбонизация скрывает, по меньшей мере, два риска в регулировании и налогообложении: во-первых, она может сдерживать инвестиции и нанести вред росту, усиливая стагнацию; во-вторых, она объективно создает больше барьеров для торговли, что является проблемой для зависимой от экспорта европейской экономики.
Наращивание производственных расходов в Европе из-за более дорогой энергии потребует постоянных корректировок налогов на импорт и субсидий на экспорт для защиты промышленности. На отраслевом уровне энергоемкие отрасли (сталелитейная, химическая и цементная) могут пострадать от высокого экологического обложения ЕС, налогов на выбросы углерода и экологического регулирования, а затем могут оказаться под угрозой перемещения в юрисдикции с более низкими энергетическими затратами. С этих позиций инфляция вряд ли «позеленеет».
В то же время пересмотр налогово-бюджетной базы, позволяющей получать дополнительные государственные займы для инвестирования в «зеленые» проекты, может приобрести форму освобождения инвестиций в такие активности от базовых критериев 3% дефицита бюджета или 60% уровня долга. Это может случиться, например, если позволить направить еще 1% ВВП на инвестиции в соответствующие «зеленые» проекты и выделить дополнительную сумму – почти 5% ВВП – на наращивание «зеленых» долгов.
Здесь стоит отметить, что наднациональное влияние на фискальную сферу в пределах ЕС напоминает практику регулирования экономики, которую применяют национальные правительства. Речь идет не о прямом регулировании (государственных закупках, продаже госсобственности), а о косвенном влиянии (регулировании дефицита, государственного долга, а как следствие – расходов и доходов бюджета).
Рассматривая вариант «заимствования для инвестирования», стоит отметить, что при исторически низких затратах на займы некоторые видят целесообразной поддержку государственных инвестиций, а не наращивание текущих расходов. Например, в Великобритании увеличили допустимый уровень чистых государственных инвестиций с 2% до 3% ВВП, тогда как расходы на обслуживание долга составляют менее 6% государственных расходов.
Поскольку большинство облигаций Еврозоны имеют отрицательную доходность, правительства могут брать займы фактически бесплатно, что увеличит доходность любых государственных инвестиций.
Дания и Канада приложили самые серьезные совместные усилия по переориентации экономик за счет затрат на стимулирование развития. Канада объявила о плане «здоровой окружающей среде и здоровой экономике» (Healthy Environment and Healthy Economy Plan), который охватывает энергоэффективность, транспорт с низким и нулевым уровнем выбросов, переход на чистую энергию, низкоуглеродистое сельское хозяйство и природоохранные инициативы.
План содержит 64 мероприятия по развитию «зеленой инфраструктуры» и направлению «зеленых» инвестиций в инфраструктуру и тому подобное. Наряду с финансированием системы здравоохранения и домохозяйств в Канаде также оказывают значительную поддержку бизнесу благодаря ряду специфических мер, связанных с окружающей средой: субсидий, стимулирующих занятость (субсидии к заработной плате); прямых выплат; отсрочку уплаты налогов или уменьшение суммы налогов.
Большинство «зеленых» стимулов направляют в энергетический сектор. Учитывая, что политика дерегулирования энергетики имеет большее негативное влияние, чем ряд положительных экологических заходов, реализация этого плана не провоцирует развертывание гринфляции.
«Зеленые» расходы Европейской комиссии и пакеты стимулов, введенные в Великобритании, Нидерландах, Австрии, Франции, Германии, Финляндии, Испании и Швеции, также имеют большие масштабы. Нидерланды и Австрия – первые страны ЕС, присоединившиеся к инициативе регионального восстановления REACT-EU (Recovery Assistance for Cohesion and the Territories of Europe).
Участие в программе финансирования позволит увеличить объем инвестиций в «зеленый» и цифровой переходы в отдельных регионах страны. В частности, на севере Нидерландов программа будет поддерживать долгосрочные инвестиции в инновационные проекты в сферах производства замкнутого цикла, возобновляемой энергии, цифровизации и здравоохранения.
На востоке страны программа будет поддерживать дальнейшее развитие и выход на рынок инновационных технологий и процессов, а также инвестиции, укрепляющие инновационную экосистему. Сферы инвестиций для «зеленого» перехода будут содержать, кроме того, устойчивую энергетику и применение материалов. На юге будут поддерживать проекты, направленные на внедрение устойчивых инноваций в пределах пяти сфер: энергетики, сырья, климата, сельского хозяйства и продовольствия.
Стоит отметить, что меры по «зеленому» восстановлению экономики в Нидерландах осуществляет не только государство, но и бизнес. Например, в 2020 году голландская коалиция по устойчивому росту инициировала заявление о «зеленом» восстановлении, к которому присоединились более 250 крупнейших компаний страны. Бизнес-сообщество стремится восстановить экономику после пандемии, что согласуется с целями устойчивого развития ООН.
Нидерланды – также активный участник многосторонних инициатив по сотрудничеству в сфере экологического обновления и оказания соответствующей помощи наименее развитым странам.
На заседании комитета по развитию группы Всемирного банка в апреле 2020 года представительница страны акцентировала на важности финансирования международными организациями планов восстановления экономик развивающихся стран, которые содержат положения по финансированию возобновляемой энергии, устойчивых водных ресурсов и продовольственных систем с одновременным сокращением расходов на ископаемое топливо.
Усилия Нидерландов в сфере глобального восстановления сосредоточены на странах с низким уровнем дохода и наиболее уязвимых странах, нестабильных государствах в зонах конфликтов. В 2020-2021 годах Нидерланды поддерживали «зеленые» проекты после кризисного восстановления в Африке, на Ближнем Востоке, в Южной Америке и Азии. Кроме того, объявили о намерении и в дальнейшем поощрять страны с долгосрочными национальными экологическими стратегиями, несмотря на последствия пандемии.
В годовом плане союза Бенилюкса на 2021 год (Benelux Union Annual Plan 2021) утверждается, что Зеленое соглашение Бенилюкс (Benelux Green Deal) должно стать моделью для подражания в масштабах ЕС. Соглашение предусматривает, что страны будут сотрудничать в реализации национальных энергетических и климатических планов до 2030 года в соответствии с положениями регламента Европейского Союза по управлению энергетическим союзом (EU Governance of the Energy Union Regulation).
Если конкретнее, страны Бенилюкса обязались включить в национальные планы после кризисного восстановления соответствующие «зеленые» положения. Основными сферами сотрудничества определены трансформация энергетического рынка (переход на водородное топливо) и устойчивая мобильность.
Например, до конца нынешнего года страны Бенилюкса введут процедуру регистрации операторов пунктов зарядки электромобилей, что соответствует «зеленым» амбициям ЕС по развертыванию инфраструктуры для альтернативных видов топлива.
Кроме того, планируют развивать трансграничную инфраструктуру для грузовых автомобилей с нулевым выбросом, а также для трансграничных судов на водородном топливе. А вот Япония, Южная Корея, Италия и Австралия, хотя и приложили усилия по «озеленению» своих стимулирующих мер, так и не смогли добиться трансформационных сдвигов в сторону «зеленого» перехода.
Но интеграция климата и чистой энергии в крупномасштабные инвестиции для стимулирования экономики – это лишь один из показателей приверженности борьбы с изменением окружающей среды. С одной стороны для стран, которые не имеют прочной политической основы для сдерживания выбросов парниковых газов, стимулы могут быть одним из наиболее перспективных инструментов продвижения экологических приоритетов.
С другой стороны, там, где климатическая политика уже ограничивает основные источники выбросов в ЕС и многих его государствах-членах, затраты на стимулирование могут стать ускорителем прогресса, но не основным средством снижения выбросов. А, например, в Индии ряд проектов по ускорению внедрения чистой энергии находится за пределами стимулирующих планов в после пандемическом восстановлении экономики.
Согласно последнему отчету по индексу «зеленых» стимулов (Greenness of Stimulus Index, GSI) от аналитических центров Vivid Economics Finance for Biodiversity (F4B), почти треть ($4,6 трлн.) стимулов, предоставленных правительствами G20 и других стран (скандинавские страны, Колумбия, Швейцария, Испания, Сингапур и Филиппины) собственным корпорациям на начало 2021 года ($14,9 трлн.) приходилась на секторы, которые могли бы сыграть важную роль в обеспечении более устойчивого развития. Включая сельское хозяйство, энергетику, транспорт, утилизацию отходов и тяжелую промышленность.
Но только $1,8 трлн. из этого финансирования либо были направлены непосредственно на проекты по низкому углеродному развитию и улучшению окружающей среды, либо содержали критерий «экологичности» для определения потенциальных реципиентов такого стимулирования. Менее десяти проанализированных экономик инвестировали в так называемые природоохранные проекты, такие как посадка деревьев, защита лесов и регенеративное (восстановительное) сельское хозяйство.
Китай взял обязательство стать углеродно-нейтральным к 2060 году и определил промежуточную цель – сократить углеродную емкость на 65% к 2030, если сравнить с базовым уровнем 2005 года. Но GSI демонстрирует, что Китай и дальше сосредотачивает стимулирующую поддержку крупных угольных и промышленных производств без учета условий окружающей среды, хотя и задекларировал планы по развитию солнечной и ветровой энергии.
Другие азиатские страны вместе с Японией и Индией, хотя и направили значительную долю стимулирующего финансирования на конкретные низкоуглеродистые секторы, как адаптация к изменению климата, производство возобновляемой энергии и хранение энергии, тоже продолжают активно поддерживать угольную промышленность.
Особенность национальных планов по обеспечению устойчивости и восстановления ЕС (National Resilience and Recovery Plans) иллюстрирует важность того, чтобы отдельно оценивать влияние «зеленого» стимулирования на климат и природу. Хотя 37% из €672,5 млрд. фонда восстановления и обеспечения постоянства предусмотрено инвестировать в экологические инициативы, анализ десяти планов стран-членов ЕС на сумму €500 млрд., проведенный экспертами GSI показал, что природе нанесено больше вреда, чем пользы.
Эксперты расширили методологию GSI, чтобы различать влияние на климат и влияние на природу, и выяснили, что хоть 98% расходов, связанных с климатом, способны сократить выбросы, но более половины расходов, связанных с природой, на самом деле для нее вредны.
Более того, серьезный дисбаланс между размером затрат, которые влияют на природу, и климатом в значительной степени поставил природу в невыгодное положение и не смог полностью удовлетворить экологические амбиции пакета восстановления, созданного Европейской комиссией.
Анализируемые страны инвестировали только 1% в решения, ориентированные на сохранение природы, в то же время, по разным оценкам, пренебрегли тройной возможностью получить существенную выгоду для рынка труда (не обеспечив создание рабочих мест) и экономики, сокращения выбросов и улучшения природы и биологического разнообразия.
И все же эксперты успокаивают, что влияние «зеленой» инфляции будет неразличимым, потому что существуют ограничения по наращиванию темпов развертывания новых проектов. Могут возникнуть неподъемные с позиций бюджетного маневра дополнительные расходы, связанные с дополнительной инфраструктурой, например линии электропередач, резервные мощности, аккумуляторы энергии или хранилища для горючего.
Кроме того, появление конкурентоспособных по стоимости технологий применения возобновляемых источников энергии предоставляет правительствам необычную возможность стимулировать инвестиции и рост частного сектора, предлагая условные гарантии, а не прямые субсидии.
Авторы: Наталья Резникова, доктор экономических наук, профессор, профессор кафедры мирового хозяйства и международных экономических отношений, Институт международных отношений Киевского национального университета имени Тараса Шевченко
Владимир Панченко, доктор экономических наук, партнер консалтинговой компании KSP STRATEGIES
Источник: Тиждень
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.