05.11.2019 – Уважаемые читатели и посетители сайта! Представляем вашему вниманию вторую часть интервью руководителя Таможенной службы Украины Максима Нефедова о реформировании украинской таможни. Первую часть интервью читайте здесь.
— Значит, начальники, заместители начальников областных таможен сейчас – это зона риска?
— Я буду менять всех. Просто на этап регистрации есть юридические ограничения, кого можно назначить. Я не могу тебя назначить регистрировать таможню. Поэтому я должен все равно выбрать из существующего верхнего руководящего звена. Но всем говорю – исполняющим обязанности не будет назначен, ни один исполняющий обязанности с тех таможен, которые существуют. Значит, если таможня расформировывается, ее уже не будет.
Я говорю, этому человеку, что у него должности уже не будет. Мы же расформировываем Черниговскую, Сумскую, Житомирскую, Черкасскую, Ивано-Франковскую, Тернопольскую, Кировоградскую таможню.
— Днепропетровская таможня будет расформирована?
— Нет, Днепропетровская таможня останется, конечно. Соединим Херсонскую и Николаевскую таможню в одну. Из тех, которые не останутся, человек все уже потерял должность, у него нет твердой должности, вот часть этих людей будет предназначена на регистрацию новых таможен. И после этого сразу, как только таможня будет создана, это примерно от трех до пяти недель мы должны, чтобы они были созданы все, теоретически таможню можно создать за три недели, прецеденты такие были.
Но, наверное, в каких-то регионах будет саботаж. Там в течение 5 недель после начала регистрации будут объявлены конкурсы.
— Сколько таможен всего будет?
— До сентября следующего года останется одна. Промежуточная структура сейчас, когда мы тренируемся в объединении, их будет 16 юридических лиц. 14 региональных, энергетическая и координационно-мониторинговая. И два отдельных подразделения – это лаборатория и кинологический центр. Потому что они должны быть отдельно.
— Твоя цель – сократить управленческий аппарат максимально, чтобы сделать систему более управляемой.
— И более управляемой, и централизовать функции. Мы существуем не для того, чтобы у нас было 26 главных бухгалтерий. И начинать разрывать связи регионов с региональной элитой. Очень легко быть реформатором, сидя здесь в Киеве – здесь премьер, здесь посольства, здесь ты как журналист, если что-то напишешь. Ну что тебе сделают?
Но в регионах я понимаю, что это труднее. И кого бы я туда не отправил, я отправляю его в довольно сложные, иногда и физически сложные условия. И поэтому моя задача, в том числе защитить этих людей, когда они скажут: извините, мы здесь отвечаем за свое, кадровая политика и так далее – туда.
— Кадры. Тарифы. Что в центре будет решаться? Тарифы будут едины для всех таможен?
— Цель объединения в единое лицо — это путь не уникальный для Украины. Например, руководитель миссии UAM, бывший глава таможни Финляндии, он же проходил точно такой путь в Финляндии. Мы хотим иметь одинаковые подходы к классификации, одинаковые подходы к определению брендов, одинаковые подходы в стоимости по всей Украине. Это же не конкуренция между таможнями.
— Сейчас она фактически существует.
Чем таможенник может выполнить отдельный план? Быть более либеральным, перетянуть к себе какие-то плохенькие грузы. Для этого политика должна быть единой для всех. Плюс есть функции, которые целесообразно централизовать — тендеры, бухгалтерию, кадры. Таможенник должен заниматься оформлением, он не должен заниматься вопросом, как ему провести тендер на что-то, например. Это высвобождает кучу ресурсов.
— Ты посчитал, сколько увольняется людей?
— На первом этапе мы думаем, что 500-700 человек не попадут из ГФС на таможню. Из морально-этических соображений. Это сложный выбор, сложные дискуссии с ЕС по этому вопросу. ЕС говорит: а что это вы говорите, что это плохой человек, а где судебный приговор? Судебного приговора в этой стране может и никогда не будет. Это сложная история.
— Будет ли какая-то комиссия?
— У нас есть целая методика перевода, но самые одиозные люди — это моя ответственность и мое личное решение. Есть люди, которых все знают и которых просто не будет. Для меня это очищение — это сложная психологическая история. Ты хотел бы уволить вообще всех плохих людей, но вопрос с кем ты тогда останешься. Плюс есть вопросы этапа, к сожалению, некоторые из этих людей эффективны. Они потому и такие мощные, потому что они эффективны, они реально умеют работать. Некоторые из них сейчас даже пытаются клясться в вечной любви.
Конечно, это вопрос поэтапного очищения. Объединения мы ожидаем, что эти 600-700 постов мы сможем высвободить в пользу оперативных сотрудников. Все люди ожидают сокращения государственного персонала, но таможня в Украине реально очень маленькая. Таможня в Польше — 16 тысяч человек, таможня в Украине — 11 тысяч.
Притом, что в Польше только восточная граница, а у нас длина намного больше. И если поляки выставляют на пункт пропуска 150 человек, то мы не можем выставить 20. Это не работает — люди должны работать в три смены. Поэтому нам нужно найти возможности для сокращения административного персонала и большего числа сотрудников, которые занимаются оформлением.
— Кто-то пытается к тебе привести таможенников, посоветовать персонал?
— Конечно. Трудно представить, кто мне только не давал советы о прекрасных людях.
«ХОРОШКОВСКИЙ БЫЛ ЕДИНСТВЕННЫЙ, КТО ДАЛ ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ СОВЕТЫ»
— Данилюк говорил, что ты встречался с Хорошковским, о чем говорили?
— Такая встреча была. Я встречался с большинством бывших руководителей таможни, о которых говорили, которые хотя бы чего-то достигли. Я не вижу в этом какого-то стыда. Искренне могу сказать – Хорошковский был один единственный, кто дал какие-то положительные советы.
Он рассказал о системе контроля, которую он, как руководитель использовал в свое время, у него даже был приказ, который мы подняли, но не стали возобновлять, потому что это уже не очень актуально. Ему готовили по каждой группе товаров ежедневные выборки по средним ценам, по отклонениям в оформлении. Это то, к чему мы должны прийти в плане бизнес-аналитики. Тогда это была ручная выборка, кто-то снимал их из регионов.
Мы должны прийти к тому, что эти цифры автоматически считаются с инспектора и показываются в аналитике, которую ты можешь крутить, выбирать из нее. Это было интересно. О большинстве других руководителей у меня складывается впечатление, что единственным инструментом управления был просто крик, селектор.
— Хорошковский имеет какое-то влияние на таможенную политику сейчас?
— Я этого не вижу. Я готов принимать советы от кого-то, более того — я всем говорил, что готов оформить внештатными советниками и общаться с любым (не токсичным) человеком для того, чтобы получать советы в вещах, которые я на данный момент не знаю.
Но решение принимаю я — это очень для меня принципиально. Ответственность за них несу я. Я не могу быть в ситуации, когда я буду говорить — не смотрите, это не я. Или я отвечаю за все — и за кадровые назначения, и за управленческие решения, или тогда снимайте меня.
— Илья Павлюк с тобой встречался?
— Я встречался с большим количеством людей, в том числе и с ним. Я не доехал до всех, но с большинством встречался. На самом деле большинство из них вышли на меня в течение 2-3 дней после моего назначения. Все с одним вопросом — как мы дальше жить будем. Я говорю — давайте встречаться. Ни с одним я не встречался один на один, ни с Павлюком, ни с Хорошковским. Для меня важно, чтобы понимали, что я ни с кем не договариваюсь или что-то подобное.
Моя идея была всем объяснить, что вы все не верите, что я пришел делать реформу, потому что никогда такого не было. Можете проверить, где я живу, на какой машине передвигаюсь, где живут мои родители и, что у меня нет недвижимости за границей. И еще одну историю я хотел донести — для меня не важны ваши фамилии Орест, Аминев, Фирманюк, Бокало — я не хочу знать, каковы ваши компании, мне это не важно.
— А Слюсарев? Когда я спрашиваю об этих людях, то имею в виду, нет ли политического влияния действующей власти?
— Ко мне лично, кроме одной встречи, Илья не приходил, людей не присылал, он где-то существует, но мы с ним не пересекаемся, я не вижу его физического влияния. Я убежден, что в регионах рассказывают какие-то сказки, я лично ловил двух Остапов Бендеров, один пытался собирать деньги за перевод от моего имени в Одессе. Мне просто позвонили некоторые серые бизнесмены и спросили — это твой? Я говорю – вы, что с ума сошли? Они — поняли, сами разберемся. И в другом городе такие истории были, поэтому я все время и заявляю, что никогда от меня никто не ходит.
— Офис президента предлагает для назначения каких-то должностных лиц?
— Мне один раз рекомендовали девушку на рядовую должность — пообщайся, если она подойдет. Я отправил к эйчару и даже не знаю, чем это закончилось. Один из сотрудников сказал, что вот ищут работу. Я не вижу проблем в этом, пусть эйчары общаются. Я очень с большой осторожностью отношусь к тому, когда мне начинают настойчиво кого-то предлагать.
«СТОЛЬКО БАНДИТОВ, СКОЛЬКО Я ЗНАЮ СЕЙЧАС, Я ЕЩЕ НЕ ЗНАЛ НИКОГДА»
— О зеленых сотнях, о которых Гончарук заявил, что скажешь, это же не работает, это Гройсман делал?
— К сожалению, ситуация хуже, чем просто чья-то глупость. У нас есть определенный юридический пробел. Это вопрос — кто занимается системной борьбой с незаконным перемещением товаров. Таможня сейчас в каком-то квазиподвешенном состоянии — является ли она правоохранительным органом, или нет — не понятно. Налоговая милиция сидят, как отдельные бедные родственники и не понятно будут ли они работать.
СБУ говорит – наш вопрос — наркотики, оружие. Вопрос — таможня составляет протоколы на границе, а дальше что? То, что происходит, это ОПГ. Это должно расследоваться, не как протокол составляется на водителя, даже на отправителя.
Мы же понимаем, что сидит этот руководитель, у него есть люди из сотни компаний, которые что-то там возят. Поэтому ставится вопрос, что для контроля мы какую-то сводную рабочую группу должны создать. Мы создали штаб в рамках таможни и уже две встречи провели, каждые два дня они собираются с правоохранителями. Все сводные группы это вопрос полномочий, потому что у нас очень странная ситуация — сейчас без привлечения всех органов не совсем понятно, что делать. Танкер растамаживается. СБУ говорит — а что мы можем сделать, пограничники есть, у них катер.
Пограничники на катере подошли и что дальше делать?
— Раньше же как-то сотрудничали. Вопрос в постановке задач, а не в создании сотен.
— Задачи им ставит аналитический центр, штаб, который создан на таможне. И вопрос привлечения этих правоохранителей, это вопрос получения от них оперативной информации, которой у таможни нет — прослушки, права на агентуру.
— Четыре тысячи сидит на зарплате налоговых милиционеров.
— Туда привлечены налоговые милиционеры, пограничники, потому что у них есть пограничная разведка. Дело в том, что они делают. Все эти подразделения хотят заниматься переосвидетельствованием, что всех интересует, стоять на границе. Моя цель, чтобы они это делали после границы, а не на границе. Если гипотетически мы хотим контролировать границу и людей, то для этого надо вводить армию, то есть вводить много тысяч новых сотрудников.
Условно на одного таможенника должен быть один другой человек. Это, например, на западную границу нам надо ввести 5 тысяч человек. У нас их нет даже гипотетически. Речь идет о сводных группах после рубежа для аналитической работы по слогам, по компаниям.
— Мне кажется, надо было сделать координационный штаб.
— Мы создали координационный штаб, он уже два раза собирался, протоколы есть, на одном я был, процесс начинается, если это будет неэффективно, то будем менять механизм работы этого штаба. Логика этого штаба — получать информацию от всех правоохранителей. Сводные группы имеют маленькую численность (по 5 человек) и созданы по одной на регион для реагирования.
— Кто отвечает за то, чтобы эти группы были обеспечены топливом для проезда, деньгами на снаряжение, питание?
— Отвечает за зарплату орган, который их прикомандировал. Если физически об автомобиле — это налоговая милиция, о проживании мне трудно сказать, потому что ситуации, когда их нужно надолго загнать «в поле» еще не было. Возможно, эти вопросы выползут. Я не хочу сказать, что то, что мы сделали за неделю это какая-то вау-система. Моя задача на этом этапе понять, может ли механизм этих мобильных групп быть эффективным.
— Когда сканеры и весы будут на всех переходах?
— Точно не в следующем году. Сканеры это вопрос денег. Если в следующем году нам выделят деньги на сканер — это будет большой успех. Я сегодня встречался с Минфином и вел тяжелые переговоры.
— А сколько надо сканеров?
— Штук 50. Но первый проект стратегии должен быть готовым на конец следующей недели и тогда мы поймем, сколько их надо, где они надо. Сейчас стратегия предусматривает, что сканеры должны быть на восточной границе. Зачем? Там риски контрабанды значительно меньше. Я бы вообще их не распылял. Есть у нас Ягодин — может надо, было 4 там поставить и сделать так, чтобы у нас было хоть одно место, где есть 100% просвечивание.
Я сейчас не могу понять, есть ли вообще идеальное состояние. Если бы у меня был пункт, который работает идеально, я бы смог оценить состояние других пунктов. На первом этапе стратегии я буду делать внимание на весы — установить их гораздо реальнее.
Есть очень изощренные схемы контрабанды, но в большинстве это отток — раньше прокатывало и сейчас тоже. Поэтому если весы были бы установлены на каждой линии, да и еще так, чтобы их нельзя было обойти. Пока получаешь талончик, тебя взвешивают. А весы отдельно. Я спрашиваю, а если он не поедет на весы? Отвечают — у нас такого не бывает. Если бы мы сделали, хотя бы это.
— Видеоконтроль?
— Да. Мне сначала рассказывали, что это невозможно. Потом я договорился с сервисным центром МВД, потому что видеоконтроль — это дорого. Говорю, зачем нам свой, давайте подсоединимся к кому-то. Пришел в МВД, говорю, давайте государственный бартер — вы нас подключаете в свой сервисный центр, а мы вам даем доступ до всех наших камер для ваших целей, нам важно с вашего сервера только получать сообщения, даже картинка не так важна.
Фирма-подрядчик объехала всю границу и выяснила, чтобы дооснастить всю западную границу камерами, надо аж 10 млн. гривен. Даже если это будет 15-20 млн., то мы сможем их найти даже в бюджете этого года. Мне трудно обещать, что мы все прям в этом году сделаем, но отслеживать хотя бы самые одиозные случаи — заехала машина, мы знаем ее вес, ее номер и далее отслеживать, куда она едет.
— Мне нравится идея о создании идеальной образцовой таможни.
— Это не идеальная таможня. Мы говорим о пункте пропуска. Идеальная таможня — это путь Саакашвили, это ложный путь. Сделать идеальную таможню очень легко. Я могу взять один регион, поставить туда честных людей со всей Украины и сделать там все зашибись – но все контрабандисты разъедутся в другие регионы, и мы будем жить с ними в любви и согласии. Все будут говорить, какой я молодец – и для всех работаю.
Но моя цель — планомерно сжимать повсюду. Пиар это хуже, ибо я еще долго не смогу показать эту идеальную таможню. А вот контрольный пункт пропуска был бы полезен. Если бы мы, хотя бы знали, какой средний вес машины, которая заезжает при полном контроле, тогда бы мы говорили, а почему на Ягодине средняя масса машины столько-то, а у вас на 2 тонны меньше? Я не уверен, что это будет именно Ягодин. Его можно сделать с точки зрения инфраструктуры. У нас каждый регион — это своя отдельная история. Столько бандитов сколько я знаю сейчас — я еще не знал никогда.
— Познакомился со всеми?
— Нет. Имена знаю.
— У Гройсмана была громкая история с магазином «Санахант» – он пытался его закрыть за будто полную контрабанду и за задержание владелицы с нелегальным кэшем на границе, но не смог. Вот что можно сделать для того, чтобы таких историй не было?
— Вот именно для этого и должны работать эти штабы и сводные группы. Это не о том, что один раз поймал кого-то на границе и что-то конфисковал. Это история разработки и доводки, что есть там преступление или нет там преступления, кто организатор. Такие истории не в полном объеме являются таможенными историями.
— Можно ли сказать, что сводные группы, например, в Киеве, будут работать по большим бутикам?
— Честно скажу — не сейчас. Я ко всему подхожу с бизнес-логикой. Мне нужно понять статистику — столько людей, столько машин, столько проверок максимум, и больше мы не можем, потому что дальше начинается коррупция. И вот я хочу найти какие-то рабочие механизмы, где результат превосходит затраты. Мне неприятно об этом говорить, но общество и политики ожидают очень быстрых результатов, а мы должны научиться, это делать.
— Эти смешанные группы будут делать рейды по ювелирным магазинам, как это когда-то было?
— Пока нет. Таможенные группы не для того, чтобы штормить какие-то магазины, открывать двери ногами и так далее. В отношении золота — один из вариантов — отдать их энергетике. Стратегия еще не решена. Изя может все, но Изя не может все сразу.
— По зарплатам таможенников, какие будут изменения?
— Сижу в Минфине в сложном перетягивании каната по этому вопросу. Моя цель в течение двух лет увеличить зарплаты таможенников до рыночного уровня — это зарплата польского или венгерского таможенника минус 30% (1300 евро получает словак), или как зарплата таможенного брокера — где-то около 20 тысяч гривен в среднем.
— Надо добавить, что надо хотя бы форму пошить таможенникам, потому что откуда они берут на нее деньги без государственного финансирования – всем понятно.
— Форма обеспечения. Мы сейчас разрабатываем условия на новую форму. Деньги мы просим у Минфина на следующий год, пока нет бюджета ко второму чтению, я даже не хочу людям ничего обещать, потому что отношусь ответственно к словам. Нам надо еще миллиард гривен на зарплаты, 100 миллионов на форму и немножко больше миллиона долларов для доступа к ИТ-системам.
— По криминализации контрабанды?
— За криминализацию подакцизных товаров против криминализации остального перемещения незаконного перемещения товаров. Пока доверие к нашим правоохранительным органам и таможенникам очень низкое, давать им такую дискрецию очень опасно. Подакцизные товары — топливо, алкоголь, сигареты. Почему логичнее подакцизные товары — их меньше, а мотивации намного больше. Даже если у тебя задерживают три фуры из 5 с сигаретами, то ты все равно в безумном плюсе.
Я надеюсь, что мы за полтора года пройдем путь очищения, доверие к таможне вырастет, и мы сможем просить больше полномочий. Если говорить о подакцизном товаре — в этом году точно подадим законопроект. Есть вопрос, мы будем подавать только по криминализации, или мы будем еще по однозначному решению законодательной коллизии по ОРД для таможни, потому что мне очень бы этого хотелось и я брал бы подследственность на себя по этим вопросам. Это нужно не для того, что я хочу восстанавливать таможенную стражу, спецназ.
Таможня имеет статус правоохранительного органа — иначе никакой обмен информацией с Европой не может происходить даже формально. Хотелось бы это прописать в этом же законопроекте. Только на Кабмине приняли большой закон о совместном юридическом лице и это закон, который я уже написал. Потому что до этого я только помогал в каких-то процессах, а этот законопроект первый, где автором является таможня. До конца этого года он должен попасть в Раду.
Далее закон о криминализации и оперативно-розыскной деятельности и очень хотелось бы заняться вопросами почтовых переводов. Я дотянулся еще не до всего, но проблемы я идентифицирую. Мне очень бы хотелось, чтобы таможня была механизмом, который работает.
Автор: Юрий Бутусов
Источник: Цензор.НЕТ
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.