До конца года народные депутаты соберутся под куполом еще 16 раз. За это время нужно принять множество законопроектов, в том числе и бюджет на следующий год. На последние месяцы бурного 2020 года накопилось и немало аграрных вопросов, некоторые из них уже успели стать срочными. О незакрытых вопросах мы поговорили с заместителем председателя ГС «Всеукраинский аграрный совет» Михаилом Соколовым.
Восстановление Минагро затягивается. Хотя уже не один раз руководство страны заявляло о необходимости скорейшего его возвращения. Почему процесс не движется?
— Я не могу в точной мере сказать, что именно препятствует этому процессу. Хотя власть стала более открытой, чем была раньше. Но эта часть переговоров, по непонятным соображениям, остается закрытой для нас. Поэтому можем говорить только о предположениях, исходя из наблюдений за ситуацией. Одна из причин — это трудности при голосовании в самом парламенте.
Вы могли заметить, что в последнее время, в Верховной Раде голосования происходят не в «турборежиме». По ряду законов мы столкнулись с тем, что в монобольшинстве уже нет того единства. Часть нардепов стала выступать против даже тех аграрных законов, которые крайне необходимы. В подобных ситуациях хорошо видно, кто защищает свои бизнес-интересы.
Например, ситуация вокруг переноса рассмотрения законопроекта № 2289. Он позволяет ввозить образцы СЗР в Украину для проведения государственных исследований, даже если они не прошли регистрацию в стране происхождения. Документ позволяет нам не ждать, пока в стране производителя проведут испытания. А самим проводить их и определяться – нужен ли нам этот препарат.
Отмечу, что соответствующие исследования невозможно провести в стране-производителе, если соответствующий препарат предназначен для природно-климатических условий отличных от тамошних.
Такого запрета, который действует в нашей стране в отношении инновационной агрохимии, нет ни в одной стране мира. Очевидный законопроект, который должен быть принят. Но мы имеем, целую группу в партии «Слуга народа», которая теперь выступает против него. Этот случай не единичен и он является иллюстрацией того, что былого единства нет.
И для меня встает вопрос, может ли сейчас ВР проголосовать за то, чтобы восстановить аграрное министерство? Я думаю, что любой процесс в этом направлении сразу создаст много вопросов, вроде, кто должен быть министром? Это может усугубить даже ту ситуацию, которая есть сегодня.
Какие проблемы уже стали хроническими без Министерства аграрной политики, которых следует ожидать в будущем?
– Не хочу говорить плохое о работе Минэкономразвития, поскольку министерство и ответственные за агросектор замминистра работают не хуже, а может даже и лучше того, как это было раньше. Простой пример, мы не видим злоупотреблений при распределении средств господдержки по итогам 2019 и 2020 года. В отличие от предыдущих лет, нет историй, когда две компании получают половину денег государственной поддержки, одна компания получает миллиарды из четырех миллиардов от общей суммы.
Также мы наблюдаем большую открытость в работе министерства. Может причина в коронавирусе, что перевел совещания в Zoom. Тем не менее, я считаю, что Тарас Высоцкий смог сделать процесс открытым. При решении любого вопроса, все желающие могут принять участие и вносить предложения. Более того, их слышат, их предметно обсуждают.
С отрицательного. Понятно, что когда у вас есть отдельное министерство, то у него больше возможностей по защите и лоббированию интересов отрасли, как на уровне Кабмина, так и на уровне международных отношений. Когда мы говорим с другими странами, важно чтобы нас представлял министр.
Что касается защиты интересов аграриев на уровне Кабмина. Мы видим, что есть несколько вопросов, которые в край необходимо было решить, а этого не было сделано. И это как раз тот уровень, на котором должен был работать министр сельского хозяйства. Например? Ситуация с гибелью 380 тысяч гектаров озимых, из них 300 тысяч погибло в Одесской области. Уже весной было понятно, что хозяйства целого района (Бессарабии) оказались в критическом состоянии. Государство не среагировало вовремя.
Сейчас, чтобы спасти тамошних аграриев, нужны экстраординарные меры. Уже нужна господдержка, аграриям нужны выплаты, они без этого не справятся. Более того, их банкротство повлечет за собой очень серьезные негативные последствия, как для социальной сферы, так и для экономики.
Если они не выплатят зарплаты, если они не выплатят арендную плату за паи, то не пойдет НДФЛ в местные бюджеты, а местные бюджеты более чем на 60% формируются за счет НДФЛ. Как будут местные бюджеты после этого сводить концы с концами? Что будет с этими дольщиками? Что будет в следующем году, как там восстановить сельское хозяйство? В этой ситуации будет каскадный эффект.
Правительство должно думать, как стабилизировать экономику и социальную сферу. С нашей стороны предложение, что дайте поддержку хотя бы в размере тех налогов и аренды пайщикам. Проблема в том, что у нас нет министра, который мог бы отстаивать этот вопрос на Кабмине и не «слезать» ни с Минфина, ни с главы правительства, чтобы они дали эти деньги.
Обращу ваше внимание, что даже президент сказал, что этот вопрос должен быть решен, но ничего не произошло. Понятно, что денег не хватает, понятно, что страна находится в тяжелом состоянии, но есть статьи, которые все равно финансируются.
Нельзя сказать, что Минэкономразвития ничего не делает, сейчас идет работа над законопроектом об агростраховании, это решит проблему в будущем. С точки зрения возможности решить проблему «здесь и сейчас» — очевидно, они не дотягивают.
Почему, например, нельзя перераспределить неиспользованные средства, которые есть в господдержке?
— Мы тоже не понимаем почему. Еще весной, когда проблема только набирала обороты, мы провели анализ и показали, как это можно сделать юридически, чтобы часть средств, которые идут по программе «Финансовая поддержка сельхозпроизводителей», перешла на компенсацию потерь. Тогда, в том числе, и в агрокомитете нам говорили, мол, давайте все-таки эти деньги мы заберем у аграриев, давайте попробуем получить эти деньги в госбюджете. В результате не произошло ни того, ни другого.
Почему при нечастом для Украины явлении, как снижение налога, нашлись критики закона, которым уменьшается ставка НДС с 20 до 14% на отдельную аграрную продукцию?
– В законопроекте нет прямого снижения налога, там нет снижения сумм, которые будут уплачены в бюджет. В документе говорится о том, чтобы снизить ставку НДС при реализации сырья, то есть той продукции, которую не реализуют конечному потребителю. Когда продукция будет переработана и реализована конечному потребителю, там уже будет полная ставка налога. А сумма сборов зависит исключительно от ставки, которая применяется при реализации конечному потребителю.
У нас это никак не могут понять, но НДС действительно платит конечный потребитель. А в цепочке производства дают только в руках подержать. Да, участника цепочки заставляют кредитовать бюджет, и это важно для понимания этого законопроекта. В чем суть? Когда мы снижаем эту ставку, то сумма, на которую мы кредитуем бюджет, сокращается.
Люди, которые работали в условиях спецрежима, когда НДС оставался им, они привыкли думать, что их цена – это цена с НДС, когда в действительности их стоимость – это цены без НДС. Полученный ими НДС при продаже продукции должен быть уплачен или контрагентам или государству.
Почему важно снижение этой суммы, на которую мы при продажах с/х продукции кредитуем бюджет? Очень просто, потому, что деньги в Украине, и без этого, дорогие. Мы снижаем нагрузку на бизнес. Это не миллиарды, но это то, что можно сделать, при этом, не снизив поступления в бюджет. Также, в случае задержки возврата НДС при экспорте, сумма, которую задолжает государство, будет не такой болезненной для производителя.
Есть одна группа компаний, для которой быть в оппозиции к этому закону является логичным. В них входят производители, которые наметили себе на следующий год крупные инвестиционные проекты. Соответственно, рассчитывали, что тот объем обязательств, который они получат при реализации с/х продукции, им перекроет налоговый кредит, даже с учетом сделанных инвестиций. А сейчас, если ставки снизятся, то этого не произойдет, у них образуется отрицательное НДС.
Соответственно, им нужно будет ждать, когда произойдет возмещение, и это неприятно. Это действительно может принести им убытки, это невозможно отрицать. Вместе с этим, мы специально изучили этот момент – как относятся в количественном измерении НДС с инвестиции и НДС при экспорте — соотношение примерно 20 к 1. НДС при экспорте в 20 раз больше. Следовательно, проигравших будет значительно меньше, чем тех, кто выиграет.
Хотел бы добавить, что по инициативе ВАС, народные депутаты подали поправки, которыми предлагают снизить ставку до уровня 14% на определенный перечень конечных продуктов питания. Это молочная группа, мясо и сахар. Если эти поправки примут, то это приведет к сильному влиянию на рынок к снижению цен для конечного потребителя. Как следствие, ожидается оживление спроса.
Также это ударит по теневым производителям. По данным ФАО, у нас 40% молочных продуктов продаются «за кэш». Они не облагались налогом, это теневая экономика. И чем больше ставка НДС, тем больше выигрывают теневые производители. Поэтому снижение ставки НДС сдвинет рыночный баланс в пользу легальных производителей.
Поэтому снижение ставки НДС на отдельные виды продуктов питания принесет определенные потери бюджету. Но наша логика следующая – то, что потеряет бюджет, получат граждане Украины. И первыми это почувствуют социально незащищенные слои населения, расходы которых на продукты питания составляют львиную долю, а их поддержка – это конституционная обязанность государства. Это то, что мы должны обеспечить людям, чтобы у них была возможность купить эти товары.
Собственно говоря, в большинстве стран, где есть НДС, снижена ставка именно на продукты повседневного питания.
15 ноября заработают нормы нового закона о кооперации. Как это повлияет на развитие кооперативов в Украине? Расскажите о сильных и слабых сторонах закона.
– Мы приняли закон, который, например, Литва приняла 20 лет назад. После, в этой стране в течение 10 лет, оборот кооперативов вырос в 10 раз. Подчеркиваю – не сразу. Нужно понимать, что этот закон создает условия для роста. Эти нормы действуют в странах ЕС, в Соединенных Штатах, Канаде. Это не значит, что кооперативы у нас начнут расти как грибы, но они, по крайней мере, смогут это делать. Потому что пока их создание было фактически невозможным.
Поэтому мы не ожидаем, что в следующем году мы окажемся на уровне с Францией, где 60% аграрной продукции реализуется через кооперативы, у нас сейчас этот показатель составляет меньше процента. Мы ожидаем, что кооперативы, которые уже работают, получат более простую операционную модель, чего они и добивались.
Если мы с вами внимательно проанализируем, кто выступал «за» и кто выступал «против», то увидим, что за закон о кооперативах выступали работающие объединения производителей, которые имеют реальные обороты. Против него выступали те, кто хотел получать господдержку, но при этом деятельности почти не вели.
Нам нужно будет вслед за этим законом навести порядок с налогообложением кооперативов. Сейчас мы готовим соответствующие правки, будем ли добиваться их поддержки налоговым комитетом? В этом направлении мы уже сделали первый шаг, потому что в законе о кооперации терминология унифицирована с терминологией, которая применяется в странах, где кооперативное движение реально работает.
И если там патронажные дивиденды облагаются налогом не на уровне кооператива, а у получателя, то мы придем в налоговый комитет и скажем – нужно сделать аналогично, если вы хотите, чтобы кооперация развивалась. Когда нам удастся это сделать, кооперативам еще проще станет работать.
Сегодня эти патронажные дивиденды нужно облагать налогом на уровне кооператива, а затем выплачивать фермерам. В случае принятия изменений, что мы предлагаем в налоговый кодекс, патронажные дивиденды будут направляться фермерам без обложения на уровне кооператива. Если у фермера есть убытки, то сначала будут уплачиваться убытки, и только остаток из прибыли будет облагаться налогом. Если фермер на 4 группе, то он будет платить только свой фиксированный налог в установленном порядке.
В последнее время, на фоне засушливого года, правительство много говорит о развитии орошения. С чего нужно начать реформирование? Когда ждать результатов?
— Пока у нас есть существенные основания полагать, что реформа в этой сфере будет реализована. Мы работаем в этом направлении с Госводагенством, Минэкологией и Минэкономразвития. Пока мы видим полное взаимопонимание и конструктивный подход к работе с соответствующими законопроектами. Идея реформы состоит из двух частей.
Во-первых, передать насосные станции и распределительные каналы из собственности Госводагентства в объединение водопользователей. Проблема в том, что Госводагентство не является субъектом хозяйствования, и выполняет лишь поставленные перед ним функции. Государство здесь, конечно, неэффективно, уже не говоря о привлечении инвестиций для развития. В это время аграрии заинтересованы в том, чтобы все работало как часы. Тот, кто непосредственно пользуется водой, готов туда инвестировать.
Такой же схемой пользования в подаче воды на поле пользуются во многих странах мира, также создание объединения водопользователей есть в рекомендациях Всемирного банка.
Процедура выглядит следующим образом. Создается ОИК. Это объединение берет на баланс всю эту систему подачи воды, в том числе и насосную станцию. Сами устанавливают тариф, в него закладывают суммы для развития, это на ремонт труб, насосов. В результате они получают более низкую потерю воды, они получают более низкие затраты на электроэнергию и, соответственно, они снижают тариф для себя. Сейчас мы совместно с министерствами уже доделываем соответствующий законопроект.
Вторая часть реформы. В Украине со времен Советского Союза было 2,5 млн. гектаров орошаемых земель. Сейчас осталось 500 тыс. га. Большая часть инфраструктуры просто разрушена. Разумеется, водопользователей на этих землях нет. Соответственно для тех, у кого вообще нет инфраструктуры подачи воды, мы прописываем условия для создания частных сетей и даем возможность должным образом зарегистрировать право собственности на них.
Одновременно мы хотим законодательно защитить аграриев, на землях которых будут создавать сети, чтобы их потом не шантажировали установлением неадекватных тарифов. Мы прописываем процедуру, по которой нужно договориться с большинством землепользователей, на территориях которых будет идти вода о том, на каких условиях это будет происходить, каким будет тариф. Затем нужно заключить договор. И только после него начинать работы. Такая процедура необходима для того, чтобы были рыночные и прозрачные условия.
Далее нужно будет разбираться с управлением каналами, главными насосными станциями, магистральными каналами. Они должны остаться в государстве, потому что это монополия. Но их нельзя оставлять тому, кто не заинтересован зарабатывать. Скорее всего, надо будет их передать в управление компании, вроде НАК «Нафтогаз». А тариф на ее услуги будет устанавливаться регулятором.
В следующем году в Украине стартует первый этап реформы рынка земли. Готова ли к нему Украина, с точки зрения нормативно-правовых актов. Готовы ли аграрии?
– Понятно, что сейчас плохие времена для аграриев и для страны. С другой стороны, закон не позволяет покупать землю иностранцам, первые два года могут покупать только физические лица и ограниченное количество площадей в одни руки. Скупка земли олигархами максимально усложнена.
Аграрному сектору будет, безусловно, тяжело. Очень велика вероятность, что введение рынка земли ударит по малому фермеру. Есть большой риск, что такие хозяйства окажутся в ситуации, когда вообще не смогут купить землю. Это не значит, что потом будет легко средним, или крупным компаниям.
Возможно, что в аграрный сектор придут условные горожане – люди, у которых есть деньги, и они не знают, куда их вложить. Они с удовольствием купят землю и будут ее сдавать. К чему это приведет? К росту арендной платы. Правительство, безусловно, имеет инструменты смягчения негативных последствий: это и Фонд гарантирования кредитов – закон, который не прошел, и сейчас будет подаваться на второй круг, это и запуск субсидирования аграрного страхования, это уже и принятый закон о портфельных гарантиях.
На самом деле есть большой набор мер, который, в принципе, направлен на то, чтобы облегчить доступ аграриев к кредитам на покупку земли, и, самое главное, чтобы ставки по этим кредитам были на низком уровне. В этом случае платеж по кредиту может быть ниже аренды. Удастся ли правительству с этим справиться при очевидном кризисе и непростой экономической ситуации в целом? Вопрос риторический. Если не сможет, тогда будут правы те, кто настаивает на том, что рынок земли нельзя сейчас открывать.
Аграрии за последние 5 лет несколько раз, с разной степенью успеха, отражали искусственное поднятие цен на удобрения. Оставили ли монополисты эти попытки?
— У нас была попытка со стороны компании Ostchem ввести квоты на поставки удобрений из всех стран мира. Аргументом стало то, что якобы через третьи страны едут российские удобрения. Это, мягко говоря, смешно, потому, что возить кругами удобрение и его переупаковывать – невыгодно. А во-вторых, в странах, которые больше всего импортируют к нам удобрения, есть жесткая система контроля страны происхождения химической продукции.
Также химики утверждали, что растет импорт, что, в свою очередь, угрожает нашим предприятиям. Это тоже не правда, потому, что крупнейший импортер удобрений, Россия, уже не поставляет нам эту продукцию, а ее место заняли импортеры из других стран. В итоге, импорт из этих стран вырос, а общий импорт – нет. Однако выросло производство на заводах Ostchem, в частности, за счет удешевления газа.
В этом и был комизм ситуации. Предприятия Фирташа кричали, что у них кризис, но при этом у них два года подряд росло производство на 40%. Мы говорили: «Мы тоже хотим себе такой кризис». В итоге, они думали, что министерство пойдет им на встречу. Они видимо сильно постарались и многое сделали для этого.
Тем не менее, министерство им отказало. Они пошли в суд с иском о признании решения комиссии незаконным и требованиями все-таки ввести квоты. Зная, что наши суды самые «справедливые» суды в мире, мы с большим беспокойством смотрим на данное дело.
Несмотря на это, рынок удобрений работает, эмбарго в отношении российских удобрений действует. Поставки из других стран я бы не назвал большими. Компания Ostchem вынуждена продавать удобрения по более или менее адекватным ценам. А на рынке никто не говорит о дефиците. Единственное — хотелось бы отменить пошлину, которая действует в отношении Турции и других стран, не являющихся членами ЕС, чтобы полностью выровнять это поле.
Автор: Фарид Гусейнов
Источник: Agravery.com
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.