Министр финансов Оксана Маркарова: 5-7% роста ВВП – амбициозная цель, но достижимая

Как министру финансов Оксане Маркаровой удалось удержаться в кресле в новом правительстве, о чем договаривались министры в Вашингтоне с МВФ, как будут развиваться события вокруг Приватбанка, и влияет ли на работу таможни Валерий Хорошковский.

«В первую очередь я финансист, а не политик, поэтому и осталась в правительстве», – говорит министр финансов Оксана Маркарова в разговоре с ЭП.

Это уже третье правительство, в котором работает Маркарова. В министерство она пришла в марте 2015 года на должность заместителя министра финансов Наталии Яресько в правительство Арсения Яценюка. За эти годы работала на должностях первого заместителя министра, исполняющей обязанности министра. В 2018 году стала министром финансов.

За время пребывания на последней должности ей удалось сделать две важные вещи.

Первая – рассмотрение бюджета по процедуре раннего принятия сметы. В 2019 году ситуация может повториться: в начале ноября в Украину приедет миссия МВФ, и принятие бюджета будет одним из индикаторов, от которого будет зависеть успех переговоров с кредитором о новой программе финансирования.

Вторая – взятие под контроль налоговых и таможенных органов. При Маркаровой происходит распределение Государственной фискальной службы на две новые: налоговую и таможенную. С этим процессом связан и важный будущий вызов для министра.

Руководители служб Сергей Верланов и Максим Нефедов назначались в период перехода власти от Петра Порошенко до Владимира Зеленского. Новая власть не контролировала эти назначения, конкурсы были объявлены ранее. В последнее время из Офиса президента звучит критика в отношении Максима Нефедова.

Команда Зеленского может заменить этих людей и взять под контроль таможню и налоговую. Хватит ли у Маркаровой политического веса их отстоять?

Что министру не удалось сделать? Как она относится к налоговым инициативам новой команды? Как будут развиваться события вокруг «Приватбанка»? Существенно ли изменится проект бюджета-2020 ко второму чтению и устроит ли это МВФ?

Про все это ЭП поговорила с Маркаровой после ее возвращения из Вашингтона, где она участвовала в переговорах с МВФ и другими финансовыми кредиторами.

Интервью состоялось 22 октября. Через несколько дней после этого вышло расследование программы «Схемы», главным героем которого стала Маркарова.

По данным журналистов, министр накануне банкротства «Актив-банка», совладельцем которого она была, вывела из финучреждения на свою фирму более 4000 кв. м элитной недвижимости на Подоле, заплатив за имущество в несколько раз меньше его залоговой стоимости. Эти события приходятся на 2014 год, до ее прихода на госслужбу.

Сама Маркарова опровергала это на собственной Facebook-странице. Она утверждает, что помещение было продано законно.

Как Маркарова попала в «правительство Зеленского» 

– Несколько месяцев назад, когда многие ваши коллеги шли в парламент и договаривались с политическими силами о местах в списках, вы решили остаться министром финансов и работать в правительстве. Почему?

— Я получила несколько предложений от политических сил, однако причин, по которым не пристала на них, пожалуй, две. Я в первую очередь финансист, а не политик, поэтому вижу себя в исполнительной власти или в бизнесе, в котором я работала раньше, а не в написании законопроектов. Конечно, мы участвуем в подготовке законопроектов, иногда пишем профильные, но это не моя ключевая компетенция.

Вторая причина касается периода, в котором формировались списки. Это были досрочные выборы в парламент. Если бы я решила пойти на них, нужно было бы брать отпуск на время кампании. Совмещать активную политическую кампанию с позицией действующего министра, особенно министра финансов, очень тяжело.

Нам летом нужно было обеспечить финансирование бюджета. Мы тогда вышли на рынок внешних заимствований и успешно поместили первый за 15 лет бонд в евро. Впереди был сентябрь – пиковый месяц долговых выплат, к которому нужно было готовиться и обеспечить ритмичное финансирование социальных расходов.

Взвесив все «за» и «против», я решила, что для меня будет правильно продолжить работу до формирования нового правительства.

– Кто из политических партий предлагал вам идти на выборы? Пресса писала, что вас политически поддержал министр внутренних дел Арсен Аваков. 

– Не совсем понимаю, что значит «политически поддержал Аваков». Аваков – коллега по предыдущему и нынешнему составу Кабмина, а предложения у меня были именно от политических сил. Комментировать их я не буду, это уже в прошлом. Вопрос моей работы в правительстве я обсуждала с премьер-министром и президентом.

– Как обновились приоритеты вашей работы? 

– Они не обновились, они существенно расширились. Два больших направления работы правительства – сохранение макроэкономической стабильности и максимальное усиление экономического роста. По обоим у Минфина стало гораздо больше работы.

Пожалуй, главная ответственность Минфина – бюджетный процесс. Приоритет номер один для меня – полноценное внедрение среднесрочного бюджетирования. К сожалению, по политическим причинам нам не удалось его реализовать.

До завершения своей политической карьеры я бы хотела увидеть принятой трехлетнюю бюджетную декларацию. Мы сейчас активно работаем с министерствами над бюджетом на 2020 год и в процессе обсуждаем некоторые моменты, которые лягут в ее основу. Это будет декларация на 2021-2023 годы.

Приоритет номер два – продолжение фискальной консолидации, то есть уменьшение бюджетного дефицита. Это главный таргет Министерства финансов: содержание первичного профицита и выход на бездефицитный бюджет.

Третий приоритет – завершение реальной реформы ГФС и создание Таможенной службы, Налоговой службы и с 2020 года – Бюро финансовых расследований.

– Закон о бюро еще не принят, а в проекте сметы на следующий год вы уже заложили на него финансирование. Как вы его считали?

– У нас был проект закона, у нас есть ГФС, в составе которой временно функционирует налоговая милиция. Бюро финансовых расследований должно заменить налоговую милицию и вобрать в себе те функции борьбы с экономическими преступлениями, которые есть у Национальной полиции и частично у Службы безопасности.

Мы понимаем, какой будет финальная модель нового органа, и отразили это в бюджете на 2020 год.

– Перераспределение подследственности между правоохранительными органами – главный камень преткновения при создании нового органа. Согласилось ли МВД передать свои функции по предложенному вами варианту?

– По некоторым моментам обсуждения продолжаются, но вопрос подследственности решен. Сейчас проект готовится ко второму чтению в парламенте. Этот акт – на стыке двух комитетов: по вопросам правоохранительной деятельности и налогового комитета.

Очень важно с самого начала правильно запустить процесс его доработки. Один из ключевых вопросов, который дискутировался, – где должен находиться этот орган: в подчинении Министерства финансов или быть независимым органом вроде НАБУ. Мы готовы к этой дискуссии.

– Считаете, что он должен быть в подчинении Минфина?

– Самое главное, что считало Министерство финансов, – необходимо обеспечить абсолютно прозрачный, объективный и правильный процесс отбора руководства.

Мы создаем новый орган. Это не реорганизация, соответственно, мы не будем никого туда переводить, всех будем нанимать с нуля. Поэтому очень важно провести правильный конкурс по отбору руководителя и заместителей председателя этого органа.

Есть две модели. Если этот орган будет координировать Минфин, то он проведет конкурс и будет координировать работу бюро после запуска. Если же мы создаем независимый орган вроде НАБУ, то идем по более сложной процедуре отбора кадров.

В каждой модели есть плюсы и минусы. Пока остановились на предложенной Минфином модели. Мы хотим, чтобы к этому органу со старта был высокий уровень доверия. Только тогда он сможет быть эффективным.

Какой законопроект больше всего беспокоит бизнес и к чему здесь деофшоризация  

– Судя по инициативам депутатов и правительства, еще один тренд 2019 года – изменить правила администрирования налогов.

– Это один из наших приоритетов – улучшение администрирования и тотальная электронизация услуг. Имею в виду все, о чем мы говорили раньше, но полноценно не запустили: единое окно, «е-контрактинг», запуск нового модуля, который позволит все договоры делать электронными и ничего не распечатывать.

Мы много сделали для электронного кабинета налогоплательщика, но он пока полноценно не работает. После того, как сделаем реформу администрирования, а новые службы начнут действовать, мы увидим, где и как у нас работает законодательство.

Нельзя сказать, что у нас безнадежно запутанное налоговое законодательство. Нет, оно понятно, но администрирование и неравенство подходов к налогообложению порождают постоянные разговоры о том, что у нас проблемы с налоговым законодательством. Когда мы решим проблему администрирования налогов, то сможем по-другому посмотреть на налоговое законодательство.

Станет понятной настоящая налоговая база. После запуска работы БФР конкретизируется доля теневой экономики. Проблема в том, что когда мы подаем законопроекты для ликвидации пробелов, то не находим поддержки.

– Вы говорите о законопроекте №1210 по изменению администрирования налогов, который раскритиковало бизнес-сообщество?

— Большую часть законопроектов № 1209 и № 1210 составляет введение правил BEPS.

– В BEPS меньше всего проблем. Бизнес беспокоят высокие штрафы, расширение базы обложения рентой и изменения по акцизам.

– Думаю, наличие BEPS в этих законопроектах – лишь одна из причин их критики. На самом деле BEPS позволит осуществить реальную деофшоризацию.

BEPS позволит увидеть часть сделок, заключаемых в Украине, но они структурируются полностью вне нее. Облагаются такие сделки также не полностью, несмотря на то, что бенефициарами в этих компаниях являются или могут быть украинские граждане или украинские компании.

Те, кто прочитали эти законопроекты в части BEPS и уклоняются от уплаты налогов, выступают против них. На самом деле налоговые законы не всегда приятные. Они должны быть направлены не на то, чтобы для кого-то ухудшать условия, а для кого-то улучшать, а на то, чтобы выравнивать правила игры для всех.

Это обеспечит еще один приоритет – ускорение экономического роста.

Что Минфин может делать в этом направлении? Мы активизируем сотрудничество с международными партнерами и кредиторами. Наша долговая политика преследует несколько целей: снизить долю государственного долга к ВВП, удлинить его во времени и снизить его стоимость. Во всех этих направлениях у нас есть заметные успехи.

Длинный и дешевый ресурс мы можем получить у наших официальных кредиторов: Всемирного банка, ЕС, ЕБРР и других. Недавно мы с ЕБРР побили рекорд, за десять месяцев 2019 года ЕБРР профинансировал проектов на 1 млрд. евро.

Если мы продолжим такими темпами, то по итогам 2019 года Украина сможет стать страной №1 по операциям ЕБРР. Сейчас это Турция. Почему это важно? Для ускорения экономического роста очень нужны инвестиции. Желательно в реальный сектор. Инвестиции всегда приходят волнами.

Первая волна – это портфельные инвесторы, которые, как правило, заходят только в государственные ценные бумаги. Благодаря открытию Clearstream нам удалось обеспечить простые условия для инвестирования со стороны нерезидентов. В 2019 году 4 млрд. долл. (в эквиваленте) зашли от них именно в государственные ОВГЗ.

Более того, мы смогли направить этот капитал в долгосрочные инструменты со сроком погашения два-три года. Из них 33,9 млрд. грн., эквивалент 1,4 млрд. долл., вообще зашли в так называемую длинную пятерку (срок обращения 2 086 дней).

Эти средства позволили нам меньше заимствовать в банковской системе. Соответственно, больше средств от банков, вероятно, пойдет на реальное кредитование. Как ни посмотри – это очень позитивная тенденция.

– Насколько она устойчива?

– Когда инвесторы вкладывают средства в длинные ценные бумаги – это очень показательно. А мы видим аппетит даже к более долгосрочным бумагам.

Кроме того, наша длинная пятерка (пятилетние облигации) может быть включена в индекс GP Morgan. Когда это случится, в наши бумаги смогут вкладывать те инвесторы, которые инвестируют средства в индексные бумаги и которые еще не инвестировали в Украину. Практически инвестиционные фонды должны будут иметь наши бумаги в своем портфеле, чтобы дальше работать.

– Кто эти инвесторы?

– Европейские инвестиционные фонды, пенсионные фонды, которые вообще не инвестируют в отдельные бумаги стран с таким рейтингом, как у нас. Вторая волна притока капитала, которую мы видим сейчас, – это ускоренное инвестирование от институтов development finance: EBRD, IFC, Европейский инвестиционный банк, KfW.

Их условия кредитования более привлекательны, чем обычные коммерческие. Эти организации, находясь под зонтиком международных организаций, не боятся заходить в Украину. Они готовы инвестировать в бизнес, который, возможно, не имеет отчетов аудита за три года, но который готов пройти качественную трансформацию.

Третья волна инвестиций – это инвестиции в реальный сектор. На этой волне приходят стратеги, крутые инвесторы, которые вкладывают в производство, сервис и услуги. Это тот двигатель, который даст нам возможность быстро расти.

Эту волну надо ускорять. Все идет по плану. Наши ориентиры и планы не изменились, но их реализация очень сильно ускорилась. У нас турборежим работы не только в Верховной Раде, и в Кабмине.

О чем правительство договорилось с МВФ и как это касается дела «Приватбанка» 

— Все кредиторы учитывают темпы и качество сотрудничества Украины с МВФ. Как прошли переговоры в Вашингтоне? Появились ли у нас дополнительные основания для того, чтобы быстрее получить новую программу?

– У нас полноценно начался новый политический цикл. У нас новый президент, Верховная Рада, правительство. Текущая программа stand-by – это программа-мостик, которая должна была действовать до завершения формирования нового правительства. Ранее мы предполагали, что новое правительство будет сформировано до конца года, а это произошло быстрее.

Выборы состоялись досрочно, поэтому возникла досрочная потребность эту программу заменить на новую, долгосрочную. Мы сейчас обсуждаем трехлетнюю. Эта программа тоже будет базироваться на приоритетах нашего правительства – в сохранении макроэкономической стабильности и усилении экономического роста.

Выполнение предыдущих программ Украина прерывала сразу после получения первого транша, буквально на старте программы, а я хочу, чтобы эта программа была последней нашей программой с МВФ в положительном смысле этого слова.

Все страны, которые пользовались программами МВФ, проходили путь реформ и выходили на такой уровень экономического развития, на котором уже не нуждались в программах МВФ. Мы прорабатываем проект меморандума. Двигаемся быстро.

— Миссия уехала с тем, что ряд моментов не решен. Один из них касается «Приватбанка». Какие риски отмотки национализации в обратном направлении? Есть ли у Минфина возможности, чтобы начать переговоры с бывшими акционерами банка?

– У нас есть Совет финансовой стабильности, одной из сторон которой является Минфин. Наша общая задача – обеспечивать макроэкономическую стабильность.

Влияние банковского сектора на общую макроэкономическую и фискальную ситуацию очень велико. Когда банк был национализирован, Министерство финансов докапитализировало его 155,3 млрд. грн. Конечно, это огромная цифра. Это дополнительных 155,3 млрд. грн. нашей долговой нагрузки.

Любые обратные движения с Приватбанком не отвечают нашим стратегическим планам, как в долговом, так и в банковском направлениях. По банку у нас четкая стратегия: мы его развиваем как государственный банк, минимизируем потери государства от докапитализации и в будущем возвращаем затраченные средства путем прозрачной приватизации.

— Какие предохранители могут быть в программе МВФ по Приватбанку?

— Дождемся программы. Вопрос не в предохранителях. Когда МВФ подписывает программу и размер программы, то она должна быть полностью профинансирована. Это так же, как вопрос с транзитом российского газа. Он будет или нет?

Есть два сценария и их нужно рассматривать, в том числе с точки зрения публичных финансов. Мы готовы к отмотке ситуации с «Приватбанком» или не готовы? Означает ли это, что нужны будут дополнительные средства? Вопрос в том, насколько мы оценили план А и план Б, насколько мы способны их реализовать.

– По данным моих источников, МВФ хочет видеть гарантии отсутствия давления на руководство НБУ и гарантии, что ситуация с «Приватбанком» не отмотается назад. Что для них может быть такой гарантией?

— Этот вопрос надо ставить МВФ. Независимость Нацбанка – это очень важное достояние, которое является ключевым для существования макроэкономической стабильности. Что касается вопроса банков, я бы не выделяла «Приватбанк». Это вопрос минимизации потерь бюджета от проблемных кредитов проблемных банков.

Мы довольно низко находимся во всех рейтингах в вопросе урегулирования проблемной задолженности. Уже началась продажа имущества, арестованного из-за банкротства, на площадке «ProZorro.Продажи».

Также мы начали создавать кредитный реестр. Люди, которые не возвращают кредиты, не хотят идти на реструктуризацию, не пытаются найти выход из ситуации вместе с банком, не должны считаться кредитоспособными. Другие банки должны подумать дважды, выдавать ли кредиты тем, кто их уже раз не вернул.

Еще один фактор – судебная реформа. Парламент в турборежиме принял законопроект о деятельности органов судейского самоуправления.

Судебная реформа началась с Верховного Суда. Там мы видим совсем другое качество судопроизводства, а на уровне первой и второй судебных инстанций, реформирование еще не начиналось. Поэтому мы видим противоречивые решения, которые не принимаются очень долго или принимаются очень быстро, без извещения сторон.

О конфликте НБУ с государственными банками 

– Правительство и НБУ подписали меморандум о взаимодействии. В чем его суть? 

– Еще в предыдущем меморандуме с МВФ мы говорили, что разработаем механизм координации между монетарными и фискальными политиками. Это тоже очень важно. С одной стороны, мы все имеем независимые политики, а с другой – эти политики влияют друг на друга. Каждый из нас не существует в вакууме.

Большинство стран нашли правильные модели, которые позволяют не нарушать независимость НБУ и Минфина или правительства и правильно координировать монетарную и фискальную политику для максимизации положительного влияния на макроэкономическую среду. В подписанном с Нацбанком меморандуме о сотрудничестве четко и прозрачно сказано, каким образом эти две политики будут сосуществовать.

Все эти вопросы волнуют не только МВФ, но и нас. В системе 500 млрд. грн. проблемных кредитов, из них 400 млрд. грн. – в госбанках. У нас есть прекрасный пример – «Укргазбанк». Получив его в 2015 году в проблемном состоянии, мы заменили менеджмент, наблюдательный совет, уменьшили уровень проблемных кредитов.

– Есть еще кейс «Ощадбанка» и «Укрэксимбанка», где не удалось сформировать независимые наблюдательные советы. Кабмин прекратил полномочия несогласованных членов НБУ. Что вы думаете о конфликте между НБУ и менеджментом «Ощадбанка»? Каковы перспективы реформы корпоративного управления в секторе, в том числе по формированию наблюдательных советов госбанков?

– Кандидатов в наблюдательные советы «Ощадбанка» и «Укрэксимбанка» выбирали лучшие HR-компании. Они проверяли кандидатов на предмет конфликтов интересов, других критериев и выбрали лучших из нашего short list. НБУ не согласовал пять кандидатов в наблюдательный совет «Ощадбанка» и двух – «Укрэксимбанка».

Вопрос в чем? У нас может быть своя точка зрения по некоторым из этих кандидатов, но у Национального банка есть свои полномочия. К сожалению, когда Нацбанк не согласовывает, у нас нет возможности продолжать дискуссию. Мы можем лишь перезапустить процесс отбора и отобрать новых кандидатов.

Именно это мы и сделали. Мы прекратили полномочия членов, которые не были согласованы Нацбанком, и в ближайшее время перезапустим этот отбор.

– Захотят ли другие кандидаты участвовать в конкурсе, несмотря на то, что Нацбанк не согласовал достаточно высококвалифицированных лиц? 

– Мы попросили HR-компании обзвонить и актуализировать всех кандидатов. Это позволит понять, остается ли желание у остальных претендентов из short list в такой ситуации принимать участие в конкурсе. Я очень надеюсь, что хорошие кандидаты согласятся и будут готовы дальше реформировать эту систему.

– Когда будут сформированы независимые наблюдательные советы этих банков?

– Они точно будут сформированы до конца 2019 года. Вообще Министерство финансов хотело бы провести все этапы отбора буквально за месяц. Это более важно для «Ощадбанка», потому что там сейчас нет кворума.

В «Укрэксимбанке» нужно заменить двух членов, но наблюдательный совет продолжает действовать. Наблюдательный совет «Ощадбанка» нужно выбрать в кратчайшие сроки, потому что в конце года возникает много вопросов, которые должен решать наблюдательный совет, в том числе утверждение отчета банка.

Как сильно изменится бюджет-2020: каким видит Минфин рост ВВП и курс гривны 

– Еще один важный для МВФ вопрос – бюджет-2020. Было понятно, что проект сметы, представленный 15 сентября, изменится. Как сильно? 

– Существенно. На это есть две причины, новый макропрогноз и новая законодательная база вместе с депутатскими предложениями. Это хороший и сбалансированный бюджет, который высоко оценили наши международные партнеры и в котором мы попытались отразить все приоритеты правительства. Хотя мы его подавали к согласованию плана действий правительства, министры день и ночь работали над своими частями.

За неполные два месяца работы Верховная Рада приняла много важных реформ, которые будут иметь влияние на экономический рост. Это законы о концессиях, о приватизации, о выравнивании правил игры на таможне, о создании уполномоченных экономических операторов, об общем режиме транзита.

Понятно, что все эти вещи будут имплементироваться в течение года, но все они в среднесрочной перспективе серьезно повлияют на экономический рост.

Макропрогноз отреагирует на принятые решения не завтра. Это займет определенное время, однако не так много, как это бы заняло несколько лет назад. На самом деле ожидания относительно Украины положительные. В последнем World economic outlook МВФ мы видим: несмотря на то, что глобальная экономика будет замедляться, МВФ и Всемирный банк улучшили свои макроэкономические прогнозы в отношении Украины.

– Консервативный сценарий Минэкономики предполагает рост ВВП в 2020 году на 3,7%. Выглядит оптимистично на фоне прогноза МВФ – 3%. 

– Но совпадает с прогнозом Всемирного банка – 3,7%.

«Мы уже видим, что курс будет крепче. Укрепление курса – не краткосрочная тенденция, это – новая реальность». 

– Украина озвучивала и план роста на 5-7%. Может ли МВФ не согласовать бюджет из-за нереалистичного, по его мнению, макропрогноза? 

– 5-7% – наша цель. Она амбициозная, но достижимая. Однако бюджет не может рассчитываться на целях, он рассчитывается на макропрогнозе.

Макропрогноз – это то, что мы видим сегодня. Я уверена, если мы продолжим двигаться по нашему плану, мы увидим больший рост. На самом деле реальный рост экономики – это важно, но для бюджета важен весь набор показателей. Это и номинальный ВВП, и инфляция, и потребление…

Там будет и показатель курса гривны. Мы уже видим, что курс будет крепче. Укрепление курса – не краткосрочная тенденция. Это также новая реальность.

Как вам известно, бюджетные выводы парламентариев состоят из двух частей. Первая – это непосредственно балансовые бюджетные выводы. Это та, где Верховная Рада говорит: «Мы считаем, что такие доходы и такие расходы будут».

Вторая – это поручение правительства. Это не балансовые поручения. В них Верховная Рада обращает наше внимание на то, что следовало бы сделать с точки зрения Верховной Рады, если на это будут реалистичные ресурсы. Так вот, по балансовой части стоимость предложений от парламентариев составляет около 17 млрд. грн.

– В выводах к проекту бюджета Счетная палата указала, что можно дополнительно получить 5,6 млрд. грн. от НДС, 15,2 млрд. грн. ренты и 2,4 млрд. грн. единого таможенного сбора. Реалистичны ли эти источники?

– Мы обсудим это со Счетной палатой при подготовке бюджета ко второму чтению. Нам не совсем понятно, по какому макропрогнозу были сделаны эти выводы. Мы считаем, что цифра по НДС, которую мы заложили в бюджет, является реалистичной. Думаю, мы выйдем на общее понимание этих доходов.

В 2019 году нам пришлось выходить с изменениями в бюджет 2019 года.

Главная причина – изменение в структуре правительства и уменьшение доходов от импортного НДС из-за курсового фактора. Мы еще в июне-июле понимали, что влияние изменения курса на доходы от импортного НДС будет усиливаться и начали проводить активную политику ликвидности, чтобы уменьшить долговые расходы и компенсировать недополучение от таможни.

Бюджет, безусловно, должен быть реалистичен. Гораздо лучше принять ответственный, дисциплинированный, реалистичный бюджет, показать его перевыполнение в следующие полгода и тогда вернуться к его пересмотру на базе собранных дополнительных доходов.

– Еще одна новация бюджета-2020 – слияние трех программ расходов на субсидии в одну и сокращение общей суммы расходов на 10,4 млрд. грн. по сравнению с 2019 годом. Какова цель этого изменения?

– У нас всегда была одна статья расходов на субсидии, а вторая – на закупку сжиженного газа и твердого печного топлива. В 2018 году расходы на субсидии разделились на две программы, потому что мы в пилотном режиме начинали монетизацию субсидий. С 2020 года мы передаем все субсидии Министерству социальной политики, где они и должны быть, и объединяем все три программы.

Это правильный бюджетный подход – одинаковые программы не должны делиться на отдельные подпрограммы. Это позволяет более мобильно использовать ресурс.

Расходы на субсидии в последние три года уменьшаются. В первый год повышения тарифов на газ было очень важно понять, какое количество людей будет нуждаться в субсидиях, поэтому программа была щедрой, а критерии для их получения – минимальными. Тогда было важно быстро отреагировать на повышение тарифов, оказать поддержку всем людям, которые ее требуют.

За годы мониторинга и верификации мы увидели, что, к сожалению, субсидии получали не только те, кто в них нуждается, но и достаточно много людей, которые живут в огромных квартирах и делают дорогие покупки.

Субсидия – это помощь. Это помощь тем, кто не может оплатить рыночную цену за топливо. Если сравнить с другими странами, наши критерии по субсидиям достаточно щедры с точки зрения размера жилой площади.

Из года в год программа субсидий требует меньше денег, при этом все, кто нуждаются в субсидиях, их получают. Почему сумма уменьшается? Растут реальные доходы населения, и введенные в 2018 году критерии таргетируют субсидиантов.

Недавно Министерство социальной политики несколько расширило получение субсидий для домов семейного типа. Мы на это радостно идем. Во-первых, это небольшая часть субсидиантов, во-вторых, они точно должны получать субсидии.

– На какую сумму увеличатся в этом году расходы в связи с этим решением?

– Это в пределах запланированных расходов. Мы прошли девять месяцев и понимаем, что у нас достаточно средств для выплаты субсидий до конца 2019 года.

– Вместе с проектом бюджета вы подали проекты бюджетов фондов, в том числе Пенсионного. Расходы из государственного бюджета на него запланированы на уровне 172,6 млрд. грн., сокращения не происходит. 

Как сильно повышение пенсий отдельным категориям в преддверии выборов отбросит назад планы по сокращению расходов госбюджета на покрытие дефицита ПФ и финансирования пенсий в среднесрочной перспективе? 

– Да, трансферт увеличивается. Конечно, Минфин проверяет расчеты, но это вопрос главных распорядителей и их ответственность. Когда недавно обсуждался трансферт госбюджета Пенсионному фонду, он составлял 141,3 млрд. грн. У нас была цель продержаться на этом уровне три года.

Потом этот трансферт должен постепенно уменьшаться, и через некоторое время мы планировали выйти на бездефицитный ПФ. Этого не произошло по двум причинам.

Первая – доходы фонда не растут такими опережающими темпами, которые бы позволили уменьшить трансферт. Вторая – у нас появились дополнительные расходы, связанные, в частности, с повышением пенсий военным пенсионерам.

Социальные расходы на пенсии государство должно обеспечить независимо от того, какой у нас теневой сектор и как хорошо мы собираем ЕСВ. Мы увеличили расходы и теперь расплачиваемся за это. Мы не можем их не выплатить. На 2020 год мы заложили реалистичную цифру, поданную Минсоцполитики, – 172,6 млрд. грн.

– Счетная палата говорит, что может потребоваться дополнительно 23 млрд. грн. запланированных на осовременивание пенсий с 1 марта 2020 года.

– Минсоцполитики анализирует ситуацию в Пенсионном фонде. Нам нужно понимать, что надо сделать для обеспечения всех расходов и осовременивания пенсий, и в то же время – для уменьшения расходов самого бюджета и стимулирования Пенсионного фонда к более высокой самодостаточности.

– Как это сделать?

– Об этом надо спрашивать Министерство социальной политики. Как сделать сбалансированный бюджет? С точки зрения формул все просто: увеличить доходы и уменьшить расходы. С точки зрения социального эффекта все сложнее. Надо смотреть на потребности людей, анализировать наши решения.

– Когда мы сможем вернуться к курсу сокращения расходов Пенсионного фонда? 

– Это вопрос встанет чуть позже, когда мы подадим бюджетную резолюцию на три года. Там будут понятны цифры на три года вперед, в том числе размер трансферта Пенсионному фонду. Сейчас наша турбо-программа – принять бюджет на 2020 год, чтобы страна спокойно начала следующий год.

– В проекте сметы пока не заложена субвенция на социально-экономическое развитие. Как будет финансироваться эта статья?

– Бюджетный кодекс закладывает один тип инструмента поддержки регионального развития – Государственный фонд регионального развития. В нем можно менять много критериев и подходов, через него можно реализовать наши приоритеты.

Ежегодно парламент выделяет из ГФРР еще субвенцию социально-экономического развития, которая распределяется комиссией, созданной при бюджетном комитете. С точки зрения Верховной Рады это более гибкий механизм распределения средств.

– Вы второй год подряд подаете бюджет без субвенции, а потом она появляется. Депутаты, будучи в страсти голосуют за бюджет. Нужна ли субвенция с точки зрения эффективности государственных расходов? 

– Нет нужных или ненужных субвенций. Вопрос в критериях распределения. Я всегда выступаю за меньшее количество инструментов, но их высшее качество.

Так же, как лучше иметь одну программу на субсидии и в ее рамках гибко реагировать на разные приоритеты, так и Фонд регионального развития как инструмент регионального развития является правильным и самодостаточным механизмом влияния центрального бюджета на региональное развитие.

О скандальных «табачных правках», Хорошковском и рынке земли  

– Еще один риск для бюджета-2020 – остановка работы табачных производств, которые в 2018 году уплатили 47 млрд. грн. налогов. Конечно, государство их не потеряет, произойдет замена налогами с импорта. Считали ли вы влияние остановки работы табачных фабрик на бюджет?

– В этом секторе всегда возникает несколько дискуссий.

Первая касается акцизов. В 2019 году невыполнение бюджета по акцизам значительное. Причин две: падает потребление табака – это хорошая причина, она частично свидетельствует об улучшении уровня здоровья, и растет теневой сектор. Он значительный. Поэтому мы в постоянном контакте с бизнес-ассоциациями и производителями.

Вторая дискуссия развернулась вокруг правки №8 к законопроекту о едином налоговом счете. Это законопроект, который подготовили Минфин и комитет, и это большая победа для бизнеса. Он имеет целью облегчить администрирование.

То, что против этой поправки выступили все табачные компании, очень показательно, потому что она касается не этого закона, а рыночного регулирования торговой наценки. Надеюсь, этот вопрос будет решен, а мы продолжим дискуссии с компаниями по акцизным налогам. Это нормальная ежегодная дискуссия.

– Проведенная в 2015 году программа реструктуризации внешнего государственного долга предполагает выплаты по VRI при определенных условиях (в том числе объем реального и номинального ВВП). Если мы получим 3,7% ВВП, то эти условия могут наступить. Произойдет ли это в 2021 году? 

– Эти условия могут наступить, а могут и не наступить. Мы мониторим ситуацию на предмет соответствующих фискальных рисков. Выплаты по VRI возможны, когда станут реальными несколько критериев. На следующие три года на них действуют ограничения. Пока мы не видим оснований, считать выплаты по этим инструментам.

– Почему вы так уверены? Что-то из условий может не сработать?

– Мы получили новый макропрогноз, поэтому перечислим и посмотрим, срабатывают ли эти условия, или не срабатывают. Но если мы будем каждый год расти такими большими темпами, то это будет проблема богатых людей. (Улыбается.)

Если у нас будут такие большие доходы, то выплаты по VRI составят незначительную их часть. Пока этот разговор преждевременный.

 — Дополнительные финансовые инструменты государство готово предложить под запуск рынка земли, кроме анонсированных программ по удешевлению кредитов? 

– Раньше у нас было шесть программ по поддержке аграриев на общую сумму до 1% выпуска продукции в сельском хозяйстве. Если посмотреть на использование этих инструментов в течение последних двух лет, то даже половина этих средств никогда не была использована и в конце года перераспределялась на другие цели.

Например, на 2019 год было предусмотрено 6,9 млрд. грн., из них до 25 октября использовано 2,1 млрд. грн. или 30,8% плана в год. В частности, на поддержку фермерских хозяйств — 152,3 млн. грн. или 19% плана в год, на государственную поддержку животноводства — 1 163,8 млн. грн. или 33,3% плана в год.

Неполная выборка доказывает, что это не совсем ответственная бюджетная политика – закладывать средства на то, в чем, очевидно, рынок не нуждается. В то же время было много жалоб на то, что программа компенсации процентов не предусматривала ограничения суммы, то есть большие компании получали больше средств.

Аграрный сектор – один из наиболее конкурентных секторов. Он в Украине достаточно прибыльный, поэтому тут еще вопрос, какие инструменты помощи ему нужны. В этом вопросе будем ориентироваться на позицию Минэкономики и АПК.

Земельная реформа – одна из ключевых реформ и президента, и правительства. Мы заложили в поданный бюджет 4,4 млрд. грн. на поддержку кредитования в рамках земельной реформы. Минфин и Минэкономики прорабатывают с международными партнерами другой инструмент – фонд частичного гарантирования кредитов.

Он предусматривает, что в бюджете будут средства на частичное гарантирование кредита. Это позволит более активно вовлечь банки в процесс кредитования приобретения земли, потому что уменьшит для банков риски выдачи займов.

– В этой программе смогут участвовать только государственные банки? 

– Нет, не только госбанки. Как она будет работать? Создается государственный фонд, который будет наполняться за бюджетные и не бюджетные средства. Мы сейчас ведем дискуссии с международными партнерами о том, смогут ли они инвестировать средства в уставный капитал этого фонда.

– Депутаты настаивают на сохранении программ государственной поддержки аграриев. Вы готовы сохранить другие программы? 

– Министерство экономики и АПК обсуждает это с рынком. Перераспределение может произойти, но в рамках запланированных 4,4 млрд. грн.

– Пресса пишет, что у нас появился новый «теневой премьер» – бывший глава Минфина и СБУ времен Януковича Валерий Хорошковский. 

От наших собеседников мы знаем, что он находится в Украине и встречался с некоторыми украинскими олигархами. Поговаривали, что он может исполнить роль «теневого советника», в частности по таможенным вопросам. 

– Я Хорошковского не видела. Ко мне на совещания Нефедов ходит сам. Я вам даже больше скажу: и Верланов (Сергей Верланов, руководитель Государственной налоговой службы), и Гутенко (Денис Гутенко, и.о. председателя Государственной фискальной службы, которая ликвидируется) тоже ко мне ходят сами.

Почему Маркарова и министр экономики Милованов не поделили «азартные игры» 

– Почему законопроект о легализации азартных игр так долго не публиковался после одобрения правительством?

– Это непростой законопроект. Когда я вынесла его на Кабмин, по нему еще не было полностью выводов от Минюста и Минэкономики. Каждое из министерств дало мне по 15 страниц замечаний, которые мы тщательно отработали.

Этот бизнес, безусловно, должен быть в легальном поле, но в легальном поле он должен быть правильно. Предстоит не легализация всего происходящего возле каждой станции метро и в каждом жилом квартале. Легализация должна произойти в очень контролируемой среде.

Мы предложили, чтобы это было в гостиницах, и большинство участников рабочей группы, которая работала над этим законопроектом, это поддержала.

– Разрабатывать законопроект хотело и Министерством развития экономики, торговли и сельского хозяйства. Между вами и Тимофеем Миловановым состоялся спор по этому поводу. В чем он заключался?

– Я бы с удовольствием отдала пальму первенства в разработке этого документа Минэкономики или другому министерству, но там были принципиальные вопросы.

Первое – квази-лотереи не должны быть легализованы в действующем варианте. Второе – тотальная фискализация. Информация со всех казино и игровых залов должна поступать на сервер Государственной налоговой службы не в конце месяца, не на бумаге, а сразу и в электронном виде. Эти вещи там заложены.

– Когда законопроект может быть принят? 

— Увидим, как пойдет его рассмотрение. Проект небольшой. Есть значительная группа депутатов, в том числе из налогового комитета, которые работали в рабочей группе и понимают идею. Я не вижу проблем с принятием законопроекта до конца 2019 года. Мы в своей редакции законопроекта предусматривали именно такой срок.

Автор: Галина Калачова

Источник: Экономическая правда

Перевод: BusinessForecast.by

При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.