Уважаемые читатели и посетители сайта! Представляем вашему вниманию интервью министра финансов Украины Сергея Марченко агентству «Интерфакс-Украина».
– Главный вопрос — это 6%-й дефицит государственного бюджета. Виктор Козюк из совета НБУ считает, что международные партнеры не будут этого терпеть. Господин Алексей Блинов, экономист “Альфа Банка”, выражает большие сомнения, что это можно профинансировать за счет ОВГЗ, как Минфин показал в презентации. Другие экономисты отмечают, что в этом смысле нельзя Украину сравнивать с США, Великобританией, Францией, которые могут себе позволить такое расширение дефицита.
— Со многими экспертами можно частично согласиться, что должны динамично двигаться в направлении сокращения дефицита. И мы закладываем тренд на снижение – в этом году минус 7,5% ВВП, в следующем – минус 6% ВВП. Многие эксперты, среди которых бывшие министры финансов считают, что мы можем сразу обеспечить дефицит в 2-3%.
Объясняю для тех, кто способен считать: если 1% ВВП — это 45 млрд. грн., то сокращение дефицита на 1% с 7,5% — это минус 45 млрд. грн. Значит, снижение до 2% — это сокращение на более чем 200 млрд. грн. наших расходов.
Когда прошу показать за счет, каких инструментов или источников это сделать, мне говорят: “Ну, в теории так должно быть”. Да, в соответствии с критериями устойчивости бюджетной и долговой политики мы должны двигаться к размеру дефицита не более 3%. Благодаря взвешенной политике предыдущих лет у нас тренд был правильный. Последние дефициты менее 3% указывают на то, что была последовательная позиция Минфина. В тот период мы могли себе позволить уменьшать долговое бремя и сокращать дефицит.
Сейчас, в условиях коронакризиса, цикла нисходящей экономической динамики, которая наблюдается в этом году, в условиях неопределенности с точки зрения потребительского спроса, потенциальных возможностей для экспорта, мы не можем себе позволить резкое сокращение дефицита.
Для нашей страны это будет контрпродуктивной мерой. Мы не только убьем экономическую динамику, но и не сможем этого выполнить. Я готов дискутировать с уважаемыми экономистами в сфере макроэкономики, но мы должны быть рациональными.
Штаты имеют 16% ВВП дефицита бюджета этого года, Британия — 18%, Франция — 12%, Бельгия — 10%, Италия — 13%. Я не думаю, что в следующем году они будут резко сокращать дефицит бюджета. Уверен, они удержат такой дефицит, который позволит им выдержать удар кризиса с помощью интервенций государства.
Мне в таком случае всегда говорят, что они могут себе это позволить, а мы — нет. Но тогда мы еще больше себя убиваем, если не делаем нормальных шагов с точки зрения макроэкономики. Другого выхода нет.
Надо искать варианты финансировать дефицит. Я не вижу в этом большой проблемы. В этом году мы их нашли — кредитовались и выпустили еврооблигации под рекордно низкие проценты. За 13 лет это лучший выпуск. Сотрудничество с МВФ — обязательное условие. Без сомнения. В любом варианте наличие сотрудничества с МВФ в следующем году является обязательным. Мы еще не стали настолько крепко на ноги, чтобы отказаться от поддержки фонда.
— Но Украина обязалась соблюдать дефицит бюджета в 5,3% ВВП в следующем году, в соответствии с меморандумом с МВФ в программе stand-by?
— Да, мы говорили на момент согласования программы о такой цифре, но макроэкономические показатели изменились в Украине, как и в других странах мира с этого времени.
— Значит, пока речь идет о согласовании дополнительно до 1% дефицита ВВП?
— 1% или 0,5% ВВП. Когда мы согласовывали программу, для них ключевой была макроэкономическая устойчивость Украины и в целом долговая устойчивость. Мы за этот год показали, что являемся надежными партнерами. Взаимодействие с НБУ. Соблюдены маркеры, которые характеризуют стабильность нашей политики — это и выполнение бюджета, и инфляция, и макропоказатели. Они будут даже лучше, чем ожидает МВФ. У нас есть хороший прогресс в выдерживании макропрогноза.
– Все-таки о финансировании. К $3 млрд. евро бондов и $1,5 млрд. международной помощи больших вопросов нет. Но вот к финансированию через ОВГЗ имеются. Пока бюджет профинансирован за их счет примерно на 20 млрд. грн. В следующем году вы планируете 200 млрд. грн. Аналитики Citi, например, допускают, что портфель ОВГЗ нерезидентов будет сокращаться и в дальнейшем, потому что гривна понемногу ослабляется, а текущие ставки низкие. Поэтому Украина становится непривлекательной для нерезидентов.
— Мы будем исходить из рыночных условий, которые будут на тот момент. Сейчас на банковском рынке имеется избыточная ликвидность. Как поддержка кредитования должна быть, так и есть понимание того, что избыточную ликвидность мы должны абсорбировать как государство. И профинансировать дефицит бюджета. Мы будем исходить из этих рыночных условий. Мы снизили доходность с апрельских 11-12% до нынешних 7-8%.
Я считаю, что это был правильный тренд. Конечно, на него повлияло снижение учетной ставки. Но с точки зрения долговой политики мы сейчас заимствуем фактически под менее 10% и обслуживаем долги, которые заимствовались под 15-18%. С точки зрения долговой политики это рационально. Не думаю, что что-то изменится в следующем году.
— Даже при таком увеличении заимствований?
— У нас заимствования не увеличиваются, потому что нам нужно перекрыть меньший размер дефицита, чем в этом году.
– В этом году 300 млрд. грн. дефицит, в следующем — 270 млрд. грн. Всего разница в 30 млрд. грн.
– Это так кажется “всего”. Главный вопрос в финансировании дефицита – иметь возможность позаимствовать в тот момент, когда это наиболее нужно. И тут больше вопрос, что именно в конце года такая необходимость чаще всего возникает. Когда надо финансировать расходы, а они обычно накапливаются до конца года, определяется поиск ликвидности. А так, в середине года я не вижу проблем. Должны вовремя обслуживать и гасить наши долги. Это — ключевое. Под погашение и обслуживание не вижу никаких проблем рефинансировать или найти другие возможности.
— Это внутренние или внешние облигации? Просто нерезидентам не совсем интересно сейчас.
— И внутренние, и внешние. В последнее время мы наблюдаем возврат спроса на наши инструменты с более длительным сроком погашения со стороны нерезидентов. У нас повышается рейтинг, доверие к Украине растет. Мы готовы работать с нерезидентами. Их интересует ликвидный вторичный рынок, мы найдем с ними возможности работать.
– Когда в начале года все увидели дефицит в 300 млрд. грн., то возникли опасения, что это будут какие-то схемы: НБУ – госбанки ОВГЗ.
— Но схем нет? И не будет.
— Вы говорите, что дефицит в проекте бюджета по сравнению с планом на этот год снижается — с 7,5% ВВП до 6% ВВП. Но сейчас мы имеем 40 млрд. грн. выполненного дефицита — это чуть больше 1% ВВП. Что у нас будет к концу года?
– По новым данным (за восемь месяцев), текущий дефицит 41,2 млрд. грн., в т. ч. общего фонда 51,8 млрд. грн. Но у нас есть сумма не проведенных расходов.
— Кажется, 110 млрд. грн.?
– Меньше. Сейчас этот вопрос не стоит остро — текущие расходы мы финансируем. Но они накапливаются. В конце года будем думать, как это профинансировать.
– 250 млрд. грн. для трех месяцев — это большая угроза и для инфляции, и для финансовой системы.
— Опять-таки: считайте это немного иначе. Посмотрите с точки зрения, какие у нас есть долговые выплаты по погашению государственного долга: октябрь — 7 млрд. грн., ноябрь — 20 млрд. грн., декабрь — 21 млрд. грн. Это – небольшая нагрузка. Относительно обслуживания: октябрь — 4 млрд. грн., ноябрь — 19 млрд. грн., декабрь — 7 млрд. грн. Это – плановые цифры. Полагаю, они будут ниже.
Это — ключевое. Наша задача — осуществить обслуживание долгов.
По не проведенным расходам — да, это проблема. Мы работаем, чтобы профинансировать все расходы. Нам действительно нужно сотрудничество с МВФ, чтобы закрыть эту часть финансирования.
— А у вас есть прогноз на этот год, каким вы его ожидаете? 7,5% ВВП или все-таки меньше?
— Это у нас плановый дефицит, я думаю, он по факту будет меньше.
— В последнее время риторика правительства сфокусирована, в частности, на доступном кредитовании и снижении ставок. Но официальный прогноз инфляции на следующий год – 7,3%. А учетная ставка 6% годовых. Государство будет создавать спрос на заимствования. Вы не боитесь остановить снижение ставок на рынке? И более того — даже подтолкнуть их вверх?
— Была дискуссия с НБУ, у них также есть опасения. В первую очередь — из-за минимальной заработной платы. Определенным образом, это повышение будет влиять на инфляцию. Но незначительным образом — от 1% до 0,5%. Нужны ли будут какие-то контрциклические действия по сдерживанию инфляции? Это их политика, мы не станем им мешать.
Вы спрашиваете, как мы могли прогнозировать 7,3% инфляции, когда индикатор стоит — 6%? Вопрос логичный. Но когда мы пытаемся сформировать макропоказатели, это как сообщающиеся сосуды. Ставим более низкую инфляцию — значит, что-то должны изменить с точки зрения расходной политики, экспорта-импорта, курса. Это не простое решение — давайте поставим 6%. Это — индикатив НБУ, но не единственный. Еще один — рост экономики и балансы в ней.
Мы считали бюджет на инфляции 7,3%. Считаем его сбалансированным и реальным для выполнения. Будет ли инфляция выше — ниже – увидим. В этом году в бюджете заложена инфляция в 11,6%, а сейчас инфляция к декабрю 1,2%. И мы вынуждены под это считать бюджет. А это для нас также риск, поскольку бюджет теряет.
Но мы нашли возможности профинансировать все расходы. Более того — перекрыли непокрытый дефицит доходов. В начале мая невыполнение доходов было 44 млрд. грн. И это не повлияло на уменьшение плановых доходов во время секвестра бюджета. Значит, надо плановые показатели выполнить и «нагнать» эти 44 млрд.
Сейчас — 18 млрд. грн. И есть все основания, что мы не только перекроем это отставание до конца года, но и сможем перевыполнить план доходов. Сейчас смело это могу сказать. Если не будет неожиданностей.
Инфляция в макропрогнозе влияет на доходы и расходы, но иногда реальность бывает другая. Я не считаю, что бюджет следующего года раздут. Он сбалансирован.
— Но это, же первая редакция. Мы все знаем, сколько поправок предлагают депутаты ко второму чтению. Вы не собираетесь уступать в показателе дефицита бюджета? 6% ВВП — и ни шагу назад?
— Мы будем держать удар. Есть тема для дискуссий. Можем делать перераспределение расходов. Если парламент определяет другой приоритет — это его право. Но я не вижу возможности, что нас могут “качнуть” в сторону увеличения доходов. У нас есть увеличение эффективности налоговой по работе с НДС. И мы эту эффективность заложили на следующий год.
– Кстати, по импортному НДС вы на следующий год закладываете рост на 9,5%, тогда как за семь месяцев годовой план выполнен, только, на 46%.
— По данным на 1 сентября, импортный НДС с июня выполняется. Отставание было и есть — 33 млрд. грн. Это где-то 11% недовыполнение по году. Но я надеюсь, что таможня повысит эффективность работы. А налоговая служба сможет наверстать отставание и по таможне. Нам главное — выполнить доходы. Я не вижу проблемы с таможней. Есть проблема с ней как органом, но не с точки зрения доходов государства.
— Почему таможня до сих пор не имеет главы – только «и. о.»?
— Если бы можно было быстро найти эффективного руководителя таможни, я был бы только рад. У меня есть эффективный руководитель налоговой, а вот на таможню мы до сих пор ищем. Не проще ли было бы смириться с тем, что есть? Нет. Это наиболее сложный участок работы в Минфине. В поиске эффективного руководителя ГТС необходимо учитывать как фактор профессионализма, так и неприятие коррупции. Таковы реалии жизни, которые складывались в этой системе десятилетиями.
Был Муратов — не справился. Сейчас — Павловский. Посмотрим. Да, Павловский — не таможенник. Меня этим упрекают. Но из-за этого он не имеет токсичных связей в таможенной среде. К тому, он является опытным менеджером. И это — его явные преимущества. У него в подчинении есть профессиональные таможенники, и он должен использовать их знания для реализации поставленных задач.
Ключевое – выполнение и перевыполнение показателей и реформа. Вначале между этим предпочитал наполнение бюджета. На тот момент считал это оправданным. Но пора уже внедрять изменения и реформировать структуру, поэтому сейчас осуществляем определенные трансформации – готовимся к запуску единого юрлица.
– Какова судьба среднесрочного бюджетного планирования?
— Все, кто работал со мной в 2016 году, знают, что я тогда пришел в Минфин на должность заместителя министра с четким убеждением ввести эту систему. Когда речь идет о планировании бюджета государства, надо быть дальновидными и расширять горизонт бюджетирования.
Мы тогда инициировали введение сначала пилотного проекта, проверяли, готовы ли участники бюджетного процесса на всех уровнях к полноценному переходу на новые бюджетные правила. Далее провели эти изменения в Бюджетный кодекс через Кабмин. Оксана Маркарова через парламент это проводила – спасибо ей. Я не оставляю этих взглядов.
Считаю, что от среднесрочного бюджетного планирования в значительной мере зависит успешность реформ. Поэтому у нас вместе с проектом бюджета-2021 поданы среднесрочные показатели и среднесрочные индикативы до 2023 года. С потолками расходов (максимальный объем расходов) для каждого министерства.
Да, мы не сделали этого до 1 июня, как это предусмотрено законом. Попросили парламент, перенесли этот срок и там согласились. Почему? В апреле-мае спрогнозировать показатели было трудно — высокая степень неопределенности. Мы могли создать ничтожный документ. А к таким — теряется доверие. Сейчас четче понимаем, что будет в следующем году.
— Что сейчас происходит с возмещением НДС?
– Возмещение осуществляется в автоматическом режиме. Имеется срок осуществления проверок, он также ограничен. Если проверка ничего не показала, возмещение происходит автоматически. Почему ниже показатели (в августе возмещение НДС составило 8,57 млрд. грн. по сравнению с 9,13 млрд. грн. в июле этого года)?
Когда вы боретесь со “схемами”, схемами фиктивного налогового кредита, то конечный потребитель схемного НДС не имеет возможности сформировать налоговый кредит за счет фиктивных операций и соответственно претендовать на возмещение. Все легальные экспортеры получили возмещение. Нареканий не слышал.
Мне присылают информацию — я сразу готов реагировать. Работаю с налоговой. Обычно, это даже прозрачный бизнес, но где-то в цепочке есть фирма-схема, которая сформировала фиктивный налоговый кредит. Ответная реакция налоговой службы это то, что они не могут нам подтвердить сумму такого кредита в декларации. И это нормальная практика, она сказывается на возмещении.
– Вместе с бюджетом обычно подается законопроект с налоговыми инициативами, которые должны увеличить доходную часть.
— Мы подали изменения в Налоговый кодекс вместе с бюджетом. Желания делать этого не было, но есть нерешенные вопросы. Уже несколько лет подряд не делалась индексация налоговых ставок — частично экологического налога, акцизного на алкогольные напитки, ренту за пользование радиочастотами — на инфляцию. Это действительно влияет на баланс бюджета. А, кроме того, в части администрирования налогов там есть другие необходимые изменения. Индексация — с 1 января.
– А вы планируете возвращаться к вопросу повышения ставок ренты за использование полезных ископаемых? Министр экологии указывал, что ему недостаточно расходов.
— Только индексация, ничего больше не будет. Возможно, комитет будет иметь другое мнение. Готовы дискутировать.
— Каковы шансы увеличить расходы на медицину до 5% ВВП уже со следующего года? Кстати, министр здравоохранения Степанов воздержался и не поддержал бюджет на заседании правительства.
– Начнем с позиции конкретных министров, которые вчера (14 сентября) на заседании правительства не поддержали бюджет. Госбюджет — это документ не Минфина, а всего правительства. Это — компромисс, который позволяет выйти со сбалансированным бюджетом страны. Я думаю, ни один министр не доволен полностью расходами на свой сектор. Но это, прежде всего вопрос политической ответственности. Я сопровождаю уже третий бюджет через Кабмин, а до того присутствовал на трех других бюджетных процессах во время работы в Минфине.
В моей практике не было случаев, когда министры, вопреки политике Кабмина, имели отдельную позицию. Бывало, что высказывали оговорки, под протокол озвучивали пожелания. Но не противопоставляли себя Кабмину. Однако сейчас отдельные министры не голосовали за бюджет и определили свою политическую позицию. О чем я откровенно заявил на заседании Кабмина.
Мне трудно принять аргумент: «Мы — против, потому что нам необходимо 5% ВВП». Минздрав просит дополнительно 212 млрд. гривен. Покажите, где их взять? Мы распределили 60 млрд. грн. дополнительных расходов. А здесь еще 212 млрд.? У кого их забрать? Я не получил на это ответа. Считаю, что резервы должны искать в реформировании и повышении эффективности каждого министерства. Это — неприятная дискуссия, но правильная.
Мы увеличили расходы на здравоохранение на 27 млрд. гривен. Это рост зарплаты врачей на 30%, закупка вакцин от COVID-19, приобретение оборудования для опорных больниц, закупка автомобилей скорой помощи — 1 млрд. грн., программа медицинских гарантий — 123,4 млрд. грн. С точки зрения динамики и процессов, которые были раньше, предусмотрели довольно существенный объем средств в сравнении даже с этим годом. К 2023 году можем выйти на 5% ВВП. Однако на 2021 год ‒ это уже 4,2% ВВП.
— А они выбирают все деньги?
– Нет. Это, кстати, об эффективности работы. Я это спрашивал у министра. Закупки осуществите — и все будет в порядке. Мы готовы дискутировать, но есть определенный предел компромисса.
– Как вы обсчитали объемы средств на вакцины?
– Мы проанализировали, как будет получаться вакцина через механизм COVAX, куда Украина присоединилась. Это потребность обеспечить врачей, а также тех, кто непременно должен быть провакцинирован ‒ лица пожилого возраста и другие. Мы заложили эти средства. Когда будет эта вакцина, когда придется использовать эти средства — это вопрос. Много неопределенности. Закладывать на каждого гражданина ‒ ну кто-то может отказаться, кто-то уже переболел. Мы заложили для тех, кто больше всего нуждается в вакцине.
— А почему есть постоянные сетования на нехватку тестов? Разве в этом году деньги на них не закладывались?
— Конечно, закладывались. Это вопрос к Минздраву. На тест-системы были направлены дополнительные расходы. Вот смотрите: на ИВЛ предусмотрено 100 млн. грн., в апреле постановление приняли, в мае комитет по вопросам бюджета согласовал. Сейчас средства не использованы. На обеспечение готовности реагирования лабораторных подразделений ‒ 650 млн. грн. предусмотрено, по кассе прошло 466,8 млн. гривен.
Я знаю, что они перебрасывали также из других источников. Я с Виктором Ляшко говорил. Они могут передавать между областями, если где-то больше загруженности. По тестам не слышал, что есть проблема. На закупку средств индивидуальной защиты предусмотрено 2,3 млрд. грн. ‒ использовано лишь 42,1 млн. гривен.
— Параллельно расходы на развитие транспортной инфраструктуры будут расти в следующем году. Почему именно транспорт?
– Впервые в бюджете за 30 лет предусмотрели средства на закупку пассажирских вагонов. Это — абсолютно нормальный и даже необходимый шаг государства. Для Украинской железной дороги пассажирские перевозки — это социальная функция, поскольку стоимость билетов устанавливается государством и значительно ниже себестоимости перевозки. К примеру, в Германии из государственного бюджета на железную дорогу только в этом году выделено 12,8 млрд. евро.
Почему именно сейчас мы заложили в бюджет на это средства? Надо когда-то начинать это делать. Если не начать действовать сейчас, то в 2030 году количество пассажирских вагонов сократится более чем в два раза. Потому что средний возраст пассажирского вагона сейчас составляет 30 лет. И большая часть парка будет подлежать списанию до 2030 года.
— А какой механизм? Через докапитализацию?
– Пока трудно сказать. Мы заложили сумму на покупку вагонов и электрификацию. Я сторонник того, что бюджет — это развитие, возможность создать спрос, новые рабочие места. Это двигает экономику вперед, создает преимущества. Это другие налоги, сборы. Это — не проедание.
— А каков общий бюджет развития 2021 года и динамика по сравнению с 2020 годом?
– На 2021 год расходов развития предусмотрено 174,5 млрд. грн. В 2020 году этот показатель составляет 162,1 млрд. грн. То есть +12,4 млрд. грн.
Если говорить в целом о госбюджете в динамике, ведь мы его так и назвали «бюджет возможностей для развития», то в 2019 году 1,08 трлн. гривен, в этом году план 1,28 трлн., а в следующем проекте – 1,35 трлн. гривен. Это все расходы и предоставление кредитов, которые растут на, около, 5,1%, а расходы развития — на 7,6%, то есть темпы роста в полтора раза быстрее.
— 70 млрд. грн. на госгарантии на дорожное строительство при общем ограничении гарантий в 28 млрд. грн…
— По вопросу об ограничениях мы дискутируем, есть ли возможность временно их снять. Они должны быть управляемыми. Это за счет дорожного фонда будущих периодов. Мы также активно прорабатываем возможность увеличения доходов дорожного фонда для обеспечения нормального финансирования дорог с учетом планируемых заимствований.
— Когда ожидаете транш в 1,2 млрд. евро от ЕС?
– Соответствующий закон был недавно проголосован. В условиях программы макрофинансовой помощи ЕС предусмотрено продолжение сотрудничества с МВФ.
— Вы говорили, что бюджета нет в условиях пересмотра программы МВФ. Но уже середина сентября, а даты приезда миссии нет. Аналитики не верят, что вам удастся без условий бюджета получить очередной транш. А значит, это переводится на ноябрь-декабрь.
– Я читал разные мнения, что, мол, МВФ приедет и заставит уменьшить дефицит. У нас конструктивное сотрудничество с нашими международными партнерами. Украина обеспечивает заложенную рамку дефицита и не делает никаких популистских или не просчитанных шагов. Одновременно выполняет структурные маяки.
У нас достаточный прогресс в работе над преобразованием налоговой и таможни в формат единых юридических лиц, с 1 августа у нас функционирует полноценный рынок газа. И в отношении неработающих кредитов (NPL), объем которых по итогам прошлого полугодия сократился на 6,1 млрд. грн., и относительно независимой деятельности НБУ, конструктивного взаимодействия НБУ и Минфина — у нас есть четкая линия, по которой мы движемся относительно выполнения программы МВФ.
Конечно, есть определенные вопросы с КС, антикоррупционными органами – это те процессы, на которые я лично не могу повлиять, но они также определяют ход нашего сотрудничества. МВФ также волновал вопрос аудита фонда COVID-19. Прозрачность и эффективность использования средств фонда является одним из обязательств, которые Украина взяла перед МВФ. Но это важно и для нас самих.
Мы ежедневно проводим мониторинг расходов из фонда COVID-19, публикуем эту информацию на сайте. Кроме того, недавно было решение правительства, которым Госаудитслужбу обязали провести мероприятия государственного финансового контроля использования средств фонда COVID-19. Это, прежде всего наша задача — эффективное и рациональное управление нашими государственными финансами.
— А если будет задержка — возможно ли объединение траншей?
— Мы работаем над получением траншей в соответствии с согласованным графиком. Говорить об объединении, это говорить о двух важных законах-маяках, которые предусматриваются для декабрьского транша. Первый – «О банках и банковской деятельности». Сейчас принятие его в Раде вполне возможно — у Кирилла Шевченко (главы НБУ) активная коммуникация с парламентом. Другой закон – «О Высшем совете правосудия». Насчет всех остальных маяков — двигаемся вперед.
Я хочу быть оптимистом. Но должен иметь набор инструментов, чтобы действовать в тех или иных условиях. Когда приедет миссия? Какие будут условия? Что будет дальше? Мы об этом общаемся и постоянно на связи. Вскоре выйдем с публичной коммуникацией.
— Есть информация, что $350 млн. это займы на поддержку реформ для экономического восстановления от Всемирного банка, которые были одобрены еще в конце июня, до сих пор не поступили?
— Мы их ожидаем. Мы 1 сентября провели крупнейшую выплату $2 млрд. и сделали это самостоятельно без финансовой поддержки от международных партнеров, на которую рассчитывали. Мы готовы к различным сценариям, но рассчитываем на поддержку наших международных партнеров.
– Всемирный банк, кстати, половину выделил из того, что планировалось?
— В первую очередь мы говорили о $1 млрд. через DPL, но в связи с существенной нагрузкой на бюджет Всемирного банка из-за большого количества запросов от всех стран-членов, эта сумма была уменьшена до $700 млн. и на отдельный проект социальной поддержки, который мы сейчас ставим в финал. Мы надеемся получить все эти средства в этом году, поскольку этот залог своевременного финансирования накопленных расходов.
— Финансовым рынкам не хватает уверенности, потому что они не понимают завершения года по бюджетным финансам.
— Мы понимаем, какие расходы будут точно осуществлены, но пока об этом рано говорить.
— В последние два года все же удалось избегать этих декабрьских скачков с резким увеличением расходов, помните?
— Не удалось. В прошлом и позапрошлом году — это была проблема. Но наиболее острой эта ситуация была именно в прошлом году. Частично финансировали за счет налогов в этом году и за счет невыполненного возмещения в прошлом году. НАК «Нафтогаз» уплатил часть налогов заранее в декабре, и возмещение НДС за декабрь прошлого года было осуществлено в январе этого года.
– Но вы хотите в этом году избежать этой практики?
— Я хочу избежать этой практики максимально, потому что для Минфина это – некое цунами.
– А кстати есть такая возможность, что до конца года, если внешний рынок будет благоприятный, Украина может еще раз выйти на него, чтобы привлечь финансирование уже на следующий год?
— Евробонды имеете в виду?
– Да.
– Чтобы мы в этом позаимствовали для нужд следующего года? Ну, будем смотреть. Вопрос зависит от рынков, от наличия партнерства с МВФ, потому что сейчас это важно. У нас есть стратегия Минфина — 2023 год без прямых заимствований в бюджет от МВФ. Надо стоять крепко на ногах, делать правильные шаги, чтобы не иметь необходимости прямых заимствований.
Источник: Минфин Украины
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.