Постановка проблемы. Двадцать лет независимости – достаточный срок для того, чтобы осознать необходимость качественных социальных и экономических изменений.
Сегодня становится все более очевидным, что нацеленность на решение только текущих проблем — какими бы важными они ни были, попытки реализовывать лишь привлекательные для широкой общественности мероприятия, прикрываясь популистскими лозунгами — это путь в никуда.
Настало время для расстановки приоритетов, концентрации ресурсных затрат в плоскости ключевых, стратегически ориентированных социально-экономических задач. И нравится это или нет, но экономическую свободу необходимо завоевать так же, как и политическую.
Энергетически зависимое государство — без инновационных технологий, без готовности всех слоев населения к производительному труду, основательному обучению, утверждению социального согласия – обречено на неудачу. Обновление, осовременивание, модернизация – вот путь тех, кто борется за будущее. Таким должен быть и вектор развития Украины.
Анализ последних исследований и публикаций позволяет утверждать, что проблематика модернизации общества была и остается поводом для научно-теоретических дискуссий. Через ее междисциплинарный характер, она все больше привлекает внимание социологов, политологов и экономистов. Имея больше вопросов, чем ответов, она требует взвешенного отношения к имеющимся теоретическим обобщениям и приобретению практического опыта.
Как правило, освещая теоретические аспекты модернизации обществ, широкий круг ученых апеллирует к трудам Н. Вебера, К. Маркса, А. Конта, Т. Парсонса, Г. Спенсера, Э. Дюркгейма, В. Парето, А. Тойнби, Ф. Тьонниса, А. Шпенглера. Вклад этих классиков экономической и социологической мысли в общую теорию модернизации неоспорим.
Именно они сделали попытку раскрыть закономерности и особенности трансформации предсовременных обществ в современные. А также смогли охарактеризовать роль общественных институтов в этом процессе.
Вместе с тем не стоит забывать и о тех, чьи работы оказали модернизацию проблематике специфического окраса, заставили служить прагматическим интересам конкретных субъектов геополитической конкуренции. В таком контексте особого внимания заслуживают труды Т. Парсонса и Е. Шилза. Благодаря масштабному финансированию за счет государственных и частных фондов, идеи этих ученых получили широкую поддержку в научных кругах США и Европы.
Предлагаемые ими трактовки природы и механизмов модернизации были развиты Д. Лернером, Н. Смелзером, О. Хаген, Д. Аптером, что в итоге и заложили базис классической теории модернизации. Однако, как будет показано далее, существенным недостатком последней оказалась ее политическая ангажированность.
Это обстоятельство обязывает ученых каждой из стран-реципиентов евро-американского опыта «собственными силами» исследовать существующие теоретические наработки и практические рекомендации на предмет их соответствия национальным интересам и приоритетам развития, определить собственный рецепт модернизации общества. В Украине такую работу возглавили академики НАНУ Е. М. Либанова и В. М. Геец.
Целью исследования является обоснование потребности в синхронизации мероприятий и активизации усилий, направленных на модернизацию украинского общества, предпосылкой чего должен выступить содержательный анализ соответствующих теоретических наработок и учета тех противоречий, с которыми знакома мировая практика модернизации.
Изложение основного материала. Рассуждениям о модернизации общества должно предшествовать уточнение того, а в каком, собственно, смысле мы будем применять термин «модернизация». В качестве произвольного обозначения некоторых прогрессивных изменений, как базового понятия соответствующей теории, что имеет свою историю.
Или в качестве конкретного содержания и назначения, или для идентификации определенного общенационального проекта, направленного на утверждение государственности путем форсированного развития культурной, политической, социальной и экономической сферы.
Такая постановка вопроса вполне правомерна, учитывая то, что, обсуждая проблемы модернизации, мы, как правило, не задумываемся над смыслом этого понятия, считая и без того ясным, что имеются в виду некоторые прогрессивные общественные преобразования. Однако история человечества может возразить подобной однозначности, ставя тем самым под сомнение и нашу компетентность.
Так, развитие теории модернизации берет свое начало с середины ХХ века. В ее основу была положена идея обобщения передового опыта США и стран Европы для последующего репродуцирования проверенных временем алгоритмов социально-экономических преобразований на территории развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки. Первые выводы теории модернизации базировались на рудиментарных аксиомах позднего эволюционизма.
Считалось, что общественные преобразования – однолинейные, накопительные и необратимые, а их этапы – неизменные и строго последовательные. Соответственно, широкое распространение получило мнение, что изменения модернизации должны иметь исключительно постепенный и мирный характер и неизбежно приводить к позитивным общественным последствиям.
Минуя полемику о роли политического фактора в таких умозаключениях, отметим, что с научной точки зрения подобный подход был слишком идеализированным, оперировал многими упрощениями, а потому и имел существенные внутренние противоречия.
Однако отличительной чертой позднейших модификаций теории модернизации было то, что, пытаясь раскрыть логику и закономерности перехода предсовременных обществ в современные условия, они ориентировались на исследование прогрессивных изменений в контексте ментальных особенностей того или иного социума.
Причем особый акцент делался на том, что возможности поступательного развития любого общества определяется его адаптивностью – способностью видоизменять функции общественных институтов в ответ на вызовы времени, а также готовностью следовать прогрессивному мировому опыту политических и социально-экономических преобразований.
Не менее важным был вывод и о том, что формы и механизмы трансформации общества должны определяться уровнем его культурно-исторической и социально-экономической зрелости.
И, несмотря на то, что эти вариации на тему модернизации гораздо шире и точнее трактовали закономерности перехода государств к высшим формам общественно-политического и социально-экономического развития, они, по давней традиции и далеко небезосновательно, также оказались под сокрушительной критикой убежденных в их искусственности и не научности оппонентов.
Основным недостатком теории модернизации была и остается ее двойственность. За завесой декларирования благородных целей осовременивания обществ развивающимся странам «третьего мира» довольно часто поступали контуры намерений кардинально иного содержания – тех, что олицетворяли стремление США и стран Западной Европы подчинить собственным интересам малоразвитые страны Азии, Африки и Латинской Америки, укрепив тем самым свои господствующие позиции в мире.
В таком развитии событий были заинтересованы и финансовые круги капиталистических стран-гегемонов, что надеялись на получение сверхприбылей в результате расширенного инвестирования в экономику тех государств, на долю которых выпала роль полигонов для испытания специфического оружия – привлекательных идей теории модернизации.
Все это сопровождалось активизацией различных советников и экспертов, которые ожидали создания большого числа дополнительных рабочих мест в странах, которые нуждались в их помощи.
Другими словами, во второй половине прошлого столетия сформировались все необходимые предпосылки для распространения странами «третьего мира» мнений о недостаточной гибкости их социально-экономических систем и их недемократичности, что препятствует выходу из эпохи Средневековья и динамичному общественному развитию.
Насаждались идеи простоты перехода к развитой демократии в обход исторически устоявшихся общественных, культурных, ментальных, религиозных норм и стереотипов.
Последствия таких предположений были впечатляющими – полученный результат значительно отличался от «ожидаемого». За небольшим исключением, страны Латинской Америки оказались в ловушке зависимости и отсталости, несмотря на то, что наполняли властные и общественные институты зарубежными советниками и получали колоссальные инвестиции из США.
Продукция латиноамериканских производителей оставалась неконкурентоспособной на мировых товарных рынках, правительства стран Южной Америки были в состоянии удовлетворить элементарные социальные запросы населения, жесткое экономическое давление извне и существенные внутренние противоречия постоянно обостряли проблематику гражданской войны.
В подавляющем большинстве случаев намерения модернизации потерпели крах и на Африканском континенте. Вряд ли можно точнее охарактеризовать итог осовременивания африканских стран, чем это сделано на обложке одного из известных научно-популярных изданий: «Африка. Наедине со своей свободой: 50 лет в ожидании мира, хлеба и справедливости».
Так, несмотря на все усилия в течение указанного периода бедность населения стран Африки оставалась высокой и продолжала расти, разрушение привычных общественно-политических укладов провоцировало становление различных диктаторских режимов, что приводило к общественным беспорядкам и перманентным локальным войнам.
Такие обстоятельства создавали непреодолимые препятствия для социального и экономического развития африканских стран, что привело к формулировке закономерного вывода.
Основываясь на широко популяризированных идеях классической теории модернизации невозможно преодолеть отсталость развивающихся стран, ведь интеллектуально и экономически зависимые государства в принципе не могут быть лидерами мирового сообщества. Рассуждения западных ученых относительно технологии осовременивания обществ малоразвитых стран были поставлены под сомнение и утратили былую привлекательность.
Возрождению и содержательному обогащению теории модернизации способствовал распад СССР. Это событие опровергло идеологию уже другой теории – теории конвергенции, которая обосновывала естественность и неизбежность постепенного родства стран «первого» и «второго» мира.
Не секрет, что на то время страны бывшего социалистического лагеря оказались в крайне сложной ситуации, чем государства-лидеры просто не могли не воспользоваться, протянув «руку помощи» в виде отреставрированной и существенно модифицированной теории модернизации.
Апологеты прозападного модернизма не замедлили разработать свои рекомендации, реализация которых опять-таки была немедленно поддержана ведущими финансовыми институтами капиталистического мира.
Последние через различные фонды спонсировали деятельность запрашиваемых аналитиков и консультантов, которые занимались рыночными преобразованиями и приближением бывших советских государств к стандартам цивилизованного мира. Они ратовали за судьбу стран, некоторые из которых, обладая ядерным потенциалом, до недавнего времени были главными геополитическими конкурентами США и экономически благополучных стран Европы. Странно, не так ли?!
Впрочем, еще больше удивляет тот факт, что политические круги и широкие слои населения стран бывшего СССР безоговорочно приняли такую «помощь». В частности, расплатой за некритическое поглощение идей обновленной теории модернизации стало то, что Украина оказалась на периферии мирового развития, не приблизившись, а существенно отдалившись от заветной экономической свободы.
Таким образом, теория модернизации, по меньшей мере, дважды подвергалась самой жесткой критике. Впервые о ее научной и практической несостоятельности заговорили после того, как вчерашние колониальные территории – преимущественно нынешние страны «третьего мира» – натолкнулись на недейственность ее выводов и рекомендаций. Второй раз — после того, как неолиберальные реформы в странах бывшего СССР поставили под сомнение их экономическую, а затем и политическую независимость.
Сейчас научный мир склоняется к мнению, что как классические, так и современные модификации теории модернизации не могут выступить в роли «универсального рецепта» повышения уровня жизни населения и преодоления индустриальной отсталости государств-реципиентов евро-американского опыта.
Стремительное развитие Тайваня, Сингапура, Южной Кореи, Чили и Бразилии откровенно контрастирует с теми неудачами, которые наблюдались вследствие применения выводов теории модернизации в других странах Латинской Америки и Африки.
Основной причиной неэффективности последних принято считать их несовместимость с социально-культурными традициями тех народов, которые имели неудачный опыт применения соответствующих теоретических наработок.
Хотя, по мнению некоторых ученых, такие «неудачи» были крайне желанными и прогнозируемыми для тех, кто, разрабатывая и пропагандируя идеи теории модернизации, ставил целью недопущение гармоничного развития стран “третьего мира”, обеспечивая тем самым доступ к их ресурсному потенциалу и внутренним рынкам для стран-заказчиков подобных «псевдонаучных» теорий.
То насколько же правомерными являются выводы о целесообразности перенимания западного опыта в процессе осовременивания стран, что развиваются. И насколько искренними были мотивы создателей и популяризаторов теории модернизации, если во многих случаях ее практическое применение имело следствием не улучшения, а ухудшения и без того непростой социальной и экономической ситуации в странах второго и третьего мира?
Какова истинная миссия теории модернизации? Та, что лежит на поверхности теоретических рассуждений, или же та, что обнаруживается вследствие «неудачных» попыток осовременивания периферийных обществ?
И зачем, собственно говоря, успешным государствам Запада разъяснять другим логику эффективных социально-экономических преобразований? Неужели, рьяно оберегая авторские права на различные изобретения и тратя значительные ресурсы на борьбу с техническим шпионажем, высокоразвитые страны мира настолько неосмотрительные, что готовы даром раскрывать секреты собственного благополучия и финансировать внедрение передового опыта в практику других стран?
Не многовато ли альтруизма для мира, где не сегодня-завтра окончательно иссякнут запасы жизненно необходимых полезных ископаемых, а разрушительные климатические и экологические изменения все больше будут ставить под сомнение, будущее каждого из субъектов геополитической конкуренции?
Однако каким бы ни был ответ на поставленные вопросы, необходимо осознавать ту разницу, которая естественно существует между общественной реальностью и ее отдельными теоретическими интерпретациями. А потому заангажированные и недейственные рекомендации по модернизации развивающихся стран, ни в коем случае не могут опровергнуть целесообразность изучения передового опыта модернизации, накопленного развитыми странами мира.
Однако сегодня, когда общемировые масштабы интеллектуальной экспансии Запада настолько очевидны, что их попросту невозможно маскировать дальше, зарождается новая волна научно-теоретического абсурда – большое распространение получает мысль о том, что идея модернизации окончательно скомпрометировала и исчерпала себя.
Но такой подход — ни что иное, как очередная попытка затормозить позитивные изменения в развивающихся странах, ведь проблематика модернизации вряд ли может потерять свою актуальность вообще.
Вот только курс общественных преобразований должен быть принципиально иным – подлинным, таким, что основан на собственных, а не посторонних интересах, учитывает уникальность исторического наследия и культуры, национальную специфику внутригосударственных коммуникаций и отечественные особенности организации политической, социальной и экономической сфер.
Есть разные модели модернизации. Моделью органической модернизации является опыт постепенной эволюции общественного организма страны Западной Европы, который приобретался на протяжении пяти веков (XV–XIX века). Особенностью этой модели является синхронность формирования предпосылок и рычагов модернизации, что было закономерной реакцией на социально-экономические вызовы, вызванные последствиями буржуазных революций, классовых противоречий и религиозных войн.
Среди основных предпосылок успешной модернизации этих стран было быстрое становление среднего класса как социальной базы демократии, правовое закрепление института частной собственности, развитие гражданского общества, которое отрегулировало меру государственного вмешательства в различные сферы общественной жизни.
В результате постепенной многовековой модернизации странам Западной Европы удалось развить экономику и сформировать современные политико-правовые институты, которые сегодня гарантируют соблюдение прав и расширение свобод членам общества, способствуют его продуктивному функционированию на принципах приоритета мотивационных, а не принудительных рычагов влияния.
Другая модель модернизации – неорганическая (догоняющая). По сценарию «неорганических» преобразований развивались Япония, Бразилия, Аргентина и другие государства, где прогрессивные изменения начались значительно позже, чем в странах Западной Европы в XVIII – XIX вв.
Отличительной чертой этой модели является попытка трансформировать систему общественных взаимоотношений при отсутствии ряда существенных предпосылок: развитого рынка, гражданского общества и правового государства, что в значительной степени компенсируется мощным влиянием политических факторов и авторитаризмом власти, ей отводится роль направляющего процессов модернизации.
Согласно этому безальтернативным следствием применения подобной модели является первичность мероприятий не экономического, а политического содержания, ставит целью горизонтальную и вертикальную легитимность того или иного политического режима, повышение эффективности функционирования подчиненных ему институтов власти, достижения консенсуса в отношениях между правящей элитой и оппозицией, что позволяет предотвратить неуправляемость социальных процессов в государстве.
Такая особенность неорганической модернизации заранее делает невозможным быстрое улучшение социально-экономической ситуации в тех странах, где политические баталии имеют затяжной характер, вызывая тем самым дальнейшее снижение уровня жизни населения и нарастание социального напряжения.
В свою очередь, форсированная модель модернизации ориентируется на еще более стремительные политические, социальные и экономические изменения, расплатой, за что является утверждение авторитарных, а иногда и тоталитарных, режимов. Форсированная модель модернизации успешно применена в таких странах Юго-Восточной Азии, как Южная Корея и Сингапур.
Беря на себя полную ответственность за социальную стабильность и правопорядок, авторитарные политические режимы выступают в роли активных инициаторов реформ, которые по этой модели общественных изменений, как правило, начинаются с какой-то одной отрасли экономики, а затем – вследствие наращивания и перераспределения капитала – прогрессируют и в других сферах хозяйствования.
Форсированная модернизация исходит из приоритета экспортной ориентации экономики на фоне существенного сокращения индивидуального потребления внутри страны. Наряду с этим крайне важную роль играют меры, направленные на ускоренное развитие научного и образовательного потенциала нации, что призвано обеспечить эффективный старт следующих этапов – расширенного применения новых технологий, увеличения емкости внутреннего рынка и повышения покупательной способности граждан.
Положительные результаты форсированной модернизации в странах Азии подталкивают к якобы и верному выводу. Именно авторитаризм является наиболее благоприятным для быстрого осовременивания обществ. А чрезмерная демократизация – тем более, при отсутствии развитого гражданского общества, соответствующих политических и культурных традиций – предопределит неуправляемость социальной динамики.
А также будет выступать бременем, а не катализатором общественного развития. Однако углубленный анализ проблемы «авторитаризм – демократия» ставит под сомнение подобную однозначность. Для примера, на деколонизированном Африканском континенте, получив власть, вчерашние демократические лидеры быстро превращались в диктаторов.
Большинство африканских стран, которые имели на момент обретения независимости несколько партий, переходили к однопартийной системе. Казалось бы — идеальная основа для реализации прогрессивных идей и намерений! «Когда достигнута независимость, главная задача – построение основ экономики, что требует единства и максимальной концентрации усилий.
Пособничество искусственным противоречиям ради сохранения демократии — развлечение, которое мы, африканцы, не можем себе позволить. У нас мало времени и слишком много серьезной работы», – декламировал президент Танзании Дж. Ньерере. Он утверждал, что: «Там, где существует одна партия – если она отождествляется со всей нацией, – основа для демократии крепче, а народ имеет больше возможностей для выбора, чем в случае двух или большего количества партий».
Да, если бы не это «если»! В конце двадцатиоднолетнего правления Дж. Ньерере страна уже была неспособна обеспечить провиантом собственное население. Тезис о демократии как развлечении опроверг сам себя.
С другой стороны, в разрезе темы статьи отдельного внимания заслуживает проблема «первого шага», ведь рассуждения о модернизации общества на манер «…что необходимо осовременивать в первую очередь?» втягивают научный мир в затяжные и непродуктивные дискуссии. Политика или культура, новые технологии или образование…? К сожалению, подобные дебаты довольно часто напоминают извечную дилемму о «курице и яйце».
Так, одни обосновывают приоритет культуры в обход политики. Другие, определяясь с базисом модернизации, сетуют на церковь, поднимая проблему псевдо религиозности широкой общественности украинского общества, которая фиксируется различными социологическими исследованиями.
Но вряд ли именно церковь должна быть инициатором модернизации и преобразований. Не в этом ее роль и предназначение. Церковь вообще не имеет назначения, которое потребовало бы оценок со стороны политологов, социологов, экономистов. Тем более, мы не вправе навязывать ей те или иные общественные миссии.
Церковь не может и не должна менять свое призвание в зависимости от политических пристрастий или экономических обстоятельств. Возможно, секта, да не церковь. С этим можно спорить, но церковь является хранителем ментальных традиций, ядром общественного единства и согласия. И стоит ли обвинять ее в том, что кое-кто из тех, кто признает себя религиозным, почти ничем не отличается от ненабожных граждан? Вряд ли.
«Много званых и мало избранных» – предостерегает христианство — самая распространенная религия в Украине. Так что прекратим риторику о роли церкви и осовременивания общества. Церковь — не оплот модернизации. Достаточно обвинений в ее сторону. На протяжении истории человечества их было достаточно и без нас.
Тогда, возможно, отправным пунктом модернизации украинского общества является образование? Возможно. Но перед тем как ответить на этот вопрос, необходимо понять специфику его текущего состояния, которое сегодня трактуется искаженно и чрезвычайно узко. Автор не отрицает потому, что личностное и профессиональное развитие граждан является важнейшей предпосылкой эффективной модернизации.
Не вызывает сомнений и то, что именно образование способствует сверхбыстрому пути осовременивания обществ. Служит основой для развития наукоемких производств, внедрения прогрессивных технологий в хозяйственную практику. Действительно, в современном государстве и образование должно быть современным. Однако имеются ли в Украине предпосылки, необходимые для эффективной модернизации образования?
Об этом не принято говорить вслух, но ситуация, когда немотивированные педагоги преподают равнодушным слушателям, – катастрофическая! И дело тут не в низких заработных платах. Первые — слишком часто видели молчаливый упрек в глазах безработных отличников.
Вторые – и, не надеясь на трудоустройство по специальности, учатся кое-как – на всякий случай. Многие считают, что преподаватель и сегодня настроен на муштру, а добросовестный студент – на круглосуточный кропотливый труд в библиотеке. Но это устаревший стереотип, который, в подавляющем большинстве случаев, не соответствует действительности.
На самом деле, довольно часто эти субъекты образовательных взаимоотношений находят специфический и позорный компромисс – одни преподают на четверть силы, вторые – так же учатся. Вследствие этого качество образования неустанно снижается! Где выход из такой ситуации, когда отсутствует главный арбитр взаимоотношений в образовательной сфере – работодатель?
Задумываемся ли мы над тем, что общеобразовательная школа до сих пор обеспечивает более или менее приличный уровень обучения лишь потому, что результаты ее деятельности разоблачаются во время вступительных кампаний. А кто оценит качество преподавания в стенах высшего учебного заведения?
Сколько украинских высших учебных заведений предоставляют некачественные образовательные услуги тем, кто априори не будет применять полученные знания на практике? Неизвестно. Однако можно убедительно утверждать, что будет прогрессировать подобная тенденция до тех пор, пока объемы наборов в вузы и перечни специальностей не будут соответствовать реальным кадровым запросам, которые формируются на всех уровнях экономической системы общества.
Но в ближайшее время ожидать подобных изменений не стоит, ведь это будет угрожать выполнению других задач, которые сегодня навязываются высшему и профессионально-техническому образованию. Важны они или нет – решать читателю. В частности, среди них:
— изъятие молодежи «с улиц», снижение уровня криминализации общества, предупреждение девиантного поведения граждан, снижение вероятности социальных волнений и гражданских бунтов, нивелирование общественного недовольства существующим уровнем социально-экономического развития в государстве;
— уменьшение нагрузки на финансовые фонды социальной направленности и на рынок труда;
— обеспечение рабочими местами педагогов, в том числе и ради сохранения приобретенных в прошлом педагогических традиций и научного потенциала;
— развитие общей эрудированности и образованности молодежи, что, как ожидается, положительно будет сказываться на качестве семейного воспитания, а значит, и на результативности обучения грядущих поколений.
Впрочем, несмотря на отдельные положительные последствия, такой подход носит исключительно реактивный характер. Он в принципе не способен обеспечить ускоренную модернизацию украинского общества, ведь не решает насущные проблемы, а лишь откладывает их решение во времени.
Необходимо признать, что осовременивание общества невозможно без модернизации образовательной сферы. Однако модернизация образования — это не усовершенствование существующих подходов. Модернизация образования должна начинаться с изменения самого его назначения.
Сегодня образование — действенный инструмент социального управления, а должно стать ведущим институтом развития профессиональных качеств граждан, способных обеспечить высокую производительность труда и инновации его результатов. Может ли модернизация общества начаться исключительно с образования?
Если ответим «да», тогда стоит быть готовыми дать отпор тем невзгодам, которые закономерно будут проявляться вследствие сокращения лицензированных объемов набора в высшие учебные заведения.
Выводы и перспективы дальнейших исследований. Таким образом, сегодня, когда беспрецедентная глобализация и сверхбыстрые темпы научно-технического прогресса ставят под сомнение, будущее каждой из стран, что развиваются, игнорирование проблематики модернизации общества является недопустимой ошибкой и стратегическим просчетом.
И чем скорее то или иное государство определится с курсом модернизации, обеспечит на практике функциональное основание для реализации соответствующих замыслов, тем большей будет вероятность того, что ему удастся успешно завершить этот процесс, не оказавшись на обочине истории цивилизации в его развитии.
Вместе с тем, формируя прогрессивные представления о путях и приоритеты современного общества, необходимо крайне осторожно оперировать идеологиями классической теории модернизации ее более поздних модификаций.
Важно предотвратить даже саму возможность применения устаревшего стереотипа — «они модернизируют нас». Поменять этот стереотип на другой – «мы модернизируем себя».
Здесь наиболее целесообразным курсом общественных преобразований необходимо признать параллельную модернизацию политической, экономической и социально-культурной сфер.
В таком случае модернизация политикума будет формировать развитую систему представительства общественных интересов, содержание которых будет определяться приоритетами и противоречиями становления рыночных отношений, а обновление социально-культурных стандартов будет способствовать преодолению сопротивления и широкой поддержке избранного курса модернизации всеми слоями населения.
Автор: Д.П. Мельничук, докторант Института демографии и социальных исследований им. М.В. Птухи НАН Украины
Источник: Журнал «Демография и социальная экономика»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.