Проблематика постижения закономерностей и факторов экономического роста находит свое отражение в работах ученых, политиков, историков и публицистов от античности до настоящего времени. Экономическая система трансформируется, вместе с тем эволюционируя отчасти случайным образом, а количественные изменения довольно часто и с долей вероятности предшествуют качественным.
Системы такого типа характеризуются бифукарционным характером развития, то есть изменением качественного поведения таких динамических неравновесных систем при незначительной альтернации их параметров, точками бифуркации (перехода или прогресса) являются экономические кризисы, а равновесное состояние – это лишь определенный момент в их движении и развитии.
Такой характер эволюции является определяющим для всей совокупности сложных многокомпонентных нелинейных систем, представленных многопараметрическим множеством динамических систем низшего порядка, к которым относятся и экономические.
Вместе с тем, такая типичность автоматически означает логическую проблему нахождения закономерностей их движения и развития, учитывая сложность предсказания реакции такого типа систем на влияние и изменение их параметров.
Целью статьи является обоснование оптимальной инновационной модели экономики на основе детерминации ключевого фактора экономического развития.
Методологической базой исследования является диалектический анализ, метод исследования причинности явлений, детерминизма в изучении систем, теоретического обобщения и гипотезы.
Результаты. Осуществлена характеристика экономических систем как сложных, многокомпонентных и хаотичных, то есть таких, которые могут быть детерминистическими и предсказуемыми только в теории, что объясняет стохастический характер экономических закономерностей и логическое отсутствие «универсального» рецепта развития, и доказывает необходимость поиска эндогенных факторов развития.
На основе предположения в единой природе развития и неравномерности определено, что стержнем инновационного развития в современном мире становится интеллектуализация экономических систем. Фактором же неравномерности и одновременно развития, в современном понимании, то есть инновационного развития является интеллектуальный капитал, который продуцирует инновационная вспышка, что по соответствующему работающему механизму превращается в двигатель развития.
Проведенное исследование теорий развития доказывает необходимость эндогенизации «остатка Соллоу», ведь предположение об экзогенной природе научно-технического развития, а значит и экономического роста, не объясняет коренные причины неравномерного развития отдельных экономик, а, следовательно, не объясняет ключевого фактора развития.
Безусловно, общая траектория глобального развития задается экзогенно, в то же время, она начинается с эндогенной инновационной вспышки, которая превращается в инновационный поток и образует технологическую базу, что принимается остальными экономическими системами.
Контрадикция неоклассической парадигмы и институционализации является чисто номинальной. Ведь установление правил и директив институтами может исходить из «ratio» и конвергенции экономических агентов – институтов, или их синергия может обеспечивать рекурсивную директивность их системы, то есть экономической системы в целом, а «нерациональные» правила будут органично откалиброваны в результате этого взаимодействия. Одновременно наличие правил предоставит хаотичной многокомпонентной системе некоторую дополнительную детерминированность.
На этой основе предложена пяти узловая синергия в качестве инновационной модели развития экономики, которая учитывает всю совокупность взаимодействий между экономическими агентами в их совместном развитии и конфликте, определяя оптимальную траекторию общего устойчивого экономического роста системы в целом.
Проблематика постижения закономерностей и факторов экономического роста находит свое отражение в доработке ученых, политиков, историков и публицистов от античности до настоящего времени.
Каждая экономическая эпоха характеризуется своими особенностями, закономерностями и характером развития, предпосылками прогресса и прогрессивного преобразования каждой следующей. По убеждению Маркса, это является трансформацией производственных факторов. Экономическая система трансформируется, вместе с тем эволюционируя отчасти случайным образом, а количественные изменения довольно часто и с долей вероятности предшествуют качественным.
Последние вступают в революционную перестройку экономической системы, часто как ответ на деструкцию, опосредуя переход в новое состояние, или возникновение принципиально новой системы.
Системы такого типа характеризуются бифукарционным характером развития, то есть изменением качественного поведения таких динамических неравновесных систем при незначительной альтернации их параметров, точками бифуркации (перехода или прогресса) являются экономические кризисы, а равновесное состояние – это лишь определенный момент в их движении и развитии.
Такой характер эволюции является определяющим для всей совокупности сложных многокомпонентных нелинейных систем, представленных многопараметрическим множеством динамических систем низшего порядка, к которым относятся и экономические.
Вместе с тем, такой тип автоматически означает логическую проблему нахождения закономерностей их движения и развития, учитывая сложность предсказания реакции такого типа систем на влияние и изменение их параметров.
Цель статьи
Целью статьи является обоснование оптимальной инновационной модели экономики на основе детерминации ключевого фактора экономического развития.
Методологической базой исследования является диалектический анализ, метод исследования причинности явлений, детерминизм в изучении систем, теоретико-логические обобщения и гипотезы.
Изложение основного материала исследования
Изучение систем и формирование знаний и теоретических обобщений о них в науке осуществляется с использованием принципа детерминизма, то есть предположения о том, что знания о текущем состоянии системы, законов и закономерностей развития опосредуют возможность предположения о будущем поведении этой системы.
Вместе с тем, в природе существует ряд систем, в которых результат конкретного действия существенно зависит от сравнительно незначительного управляющего воздействия и будущее поведение таких систем является непредсказуемым.
В таких системах незначительные изменения исходных условий могут, не прогнозируемо приводить к незначительным изменениям на выходе или к радикальным, а иногда, не влиять на систему вообще. Экономические системы трудно поддаются детерминизму, и не относится к классическим системам Ньютона, а, следовательно, они являются гораздо более чувствительными к определению исходных условий управленческого воздействия.
Отсюда, несмотря на сложность, многофакторность экономических систем, причинно следственные связи экономического роста не подпадают, на первый взгляд, под детерминизм в смысле обоснования динамических закономерностей их эволюции, которые бы четко выявляли корреляцию между осознанием конкретного состояния экономической системы и ее текущего состояния (будущего) в результате воздействия или изменения параметров.
В то же время, существует проблема знаний о системе, вернее, отсутствие достоверной и полной информации о ней. Так, ведя речь о выходном ее состоянии, мы автоматически имеем в виду определение входных параметров, фактических их измерений. Каждое измерение в реальной жизни содержит определенную стохастическую ошибку, некоторую неточность, отклонение от фактической величины этих параметров. Следовательно, достоверная оценка реального текущего состояния системы представляется невозможной.
Одновременно, для хаотических динамических систем существование возможности теоретического предвидения поведения и будущего состояния возможно лишь в случае определения исходных параметров с абсолютной точностью, без права на погрешность.
В то же время, характеристика хаотичности автоматически не исключает применения детерминизма, скорее означает наличие некоторого расхождения между теоретическим осознанием системы, ее закономерностями и реальным ее воплощением. Это расхождение означает, что система может быть детерминированной и предсказуемой только в теории.
Именно поэтому, экономические закономерности носят некоторый стохастический характер, и определение как входных, так и выходных параметров системы возможно лишь с долей вероятности, тенденции развития могут проявляться и оцениваться постфактум и их экстраполяция на, казалось бы, аналогичные экономические системы довольно часто не приносит ожидаемого результата.
Здесь выбор известной действенной системы развития не означает автоматически аналогичных результатов для каждой отдельной экономической системы. Об отсутствии такого «универсального рецепта развития» гласит закон неравномерности экономического роста. Длительное время неравномерность развития считалась естественной его характеристикой и основным движущим фактором. Вместе с тем, возможно именно в необъективности и неравномерности развития лежит ключ к пониманию его краеугольных закономерностей.
Чаще всего ее понимают как разницу в масштабах и скорости развития отдельных секторов экономики или отдельных национальных экономик, частей мировой хозяйственной системы, что проявляется в различных темпах прироста ВВП и динамике производительности труда отдельных экономик.
В то же время, хотя отклонения данных показателей и дают наглядность неравномерности развития, первопричина ее остается не исследованной. И, для каждой экономической эпохи эта первопричина отличается, как и первопричина экономического роста. Таким образом, логичным является предположение в единой природе развития и неравномерности, то есть единственной причине обоих.
В подавляющем большинстве экономических эпох неравномерность развития объяснялась совокупностью эндогенных факторов национальных экономик. А именно: географическим и геополитическим положением, природными ресурсами, климатическими условиями, неравномерностью прогресса и развития производительных сил и тому подобное, то в современных условиях научно-технического прогресса и глобализации, она обусловлена преимущественно неравномерностью продуцирования инноваций, научных исследований, технических разработок и неравномерностью их освоения.
Сегодня, естественное и политическое положение страны играет вторичную роль в ее развитии, и лидеры инноваций становятся экономическими лидерами.
По данным индекса Глобальной конкурентоспособности Всемирного экономического форума, первую десятку лидеров составляют: Сингапур (индекс – 84,8), Соединенные Штаты Америки (83,7), Гонконг (83,1), Нидерланды (82,4), Швейцария (82,3), Япония (82,3), Германия (81,8), Швеция (81,2), Соединенное Королевство (81,2), Дания (81,2), Украина занимает 85-е место среди 141 стран, входящих в рейтинг с индексом 57,0.
Причем, согласно отчету, что декларирует национальную конкурентоспособность как «совокупность институтов, политики и факторов, определяющих уровень производительности труда», одним из показателей наибольшего веса, среди совокупности используемых для расчета рейтинга, являются «факторы инноваций и развития». Таким образом, анализ показателей деятельности данных экономик в этой сфере позволяет сделать вывод о результатах влияния интеллектуализации экономики на ее конкурентоспособность.
Итак, по данным индекса Глобальных инноваций, первая десятка общего рейтинга выглядит так: Швейцария (индекс – 66,08), Швеция (62,47), Соединенные Штаты Америки (60,56), Соединенное Королевство (59,78), Нидерланды (58,76), Дания (57,53), Финляндия (57,02), Сингапур (56,61), Германия (56,55), Корея (56,11), Украина заняла 44 позицию со 131 с результатом в 36,32.
Отсюда очевидна корреляция за некоторыми исключениями позиций лидеров обоих рейтингов, что дает основание предположить, что конкурентоспособность экономики страны определяется именно научно-техническим развитием и объемом вложений в интеллектуальный капитал.
Значит, стержнем инновационного развития в современном мире становится интеллектуализация экономических систем. Фактором же неравномерности и одновременно развития в современном понимании, то есть инновационного развития является интеллектуальный капитал, который продуцирует инновационная вспышка, по соответствующему работающему механизму превращая его в двигатель развития.
Исторически аккумуляция человеческого и интеллектуального капитала при некоторых благоприятных условиях является результатом в технологическом прорыве.
Достижение концентрации обеих форм капитала порогового значения вызывает инновационная вспышка – появление новых технологий и разработок, внедрение которых, а также следующие усовершенствования и доработки формируют технологическую базу, которая в свою очередь, становится основой дальнейшего развития технологий, появления широкого спектра новых продуктов и процессных инноваций, формируя тем самым инновационный поток.
Устойчивость такого инновационного потока определяется спросом на инновации и, когда при условии, что его значение опережает интенсивность их выработки, поток усиливается. В противоположной ситуации — затухает.
Работоспособность инновационной модели развития напрямую зависит от «инновационного спроса» и, что интересно, агенты продуцирования инноваций и агенты их достояния преимущественно совпадают. Вместе с тем, исходные параметры системы иногда требуют контролируемого инновационного спроса для толчка инновационного потока, его направления в собственную экономику, то есть превращения его в движущий фактор эндогенной модели развития.
Ведь, в случае отсутствия достаточного объема эффективного спроса со стороны экономических агентов, возможными становятся два следующие сценарии: 1) инновационная вспышка затухает, не превратившись в инновационный поток; 2) инновационная вспышка присваивается экзогенными экономическими агентами или системами, не создавая фактора роста внутренней системы.
Оба сценария, к сожалению, присущи отечественной экономической системе и опосредуют специфичность ее развития.
Важность обеспечения эффективного внутреннего спроса на инновации находит свое отражение в теориях эндогенного экономического роста. Они, несмотря на относительную новизну и некоторый недостаток эмпирического доказательства, приобретают сегодня все большую популярность и распространение. Так как им свойственно ключевое преимущество перед теориями не из классики – попытка объяснить внутреннюю природу сил и движителей технологических изменений в середине экономической системы, в противовес неоклассическому предположению об их экзогенном характере.
Так, предложенная Соллоу и Своном в середине 1950-х гг. ХХ в. модель экономического роста стала в своем роде революционной, изменив взгляды экономистов на закономерности эволюции экономических систем.
Вместе с тем, она имеет весомый недостаток – предположение об экзогенной природе научно-технического развития, а значит и экономического роста. Это не объясняет коренные причины неравномерного развития отдельных экономик, а, следовательно, главный ее тезис о зависимости прироста ВВП от темпов научно-технического прогресса не объясняет ключевого фактора развития, то есть, может служить лишь отправной точкой дальнейшего исследования причин и закономерностей экономического роста.
Таким образом, опосредуя потребность в эндогенизации научно-технического прогресса в попытке решения фундаментальных вопросов теории экономического роста. Очевидная, на первый взгляд сложность удовлетворения этой потребности исходит из номинальной контрадикции неоклассической парадигмы и институции: «невидимая рука» Смита вздрагивает под влиянием институтов, то есть по логике исследователей и теоретиков последний автоматически равен зарегулированности.
Идея рационалистических выбора и поведения экономических агентов противопоставляется «навязываемым» институтами формальным и неформальным правилам, что, кажется, исключают свободу либерального экономического «ratio», меняя его на директивное институциональное «mustum».
Однако наличие правил не означает исключения свободы выбора, как и наличие экономического мотива в максимально возможном удовлетворении потребностей не означает рационального поведения и, одновременно, институции не равны тоталитаризму.
Соответственно возникает вопрос возможности расширения, или, вернее, наполнения неоклассической парадигмы институциональным содержанием.
Если предположить, что установление правил и директив институтами может исходить из «ratio» и конвергенции экономических агентов – институтов, или их синергия может обеспечивать рекурсивную директивность их системе, то есть экономической системе в целом, то «нерациональные» правила будут органично откалиброваны в результате этого взаимодействия. Одновременно, наличие правил предоставит хаотичной многокомпонентной системе некоторую дополнительную детерминированность.
Данное предположение можно обосновать системой социума с правилами, нормами и законами, которые справедливо несколько ограничивают действия членов общества, одновременно не исключая свободы выбора. Значит, наличие правил в обществе влияет на формирование в его членов понимания «ratio», а правила, отжившие себя по тем или иным причинам элиминируются или корректируются соответствующей текущей ступенью развития социальной системы.
К тому же, правила и нормы социума влияют на человека экономического, представленного потребителем или работником, предпринимателем или чиновником. Теоретически, по чистой неоклассической логике они должны исключать «Laissez-faire», так же и наличие законов и нормативных актов, обеспечивающих соблюдение прав и свободы, частной собственности – они являются краеугольными основами либерализма и удовлетворения условиям реализации агентами их экономической свободы.
Описанный выше эффективный инновационный спрос логично должен быть рациональным решением экономических агентов, что исходят из максимизации выгоды, в то же время, при отсутствии адекватных финансовых и других ресурсов в условиях свободного рынка, инновационный поток будет присвоен сильнейшим, и не обязательно будет являться результатом экономического роста.
На наш взгляд, к технологическому развитию, которое сегодня является объективной основой развития экономики предстоит относиться несколько меркантильно — лелея инновации внутри экономики, не позволяя органической модернизации превратиться в неорганическую. Особенно справедливым такой подход является для отечественной экономики, поскольку, из-за спорной эффективности инновационной модели развития и константы бедность, продукты разума, интеллектуальный потенциал и знания нации преимущественно присваиваются и воплощаются на благо иностранцев.
Украина, по сути, находится в ловушке развития, не имея возможности присваивать в свою пользу результаты его ключевого ресурса. Одной из причин такого положения есть предварительно обоснованные аберрации устойчивого развития, в частности в случае формирования адекватной инновационной модели, – политизация, гипертрофирование и гиперболизация. Они нивелируют органическую рекурсивную директивность экономической системы, перевешивая роль и значение некоторых институтов над остальными.
Аналогично противопоставляются и экзогенные и эндогенные теории роста с автоматическим предположением о, соответственно, внутренней или внешней природе научно-технического прогресса, обеспечивающего экономический рост. Предполагая экзогенную природу развития техники и технологий, открытым остается вопрос о причинах экономической неравномерности отдельных экономик.
Действительно, глобализация и информационная революция стирают границы и границы в трансферте знаний и технологий, и технологическое развитие является процессом всеобщим, в то же время, продукты органической модернизации, как и ее последствия, предоставляют соответствующим экономикам преимущества.
Вместе с тем, как уже отмечено выше, начальное «имущественное положение» страны играет не последнее значение в результирующем типе модернизации. Значит, наличие необходимого количества ресурсов само собой не обеспечивает инновационного развития. Отсюда, определение фактора экономического роста сугубо экзогенным или эндогенным можно считать несколько торопливым.
Безусловно, общая траектория глобального развития задается экзогенно, в то же время, она начинается с эндогенной инновационной вспышки, которая превращается в инновационный поток и образует технологическую базу, что принимается остальными экономическими системами. Кроме того, в рамках общей глобальной траектории, заданной экзогенно, именно эндогенный фактор предоставляет отдельным экономикам конкурентоспособность и является причиной и одновременно следствием неравномерности развития.
Первые успешные попытки углубления неоклассической теории путем инкорпорирования шумпетеровского «творческого разрушения» и эволюционного «естественного отбора» были осуществлены П. Хьюитом, Р. Лукасом, П. Ромером и Дж. Стиглицем. Последнему, кстати, предстоит попытка определить стоимость «творческого разрушения» в качестве критерия достигнутого экономического роста.
Весомый вклад в теорию эндогенного развития принадлежит П. Ромеру, который пытался найти первоисточник роста на микроэкономическом уровне, обосновав эффект масштаба инвестиций в НИОКР (R&D) на максимизацию прибыли экономических агентов, которые их осуществляют.
Проблема эндогенизации «остатка Соллоу» получила всестороннее отражение в активе нидерландской школы г. Сильверберга, которая синтезировала неоклассическую теорию роста не только с парадигмой Шумпетера, но и теорией технико-экономических моделей и длинных волн Кондратьева в попытке сосредоточения именно на первопричине неравномерности экономического роста.
Модифицированная модель Соллоу на основе технологических сдвигов и подбора нелинейных вариантов функции Кобба-Дугласа, учитывая процесс диффузии технологий и их замещение в фазе «творческого разрушения», позволяет описать процессы развития экономико-технологических парадигм от инновационной вспышки до затухания инновационного потока.
Вместе с тем, представители данной школы принимали неоклассическую константность темпа технологических изменений, считая прорывные влияния научно-технического прогресса экзогенными. К тому же, описанная модель не учитывает роли институтов и инновационного спроса на формирование и использование инновационного потока.
Считаем, что технологический прорыв может иметь как экзогенный, так и эндогенный характер. В то же время, именно последний обеспечивает экономической системе наибольшую конкурентоспособность и формирует основы устойчивого экономического развития.
Поскольку, во-первых, обеспечивает позицию лидера инноваций, во-вторых, исходит из специфических исходных параметров системы и специфических ее потребностей, то есть не требует «устройства» неорганической модернизации из другой «успешной экономики». Эндогенные факторы развития являются естественными и комплиментарными каждой экономической системе, обеспечивая оптимальный рост.
Теория эндогенного развития, хотя и с недостатком эмпирического доказательства, предлагает свежий взгляд на движущие силы экономического роста, а именно: интеллектуальный капитал, человеческий капитал, инновации, научно-техническую деятельность и тому подобное, что опосредует возможность и целесообразность контролируемого воздействия на систему.
В то же время, такое влияние должно быть осторожным и исходить не из монополии государства или рынка, а быть органическим результатом взаимодействия совокупности, синергии «агентов влияния», обоснованных нами предварительно в качестве надстройки предложенной в модели устойчивого экономического развития: государства, предприятий, университетов и рынков.
Такая система обеспечивает рекурсивный контроль каждой субъектной компоненты, исключая директивный характер воздействия, регламентируя тем самым причинно следственное «партнерское» взаимосвязанное развитие.
Похожим по логике является конструкт модели стратегических инновационных сетей или так называемой «тройной спирали» Г. Ицковица, в основе которой лежит предположение автора о создании добавленной стоимости в цепочке институтов, которые являются носителями особых специфических знаний.
В то же время, выбранная ученым методология детерминации субъектных систем создания и присвоения знаний в качестве узлов сети отчасти сужает плоскость исследования развития до пересечения трех множественных отношений, что провоцирует редукционизм при изучении экономической системы в целом, сосредотачиваясь на описании взаимодействия предпринимательского сектора, государства и научно-образовательных учреждений.
Вместе с тем, новые технологии, что является частью инновационного потока, проходят «выдержку» рынком, и именно рынок обеспечивает определенный оптимум при определении направления инновационной деятельности.
С другой стороны, тип рынка оказывает непосредственное влияние, на инновационный поток кое-где провоцируя затухание инновационной вспышки или «технологическую ловушку». Через рынок осуществляется и распределение ресурсов, что определяет, с одной стороны, конкурентную позицию компаний, секторов экономик, с другой – формирует инновационный (модернизированный) мотив. Именно рынок определяет стоимость интеллектуального капитала и именно на рынке проявляется его определяющая стоимость как экономического фактора.
Таким образом, рынок является безоговорочным агентом влияния на инновационный процесс и инновационное развитие. Вместе с тем, в модели Ицковица он как отдельный инновационный агент не присутствует, хотя его влияние в некоторой степени описано. При этом совокупность предприятий, университетов и государства не формируют рынок в целом, лишь некоторые его спектральные доли – секторы и специфические рынки, что, опять же, не дает полной наглядности его представления как элемента синергии, тем самым, провоцируя редукционизм познания и спорность выводов.
На основе изложенного нами материала, определена ключевая роль человека и человеческого сознания как ресурса развития, как носителя знаний и интеллектуального капитала (неотделимого от человека), или первоочередного его носителя (обособленного).
Человек по своей экономической природе является одновременно причиной производственного процесса, в разрезе его направленности на удовлетворение общественных и индивидуальных потребностей, а также экономическим фактором. Именно человек является источником технологического развития и ключевым ресурсом развития инновационного направления. Поэтому человеку, по нашему мнению, принадлежит роль центрального образующего элемента в данной сети развития.
В целом в инновационных моделях и модели Ицковица в частности, человек не находит своего специфического отражения.
Безусловным достоинством «тройной спирали» как аналитической модели описания множества институциональных механизмов, образующих национальную инновационную систему является попытка описания их динамики, вместе с тем, считаем ее не комплексной с точки зрения охвата всего динамизма экономического развития, описания совокупности инерциальных траекторий технологического развития, которые являются определяющими для экономического роста.
Поэтому на основе предварительно разработанной человеческой центральной парадигмы устойчивого развития и изложенного выше предлагаем пяти узловую синергию – инновационную модель экономического роста, креативное директивное взаимодействие экономических агентов. В данных условиях обеспечивается достижение совокупного комплиментарного эффекта, сравнительно более высокого, чем сумма эффектов каждого экономического агента в отдельности и определяет общую оптимальную траекторию развития, не нарушая неоклассических догм.
Основной проблемой «тройной спирали» с некоторым редукционизмом детерминации инновационных агентов является подчеркиваемая ее авторами случайность компонент развития и их траекторий, исходящая из случайности изобретений, инновационной вспышки и инновационного спроса. А значит, автоматически означает невозможность результативного воздействия на систему.
На основе рекурсивной структуры и институциональных компонент контроля, охватывающих деятельность и потребности всего множества инновационных агентов, представляется возможным выбор оптимальной траектории развития или автоматический, органический переход между альтернативными путями.
Развитие каждого экономического агента влияет на агентов касательных и множество агентов в целом, провоцируя соответствующее их развитие. И в некоторых точках (точках бифуркации) траектории развития агентов пересекаются. При этом они обеспечивают переход всей системы. Со случайной на оптимальную траекторию развития.
Таким образом, траектория устойчивого развития экономики в целом формируется именно естественным отбором технологий и изобретений, что обеспечивается описанной интеграцией экономических агентов в пяти узловую синергию. Причем, этот отбор происходит исходя из экономических потребностей и мотивов каждого интегрированного члена синергии.
Представленная пятикомпонентная синергия на наш взгляд, является оптимальной, поскольку учитывает всю совокупность взаимодействий между экономическими агентами в их совместном развитии и конфликте, определяя оптимальную траекторию общего устойчивого экономического роста системы в целом.
Четыре узлы (круга) системы – государство, предприятия, рынки и университеты (научные учреждения, академии) являются фундаментальными элементами в формировании инновационной вспышки и обеспечении инновационного потока. И всех их объединяет их ключевая роль участия в создании и развитии интеллектуального капитала.
Человек как его носитель является центральным связующим элементом синергии, без которого обозначенные четыре круга распадутся.
Выводы и перспективы дальнейших исследований
Неравномерность экономического и технологического развития сегодня становится, скорее, не «логичной» его характеристикой, а мотивом. Мотивом к поиску внутренних источников роста и развития, прежде всего развития научно-технического, что могут быть превращены в «конкурентную защиту» национальной экономики в условиях глобализации.
Поскольку сегодня не сырье и труд, а, главным образом, способность создавать и использовать ресурсы знаний становятся доминирующим фактором развития. Этим внутренним фактором является интеллектуальный капитал, что, обеспечивая развитие технологическое, становится краеугольным в двух касательных системах развития: экономическом и общественном.
Исходные параметры неравномерности соответственно могут быть частично элиминированы, а частично преобразованы в модернизацию или инновационный мотив. Среди самых инновационных и наиболее конкурентных экономик эти исходные параметры различны, и в современном мире возможности человеческого разума открывают новые преимущества, как для роста, так и для конкуренции.
Ресурсное или энергетическое преимущество или особое географическое положение сегодня автоматически не означают лидерской позиции. Для сравнения: нефтяные месторождения России, Бразилии и Венесуэлы по уровню жизни довольно весомо проигрывают интеллектуальным и инновационным Нидерландам, Швеции и Сингапуру.
Основой успеха становится ум в противовес традиционным физическим и естественным частям национального благосостояния. И, этот ум при удачном направлении, способен превратить факторы неравенства в факторы успеха.
Перспективой дальнейших исследований является логически вытекающая из данного исследования системная интеллектуальная трансформация модели устойчивого развития отечественной экономики на основе предложенной синергии экономических агентов.
Автор: Юлия Ерешко, кандидат экономических наук, доцент, кафедра теоретической и прикладной экономики, Национальный технический университет Украины «Киевский политехнический институт»
Источник: Сборник научных трудов «Экономический анализ», том 31, №2 (2021) (издается Тернопольским национальным экономическим университетом).
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.