Александр Семенович также объяснил, почему государству нужно ликвидировать незаконные вооруженные формирования, почему Украина не готова к искоренению коррупции и почему депутаты не снимут с себя неприкосновенность…
Читайте также: «Мыльный пузырь» или «Конфискация века» генпрокурора Луценко
Глава ГБР Роман Труба: Я являюсь независимым от политических сил
Пять историй о прокурорах и взятках
– Как вы считаете, почему не расследуются как должны – с результатами, такие публичные дела, как, например, убийство сотни человек на Майдане, сожжение одесситов в доме Профсоюзов 2 мая 2014 года, ответственность генералов в Иловайском «котле» и «котле» в Дебальцево, дело банков, которые разорили НБУ, убийство Бузины и Шеремета?
– Причин для этого может быть много. Попробую озвучить основные. В нашей стране всегда существовала проблема с раскрытием резонансных преступлений. Потому что в большинстве случаев они, так или иначе, переплетаются с политикой. Озвученные вами дела насквозь политические, поэтому, предполагаю, что они не расследуются именно потому, что в этих делах могут быть «замешаны» люди, которые занимали (или занимают) те или иные должности в органах власти.
Кроме того, политическая ситуация в стране постоянно меняется – проводятся сомнительные, нелепые изменения в организации работы правоохранительных органов, такие, как, например, реформа полиции, которая была проведена в 2015 году, когда большое количество руководящих должностей было замещено новыми людьми. Здесь стоит понимать, что изменения в любой структуре способны немного «приостановить» работу ведомства, и общество это почувствовало.
Также часто сами судьи не желают браться за рассмотрение того или иного дела, и это понятно, ведь каждый хочет работать и спать спокойно.
Среди прочих есть еще одна причина – о резонансных делах политикам время от времени выгодно вспоминать. И это происходит, прежде всего, тогда, когда нужно отвлечь внимание народа от жизненных проблем или же просто «вспомнить» о них, когда приходит время для популистских действий и лозунгов. В этом случае резонансное дело может служить так называемой куклой-неваляшкой.
Осенью этого года, согласно закону, начало свою работу ГБР (Государственное Бюро расследований), и теперь резонансные дела будут расследоваться именно этим органом – это преступления, совершенные должностными лицами органов власти, руководителями министерств, ведомств, депутатами, судьями, прокурорами, полицейскими и другими. Но это на бумаге, а, как и когда этот орган начнет расследовать дела на самом деле, неизвестно. Ведь ГБР фактически еще не начало своей работы. Уже существует такая шутка: «Кто возглавляет, такая и перспектива – Труба».
Если же, например, взять дела о майдане, то здесь есть несколько причин. Часто сами правоохранители саботируют их расследования. В правоохранительных органах страны все еще работают лица, причастность которых к тем событиям и сейчас проверяется. Кроме того, в нашей стране не хватает ресурсов для слаженной работы органов следствия. Не хватает кадрового потенциала – и из-за сокращения в прокуратуре в том числе.
Резонансные дела в Украине будут расследованы как должны только тогда, когда за них возьмутся международные специалисты
Если говорить о делах ликвидированных банков, то очевидно, что банк никогда не может быть в проигрыше, учитывая процентную разницу между депозитами и кредитами. Банки трещат только тогда, когда выдаются кредиты знакомым, которые не планируют их возвращать. Такими схемами в Украине истребили 82 банки. Но что самое страшное ни один из владельцев, руководителей не понес наказания.
Резонансные дела в Украине будут расследованы как должны только тогда, когда за них возьмутся международные специалисты. Это может произойти после выборов президента.
– Недавно генпрокурор Юрий Луценко сообщил, что в Украине остаются нераскрытыми 10 тысяч дел об убийствах, 61 тысяча нераскрытых грабежей, 9 тысяч разбоев, 33 тысячи незаконных завладений транспортными средствами и еще 10 тысяч дел, связанных с коррупцией. Что вы можете сказать о такой статистике?
– Это страшная статистика, и в значительной степени – это результаты «реформ». Криминальная ситуация очень напряженная. Я живу под Киевом и постоянно слышу рассказы соседей об ограблении. Если сегодня мы не повернемся лицом к правоохранительным органам и не восстановим те структуры, которые должны бороться с преступлениями, будет беда. Обидно за то, что их последствия не с кого спросить – инициаторы выехали из страны.
Юрий Луценко признал, что имеем очень большие проблемы со следствием. Мы уничтожили серьезный потенциал милиции, УБОП, которые имели своих секретных сотрудников. Для того чтобы оперативник владел информацией, он должен 3-4 года проработать на одном месте, чтобы наработать информаторов, понять криминальную ситуацию, которая существует именно в этом районе. Должен знать, как ему действовать в том, или ином случае. А в нашей стране за три месяца подготовили к работе полицейских, и это ужасно!
Надо признать, что правоохранительные органы потеряли контроль над криминальной ситуацией. И «реформа» милиции в определенной степени «поспособствовала» этому. Бывшие милиционеры знали «явки и пароли», они владели информацией, например, о том, где чаще всего происходят кражи, в каком районе города самая опасная ситуация ночью, в каком подвале собираются наркоманы, где дислоцируется криминалитет и тому подобное. В них были свои «доносчики», а также отработанные на многолетней практике схемы раскрытия преступлений. Не «книжные» знания американцев, а реальный опыт оперативной работы именно в нашей стране.
Однажды лично присутствовал при небольшом ДТП, и полицейский, который приехал на место происшествия, даже не поинтересовался наличием техпаспортов на автомобили и водительских удостоверений у участников аварии. Он начал составлять протокол с их слов. В противном случае после необоснованной остановки и проверки документов услышал бы в ответ: «Дядя езжайте! Разве я не вижу, что ли?».
Да, мы живем во время перемен. Долгое время в нашей стране существовала криминалистическая система, которая осталась в наследство от советского прошлого. Сейчас же старую систему постепенно сменяет новая, однако она только укореняется, приживается. Она далеко не идеальна. И пока что, к сожалению, работает хуже «советской». Мы создаем реформы, часто не задумываясь над тем, принесут ли они обществу реальную пользу.
Мы недейственно боремся также с коррупцией. Ее искоренение, как правило, сводится к громким лозунгам и манипуляциям с антикоррупционным законодательством. В законе и до сих пор существует много «лазеек», из-за которых «просачивается» возможность избежать реального наказания. Можно «притвориться» неизлечимо больным, потом вовремя сбежать за границу, или же воспользоваться такой мерой пресечения, как внесение залога.
Если брать показатели всемирного рейтинга CPI (англ. Corruption Perceptions Index – индекс восприятия коррупции), то сегодня по уровню коррупции Украина стоит на одной ступеньке вместе с Россией, Ираном, Казахстаном и Непалом. И эта статистика на самом деле является очень неутешительной.
В нашей стране не хватает ресурсов для слаженной работы органов следствия
– Прокурор представляет сторону обвинения в суде, и полиция совместно с СБУ должны с ним согласовывать каждое свое действие на всех этапах следствия. От прокурора зависит: открывать дело или нет, по какой статье квалифицировать те или иные действия и что говорить судьям во время судебного процесса. Согласны ли вы, что в Украине прокуроры, так же как и судьи, превратились в «неприкасаемых» полубогов?
– Не совсем согласен. Если взять роль прокурора в уголовном процессе, то перечисленные вами обязанности действительно является его работой. Однако не стоит забывать и о других его участниках – о полиции, которая занимается досудебным следствием, СБУ, которое расследует дела, которые угрожают национальной безопасности нашего государства.
Прокуратура существует для того, чтобы осуществлять надзор за соблюдением норм закона органами досудебного следствия.
С 1 декабря в прокуратуре должно остаться лишь 10 тысяч работающих: у прокуратуры забрали «руки» и «ноги». После создания так называемых местных прокуратур один прокурор возглавляет 5-7 прокуратур. Это притом, что реформирование не коснулось судов и полиции.
Для примера: в Песчанском районе Винницкой области без изменений остались суд и полиция, а прокуратуры нет, потому что теперь она находится в Бершади, а это в 76 километрах. Как прокурор может работать в таких условиях? Трудно же владеть реальной ситуацией на расстоянии.
Думаю, было бы правильнее сначала провести административно-территориальную реформу, а уже затем реформировать прокуратуру.
Нам беспрестанно показывают на Европу, но, считаю, что сначала нужно навести порядок у себя и научиться работать с тем ресурсом, который сейчас есть в Украине, а уже потом перенимать опыт других.
Вспоминаю, как во время малой судебной реформы мы рабочей группой ездили в Испанию, изучать их опыт. Как мы можем равняться на Европу, в которой, чтобы стать прокурором или судьей, нужно 17 лет учиться? Так вот, на то время секретарь прокурора области в Украине после окончания института на заочном отделении через полгода стала судьей. Впечатляющая разница. Мы с Европой живем в совершенно разных реалиях. Здесь уместна украинская пословица: «Коня куют, а жаба ногу наставляет».
– На бумаге наша страна – одна из немногих в мире, где прокуратура – это независимый орган власти. По законодательству, она не принадлежит ни к одной ветви: ни законодательной, ни исполнительной, ни судебной. Украинские прокуроры подвластны только своему же прокурорскому руководству. А как на практике? Соответствует ли эта норма закона действительности?
– Во-первых, фраза про независимую прокуратуру – это только лозунг. Из-за того, что орган, по сути, является бесхозным. То, в одном случае, Верховная Рада отправляла генпрокурора в отставку, а в другом – президент сам ставил вопрос об отставке. Мы провозгласили прокуратуру независимой, но она никогда не имела гарантий самостоятельности. Разве Луценко ныне самостоятельный? Должны быть прописаны гарантии Конституции – четкие и нерушимые.
Очевидно то, что независимая прокуратура невыгодна чиновникам
К сожалению, в эти бурные времена украинский политикум не в состоянии определиться, какой должна быть прокуратура в Украине. И очевидно то, что независимая прокуратура невыгодна чиновникам. На этой почве и возникают проблемы в реформировании правоохранительных органов: с одной стороны, участие в ЕС требует приведения государственных органов в соответствие к Евростандартам, а с другой – людям «сверху» не понятно до конца, как их воплотить в жизнь так, чтобы было и нашим, и вашим…
Возьмем даже те же самые сокращения, которые происходят во всех прокуратурах. Мало того, что прокуроры и так работают сверхурочно, их еще и сокращают. На сегодня у прокуратуры также забрали полномочия общего надзора, следственные функции, которые передали ГБР.
Согласно исследованию международного фонда «Возрождение», проведенного в течение 2016-2017 годов, «Роль прокурора на досудебной стадии уголовного процесса», лишь 11 прокуроров в Украине считают себя независимыми. В ходе исследования проведены фокус — группы с адвокатами, прокурорами, судьями, следователями и другими; опрошено 503 прокуроров.
Это означает, что в обход норм закона высшие по должности прокуроры жестко управляют внутренней работой вверенных им административных прокуратур, что противоречит нормам закона «О прокуратуре». Однако, согласно этому нормативному документу, прокуроры высшего уровня имеют право только на дачу указаний и поручений исключительно по вопросам управления и административной деятельности.
– Как в прокуратуре разрабатываются ситуации, когда частенько принципы революционной справедливости преобладают над законностью? Лет пять назад даже представить было сложно, чтобы люди безнаказанно били депутатов и чиновников, бросая их в мусорные баки. А сейчас такой подход поощряется даже генпрокурором….
– Я большой противник подобных вещей, и мне вообще непонятно, кто такие активисты? Вспомните только ситуацию, когда на границе с Крымом активисты останавливали машины, забирали паспорта и угрожали оружием. Кто содержит таких активистов, за чей счет? Эти формирования находятся за рамками законодательства, и государство обязано ликвидировать их.
Они препятствуют строительству, калечат людей за деньги… и я не понимаю, почему власть допускает подобное. Общественность позволяет себе влиять на суды и прокуроров, устраивать драки во время заседаний.
Вспоминается ситуация, когда Конституционный суд пытался рассматривать закон о люстрации. «Егорка» собрал толпу раз, второй, третий… и суд испугался, и перешел рассматривать закон в закрытом режиме. Уже три года рассматривает, но решение так и не вынесено. Стоит задуматься о пользе для страны от такой общественности…
– Дайте кратко оценку реформе прокуратуры.
– Прокурор фактически лишен права истребовать уголовное производство, отменить уведомление о подозрении, отозвать обвинения.
Также важно, что ключевые должности в прокуратуре занимают бывшие работники милиции. Значит, те, кто раньше был под надзором прокуратуры. С точки зрения этики и организации работы – это абсолютно неправильно.
Сейчас человек вынужден платить деньги за малейшую услугу, оказанную юристами и нотариусами, а прокуратура имеет право на представительство в суде только лиц с физическими или психическими недостатками
Вспоминается, как раньше прокуратура имела право заниматься представительством интересов рядового гражданина в суде. Сейчас человек вынужден платить деньги за малейшую услугу, оказанную юристами и нотариусами, а прокуратура имеет право на представительство в суде только лиц с физическими или психическими недостатками. Эти изменения, с точки зрения практики, являются абсолютно неоправданными, поскольку лишают людей дополнительной защиты. Такие ограничивающие факторы совершенно не способствуют развитию государства и общества в целом.
– Расскажите о самых интересных эпизодах своей многолетней прокурорской карьеры. Насколько типичный киношный образ сотрудника службы соответствует реальному положению?
– Конечно, кино сильно отличается от реальности. На самом деле работа прокурора не сказать, рутинная, но очень кропотливая. Значительная часть занятости затрачивается на подготовку документов и часто неоправданного количества информации для прокуратуры вышестоящего уровня.
Занимая должности прокурора в различных областях, я определился, что каждый регион имеет свою специфику. В Луганской области приоритетной задачей были нелегальные угольные копанки. Сначала не совсем понимал, о чем идет речь, но достаточно быстро сориентировался в проблематике и увидел, какие мощные финансовые потоки прячутся в теневой экономике.
Речь идет о 2006 годе, тогда с 48 шахт 22 уже были закрыты. Но шахта считается полностью закрытой, когда проведена рекультивация. Закрыть шахту стоит дороже, чем построить новую, поэтому качественной рекультивации никто особо внимания не уделял.
Ранее существовала технология, когда при добывании угля его промывали и мелкую фракцию сбрасывали в естественные балки, которые заполняли водой, чтобы предотвратить возгорания. Впоследствии, с помощью налоговых инспекций так называемые «бизнесмены» обращались в районную государственную администрацию для признания шламов бесхозными.
Потом упоминавшуюся мелкую фракцию угля покупали по 50 копеек за тонну. Экскаватор подавал на берег шлам, залитый водой, вода стекала и через несколько дней сухой шлам вывозили на горно-обогатительные фабрики.
На то время в Украине работало 8 ТЭС, и вагоны с углем для них загружались по такому принципу: 1/3 вагона загружалась энергетическим углем,1/3 – упоминавшимся шламом, потом сверху это все покрывали энергетическим углем.
Себестоимость шлама была около 25 гривен за тонну, а государству его продавали по 300 гривен. ТЭС не выставляли поставщикам претензий в связи с некачественным углем по понятным причинам. Напрашивается вопрос: почему государство не использовало шлам?
Еще один вид копанок. Снимается верхний слой почвы толщиной 1-1,5 м, а под ним залегает пласт угля, они экскаватором грузятся в машины и вывозятся в приходящие в упадок шахты, чтобы создать иллюзию их работы и получить завышенную цену из-за того, что в то время добыча угля государством дотировалась на 70%.
Получалось, что уголь добывали незаконно, да еще и государство компенсировало серьезные деньги.
За первые три месяца работы я поднял 32 уголовных дела, в том числе в отношении известных В.Ефремова и В.Тихонова, после чего меня перевели работать в Винницу, где я расследовал дело о контрабанде продуктов из Приднестровья, которые после изъятия неизвестно куда исчезали.
Выяснил, что в Тульчине работал завод по утилизации изъятого сырья. Поэтому обязал, чтобы при процедуре уничтожения присутствовал представитель прокуратуры района. После этого в местных СМИ появились публикации, якобы я «кришую» контрабанду, хотя все было наоборот – я занимался ее искоренением.
Заинтересовала меня также ситуация, почему 70% иностранных авто среднего класса завозятся через Винницкую область. Выяснилось, что при покупке автомобиля за рубежом фирмами, которые этим занимались, указывалась неоправданная цена. Таким образом, при растоможке они получали значительную компенсацию из бюджета за каждый автомобиль. Из-за нашего вмешательства выплаты прекратились, и фирмы, которые занимались этим бизнесом, перестали существовать.
– Как изменится общество, если вмиг освободится от коррупции? И готовы ли мы к этому?
– Много говорим о коррупции… Для получения любого разрешения люди ищут знакомых, не жалеют «наград». Для примера, вспомните громкое дело о разоблачении газовых схем с участием Александра Онищенко, согласно которым цена на газ завышалась на 5-6 тысяч гривен. Прошло уже больше года, как он бежал из-за этого из страны. Однако цена на газ так и не упала. Это говорит о том, что схемы и сейчас в действии, и кто-то получает эти сверхприбыли.
В Украине существует система, в которой невыгодно честно работать и жить, а также иметь прозрачный бизнес. Если мы говорим об искоренении коррупции, то должны понимать, что нужно начинать не только с коррупционеров, необходимо менять систему. И начинать мы должны, прежде всего, с самих законодателей, которые должны принимать соответствующие законы, у людей нет уважения к власти, к государственным учреждениям. Нормальный уровень жизни ассоциируется у людей с богатством и олигархами. А нарушение законов или их обход – гарантией благосостояния.
Когда коррупция становится сущностью государственной системы, то ее искоренение грозит ввести страну в хаос, как это произошло с Бразилией и Италией в свое время.
Здесь необходим целый комплекс мер, в том числе, возвращение доверия к власти и усиление ответственности за коррупцию. Поэтому считаю, что Украина еще не готова к полному ее искоренению. Ибо невозможно искоренить то или иное явление без устранения его причин.
В мире я знаю только несколько стран, которым удалось искоренить коррупцию. Это Сингапур, который поднялся под руководством Ли Куан Ю, Эстония, которую тащили из коррупционной ямы все правительства, начиная с 1990 года (сейчас она на 32 позиции, согласно рейтингу восприятия коррупции, рядом с Бутаном и Испанией), Финляндия, в законодательстве которой понятие «коррупция» вообще отсутствует, Гонконг, уровень коррумпированности которого в 1974 году составлял 94% чиновников, сейчас всего 2-3%, что ниже, чем, например, в США и Японии.
Пример этих государств доказывает, что искоренение коррупции или ее минимизация возможна. Это работа не одного года, однако, она в состоянии привести страну к процветанию и экономическому росту.
Страна без коррупции – это страна, в которой царит честность и сплоченность общества, когда оно нацелено на развитие государства. Думаю, Украина без коррупции станет сильным европейским государством, в котором будет процветать бизнес и которая станет привлекательной для инвесторов. Как результат, в ней появится много рабочих мест.
– Протесты перед Верховной Радой ознаменовали один из первых крупных сдвигов в отечественной политике с 2014 года: целый ряд политических сил, которые поддерживали тогда Майдан, сейчас выступили против проевропейского президента. Как вы считаете, митинги под Верховной Радой – это оплаченное шоу с прицелом на выборы действительно мирного проявления недовольства действующей властью?
– Трудно сказать… Но скажу, что я довольно мощно поддерживал и первый Майдан, и второй. В 2014 году работал в Генеральной прокуратуре, и сильно рисковал, помогая провизией и деньгами Майдану.
Почему я поддерживал Майдан? Потому что, анализируя деятельность украинских олигархов – таких, как Фирташ, Бойко и Ахметов, четко понимал, каким образом они пришли к своему потенциалу. Они торгуют газом и электроэнергией, братья Клюевы, например, солнечной энергией. Эти люди ничего не построили для общества, и вся их деятельность – это торговля.
Читайте также: Исследование: как олигархи влияют на экономику Украины
Чего нельзя было сразу сказать про Петра Алексеевича, который сохранил и активизировал потенциал в части пищевой промышленности. До настоящего времени его автобусы «Богдан» пользуются успехом. Я всегда думал, что этот человек сможет создать мощную экономику в стране. Но случилось иначе…
Если вспомнить времена Януковича, то он «обилечивал богатых», и если ты, например, зарабатывал 500 тысяч, то 50 тысяч из них должен был отдать. Однако цены на газ и электроэнергию не росли, а доллар стоил меньше 10 гривен.
В Украине существует система, в которой невыгодно честно работать и жить, а также иметь прозрачный бизнес
Однако есть хваленый «безвиз», воспользоваться им я не могу – даже на своей пенсии. Вот такие постмайдановские реалии.
Доллар и евро катастрофически высокие, цены в магазинах растут, а большинство украинцев живут за чертой бедности. Люди, уставшие от властных обещаний, ищут выхода из своего положения, и одним из них есть вот такие собрания…
– Согласны ли вы с мнением, что, если общество «проглотит» предложение снять неприкосновенность в 2020-м, то ее не будут снимать и через три года? Как вы считаете, почему депутаты так противятся снятию неприкосновенности, и сможет ли ее отмена еще больше усилить давление гаранта на Верховную Раду?
– Мало кто помнит времена, когда в 2005-2006 годах к уголовной ответственности нельзя было привлечь даже депутата сельского или районного совета. В эти годы я работал прокурором в Луганской области, принимал участие во многих заседаниях областного совета, представляя представление о привлечении депутатов сельских и городских советов к уголовной ответственности, однако ни разу сессия не дала согласия.
Когда я обратился к председателю облсовета Тихонову с вопросом: «Почему депутаты не дают согласия на привлечение к ответственности нарушителей закона?», получил ответ: «Почти все они (депутаты) прошли через коридоры прокуратуры». Отсюда вывод – или прокуратура, расследуя эти дела, работала непрофессионально или предвзято, или качественный состав областного совета состоял из депутатов, приближенных к состоянию дел.
Поэтому убежден, что в Украине неприкосновенность с нардепов никто не снимет, а если когда такое и случится, то это не будет гарантировать привлечения их к ответственности. Не так давно Верховная Рада дала много разрешений на привлечение к ответственности народных избранников, однако до сих пор нет ни одного приговора. Где результаты и где эти дела?
Вспомним хотя бы Ефима Звягильского, которого в 1994 году народные депутаты лишили неприкосновенности. Тогда ему инкриминировали злоупотребление служебным положением. 300 миллионов долларов было вывезено им нелегально в Израиль. История закончилась тем, что он жил на эти деньги в Израиле, а через три года, после снятия обвинений, вернулся в Украину.
Разве можно говорить об искоренении коррупции в стране, в которой народные депутаты привыкли к безнаказанности за свои деяния?
– Сложилась ситуация, когда низы уже не хотят терпеть, а верхи почти не в состоянии что-либо делать. Может ли власть считаться полноценной, если ей не доверяет уже более 80% граждан? Какой ваш прогноз на счет стабильности власти, которая пришла управлять нашим государством после Майдана? Что нужно менять?
– Несмотря ни на что, я считаю Порошенко достаточно мощной личностью, и то, что при его правлении я попал под люстрацию, ничего не меняет. Петр Алексеевич прекрасно понимает и знает истинное отношение людей к власти.
И все равно, к сожалению, власть занимается политиканством: поднимает зарплаты и пенсии, несмотря на упадок экономики. Для того чтобы у украинцев появились реальные доходы, необходим рост товарного производства, чтобы рынок был насыщен товарами народного потребления. Только при этом условии можно повышать пенсии, в противном случае деньги вконец обесценятся.
К сожалению, власть занимается политиканством: поднимает зарплаты и пенсии, несмотря на упадок экономики
Также тревожным сигналом для страны является третья волна приватизации. Меня очень поразило обсуждение депутатами в течение целого дня вопроса, нужно ли привлекать иностранных специалистов для оценки имущества или нет. Но, ни один из них, к большому сожалению, не встал и не предложил проанализировать результаты первых двух волн приватизации. Что мы реально получили, кроме грубых нарушений закона?
Даже сейчас можно ставить вопрос о возвращении имущества государству, ведь для этого не существует срока давности. Работникам предприятий выдали ваучеры на приватизацию. Их скупили на рынках по 10-15 гривен. Предприятия перестали существовать. Считаю, что таким способом приватизировать государственные предприятия нельзя, потому что это рабочие места и экономический потенциал страны. Исходя из этой ситуации, возникает вопрос: нужно ли нам такое количество молчаливых и колеблющихся депутатов Верховной Рады?
Что менять? Нужно, в первую очередь, прекратить войну на востоке. Также стоит усилить социальную защиту граждан, улучшить правоохранительную систему, привести все законы в соответствие с Конституцией, подтянуть здравоохранение, обеспечить молодежь доступным высшим образованием, создать лучшие условия для развития бизнеса и инвестиций.
Чтобы страна процветала, в ней должно преобладать верховенство права.
Выдержки из статьи доцента Шморгуна А.С. «Пути усовершенствования деятельности прокуратуры» (Киевский национальный университет технологий и дизайна):
«Основной проблемой прокуратуры в Украине является то, что на уровне Конституции до сих пор не определена ее правовая сущность в системе ветвей государственной власти (государственной, исполнительной и судебной). Как следствие, прокуратуру постоянно «реформируют» в худшем понимании этого слова, без элементарного государственного понимания функциональной роли данной институции, которая призвана заботиться о законности во всех сферах общественной жизни».
«Следующей проблемой, которая существенно снижает эффективность деятельности прокуратуры, является отсутствие профессионализма на уровне кадровой идеологии. Как пример, ликвидирована подготовка специалистов в Национальной академии прокуратуры. Практически функции Национальной академии прокуратуры сведены на нет, а в то же время, когда такие структуры, как МВД и СБУ осуществляют полную подготовку специалистов в своих учебных заведениях».
«Как способ решения проблемы политизированности прокуратуры, когда ее используют для устранения конкурентов, так и для собственного избегания ответственности, предлагается введение юридического механизма, который исключал бы любую личную зависимость работника прокуратуры от решений или деятельности трех ветвей государственной власти, органов местного самоуправления, политических сил и бизнеса».
«Не менее важной проблемой является непосильная нагрузка на работников прокуратуры, что порождает невозможность своевременно и качественно реагировать на нарушения требований уголовного закона. Известно, что в настоящее время действует редакция закона, где в статье 14 предусмотрено: “Общая численность сотрудников органов прокуратуры составляет 15 000 человек с уменьшением количества прокуроров с 1 января 2018 года до 10 000 человек».
– Быть честным и держать слово – приводят ли эти качества к успеху в жизни и карьере?
– Эти качества необходимы в жизни. Но так случилось, что люди, которые придерживаются принципов чести, в реалиях сегодняшнего дня имеют материальные проблемы. Их нельзя назвать успешными.
– Что означает для вас понятие «личная свобода»? Вы готовы ее ограничить? При каких обстоятельствах?
– В свое время изучал классиков Маркса и Энгельса. У Маркса очень широкое понятие свободы. Путь к «настоящей» свободе, по мнению Маркса, пролегал не через увеличение свободы индивида, а через отказ от нее. У Энгельса достаточно краткое определение: «Свобода – это осознанная необходимость». Для меня в этих словах заложена мощная истина. Если говорить об ограничении своих свобод, то на пользу обществу и государству я бы пошел на это в определенной мере.
– Какие ценности для вас непреклонные?
– Я – человек слова, который не склонен к обману.
– Вам трудно выходить из зоны комфорта? Как справляетесь со стрессовыми ситуациями на работе и в обычной жизни?
– Однажды я ехал на мотоцикле и сломал ногу. Четыре месяца ходил на костылях, а на работу меня заносили на руках. Для меня это был тяжелый период, после которого многое переосмыслил. Тогда познакомился с хорошим тренером и начал реабилитацию ноги. С того времени, я уже больше шести лет, после работы хожу в спортивный зал. Там ты отключаешься и домой едешь с совсем другим настроением. Спорт – это мой образ жизни, который помогает справиться с различными стрессами.
Автор: Галина Панкратьева
Источник: Persona.top
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.