По достигнутому соглашению, нефть будет возвращена государственной компании к 31 марта 2018 года. Также договором прописано, что «Укртранснафта» должна перечислить 3701,52 грн. по факту возвращения ей каждой тонны нефти.
Первый заместитель генерального директора ПАО «Укртранснафта» Андрей Пасишник в интервью рассказал о том, что происходило с государственной нефтью во время ее пребывания на мощностях Кременчугского НПЗ, как формировалась цена на ее хранение, и кто первым выступил с предложением мирового соглашения после трехлетнего конфликта между компаниями.
Читайте также: Беларусь в январе-октябре 2017 г. увеличила экспорт сырой нефти на 27,6% до 487,068 млн. долл.
Сравнение торговых счетов в Larson & Holz – какой подойдет именно вам?
В конце января этого года «Укртранснафта» и «Укртатнафта» наконец развязали судебный спор относительно условий хранения нефти в резервуарах Кременчугского НПЗ путем заключения мирового соглашения. Как и почему нефть «Укртранснафты» оказалась в резервуарах другого предприятия? И почему этот конфликт не удавалось решить в течение трех лет?
Весной 2014 года, экс-менеджмент «Укртранснафты» принял решение откачать из магистральных нефтепроводов суммарно 675 тыс. т нефти, объяснив эти действия соображениями национальной безопасности (на тот момент разгорался вооруженный конфликт на Донбассе, усиливались пророссийские выступления в ряде других регионов) и тем, что по этим нефтепроводам уже длительное время не происходила транспортировка нефти. По замыслу экс-менеджмента, закачанную нефть должны безотлагательно переработать на Кременчугском НПЗ для нужд армии.
Однако, в апреле-мае 2014 года, в связи с невозможностью поместить весь объем в собственных резервуарах, часть нефти была размещена в трех резервуарах нефтеперерабатывающих предприятий. Из них около 239 тыс. тонн – на Кременчугском НПЗ ПАО «Укртатнафта», а между «Укртранснафтой» и «Укртатнафтой» заключен договор о предоставлении услуг по хранению нефти. И что наиболее важное в этой истории – услуги должны предоставляться бесплатно сроком на 1 год.
По вашим словам, это был договор с достаточно интересными условиями: резервуары предоставили, деньги за хранение нефти не берут. Почему тогда возник конфликт?
Собственно, на том этапе все было более-менее понятным и приемлемым для компании и для государства, если вынести за скобки опустошенные нефтепроводы. Интересное происходило чуть позже.
В октябре того же 2014 года, стороны, по непонятным причинам, разрывают договор безвозмездного хранения и вроде бы возвращают нефть «Укртранснафта» в полном объеме.
Однако физически нефть никуда не перемещалась из резервуаров, возвращение состоялось лишь на бумаге.
Одновременно был заключен договор с новой формулировкой – уже не услуги по хранению, а на аренду резервуаров, согласно которому «Укртранснафта» должна ежесуточно платить 1,78 грн. за каждую тонну размещенной нефти. И на этом процесс заключения сделок не остановился – в ноябре 2014 года менеджмент проводит аналогичную операцию с разрыванием и заключением нового договора, но уже с увеличенной вдвое ценой аренды – 3,2 грн. за тонну нефти в сутки.
Дальше – больше: в феврале 2015 года цена аренды резервуаров возрастает уже до 6,4 грн./т в сутки. За три с половиной месяца тариф увеличивается в 3,5 раза. Как результат, с «Укртранснафты» «выкачивают» в среднем по 50 млн. гривен за каждый месяц аренды резервуаров.
Это все продолжалось до того момента, когда после устранения «Нафтогазом» от исполнения обязанностей менеджмента «Укртранснафты», в мае 2015 года «Укртранснафта» заявила о прекращении договора аренды резервуаров и направила в «Укртатнафта» требования о возврате нефти.
В марте 2015 года наблюдательный совет «Укртранснафты» отстранил от исполнения обязанностей руководителя компании. Относительно его действий по выкачанной нефти была назначена служебная проверка, прокуратура Киева открыла соответствующее уголовное производство. Потом изменились несколько исполняющих обязанности… В ноябре 2015 года ситуация с управлением компанией была урегулирована и собрание акционеров назначило генерального директора, уже без добавления «и.о.». Поэтому вопрос лично к вам – что мешало сразу вернуть нефть после хранения?
Несмотря на то, что ПАО «Укртранснафта» было сразу сообщено ПАО «Укртатнафта» о прекращении договора аренды резервуаров и направлено требование о возврате нефти, реальной возможности поместить указанный объем нефти в ПАО «Укртранснафта» физически не существовало.
Лишь в 2016-2017 годах нам удалось высвободить необходимые емкости, в том числе путем введения в эксплуатацию после ремонта, и очереди нефтепровода «Мозырь — Броды» (высвобожден объем под хранение 123 тыс. т); еще 94 тыс. т. удалось высвободить, отремонтировав резервуары в ряде НПС, ЛПДС и на МНТ «Южный». Необходимые объемы также освободились после продажи 80 тыс. т. нефти Urals и 5 тыс.т. AzeriLight .
На сколько, по вашему мнению, реальной является версия, которая звучала в СМИ. О том, что тогдашний директор УТН Лазорко, дал указание выкачать нефть, из трубы нефтепровода в хранилища Кременчугского НПЗ. Чтобы ее, например, переделали в дизель и бензин и продали на рынке?
Ведь в 2014 году цена нефти была выше, чем сейчас, и группа «Приват», которая контролирует НПЗ, могла из этого извлечь на тот момент примерно 200 млн. долларов и пользоваться этими средствами безвозмездно в течение почти 3 лет… Однако, к «Укртранснафта» они выдвигали все новые и новые договоры и каждый раз с другими ценами на хранение нефти. Тогда как другие структуры, пожалуй, были бы готовы предоставить «Укртранснафта» значительную скидку на услуги по хранению таких объемов нефти. Почему, по вашему мнению, «Укртатнафта» не захотела вернуть нефть, чтобы дальше уже продолжать судиться без начисления «Укртранснафта» платы за хранение?
Это достаточно дискуссионный вопрос. Я считаю сейчас, считал в 2014 году и отстаивал эту инициативу со стороны «Нафтогаза», что переработка нашей нефти в нефтепродуктов на предложенных заводом на то время условиях была экономически невыгодной для «Укртранснафты». Потому что заводом были предложены непрозрачные проценты выхода товарной продукции и завышенный процент технологических потерь.
В то же время, «Нафтогаз» предлагал купить эту нефть у компании партиями по 20-50 тысяч тонн по рыночным ценам с отсрочкой платежа на время производственного цикла НПЗ 2-4 недели.
Завод, не имея свободных оборотных средств, мог принять в переработку партию 20 тысяч, за несколько недель произвести из нее продукцию, реализовать ее на рынке и заплатить нам рыночную стоимость нефти и заработать себе прибыль. Это был наиболее прозрачный и понятный механизм. Полученные средства предлагалось аккумулировать для приобретения при необходимости нефти для заполнения нефтепроводов.
Но, к сожалению, мы не нашли поддержки тогда со стороны правительства. Забюрократизированная система принятия неотложных решений в государстве не дала возможности государственной компании получить существенный доход при стоимости нефти 105 долларов за баррель.
Следует также обратить внимание на существующее на то время решение СНБОУ, которым правительству поручалось осуществить мероприятия по переработке, выкачанной из нефтепроводов нефти на нужды армии и прохождению отопительного сезона 2015 года. Это, на мой взгляд, непрозрачное решение, которое было отменено только недавно, давало «Укртатнафта» надежду на переработку нашей нефти на своих монопольных условиях, потому что нефть была размещена у них в резервуарах.
Вероятно, когда на заводе поняли, что получение от правительства разрешения на ее переработку может длиться не один месяц, они решили заработать сотни миллионов на ее хранении, устанавливая нерыночные тарифы для госкомпании. Это стало точкой невозврата в решении отстранить экс — менеджмент «Укртранснафты» и началом процесса борьбы за возвращение нашей нефти.
Осуществлялось много попыток со стороны нового менеджмента «Укртранснафты» вернуть нефть, но все они блокировались заводом со ссылкой на разные причины, главной из которых была ссылка на необходимость выполнения решения СНБОУ и получения разрешения правительства на возвращение нефти. Этот бег по кругу продолжался годами.
Со своей стороны, мы системно выбивали аргументы противоположной стороны, которые делали невозможным возвращение нефти. Четко, на нормативно-законодательном уровне определились с понятием «технологической нефти» и товарной нефти, которая не требует необходимости получения согласия Кабмина на коммерческие операции. Вместе с аудиторами устранили многолетнюю брешь, которой нефть учитывалась в составе основных средств, способствовали отмене решения СНБОУ, и вышли на финишную прямую в судах.
На счет «других структур» даже ничего прокомментировать – в Украине, к большому сожалению, других субъектов хозяйствования, которые бы имели возможность хранить такой объем нефти нет.
Тогда как возникла плата за хранение, ведь вы говорили об отношениях по договорам аренды резервуаров? Откуда взялись такие цифры?
Конфликт возник из-за иска ПАО «Укртатнафта» к нашему ПАО «Укртранснафта» о взыскании задолженности по договору аренды резервуаров. Решением Хозяйственного суда города Киева в феврале 2016 иск ПАО «Укртатнафта» удовлетворен, во встречном иске ПАО «Укртранснафта» о признании неправомерным и недействительным договор аренды резервуарных емкостей нам было отказано, и взыскано с «Укртранснафты» более 489 млн. грн.
Мы обжаловали это решение. И уже Киевским апелляционным хозяйственным судом в апреле 2016 было принято постановление об отмене решения Хозяйственного суда города Киева. И принято новое решение, которым в удовлетворении первоначального иска ПАО «Укртатнафта» отказано, а встречный иск ПАО «Укртранснафта» ПАО «Укртатнафта» удовлетворен. Суд признал недействительным договор аренды резервуарных емкостей, заключенный между ПАО «Укртатнафта» и ПАО «Укртранснафта».
В своем постановлении суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что предметом правового регулирования договора аренды являются именно правовые отношения по закачке, хранению, возврату, снятию закачки нефти. Эта нефть находится в емкостях ПАО «Укртатнафта», и суд указал на то, что в споре между нашими компаниями имеют место именно отношения хранения. Которые стороны назвали договором аренды, он был заключен с целью хранения нефти в резервуарах ПАО «Укртатнафта».
Сразу после описанных событий, в мае 2016, ПАО «Укртатнафта» подала новый иск на наше общество, о взыскании стоимости услуг хранения до мая 2016 года, в сумме более 951 млн. грн. (впоследствии они существенно увеличили размер исковых требований до 2,2 миллиарда грн.).
Стоимость услуг по хранению одной тонны нефти за одни сутки «Укртатнафта» установила 9,60 грн. Такой размер стоимости хранения ПАО «Укртатнафта» мотивировала уже действующими отношениями с рядом контрагентов на территории Украины.
В свою очередь, категорически не соглашаясь с такой стоимостью хранения, ПАО «Укртранснафта» подало встречный иск о возврате всего объема нефти, а также выдвинуло дополнительные встречные требования о взыскании с ПАО «Укртатнафта» 473 млн. грн. пени и 182 млн. грн. штрафа за не возврат нефти.
Для определения рыночной стоимости хранения, возможно, надо было бы объявить тендер и посмотреть, кто предложит цену не выше 1,10 за тонну в сутки. Например, на Prozorro. Это было бы полезно и для подтверждения эффективности использования государственных средств.
Я согласен с вами. Именно поэтому, в мае 2016 года наша компания провела открытые торги на Prozorro с целью поиска организаций, которые имели возможность хранить нефть. Победу на этих торгах одержало ЧАО «Херсонский НПЗ» с предложением 3,02 грн./тонну. Не следует также забывать, что на Херсонском НПЗ не существует трудоспособного резервуарного парка для размещения даже половины необходимого нам объема нефти.
Эта предложение стало индикативным, и результаты этих торгов также были использованы нами как убедительный аргумент в пользу снижения цены хранения нефти в переговорах с представителями ПАО «Укртатнафта». Но для того чтобы работать по закону свободного рынка необходимо иметь для этого возможность, в том числе и техническую.
Если даже представить фантастический вариант того, что ПАО «Укртатнафта» отдало бы нам нефть без решения вопроса по оплате за определенный период, все равно остается вопрос, куда и как везти, а также кто ее будет закачивать и отправлять. Ответ один: только вагонами на Броды.
На ваш взгляд, какая может быть окупаемость резервуаров Кременчугского НПЗ (учитывая их значительный уровень амортизации, окупаемость при цене хранения 3,08 грн./день может составлять год)? По какой цене вы обналичите подобные старые резервуары?
Вы лично видели резервуар объемом 50 тысяч кубометров? Сооружения такого объекта является довольно дорогостоящими и по времени занимают несколько лет. Мы планируем осуществить сооружение таких резервуаров в Бродах, и ожидаемая стоимость составляет более 160 млн. грн. за каждый. А на Кременчугском НПЗ для хранения нашей нефти было задействовано как минимум 5 таких резервуаров.
Можем вместе посчитать. В одном таком резервуаров содержится около 38 тысяч тонн нефти. Умножаем 38 тысяч на тариф 3,08 и на 365 дней, получаем 42,7 млн. грн. Окупаемость только прямых затрат на строительство резервуара при таком тарифе составит 4 года, и это без учета ремонтов, зарплат, электроэнергии и тому подобное.
Не следует забывать и о том, что выкаченная из нефтепроводов нефть в основном сорта Urals , а именно этот сорт, это сорт с высоким содержанием серы, которая приводит к быстрой коррозии и выходу из строя резервуаров. В связи с этим, тариф 3,08 грн. с НДС на сегодня считаем прозрачным и объективным, и говорить об окупаемости в 1,2,3 и даже 5 лет не может идти и речи. Действительно, у нас много резервуаров уже должны быть выведенными из эксплуатации и заменены новыми, а хранить нефть в аварийных резервуарах мы не можем.
У наших предприятий отличаются расходы, связанные с хранением нефти. Поэтому, будет не корректно с нашей стороны давать оценку окупаемости резервуаров Кременчугского НПЗ.
Для верного отражения в учете активов наша компания проводила переоценку основных средств по состоянию на 31.12.2015. Оценку имущества проводила одна из крупнейших компаний «большой четверки» – Ernst & Young. Результаты переоценки были подтверждены еще одной компанией «большой четверки» – Delloite, которая проводила аудит финансовой отчетности предприятия.
Скажите, а что происходило с нефтью в течение судебного процесса? Где она находилась и в каком состоянии?
Еще в мае 2015 года, по инициативе «Нафтогаза», уже новым руководством ПАО «Укртранснафта» была осуществлена инвентаризация переданной нефти, которая проходила при участии представителей НАК «Нафтогаза», Минэнерго, СБУ и ПАО «Укртранснафты». Только периодические инвентаризации работниками «Укртранснафты», которые продолжались в течение всего периода пребывания нефти на Кременчугском НПЗ и продолжаются до сих пор, стали действенным инструментом проверки наличия нефти. Ведь было постоянное сомнение и опасение в ее наличии.
Кроме того, в марте 2016 года, все резервуары с нефтью «Укртранснафты» были опломбированы, а при частичном возврате нефти ПАО «Укртатнафта» после продажи на аукционах — ее качество и количество всегда подтверждали независимые сюрвейерские компании, среди которых известная международная компания «Инспекторат».
Были ли составлены соответствующие акты после инвентаризации нефти, которые бы подтвердили, что нефть, которая сохранялась, соответствующего качества и объема? Если да, то можно ли сделать запрос на доступ к информации в этих актах?
Как я уже отмечал, ежемесячно составлялись акты инвентаризации комиссией из работников «Укртранснафты», в этих актах зафиксированы объем и качественные показатели нефти, хранившейся в резервуарах Кременчугского НПЗ. Акты не являются секретными, поэтому в любое время мы можем предоставить эту информацию на запросы. Но большинство оригиналов актов за истекший период было изъято прокуратурой Киева в рамках расследования уголовного производства.
После признания судом договоров аренды резервуаров недействительными. Между нашими предприятиями возникли правоотношения, в сфере хранения нефти. Которые были искусственно завуалированные экс — менеджментом под договоры аренды и с этого периода у нас уже не было обязанности проводить инвентаризацию нефти к моменту ее возврата нам с мест хранения нефти. Но, несмотря на это, мы все равно ежемесячно требовали у НПЗ доступ к нашей нефти и проводили ее инвентаризацию по количеству и качеству, хотя представители завода отказывались ставить в актах свои подписи.
Вернемся к судебному процессу с ПАО «Укртатнафта». Каким образом происходили события и почему суд настолько затянулся?
В декабре 2016 года судом была назначена судебная товароведческая экспертиза по рыночной стоимости на территории Украины услуг по хранению одной тонны нефти. Продолжительность экспертизы составила около года, а ее результатом определена средняя стоимость хранения 1 (одной) тонны нефти на территории Украины в размере 4,28 грн. за оспариваемый период.
ПАО «Укртранснафта» категорически не согласилось с такими результатами судебной экспертизы, однако, нами был представлен суду действующий стандарт «Расчет тарифов на услуги по хранению нефти в резервуарном парке. Методика», согласно которому, себестоимость хранения 1 тонны нефти на базе резервуаров ПАО «Укртранснафта» составляет 3,08 грн. с НДС. Расчет ставки тарифа на хранение нефти базируется только на тех расходах, которые отнесены исключительно на хранение нефти в условиях нашего общества, среди которых — затраты на электроэнергию, оплату труда и единый социальный взнос, амортизацию оборудования и прочее.
Поэтому мы убеждали суд, что нельзя принимать во внимание результаты экспертизы, а учитывая сопоставимые условия хранения, стоимость услуг не может превышать 3,08 грн. Следует отметить, что стоимость услуг хранения у нас втрое меньше требования «Укртатнафты».
Судебный процесс становился все более сложным, каждая из сторон имела доказательства в свою пользу, количество судебных заседаний постоянно росло.
А кто первый выступил с предложением мирового соглашения?
Первым к нам с соответствующим письмом обратилось ПАО «Укртатнафта». Они сначала предложили решить спор путем подписания мирового соглашения по тарифу 9,60 грн., а уже после установленной экспертным заключением судебной экспертизы стоимости 4,28 грн. прислали новый вариант мирового соглашения по данному тарифу.
Мы категорически отрицали такие условия, однако предложили свои условия, в которых мы настаивали на стоимости хранения озвученной в суде на уровне 3,08 грн. и не больше, а также выдвинули встречные требования относительно закрытия старых долгов завода перед «Укртранснафтой», которым исполнилось уже более 10 лет.
Хотелось бы понять, почему вы вообще рассматривали вариант мирового соглашения? Нефть находилась на территории ПАО «Укртатнафта» необоснованно, по договору, который был признан недействительным.
Да, договор аренды резервуаров был признан недействительным, но хочу акцентировать внимание на то, что суд указал на фактическое наличие между сторонами отношения по хранению нефти. Значит, поскольку нефть все время фактически находилась на Кременчугском НПЗ, а это подтверждалось актами инвентаризаций. Ни у кого не возникало сомнений в том, что это повлечет за собой определенную плату за хранение. Вопрос был лишь в том, в каком размере, и на каких условиях. Отдельно хочу отметить, что на момент рассмотрения предложения ПАО «Укртатнафта» относительно заключения мирового соглашения мы не платили за хранение нефти больше чем два года.
Расскажите более подробно об утвержденных условиях уплаты за хранение нефти.
Согласно утвержденному судом соглашению, суточная стоимость хранения нефти за период с апреля 2014 г. по декабрь 2017 г. составляет 3,08 грн./т против 9,6 грн./т, на которых настаивала «Укртатнафта». Таким образом, общую сумму стоимости услуг по хранению нефти в резервуарах Кременчугского НПЗ снизили более чем в три раза – с 2,2 млрд. до 700 млн. гривен.
Кроме того, соглашение предусматривает зачет встречных требований «Укртранснафта» и «Укртатнафта» на общую сумму 194 млн. грн. Среди них: 102 млн. грн. – задолженность по договору купли-продажи сырой нефти от 22.05.2013 г.; 55 млн. грн. согласно решению Хозяйственного суда Полтавской области от 16.05.2006 г. по векселям ПАО «Укртатнафта», переданными нам в качестве оплаты еще в 1999 году. В общем, к уплате завода подлежит сумма около 519 млн. грн.
Также, важным условием мирового соглашения, является револьверный метод оплаты, то есть исключительно после возврата нам нефти и подписания акта – мы платим средства, при этом – пропорционально объему возвращенной нефти. Например, по состоянию на 15 февраля, нами выплачено 37 млн. грн. с 519 млн. возвращенных нам 10 тысяч тонн со 140 тысяч тонн.
Кто, по вашему мнению, был более заинтересован в подписании мирового соглашения?
Я уверен, что заинтересованность в решении этого многолетнего спора была с обеих сторон. Но, мы добились уменьшения стоимости хранения нефти в три раза, решили ситуацию со старыми долгами, а также начали возвращать нефть в компанию.
Для ПАО «Укртатнафта» это дало возможность выйти из длительной судебной волокиты, получить плату за хранение и освободить резервуары на Кременчугском НПЗ под азербайджанскую нефть.
Возможно, ли было решить конфликт по-другому? Что было бы, если бы вы не заключили мировое соглашение?
Конечно, можно было бы дальше продолжать судиться относительно стоимости услуг хранения нефти, но хочу обратить внимание на три момента. Первый, судебная экспертиза определила среднюю стоимость хранения на уровне 4,28 грн. за сутки за одну тонну, второй момент, нефть продолжала находиться на заводе, что увеличивало количество дней, за которые надо было платить и третий это то, что мы не имели доступа к нефти без согласования ПАО «Укртатнафта».
Можно предположить, что после необычайно длительных судебных споров мы бы получили значительно большую стоимость за хранение и значительно больший период пребывания нефти на ПАО «Укртатнафта», за который необходимо было бы уплатить.
Кроме того, нахождение нефти без движения в резервуарах приводило к ухудшению ее физико-химических показателей за счет потерь, испарения ее легких фракций. Соответствующее обстоятельство влияло на необходимость урегулирования вопроса о возврате нефти в систему Общества как можно быстрее.
Отдельно следует отметить о возврате нефти на хранение несмотря на выигранные «Укртранснафтой» все судебные инстанции по другому НПЗ, где также находится наша нефть.
Ярким примером является исполнительное производство по принудительному исполнению приказа Хозяйственного суда Львовской области, которым ОАО «НПК -Галичина» обязано вернуть ОАО «Укртранснафта» 44 тысяч тонн нефти, которая была размещена в резервуарных емкостях ПАО «НПК — Галичина» в 2014 году. Соответствующее исполнительное производство было открыто еще зимой 2017 года, однако, в настоящее время не выполняется, вследствие ссылки со стороны ОАО «НПК -Галичина» на разного рода технические причины.
За нефть, которая была на хранении в Дрогобыче и Надвирной, также необходимо будет требовать определения установленной платы? О каких суммах идет речь? И за что там, по сути, платить, если даже суд решил, что нефть нужно вернуть, но исполнительная служба не выполнила решения суда?
В настоящее время на рассмотрении в судебных инстанциях находится дело по искам ПАО «Нефтехимик Прикарпатья» и дело по иску ПАО «НПК Галичина». В данных судебных процессах НПЗ ставят вопрос о взыскании с «Укртранснафты» платы за хранение (Галичина – около 175 млн. грн., Нефтехимик Прикарпатья – 848 млн. грн.) за период пребывания нефти на заводах. Общество возражает против размера заявленных сумм, в настоящее время продолжаются судебные заседания. Работаем с исполнительной службой по исполнению решения суда, и возвращению нефти, но без доброй воли владельцев заводов, к сожалению, это пока невозможно.
Не считаете ли вы, что этими вопросами должны заняться правоохранительные органы – действиями Лазорко, действиями НПЗ или бездействием исполнительной службы?
Про «бездействие исполнительной службы» в нашем случае речь не идет. Ведь, со своей стороны они выполняют свои обязанности. Вследствие сложности организации технического процесса по возвращению нефти, без содействия завода сделать это невозможно. Другое дело, что ответчик не исполняет возложенные на него судом обязательства, ссылаясь на различные технические проблемы с оборудованием, аварии и ремонты.
А относительно действий НАБУ, то я уверен они отслеживают эти вопросы и принимают соответствующие решения в соответствии с их полномочиями. Относительно законности действий Лазорко, по нашей информации, продолжаются расследования со стороны прокуратуры, Нацполиции и СБУ, а сам он находится за пределами Украины.
Возвращаясь к мировому соглашению, где утверждено, что конфликт исчерпан. Что дальше? Каким образом, и в какие сроки, будете возвращать нефть? Что планируете с ней делать?
Часть нефти мы уже вернули и, как вы наверняка знаете, провели в 2017 году ряд успешных аукционов по ее продаже. Остальное сырье, около 120 тысяч тонн, планируем вернуть до 31 марта текущего года путем его вывоза железнодорожным транспортом из Кременчуга в ЛПДС «Броды» и размещения в системе «Укртранснафты». Весь процесс возврата нефти осуществляется с контролированием количества и качества возвращенной нефти международным независимым сюрвейером «Инспекторат».
Автор: Сергей Шулика
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.