Мы поговорили с госпожой Фоменко о вопросах, которые так или иначе находятся в ведении Минкультуры: сотрудничество с ЮНЕСКО, сохранение наследия, реституции, проект Украинского института, который должен популяризировать нашу страну в мире, приватизацию госпредприятий и скандальные застройки.
Расскажите, пожалуйста, о последней сессии ЮНЕСКО по вопросам культурного наследия.
Я могу прокомментировать только ситуацию с Херсонесом Таврическим, который, как известно, является объектом всемирного наследия в Крыму. Орган управления (в данном случае – Минкульт) страны, от которого достопримечательность внесена в список, должен предоставлять ЮНЕСКО, отчет о ее состоянии. Мы не имеем сейчас доступа к Херсонесу и не можем представить нормальный отчет, о чем все время предупреждаем.
Мы требуем от ЮНЕСКО направить в Крым мониторинговую миссию. На прошлом заседании нам подтвердили, что миссия будет, но когда она состоится, пока неизвестно. Это будет комиссия независимых экспертов, которые не связаны ни с Украиной, ни с Россией.
Я помню, были сообщения о том, что обращения нашего Министерства культуры в ЮНЕСКО игнорируются. Это все еще актуально?
Не сказала бы, что игнорируются – это очень сильное слово. Они просто берут наши обращения к сведению, но мы не видим практических и реальных шагов. Но это проблема всех международных организаций сегодня. Если в конвенциях не прописаны механизмы наказания за нарушение их норм, то государства-участники могут этими нормами и не руководствоваться.
Россия нарушает конвенции, мы стараемся этого не делать: если, и нарушаем, то из-за объективных обстоятельств – из-за отсутствия доступа к памятникам, как, например, к Херсонесу. Россия же сознательно нарушает взятые на себя обязательства.
Осенью будут выборы гендиректора ЮНЕСКО. Чего вы ожидаете от нового директора?
Есть такая дипломатическая практика – ни одна страна-член ЮНЕСКО не должна выражать поддержку одному кандидату во время подготовки выборов. Все претенденты объезжают страны со своей программой, рассказывают, как они видят дальнейшее развитие ЮНЕСКО и просят о поддержке. Конечно, мы как страна никому ничего не обещали.
В Украину уже приезжали?
Да, несколько кандидатов – они проводили свои встречи в МИД, поскольку оно делегирует представителей в ЮНЕСКО, кто-то и к нам пожаловал. Зависит от кандидата и от того, с кем он или она хочет встретиться.
Какая у Министерства культуры коммуникация с МИД сейчас?
Разная. Каждый делает свою работу. Есть направления, где мы активно сотрудничаем, например, по поводу Совета Европы и программы “Креативная Европа”.
Какая сейчас ситуация с Украинским институтом?
Идея Украинского института существует в воздухе много лет, но никто не может ее до конца реализовать, потому что нет окончательного видения, как он должен функционировать.
Сейчас в концепции МИД то, что Украинские институты в разных странах должны стать площадками для продвижения и популяризации всего украинского в целом – не только искусств, но и инновационных технологий, научных идей и так далее. У меня лично, как у государственного служащего со стажем, много вопросов к тому, как он будет функционировать.
Что будет с культурно-информационными центрами, которые сейчас работают в соответствии с Указом Президента, который никто не отменял? Получается, что институт будет полностью дублировать функции центров?
Насколько я знаю, предлагается создать государственное предприятие в подчинении МИД, которое будет иметь право предоставлять услуги, сдавать что-то в аренду и так далее. Но я не вижу юридической формы, в которой институт мог бы заработать на высоком уровне и согласно законодательству, которое сейчас существует.
Кто те люди, которые должны работать в институте? Госслужащие, дипломаты, активисты на договорной основе? Кто в государстве формирует стратегию этого института – МИД, Правительство или Минкультуры? Где в Министерстве информационной политики – сейчас принята программа продвижения имиджа Украины и за эту программу отвечает ли данное министерство.
Я за то, чтобы все было системно и чтобы функции не дублировались, и чтобы не оставалось вещей, за которые никто не отвечает. Мне кажется, что в случае с Украинским институтом мы еще в самом начале пути.
Не так давно Кабмин издал приказ о создании Украинского института – о чем там говорится?
Лишь о создании.
Позиция Минкультуры заключается в том, что нам нужно немного больше времени для обсуждения концепции и перечня нормативно-правовых актов, которые надо или принять, или отменить, чтобы институт заработал. А потом можно двигаться дальше – решать, в каких странах он должен открыться первым, на оценках которых будет основываться выбор стран, где он будет открыт, какие страны первоочередные.
Сейчас мы на пути создания Украинского культурного фонда и Института книги, и есть много препятствий, которые мы должны преодолевать, прежде чем все заработает.
Что вы имеете в виду?
Тарифные сетки, нормативы об оплате труда, постановления №812, 88, 710, например.
710 – это о запрете участия Украины в международных событиях?
Да. Мы много раз пытались его отменить – хотя бы в части, которая касается культурных вещей – наших мероприятий, участия в событиях типа Венецианской биеннале или Франкфуртской ярмарке.
Еще одно ограничение – о предельной численности работников в штате. Сейчас в Кабмине продолжается функциональное обследование, и мы одно из 10 министерств, которые попали под реорганизацию и изменение философии государственного управления. Мы очень круто сделали методологию, по которой должны двигаться, но в результате должны набрать людей в новообразованные структуры, а уже потом увольнять тех, кто работает в старых структурах, и по конкурсу не пройдет на новые должности. Значит, в какой-то момент количество людей, которые работают в Минкультуры, возрастет. Но это запрещено.
Не могли бы вы подробнее рассказать о реорганизации Министерства культуры. Что изменится?
Нам повезло – историю, которая сейчас происходит в Кабмине, мы начали еще год назад.
В прошлом году мы попросили Европейскую Комиссию провести у нас функциональное обследование. В мае оно завершилось. Нам очень повезло с экспертами – это те, кто делает подобные вещи для самой комиссии. В правительство мы представили отчет, эксперты прилетели из Бельгии, чтобы рассказать, как должно выглядеть министерство культуры XXI века.
Но не все из запланированных мероприятий сможем реализовать – не можем до конца избавиться от функций, несвойственных министерству.
Это, каких?
Распределение средств на культурные мероприятия, или проведение мероприятий, которые планируют наши коллеги из других центральных органов исполнительной власти или которые мы получаем как поручение. Например, Дни культуры к 25-летию дипломатических отношений. Еще одна неприсущая для нас вещь – координация всего объема мероприятий.
Конечно, такие вещи отвлекают от общего процесса формирования политики, но так уж сложилось.
Идея в том, что министерство должно перейти в другую структуру. В ней будет создано 5 генеральных директоратов вместо департаментов – по принципу распределения политики.
Европейские эксперты посоветовали включить в нашу компетенцию креативные индустрии – моду, дизайн, архитектуру, аудиовизуальное искусство – сейчас только кино находится под “крышей” министерства, но существует Государственный комитет телерадиовещания, который занимается индустриями, которые для нас важны.
Идея в том, чтобы лишить директораты функций предоставления административных услуг и управления имуществом.
Директорат, который будет во всех министерствах, – стратегического планирования и евроинтеграции. Кроме того, в Минкультуры будут такие директораты:
– по вопросам наследия, который будет заниматься всем, что связано с ним – ввозом и вывозом культурных ценностей, музейным делом, нематериальным культурным наследием, а также частично национальной памятью. Также мы создадим инспекцию, которая будет следить за выполнением охранного законодательства памятников;
– директорат искусств, который будет заниматься художественным образованием, развитием искусств, в том числе народных;
– по вопросам языковой политики;
– по вопросам этнической политики и религий.
Еще один директорат, который бы нам хотелось ввести в будущем, – директорат культурных и креативных индустрий, где нашли бы свое место и кинематография, и библиотечное дело в новом формате, и инновационные индустрии – мода, дизайн, книгоиздание и тому подобное.
Не будет ли он дублировать функции Госкино и Института книги?
Заложенная в эту реформу философия заключается в том, что министерство вырабатывает политику, а эти институции ее реализовывают. Мы создаем правила игры, а они играют по этим правилам. Сейчас немного странная ситуация – из-за нехватки ресурсов министерство не может самостоятельно вырабатывать политику и делегирует это институтам.
Тогда существует опасность того, что со сменой министра будет меняться политика, и вся предыдущая работа институтов сойдет на нет.
Руководители директоратов будут избираться на конкурсной основе сроком на 5 лет. К ним будут очень высокие требования и, в независимости от смены министров, кардинального изменения политик не будет. Концепция такая, чтобы министерство сохраняло институциональную память.
Есть ли какие-то прогнозы относительно того, когда новая структура заработает?
Мы будем запускать ее поэтапно – нельзя сразу всех уволить и всех набрать по конкурсу. Каждое министерство составит график своей трансформации. Мы хотели бы, чтобы первым созданным директоратом стал тот, что отвечает за стратегическое планирование, а вторым – по вопросам этнической политики и религии.
Министерство пока не лишилось обязательств по предоставлению административных услуг, поэтому мы имеем штат людей, которые этим занимаются.
Расскажите, пожалуйста, о реформировании научно-исследовательских институтов, находящихся в ведении Министерства культуры.
Это второй этап нашей реорганизации, первый начался в прошлом году и уже состоялся. Нельзя реформировать министерство без внесения изменений в работу всех заведений, которые нам подчиняются. Если мы говорим о НИИ, то это 6 учреждений – три на базе высших учебных заведений, еще три независимые – Центр Курбаса, Украинский государственный институт культурного наследия (ранее назывался “Научно-исследовательский институт охранных исследований памятников”) и Украинский центр культурных исследований.
Реформе этих заведений уже давно пора. В чем ее суть? В том, что после реорганизации они смогут легально оказывать платные услуги – распространять билеты, проводить конференции, печатать материалы и книги и прочее. Центр Курбаса, например, проводил на своей территории спектакли, на которые не имел права продавать билеты. Но это не очень правильно и с точки зрения экономического баланса, и с точки зрения того, что в наше время эти учреждения должны быть инновационными проектными офисами, и иметь возможность приглашать к себе людей работать под проекты, менять свою структуру в соответствии с потребностями.
Научные учреждения советского типажа сейчас не работают. Первое наше решение – превратить их в учреждения культуры, значит, изменить их юридическую форму, чтобы они также могли претендовать на финансирование своей научной деятельности на конкурсной основе, и на финансировании как учреждений культуры.
Вопрос номер два – на что государство дает деньги этим учреждениям? Только на научные темы. Поэтому люди сидели и думали не о том, что им интересно исследовать, а о том, какую тему взять, чтобы получить под нее финансирование и за счет этого выплатить людям зарплаты. Зачем нужна такая непрозрачная история?
Мы хотим упростить правила игры для этих институтов – сделать прозрачной систему финансирования, дать возможность самим зарабатывать деньги, и лишить Минкульт обязательств, оплачивать все расходы, которые эти учреждения несут. Должен же быть какой-то баланс: нельзя просто сидеть и ждать, пока государство тебе на что-то даст деньги. Но никоим образом мы не хотим отменять научную составляющую в этих институтах.
Что касается Украинского центра культурных исследований, то мы хотим превратить его в проектный офис культурной политики. Все новые инициативы, которые мы продуцируем на политическом уровне, должен кто-то реализовывать – осуществлять коммуникационную кампанию, общаться с регионами, проводить аналитику и так далее. Это работа проектного офиса. На базе УЦКИ находится и “Креативная Европа”.
А что, кстати, с “Креативной Европой”? Мы готовы оплатить полный взнос на следующий год? И расскажите, пожалуйста, что это нам даст.
Да, готовы. Взнос в 1 евро, который мы платили в течение двух последних лет, – это была проба пера, и конечно, эти годы Украина не могла завоевать достойное место в рамках этой программы. Мы еще должны наработать опыт, в том числе негативный – подачи заявок, поиска партнеров и так далее.
И сейчас наши игроки смогли себя проявить – четыре украинские проекты были отобраны в КЕ – это Музей Гончара и три независимые инициативы. Это первые ласточки. Результаты отбора будут в следующем году, но эти проекты показывают, что у нас столь мощный круг талантливых людей, которые могут не просто проникаться чужим опытом, а на партнерских началах предлагать новые вещи.
Сумма будущего взноса еще обсуждается с Европейской комиссией. Возможно, она будет частично компенсирована из-за конвертов поддержки ЕС Украине, как в “Горизонте 2020” (аналогичная программа в сфере науки – прим.).
В правительстве есть понимание, что платить взнос в Креативную Европу нужно, а у европейцев есть понимание, что если мы начали выигрывать конкурсы, то не можем участвовать в программе бесплатно. Это повлечет за собой изменение отношения к нам как к зрелым потенциальным партнерам.
Кроме того, когда мы оплатим взнос, до 50% финансирования на функционирование национального бюро предоставит европейская сторона. Сейчас только государство обеспечивает это финансово, но если мы со своей стороны увеличим поддержку, то и европейцы подтянутся. Сегодня через то, что мы принимаем участие на льготных условиях, европейцы не дают гранты ни на поездки работникам национального бюро, ни на проведение мероприятий. Это ограничение доступа для нас, но это изменится, когда мы оплатим взнос.
На какой бюджет Минкульт будет претендовать в следующем году?
В общем – примерно 5 млрд., но мы только готовим бюджетный запрос. В правительстве новая система бюджетирования на трехлетний период.
Деньги будем просить, в том числе и на создание новых институтов – Института книги и Украинского культурного фонда.
Кроме того, следующий год в ЕС – это год культурного наследия и мы, проконсультировавшись с европейскими коллегами, инициировали объявление 2018-го года в Украине также годом культурного наследия. Под это мы хотим запустить процесс реставрации памятников на всех уровнях и требовать отдельный бюджет для этого направления. В “Креативной Европе” также будут квоты на культурное наследие, в рамках Совета Европы также уделят много внимания, поэтому мы должны успеть заскочить в этот поезд.
Основное условие совместной работы с ЕС – это софинансирование. Если мы покажем, что с украинской стороны обеспечиваем средства на восстановление наших памятников, то нам будет гораздо легче привлекать финансирование в рамках множества европейских программ.
Уже утверждено, что 2018-й – год культурного наследия?
Мы подали документы в Администрацию Президента и ждем официального объявления. АП поддерживает эту правительственную инициативу, тем более что это абсолютно в ногу с Европой и привлечет внутреннее внимание к нашему культурному наследию.
Чтобы обеспечить должное его сохранение, нужно много изменений вносить в законодательство и нормативные акты, которые связаны и с перемещением культурных ценностей, и с поиском и возвращением культурных ценностей, значит, решений реституционных интересов Украины за рубежом.
На ваш взгляд, украинские музеи готовы к реституции? Придется же что-то отдать взамен, или нет?
Реституционный процесс не обязательно должен быть двусторонним. Это, во-первых. Во-вторых, наши музеи потеряли много. Если мы говорим о потерях во время Второй мировой войны, то во всем мире принято применять так называемую культурно-компенсаторную реституцию.
Возьмем, например, Полтавский музей, который был полностью уничтожен во время войны, он потерял всю свою коллекцию. После войны он получил два полотна известного немецкого художника. Сейчас Германия, мне кажется, не имеет морального права требовать эти полотна обратно.
А она требует?
Да, и еще много чего другого.
Наши ученые подсчитали – около 50% всех культурных потерь на территории бывшего СССР понесла именно Украина.
Речь идет об ущербе, нанесенном нацистской Германией, и также вреде со стороны РСФСР?
Со стороны Москвы ущерб был причинен после эвакуации. Ни для кого не секрет, что в Новосибирске находится коллекция из музея Шевченко, которую вывезли во время войны и которую нам никто возвращать не собирается. Россия вообще приняла соответствующий закон, согласно которому ничего никому не отдает в рамках реституции.
Кто в Украине занимается этими вопросами?
Министерство культуры. Я лично являюсь сопредседателем со стороны Украины Смешанной украинско-немецкой комиссии по вопросам возвращения и реституции утраченных и незаконно перемещенных культурных ценностей. Есть еще аналогичная украинско-польская комиссия.
Реституция – один из моих приоритетов. Должна быть нормальная работа в этом поле, причем в пользу нашего государства. Достаточно жестов доброй воли.
Нуждается ли реституция в обновленном законодательстве?
Сейчас мы разрабатываем два новых законопроекта и до конца года, я думаю, они будут окончательно согласованы. Первый – о перемещении культурных ценностей (внутри государства), второй – об их вывозе и ввозе. Это новая редакция действующего закона, который объединяет регулирование всех трех вещей.
Я помню, что когда Евгений Нищук вернулся в Минкультуры, и много говорилось об аудите имущества, которым занимается министерство. Это еще продолжается?
Да, происходит полная инвентаризация всего, что мы имеем. Здесь много переменных.
Во-первых, политика правительства сейчас такая, что надо избавляться от государственных предприятий. Они должны быть либо коммерческими, либо их вообще не должно быть. Но Национальная опера – это тоже государственное предприятие. Что с этим делать? Где найти ту грань, где заканчивается доходность по экономическим показателям и начинается доходность общественного значения?
Мистецкий Арсенал (который подчиняется ГУД), Центр Довженко – это ГП. Но они не могут отдавать всю свою прибыль в государственный бюджет, как того сейчас требует закон. Этот доход нужен им для развития – для оцифровки фондов, процесса музеефикации и др. Это другой вид государственных предприятий. Это же не Укрспирт.
Во-вторых, мы провели региональную инвентаризацию – в клубах и библиотеках. Это была огромная работа, которая продолжается, потому что мы формируем так называемую “культурную корзину”.
Мы не можем сейчас взять и избавиться от всего государственного имущества – здесь должна быть задействована какая-то доля влияния государственной политики. Мы же говорим о формировании имиджа Украины, например, но у государства должны быть инструменты, которыми это можно будет делать. Не в советском формате, конечно – в другом, над которым еще надо подумать.
Отдельный разговор – государственные предприятия, которые проводят наши мероприятия. Как министерство, мы не имеем права платить напрямую – только через ГП.
Типа Укрконцерта?
Да, но я очень надеюсь, что с началом работы Украинского культурного фонда такая функция от нас отпадет. Распределять средства на проекты – неприсущая министерству функция, тем более что много денег сейчас отдано в регионы и вопросы, условно говоря, ремонт крыш культурных учреждений должны ложиться не на Минкульт, а на региональные власти.
Мы поставили вопрос о том, что делать с такими ГП. Мое видение – они должны уйти на вольные хлеба, ведь должны быть конкурентоспособными и наравне с инвестиционными агентствами оспаривать право и деньги для проведения событий. Если они не справятся, то их надо закрывать.
Какая история с реформированием художественных школ? Кому они вообще подчиняются?
По-разному. Чаще всего они находятся в коммунальном подчинении, Минкультуре подчиняются лишь шесть специализированных школ-интернатов и одно хореографическое училище.
Мы ждем второе чтение Закона «Об образовании» в Совете, где целый блок посвящен специализированному образованию. Им вводится в правовое поле назначение художественного образования как первого звена профессионального образования. Значит, это будет не внешкольная деятельность по эстетическому воспитанию, а часть формирования образовательного процесса. Это важная разница.
Вот почему мы не доделали “культурную корзину” – закон об образовании модифицирует вещи, которые прописаны в этой корзине. Он моделирует доступ к художественному образованию, расширяет возрастные категории и так далее.
Последний вопрос – о застройке на Сенном. Может ли Минкультуры отозвать подписанное им ИМО?
Нет, не может. Но ИМО – это только научная концепция, которая, ни на что не дает разрешение. Затем она укладывается в следующие документы, которые застройщик получает после нее. И сама по себе отмена ИМО не является основанием для прекращения строительства.
Что Минкульт может сделать, чтобы предотвратить подобные застройки?
Плохая новость заключается в том, что Министерство культуры ни на что не имеет право. Я иногда подписываю письма в государственные архитектурные инспекции с просьбой остановить какую-то застройку. Но мы не можем наложить никаких санкций на компании, которые это делают. Однако пишем в компетентные органы с просьбой рассмотреть случаи, привлечь к ответственности и прочее. Часто нам просто никто не отвечает.
Другая проблема – очень низкие штрафы за незаконное строительство. Застройщику легче заплатить 70 тыс. грн. за несогласование документов и строить себе дальше. Такие средства для них не проблема. Это действие является не критичным, когда строят в пределах дозволенного, но без проведения согласования. Хуже когда нарушают режим и штраф даже не покрывает предполагаемых затрат на демонтаж незаконно построенного имущества.
Предотвратить подобные застройки может только местная власть, разработав историко-архитекторский план, Генплан и определив четкие режимы как охранные памятников, так и застройки соответствующей территории. Функции министерства – проверять в процессе согласования документации, соответствует ли она требованиям режимов.
Другой механизм – создание инспекции, но не только относительно застройки на Сенном, а всеобщую, которую мы предлагаем в функциональном обновленном ведомстве.
Автор: Дарья Бадьер
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.