Генеральная прокуратура сообщила о том, что Шкляр за вознаграждение в 150 тысяч долларов обещал адвокату Анджею Климчуку договориться с Гречковским о влиянии на суд первой инстанции для вынесения решения в пользу субъекта хозяйствования. Общая сумма договоренности, по данным ГПУ, достигала 500 тысяч долларов.
Правда, отмечает Гречковский, в материалах дела нет ни суммы в 150, ни в 500 тысяч долларов. Речь идет о 51 тысяче долларов. Более того, ГПУ сообщила о задержании члена ОРУ во время получения взятки в полмиллиона, хотя никто его не задерживал. Эти и другие ложные сообщения Гречковский, по его словам, собирает и, возможно, использует для иска к работникам прокуратуры за клевету.
25 июля завершился срок ознакомления с материалами досудебного расследования, поэтому в ближайшее время дело или передадут в суд, или закроют, или применят меры принудительного лечения арбитражному управляющему Олегу Шкляру, который несколько раз лечился в психбольнице.
Павел Гречковский (в прошлом адвокат) – избран членом Высшего совета правосудия съездом адвокатов в 2015 году. Он дважды избирался в Киевский совет (2006-2012 год). Сначала был в Блоке Черновецкого, а затем – фракции «Инициатива» (в которую входил и Игорь Кононенко). В 2012-м Гречковский написал заявление о сложении полномочий. Впрочем, на столике возле выхода из его кабинета среди других до сих пор стоит флажок с логотипом политической силы Черновецкого.
После депутатства он стал почетным консулом Республики Мальта в Киеве и вернулся к адвокатской практике. В офисе, куда Гречковский пригласил журналиста LB.ua, находится соединенное его представительство как консула и адвокатское бюро.
Что связывает Шкляра и Гречковского, кто предлагал члену ВСП «решить его вопрос» и почему существует конфликт внутри адвокатуры, – в интервью LB.ua.
«Мне никогда не инкриминировали получение взятки»
При каких обстоятельствах вы узнали о задержании арбитражного управляющего Министерства юстиции Олега Шкляра и якобы о заговоре его с вами?
Я находился на рабочем месте – в Высшем совете правосудия. И вдруг из СМИ узнал, что совершил какое-то преступление. Впоследствии вышел на улицу, где сотрудники Генпрокуратуры вручили мне повестку о вызове на допрос в тот же день. В повестке я значился как подозреваемый. Хотя такая повестка, согласно законодательству, вручается лицу только после того, как оно ознакомилось с подозрением о совершении преступления. Но арбитражный управляющий на тот момент еще не был задержан. Можно ли было подозрение объявлять, если преступление еще не произошло?!
Я расписался о получении повестки, четко указав время и дату. Этот факт зафиксирован камерами наблюдения, расположенными при входе в Высший совет правосудия.
В 17 часов я вместе со своими адвокатами пришел в Генпрокуратуру для допроса. Однако нас не пускали в помещение три часа и двадцать минут.
Почему?
Мне также интересно это узнать. Нам постоянно повторяли: «Подождите немножко».
Только после требования моих адвокатов к охране, чтобы они поставили отметку, что мы пришли в 17 часов, нас пропустили. Тогда следователи ГПУ вручили мне само подозрение.
В нем среди прочего говорилось, что «Гречковский Павел Николаевич…, находясь в сговоре с Гречковским Павлом Николаевичем…» и далее по тексту.
Серьезно?
Да. И это же официальный документ, подписанный заместителем генпрокурора. Работники ГПУ должны были понимать, что предъявляют подозрение, как минимум, адвокату, который может найти ошибки в юридических документах.
Хотел бы подчеркнуть, что мне никогда не инкриминировали получение взятки. И все подобные публичные высказывания работниками ГПУ не соответствуют действительности.
Сегодня дело, в котором я нахожусь в качестве подозреваемого, квалифицируется как незаконченное покушение на мошенничество. С первого дня не шла речь о взятке, как рассказывала прокуратура. Взятка – это коррупционное преступление, а мошенничество – уголовное. Задержали не члена Высшего совета юстиции, как писали СМИ, а арбитражного управляющего Министерства юстиции. В материалах дела речь идет не о 500 или 150 тысяч долларов, а 51 тысяче долларов. Как говорят в Одессе, это – две большие разницы.
Как происходил ваш допрос 21 сентября прошлого года?
После вручения подозрения мне сразу дали проект протокола, что я отказываюсь давать показания, ссылаясь на статью 63 Конституции Украины, согласно которой имею право не свидетельствовать против себя.
А я согласился свидетельствовать. Я увидел подозрение и решил, что могу свободно общаться в этой ситуации. Работники прокуратуры были очень удивлены.
Что значит «незаконченное покушение на мошенничество»?
Другими словами, это покушение на покушение (смеется – ред.). На самом деле совершение этого преступления не зависело от моей воли и моего места пребывания. Человек, который совершает преступление, – делает определенные действия. Я физически находился на рабочем месте, не там, где состоялся факт передачи денег. Как мне потом стало известно, это произошло в районе площади Победы. И никакие мои действия на ход этого преступления не повлияли. Эти и другие факты свидетельствуют о том, что это преступление было создано искусственно.
Вернемся все же к вашему допросу в конце сентября в ГПУ.
Это был единственный допрос. Кстати, во время самого допроса у меня сложилось впечатление, что следователи ищут причину, чтобы меня задержать. Пожалуй, и то, что меня с адвокатами так долго не пускали в помещение ГПУ, было рассчитано, что я развернусь и уйду. Тогда прокуроры смогли бы кричать: Гречковский сбежал! И я не ушел. Еще и показания начал давать. Адвокаты, как и следователи, понимают, что первые показания – самые правдивые. Человеку нет времени для подготовки.
Никаких следственных действий с моим участием больше с того дня не проводилось. Правда, на следующий день после допроса (23 сентября) было проведено шесть обысков: в квартире, где я проживаю, в квартире моего сына, моих сотрудников, в косметическом салоне моей жены и тому подобное. В постановлении суда относительно обысков говорилось, что их целью является поиск документов, доказывающих совершение преступления. Какого преступления? Если дело квалифицируется как покушение на преступление?!
22 сентября Печерский райсуд рассматривал представление Генпрокуратуры об избрании для вас меры пресечения. Вас отпустили под залог в 3,85 млн. грн.
Первое, на чем настаивала Генпрокуратура во время этого судебного заседания, – закрытое рассмотрение дела. Меня это очень удивило. Речь не шла об изнасиловании или разглашении государственной тайны…
Вы хотели открытое судебное разбирательство?
Конечно. Мне нечего скрывать. Мои адвокаты отдали этот вопрос на усмотрение суда. И суд все же решил провести закрытое рассмотрение.
Во время заседания я полтора часа рассказывал обо всех, кто может быть причастен к этому делу. Называл фамилии депутатов, номера телефонов… Я вспомнил об угрозах, которые поступали в мой адрес. Кстати, первые угрозы начал получать в феврале прошлого года. И 4 марта 2016 года подал первое заявление председателю Высшего совета юстиции, как того требует закон о предотвращении коррупции.
Эти угрозы были связаны с вашей работой в Высшем совете правосудия?
Да. Я пока не могу обо всем рассказывать, поскольку существует тайна следствия, адвокатская тайна. Однако надеюсь, что довольно скоро смогу обо всем публично сказать.
25 июля завершился срок ознакомления с материалами досудебного расследования. Очень хотел бы, чтобы дело попало в суд. И общественность могла оценить его.
Между прочим, мне вручили другой вариант подозрения, где речь уже не шла о «Гречковский… в сговоре с Гречковским…». Следователи сказали, что была допущена неточность, которую исправили. Но сама квалификация дела не изменилась.
Сколько материалов дела?
Семь томов. Правда, немало документов повторяется, много лишних… Досудебное следствие длилось восемь месяцев, ознакомление с материалами – около трех. Трудности возникали в связи с тем, что мне не позволяли делать фотокопии некоторых документов. Приходилось много переписывать. Несмотря на довольно плотный график работы, очень сложно было совмещать ее с походами в прокуратуру.
Вы знакомы с арбитражным управляющим, который также фигурирует в этом деле как подозреваемый, Олегом Шкляром?
Да. Я учился с ним в одной группе в Национальном юридическом университете имени Ярослава Мудрого (ранее – Харьковский юридический институт имени Дзержинского).
Дело в том, что в 1990 году – за год до окончания института – он заболел. У него обнаружили аденому гипофиза. Ему дважды делали трепанацию черепа и удаляли пораженную часть мозга. Из-за своей болезни он не смог работать в милиции (хоть мы закончили милицейский факультет) и прокуратуре. Кстати, он также не является адвокатом.
Сейчас он живет в Житомире. Мои родители родом оттуда. Мы очень хорошо общались во время учебы в институте. Впоследствии он мне звонил с просьбой помочь найти ему хорошего врача. Я ему часто помогал, в том числе материально.
Дело могут закрыть, ввиду его заболевания?
Я бы этого очень не хотел.
После окончания ознакомления с материалами дела следователь имеет право на выбор трех вариантов: закрыть дело (например, из-за отсутствия состава преступления), составить обвинительный акт и направить его в суд, а также направить в суд постановление о применении мер принудительного лечения, в данном случае, ко второму подозреваемому.
Была ли проведена медицинская экспертиза в отношении Шкляра?
Хотел бы рассказать сначала о задержании Шкляра. Чтобы вы понимали, он постоянно принимает лекарства, в частности такие, которые сдерживают рост опухоли в мозге. Еще в 2005 году у него диагностировали изменения базальных отделов лобных частей мозга. Последствия таких изменений весьма серьезны. Он несколько раз лечился в психиатрическом учреждении. В подтверждение этому есть соответствующие документы.
Когда его задержали, он попросил следователей достать из его автомобиля медицинские препараты. И что сделали следователи… Сказали написать название лекарства. Купили их в аптеке. И предложили Шкляру зачитать на камеру текст, написанный ими, за что гарантировали дать ему лекарство.
Значит, и заявление, которое он делает на видео, – надиктовано работниками прокуратуры?
Я ничего не констатирую… Это будет расследовано в рамках другого уголовного дела.
Откуда вам об этом известно? Вы с ним общались?
Мне было запрещено с ним общаться по постановлению Печерского суда от 22 сентября 2016 года. Шкляр боялся следователей, он был у нотариуса, где подал соответствующее заявление. Этот документ, как и запись видео, о котором вы упомянули, содержатся в материалах дела.
Более того, адвокат, назначенный Шкляру из Центра бесплатной правовой помощи, предоставил запись разговора якобы оперативного работника, который давит на Шкляра во время допроса фразами вроде «ты будешь ночевать в камере, а завтра после выдачи санкции будешь ночевать в ИВС».
К Шкляру десять часов не допускали адвоката. А это квалифицируется как тяжкое преступление, за которое Уголовным кодексом предусмотрено до 12 лет лишения свободы. Поэтому позаботиться об адвокате для Шкляра – это обязанность следователей и оперативных работников. Когда Шкляру все же предоставили адвоката, общение с ним длилось до получаса. Он, кстати, после этого отказался давать показания.
Какую меру пресечения избрали Шкляру?
Насколько мне известно, такая же, как мне (залог в 3,85 . грн. – ред.).
Откуда у него такая сумма денег?
Не знаю, повторюсь, я с ним не общался после определения судом суммы залога.
Вернемся к медицинской экспертизе.
В определении суда от 22.09.2016 года об избрании меры пресечения Шкляру суд обязал следователей провести его медицинское обследование. Однако прокуратура не провела экспертизу в определенный срок. Тогда его адвокат обратился в соответствующее медицинское учреждение для проведения такого обследования. Медики полностью подтвердили диагноз Шкляра — опухоль гипофиза – и отметили сомнения в его психическом состоянии и порекомендовали провести психиатрическую экспертизу. Адвокат Шкляра обратился с соответствующим ходатайством в суд, который 1 декабря 2016 года удовлетворил это ходатайство.
Суд определил и место проведения экспертизы – Научно-исследовательский институт социальной и судебной психиатрии и наркологии, который находится на Кирилловской улице (бывшей Фрунзе), 103 в Киеве.
Тем временем, следователь назначил другую психиатрическую экспертизу в другом медицинском учреждении. Он приехал в Житомир к Олегу Шкляру, который на тот момент находился на стационарном лечении в психиатрической больнице и прямо в больнице вручил ему повестку для того, чтобы тот явился на допрос в Генпрокуратуру через 2 дня. В случае отказа он угрожал изменением меры пресечения с залога на арест. Тогда на скорой помощи в сопровождении медбрата, врача-психиатра и адвоката Шкляра доставили из Житомира в ГПУ.
Увидев его неадекватное состояние, следователь решил вызвать обычную скорую помощь, чтобы та подтвердила обратное. И врач скорой справку о психическом здоровье предоставлять отказался, мотивируя это тем, что такие выводы может делать только психиатр после специального обследования. А врачи скорой помощи могут померить давление, пульс и температуру. После этого Шкляра увезли обратно в Житомир в ту же больницу.
Относительно медицинской экспертизы, которую назначил следователь, то в заключении эксперта говорится о том, что Олег Шкляр – полностью здоров. Ну, хоть в космос его запускай! Замечания касаются только того, что у него есть адаптационные расстройства.
Но нам известно, что эксперты долго сомневались, подписывать такой вывод… В этом разберется суд.
Значит, вы склоняетесь к тому, что суд все же состоится?
Знаете, это как в фильме «Кавказская пленница»: у меня есть два выхода – или я ее веду в ЗАГС, или она меня ведет к прокурору (смеется – ред.)…
Кстати, с начала этой истории я собираю все ложные высказывания обо мне в прессе.
Покажите хоть одно.
(Вытаскивает кипу бумаг)
Все эти материалы, я уверен, в свое время станут предметом рассмотрения еще одного суда.
Вы собираетесь судиться с прокурорами, которые распространяли неправдивую информацию, или с журналистами?
Я пока ничего не собираюсь. Еще не решил этот вопрос со своими адвокатами. Но буду отстаивать свое имя.
Не исключено, что буду обращаться к должностным лицам, поскольку журналисты ссылаются на их заявления. И решение судиться из-за ложной информации буду принимать, в крайнем случае (смеется – ред.).
У вас раньше возникали подобные инциденты с участием Шкляра, несмотря на его болезнь? Возможно, он еще с кем-то вел переговоры, ссылаясь на дружбу с вами.
Нет, таких случаев ранее не было. Я с уважением к нему отношусь и считаю его своим товарищем, несмотря на то, что произошло. Есть вещи, которые не совсем зависят от воли человека. И к этому нужно относиться с пониманием.
В материалах дела говорится о нашем телефонном разговоре незадолго до того, как произошел этот инцидент. Да, я говорил с ним, поскольку умер врач, который его лечил. Поэтому он обратился ко мне за помощью, чтобы найти другого врача.
Сторона обвинения (прокуратура – ред.) замалчивает тот факт, что суд по заявлению адвоката Шкляра удовлетворил отвод и следователя Генпрокуратуры, и процессуального руководителя за их предвзятость. Что означает отвод с правовой точки зрения? Суд установил, что они действовали как минимум не в соответствии с законом.
Более того, по заявлению адвоката Шкляра возбуждено шесть уголовных дел по деятельности следователей и прокуроров (речь идет и о превышении служебных полномочий, и о провокации взятки работниками правоохранительных органов и тому подобное). Они внесены в Единый реестр досудебных расследований после соответствующего решения суда. Сегодня эти дела объединены в одно, их расследует Главная военная прокуратура.
Более того, Печерский райсуд Киева принял решение о признании Шкляра и меня потерпевшими в тех уголовных производствах. Я буду давать показания относительно совершенных против меня, по моему мнению, преступлений со стороны сотрудников правоохранительных органов и привлеченного ими провокатора.
СМИ сообщали, что Янукович встречался в Киеве с одним из запорожских адвокатов и обещал за ваше участие посодействовать в разрешении спора между производителем кваса «Ярило» и ООО «Богадар», которое за патент рецепта кваса пытается получить многомиллионные выплаты от производителей «Ярило».
Ситуация заключается в следующем: одна из этих фирм – «Барта» – имела рецепты кваса и патенты на них, которые принадлежали двум женщинам пожилого возраста, проживающим в Запорожье. Впоследствии иностранная компания купила фирму «Барта» и начала производить квас. А эти две женщины создали новую компанию – «Богадар». Они начали обращаться в фирму «Барта» о компенсации за использование их патентов. Суммы исков составили сотни миллионов гривен. И таким образом возник конфликт между этими компаниями. Этот факт доказывает 128 судебных решений, содержащихся в Едином государственном реестре судебных решений.
По версии следствия, фирма «Богадар», имея, кажется, трех адвокатов, которые вели все предыдущие судебные процессы, обращается к адвокату с Житомира Анджею Климчуку. Они пишут ему по viber, сможет ли он взяться за следующий судебный иск. И он соглашается, просмотрев лишь несколько страниц по делу (они есть в материалах дела). Согласитесь, странно выглядит, когда адвокаты компании защищают ее права в более сотни судебных исках и вдруг на 129 иске привлекают незнакомого им адвоката!
Интересно, что Климчук не специализируется на интеллектуальных спорах. По версии следствия, он решает проконсультироваться с другим «большим специалистом» в интеллектуальном праве — Олегом Шкляром, который вообще не является адвокатом. А «ценность» последнего лишь в том, что он может свободно зайти ко мне в кабинет.
Странным выглядит и тот факт, что Климчук, который проживает в Житомире, назначает другому жителю Житомира встречу в Киеве – в 140 километрах. И не просто в столице, а в ресторане возле офиса адвокатского бюро, которое я раньше возглавлял. Это еще один довод в пользу того, что организовывалась провокация.
Кстати, против Анджея Климчука было нарушено уголовное производство по факту мошенничества. Впоследствии дело было закрыто при содействии работников СБУ в Житомирской области. После этого начинается «карьера» Климчука: то он дает взятки судье в Житомире, то двум государственным исполнителям, инспектору Житомирского отдела контроля над строительством, а впоследствии и главе Володар-Волынской районной государственной администрации.
Эти лица были признаны виновными в суде?
Я пока не могу озвучивать эту информацию. Ее раскроют мои адвокаты в суде.
Вы знали, что Шкляр планировал приехать в Киев?
Нет. Я не знал об этом. В конце августа (прошлого года – ред.) он мне позвонил и попросил встречу. Мы договорились, что он зайдет в офис.
Он заходил к вам до встречи с Климчуком или после?
Я так понимаю, что во время… Видимо, они поговорили, он пришел ко мне, вышел от меня и вновь продолжили разговор.
Кстати, после инцидента со Шкляром Климчук провоцирует на получение взятки государственного регистратора в Коростышеве Житомирской области. На него написали жалобу в Квалификационную дисциплинарную комиссию адвокатуры Житомирской области.
Такую жалобу написал как раз ваш адвокат и председатель Совета адвокатов Киевской области Петр Бойко.
Да. В феврале этого года Квалификационно-дисциплинарная комиссия адвокатуры Житомирской области привлекла его к дисциплинарной ответственности и лишила его права на адвокатскую деятельность. Были приведены факты того, что Климчук, используя статус адвоката, входил в доверие и провоцировал лиц на получение взятки и сотрудничал с правоохранительными органами, что запрещено законом об адвокатуре и Правилам адвокатской этики.
«Сегодня проходит конкурс в Верховный Суд, поэтому в ГПУ могут быть разные интересы»
Усматриваете ли вы связь между делом, в котором фигурируете как подозреваемый, и уголовным производством в отношении экс-нардепа от «Народного фронта» Николая Мартыненко, за которым была замужем ваша сестра?
Думаю, что это исключено. Во-первых, я никогда не был адвокатом Николая Мартыненко. Адвокаты моего адвокатского бюро иногда консультировали его, но, ни разу не представляли его интересы в судах.
Во-вторых, моя сестра с Николаем Мартыненко развелась еще в 2000 году. И процесс развода не был простым. Он длился несколько лет. После этого наше общение с Николаем Мартыненко фактически прекратилось. Можем разве что поздороваться при случайной встрече, спросить, как дела.
Вы говорили об угрозах, которые поступали в ваш адрес. Можно ли тогда говорить о том, что уголовное производство, где вы выступаете как один из подозреваемых, связанное с вашей деятельностью в Высшем совете правосудия?
Определенным образом, да.
Инцидент со Шкляром, как говорилось выше, состоялся 21 сентября. 30 сентября вступили в силу изменения в Конституции Украины, которые предусматривают серьезное реформирование судебной системы. Высший совет юстиции стал Высшим советом правосудия. И в его состав уже не входит генпрокурор и министр юстиции.
С другой стороны, давайте посмотрим, какие институты формируют Высший совет правосудия. Есть представители от президента, парламента, прокуратуры, судей. Все они фактически представляют разные ветви власти. Исключение в составе ВСП составляют лишь ученые и адвокаты.
Меня избрали членом тогда еще Высшего совета юстиции съездом адвокатов. И только приговор суда, вступивший в законную силу, или решение съезда адвокатов могут стать причиной досрочного прекращения моих полномочий в Высшем совете правосудия. Со стороны адвокатов я не вижу сегодня никаких замечаний к моей работе.
Вы имеете в виду, что Генпрокуратура увидела в вас личность, которая имеет определенные рычаги влияния на судебную систему?
Нет. Я бы так не говорил. Конечно, как член Высшего совета правосудия, я имею рычаги влияния во время выполнения своих служебных обязанностей.
Надо учитывать и то, что сегодня происходит конкурс в Верховный Суд, поэтому в ГПУ могут быть разные интересы.
В том числе, Анжела Стрижевская, заместитель генпрокурора.
Я не помню конкретных фамилий.
Вы чувствуете сегодня давление на себя как представителя органа, который должен окончательно определить победителей конкурса в Верховный Суд?
Я сделал несколько заявлений, которые абсолютно исключили это давление. Во-первых, я сказал, что ни в чем не виноват и не совершал никакого преступления. Во-вторых, я готов сотрудничать со следствием как каждый законопослушный гражданин. Но, ни на какие соглашения или договоренности со следствием я не пойду.
Знали бы вы, сколько вокруг (меня – ред.) крутилось разных людей, которые предлагали мне «решить мой вопрос»… Но я отказался. Хочу, чтобы мои «вопросы» решал суд.
Кто были эти люди? Народные депутаты, адвокаты, судьи?
Это были разные люди. И мои коллеги, и представители парламента…
Депутаты «Народного фронта»?
Нет, от БПП…
За любым громким уголовным делом, где фигурирует политик, стоит целая фракция; министр – фракция (или несколько фракций). За мной никто не стоит из политиков. За мной стоит очень большая сила…
Адвокаты, которые вас выбрали на должность члена ВСЮ?
Да.
«Сегодня существует конфликт между новым председателем Совета адвокатов Киевской области и предыдущим»
Кстати, об адвокатуре. Вы занимаете должность секретаря Совета адвокатов Украины. Вместе с ее председателем Лидией Изовитовой вы часто становились участником бесконечных конфликтов в адвокатской среде. Руководство совета неоднократно обвиняли в финансовых злоупотреблениях, нежелании отчитываться в расходовании средств, собираемых с адвокатов. Осенью 2014 года возник конфликт между Национальной ассоциацией адвокатов, которую также возглавляет Изовитова, и Советом адвокатов Киева, которую возглавляет Инна Рафальская.
Часть столичных адвокатов заявили, что не будут перечислять взносы, пока ассоциация не представит отчет о том, куда идут эти взносы. В ответ многие столичные адвокаты были исключены из адвокатского реестра. Хотя конфликт вроде бы удалось решить, но ассоциация по-прежнему не горит желанием регулярно отчитываться перед адвокатами, а Совет адвокатов Киева сделал даже свой отдельный реестр адвокатов.
Везде есть довольные и не довольные люди. Есть те, кто умеет тактично и законно бороться за свои права, отстаивать свое мнение. А есть те, которые делают шоу.
Это личный конфликт Изовитовой и Рафальской?
На сегодня конфликта нет. В октябре прошлого года состоялась конференция адвокатов Киева, где сменили председателя Совета адвокатов, изменили состав совета, членов квалификационно-дисциплинарной комиссии адвокатов столицы.
Сегодня существует конфликт, если можно так назвать, между новым председателем Совета (Петром Рябенком – ред.) и предыдущим ее руководителем (Инной Рафальской – ред.). То же самое касается бывшего и нынешнего руководителя квалификационно-дисциплинарной комиссии столицы. Согласно закону, существует Единый реестр адвокатов Украины, который ведет Национальная ассоциация адвокатов. И никто другой.
Насколько я знаю, работают два совета адвокатов Киева, две квалификационные комиссии, которые выдают адвокатские свидетельства.
Нет, та организация, которая считает себя советом (под руководством Рафальской – ред.), не имеет полномочий, предусмотренных законом.
Но адвокатские свидетельства выдают два совета: один – под руководством Петра Рябенко и второй – киевский под руководством Рафальской. А вы говорите, что конфликт завершился.
Мне очень жаль тех, кто обращается в нелегитимный совет и Квалификационно-дисциплинарную комиссию адвокатов, сдает экзамен и получает свидетельство, которое не порождает никаких юридических последствий. Свидетельства в Киеве выдает совет, избранный в октябре прошлого года (глава – Петр Рябенко). НААУ не выдает свидетельств.
Среди адвокатов распространяется информация, что места в очереди на сдачу экзамена для получения свидетельства как и сами свидетельства продаются.
В каком совете?
Нет значения.
Это факт, с которым мы боремся.
Из собственного опыта могу сказать, что сдавал экзамен для получения свидетельства о занятии адвокатской деятельностью по Киевской области. Стоит зайти на сайт Национальной ассоциации адвокатов, подать документы и сдать экзамен. Все публично, никаких злоупотреблений.
В июне этого года Лидию Изовитову переизбрали председателем Совета адвокатов Украины и Национальной ассоциации адвокатов Украины. Руководителем Совета адвокатов Киевской области во второй раз избрали вашего адвоката Петра Бойко, как я уже говорила выше. По информации из источников в адвокатуре, именно с вашей помощью Бойко занял эту должность. Более того, вы намеревались подавать Бойко на председателя НААУ, но не хотели портить отношения с Изовитовой.
Почему меня так демонизируют? (смеется – ред.)
За Петра Анатольевича Бойко во время конференции адвокатов Киевской области проголосовали 203 из 204 делегатов. Более того, его во второй раз избрали на эту должность. Бойко очень уважают адвокаты Киевской области.
По мнению отдельных адвокатов, с которыми я общалась, вы намерены возглавить НААУ.
Нет, сейчас у меня таких намерений нет.
А после окончания полномочий члена Высшего совета правосудия?
Лидия Павловна (Изовитова – ред.) избрана на должность руководителя НААУ на 5 лет, до 2022 года. Мои полномочия члена Высшего совета правосудия заканчиваются в 2019 году. И я намерен доработать до их завершения.
Да, но в случае принятия нового закона об адвокатуре, проект которого уже подготовлен в Администрации Президента, предусмотрена замена руководства органов адвокатуры каждые два года.
Закон не имеет обратной силы. Значит, руководители органов самоуправления, избранные в этом году, должны доработать до 2022 года. Если после этого у меня будут силы, будет позволять состояние здоровья и адвокаты выберут меня на эту должность, то так оно и будет.
Автор: Виктория Матола
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.