Денис Бродский известен в мире большого бизнеса как профессионал по управлению персоналом. За его плечами – опыт в таких бизнес — гигантах, как Miratech, Platinum Bank, GlaxoSmithKline и другие.
После Майдана он променял развитие крупных корпораций на государственную службу. В частности, возглавил одну из самых устаревших по ментальности структур – Национальное агентство по вопросам государственной службы.
Его борьба с бюрократией была отчаянной, но короткой. Топовый HR-менеджер проработал на государство около шести недель. И ушел – потому что понял, что изнутри эту битву не выиграть.
Мы встречаемся с Денисом Бродским через четыре года после этих событий. Сейчас он успешно работает в бизнесе, где правила игры ему близки и понятны. Но как только речь заходит о чиновниках, он, даже спустя столько времени, не сдерживает эмоций в их адрес.
Что поразило успешного бизнесмена в государственной системе? Какой он – типичный украинский чиновник? И способна ли избирательная реформа запустить социальный лифт в Украине?
Денис Бродский рассказывает про это спецпроекту «Выборы».
– Вы работали в Нацагентстве по вопросам государственной службы меньше месяца. Почему ушли?
– Опыт был ужасен, но ценный. А ушел по очень простой причине. Поскольку имею голову на плечах, достаточно быстро понял, что все люди, которых затащили тогда в правительство и вокруг него, были ширмой.
– Для кого?
– Для Петра Алексеевича Порошенко, Арсения Петровича Яценюка и других политиков. Они никогда не хотели выполнять то, что заявляли с трибуны Майдана.
Никому не нужны были эти реформы. Нужен был косметический ремонт – завести новые лица, потому что запрос был огромный. А дальше надо было сделать так, чтобы эти новые лица ничего не могли сделать.
Тратить свою жизнь на бессмысленную работу мне не хотелось.
– Вы почувствовали сопротивление?
– Нет, сопротивление можно преодолеть. Не было запроса. Вот ты приходишь, и есть какие-то политические лидеры – люди, призванные определять направления изменений.
Когда ты работаешь с людьми, которым на это направление начхать… И единственное, что их интересует, – чтобы Европа дала кредиты, а для этого надо иметь какую-то фикцию, что что-то там где-то происходит. То зачем все это?
У нас страна только сейчас окончательно поняла, с какой властью мы имеем дело. Она, на мой взгляд, с моральной точки зрения хуже предыдущей. Те хоть пришли к власти путем типа выборов. А Петр Алексеевич на крови. У него моральный долг такой, как ни у кого.
Имел достаточно времени пообщаться с этими людьми близко и понять, что ничего человеческого в них нет. И опыт всех этих реформ и небольших изменений в стране за последние четыре года – это опыт того, как люди пытаются что-то сделать, а система сопротивляется.
Ты можешь написать самый прекрасный закон, который не будет выполняться. Или в него напихают таких правок, что он не будет работать.
– Ваше первое впечатление от чиновничьей системы?
– Люди без содержания, без смысла, без совести.
Была надежда, что в стране что-то изменится. Но я не для этого оставлял работу, жил на собственные сбережения, экономил на всем, не ездил в отпуск.
Когда был в центре больших государственных событий, сначала казалось, что эти люди просто не знают, что и как делать. Что надо им подсказать, рассказать. Ужасным было признание того, что они лучше меня знают, как надо. И для них это угроза.
Они четко осознают, что если сделать реформы, то будет другая страна, в которой им нет места. Они все знают!
Думаете, Петр Алексеевич с командами своих советников не знают, как построить нормальную систему прокуратуры? Знают!
Или не знают, как построить Государственное бюро расследований, провести судебную реформу? Все они знают. Просто живут с другой целью. Поэтому весь свой опыт и знания будут использовать против нас.
Нет ничего более ужасного, чем профессиональные подонки. Это люди с очень качественными профессиональными знаниями и очень плохими моральными стандартами. Они всю мощь своих знаний используют против нас и против страны.
– Похожий ли принцип подбора персонала в бизнесе и на государственной службе?
– Если говорить о большом, успешном бизнесе, то он работает совсем по другим принципам. Там от людей нужны профессионализм, знания, ответственность, порядочность.
А на госслужбе в Украине нужны лояльность, бесхребетность, умение не задавать вопросы и тихонько делать то, что тебе сказали. Учиться воровать, искать свое место в системе.
Есть такая теория социальных лифтов. Социальный лифт – это путь, по которому человек продвигается, чтобы достичь успеха, общественного признания и немалого дохода.
Если посмотреть на цивилизованные страны, что является в обществе социальными лифтами? Служба, например. Звездные генералы США становятся высшими должностными лицами страны. Это люди, которых потом забирает частный бизнес.
У нас такое есть? Нет. Наука, образование – лучшие ученые работают на огромные государственные институты, аналитические центры. Экономисты-ученые работают где? Во Всемирном банке или в Федеральной резервной системе. А у нас? Нет.
Партийная жизнь в большинстве стран становится социальным лифтом.
А кто у нас в стране достигает успехов? Чиновники, прокуроры, судьи. И их дети. У нас построен социальный лифт для касты подонков.
Единственное, где это не работает, – бизнес. Там другой социальный лифт. Если ты профессиональный, порядочный, ответственный – ты достигаешь успеха. Поэтому мы и живем в параллельных мирах – бизнес отдельно, государство отдельно.
Социальные лифты разрушены. Если каждые четыре года во время выборов люди, хотя бы немного задумываются о своем будущем, они в отчаянии. Нет, за кого голосовать. Нет лидеров в стране.
И это сознательно построенная система. Потому что если эти социальные лифты будут работать, то на смену этим подонкам придут нормальные люди. Эта власть будет сопротивляться и делать все возможное, чтобы нормальных людей не было. Эта система работает на опережение.
– Именно из-за этого бизнесмены, которые после Майдана пытались реформировать власть, ушли с должностей?
– Знаете, государственное управление – это иерархическая система. Есть президент, есть люди, которые идут за ним, – председатель правительства, члены Кабмина, государственные секретари и тому подобное. Это иерархическая система, в которой всегда кто-то является главным.
Например, у хорошего руководителя в бизнесе есть важная функция в отношении людей, ему подчиненных, – быть «зонтиком». Быть человеком, который помогает своим подчиненным добиться успеха. Когда надо – защищает.
Государственные управленцы эту функцию «зонтики» исполняют, но в уголовном понимании как «крыши», а не в качестве «зонтика», который прикрывает своих людей, помогает своим подчиненным добиться успеха.
Вы думаете, если у моих подчиненных что-то не получается, я им не помогаю? Я поднимаю этот «зонтик» и защищаю их. Поэтому, когда чувствуешь, что ты там один на один с системой, что никто сверху тебя не защитит, не поможет, даже слова не скажет, когда тебя будут жрать… То зачем?
– Возможно, вопрос в зарплате? Если сделать их высокими, это будет предохранителем?
– Это является необходимым, но не достаточным.
– Что тогда надо сделать?
– Начальство должно не воровать. Пример подавать. И все. Для начала.
Знаете, дети учатся от родителей, подчиненные от руководителей, от лидеров учатся нации. Нравственный пример необходим.
Петр Алексеевич в свое время потерял фантастическую важность. У него кредит доверия был бешеный.
Он мог прийти в Верховную Раду и сказать: «Мне плевать, что вас здесь 450 пишут законы. За мной Майдан стоит, за мной миллионы. Завтра вы принимаете этот, этот и этот законы. Завтра у нас новый закон о выборах, послезавтра – новый закон о прокуратуре. За неделю у нас новый закон о госслужбе. Я меняю страну! Я не ворую, и вы не воруете!».
Депутаты после Майдана были напуганы.
Вспоминаю времена, когда эта гидра начала понемногу приходить в себя. Сначала у тебя в телефоне тишина. А потом звонит какой-то там Сергей Кивалов и говорит: «Ну, у нас там есть проект сотрудничества, мы давно работаем с вашим агентством, хотели бы организовать такое-то мероприятие».
Ты сидишь, у тебя уши краснеют, волосы дыбом встают. Говорю: «Извините, но пока я в этом кресле, с вами не будет никаких дел!». А потом выясняется, что по закону мы обязаны что-то там с ними делать. И этих звонков становится все больше и больше.
Они немножко пересидели, поняли, что ничего не изменилось, посмотрели на пример… И все пошло так же, страна такая, как была.
– В ноябре 2017 года Верховная Рада приняла изменения к закону о госслужбе. Теперь президент «вручную», без конкурсного отбора может назначать председателей облгосадминистраций…
– В государственном управлении все гораздо сложнее, чем принятие законов. Закон – это дорожная карта, типа «должно быть сделано то и то». Есть куча подзаконных актов и куча органов, которым предоставлены полномочия.
Опять же, у нас странная, искривленная законодательная система. В цивилизованном мире эта система работает по Конституции, которая говорит, какая идея. Через закон, который говорит, какие правила. Процедуры, которые устанавливают порядок.
У нас законы в принципе являются тем, что в Европе или США называли бы кодексами или процедурами. Потому что они очень подробно описывают какие-то вещи.
Опять же, конкурсная система разрушена. Набирают кого угодно. Где эта эффективность?
Последнее, что я видел, занимаясь системой, это как создавались директораты. Пишут так: «Организационная структура Министерства образования – есть департаменты такие-то. Например, департамент закупки лекарств».
Им говорят: «Составьте миссию департамента».
Они пишут: «Миссия – закупать лекарства. Ведь мы переименовываем его из департамента в директорат закупки лекарств». Ох, реформу провели. Молодцы!
Полная профанация!
Не знаю, сколько валерьянки надо выпить, чтобы это выдержать. При этом за четыре года у нас образовалась прослойка профессиональных «реформаторов». Это люди, заинтересованные в том, чтобы реформы никогда не заканчивались. И они поддерживают такие «реформы».
– Что делать с этой армией чиновников?
– Если бы сегодня их не стало, мы бы с вами не заметили. Практически всех надо разогнать. Ничего не изменится. Хуже уже не будет.
– Способна ли власть принять избирательную реформу?
– Их будут побуждать к изменениям. И они примут минимальные изменения такие, которые бы на поверхности выглядели как изменение избирательного законодательства. Но останется все, как есть.
Они же не сидят с целью: «Мы мечтаем о том, чтобы Украина была другой! Чтобы к власти приходили честные, новые люди. Чтобы избиратели могли выразить свою точку зрения, и все было прозрачно, без фальсификаций!».
Они думают так: «Ага, изменение избирательного законодательства. Где здесь щели, где мы можем оставить все, как было? А давайте здесь еще впишем это, и тогда нам будет легче контролировать избирательный процесс».
Опять возвращаемся к моему тезису – это профессиональные подонки. Они работают против нас. Работают очень профессионально.
Но я не говорю, что надо сложить лапы и ничего не делать. Если законодательство будет лучше предыдущего – это уже шаг вперед.
Можем давить. Надо осознать, что нельзя идти с ними на компромисс.
– Хотя, казалось бы, власть должна быть работникам, обслуживающему персоналу. А народ – работодателям.
– Здесь никогда такого не было. Этот государственный аппарат построен во времена Петра. Он тогда был институтолизованный. Но в него заложен принцип, который достался нам в наследство от монголо-татарского ига – ярлык на правление.
Вот тебе территория, вот тебе хлебное место. Ты тому, кто дал тебе эти полномочия, «отстегиваешь», остальное твое. Так была построена Монголо-татарская империя. И единственное пространство в мире, где эта модель живет до сих пор, – постсоветские страны.
Никогда ни один из этих людей не был с ментальностью служителя. У нас были слуги народа с советских времен? Нет. Сервисного менталитета никогда не было.
– Реально ли это изменить?
– Изменить нельзя. Можно только заместить. Новым правительством, действительно новыми законами, а не косметически подкрашенными. Я бы уже сейчас принимал отдельный закон о реформе государственного управления трехлетнего действия. Он давал бы полномочия всех этих подонков выгнать, набрать других людей, платить другие зарплаты.
Я бы строил это не на основе законодательных норм, а на основе добровольного контракта.
Хочешь на государственную службу – подписываешь добровольный контракт. Что ты берешь на себя очень высокие обязательства в обмен на высокую зарплату.
Должен чеки складывать, декларировать свое имущество, будешь лишен должности на таких и таких-то условиях. Ни за какой закон не спрячешься – есть только твой контракт с государством.
Нужны радикальные изменения. Переписывать границу вмешательства государства, отказываться от всего, что не работает, потому что оно не нужно.
– А что делать с ментальностью людей?
– Людей можно изменить, но не всех. И это тоже путь, который мы должны пройти. Путь долгий. Болезненный.
Я не считаю, что Майдан был зря. Он был необходим именно для этих ментальных изменений. Если бы не два Майдана, мы бы все еще жили в «совке».
Да, это не те достижения, на которые мы надеялись. Но даже это лучше, чем ничего. Благодаря этим встряскам мы живем в другой стране. Она изменяется. Я все же позитивно настроен.
Просто не будет так хорошо, как хотелось. Будет иначе. Мы – сильная страна.
Автор: Дарья Рогачук
Источник: Украинская правда
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.