Вадим Неселовский – гениальный джазовый пианист и композитор, профессор Музыкального колледжа Беркли (Berklee College of Music) в Бостоне.
Умело сочетая в своих произведениях джаз с элементами классической музыки и украинским фольклором, они открывают ценителям этой музыкальной сцены новые миры.
Несмотря на то, что у каждого из них есть свои собственные джаз-бэнды, Лукашева и Неселовский часто выступают в других джазовых формациях. Так, в конце мая Тамара и Вадим – Duo Lukasheva-Neselovskyi – презентовали свою первую совместную концертную программу в Германии, а именно в Кельне и Фрейбурге.
В этой программе музыканты соединили разнообразную тематику: урбанистические сюжеты чередовались с лирическими сюжетами, светская музыка – с духовной.
Рядом с меланхоличной композицией про заброшенную фабрику в Одессе звучала великолепно аранжированная Тамарой Лукашевой лирика Роберта Рождественского «Все начинается с любви» и даже «Ave Maria» на латинском языке, мастерски трансформирована в джазовое звучание Вадимом Неселовским.
Вся программа пронизана непредсказуемыми импульсивными импровизациями джаз-виртуозов.
Ее эмоциональным пиком стала последняя композиция «Месяц ясный» Юрия Кузнецова – этот музыкальный памятник высоко оценивается, как и автор, который год назад ушел из жизни. «Мы благодарны, что этого человека встретили. Вадим – раньше, я – позже. И если звучит эта песня, то он с нами, он живет», – говорит Тамара Лукашева. Она пела эту песню сердцем.
Время для короткого интервью УП.Культура нашлось в перерыве во время выступления дуэта в Кельне.
– Каждый концерт имеет свою историю, свою завязку. Развязка – это, конечно, сам концерт. Меня интересует завязка. Как случилось, что этот концерт состоялся? С чего все началось?
Лукашева: Все началось с того, что мы десять лет назад познакомились в Одессе. Вадим приехал из Америки и давал мастер-класс в музыкальном училище. С того времени мы дружим. И вот решили, что можно сыграть вместе.
– Это ваш первый совместный концерт?
Неселовский: Это наша первая настоящая полнометражная программа в дуэте. Нас приглашали и раньше, но как гостей – в проект Бодека Янке «East Drive». В принципе, такой концерт, как этот дуэт, где 50% музыки Тамары, а 50% моей – это впервые.
– Вы работаете в разных группах, у вас большой опыт в собственных проектах. А вот как работает именно дуэт Неселовский — Лукашева?
Неселовский: У нас очень-очень много общего. Мне лично интересно работать с людьми из какого-то совсем другого мира, с другой планеты, или наоборот, как, например, моя многолетняя работа с Аркадием Шилклопером, с которым мы находимся в совместном культурном пространстве – это и воздух, которым мы дышим, и какие-то мельчайшие невидимые коды.
Поэтому я чувствовал, что у нас с Тамарой должно все выйти. Кроме культурного пространства, нас объединяет то, что мы очень серьезно относимся к тому, что делаем.
Поскольку Тамара, живя в Кельне и постоянно гастролируя по Европе, все время в разъездах, а я, в принципе, живу в Нью-Йорке, но мотаюсь сюда также достаточно часто, то встретиться нам было не так уж и просто.
Зная, что у нас будет только два концерта, мы использовали каждую возможность, чтобы поработать вместе. Мы встречались сначала в январе в Дортмунде, где у нас было несколько репетиций. Потом мы общались через интернет, по скайпу и по электронной почте. Позже мы встретились уже только в марте и… теперь.
Это означает, что мы оба не любим так называемые «слои». Мы любим наших слушателей и делаем все, что в наших условиях возможно, чтобы подготовить действительно сильную программу.
– В анонсе вашего концерта в кельнском LOFTі слушатели найдут информацию о том, что вы оба из Одессы, но живете за ее пределами, и что в вашей музыке встречаются старое и новое и рождается ‘новая родина’. Находите ли вы себя в этих словах? Если да, то какова она, эта ‘новая родина’?
Лукашева: Я не знаю, что по этому поводу думает Вадим, но для меня это выражается следующим образом.
Есть такое «Moscow Art Trio». Свою музыку они называют «Fantasiefolklore». Это фольклор, которого в действительности не существует. Они его в определенной степени выдумали. И это такой вот музыкальный мир, очень сильный, который повлиял на многих людей.
Для меня – это все, то лучшее, что можно было бы взять у родины, с того места, где я выросла, и создать что-то идеальное, добавляя, конечно, все то, что на меня влияет в течение жизни.
Так создается нечто новое. Ведь этой музыки не играют в Украине. Ее нет.
Неселовский: Я думаю примерно так же. Вы знаете, мне последнее время очень нравится одна метафора. Я ее услышал у моего любимого Жванецкого – о пчелах.
Откуда берется мед? Мед – это продукт жизнедеятельности и, не побоюсь этого сказать, пищеварения пчелы. Если вы захотели апельсинового меда, то нужно, чтобы пчела летала вокруг апельсинов. Если же вы хотите меда с ромашки, надо, чтобы она собирала его с ромашки.
Настоящий человек искусства, если он хочет не просто заработать деньги и насытить рынок тем, чего ждут, а стремится своей духовной работой поделиться со слушателем – а это происходит здесь (показывает на сердце – УП.Культура). Это же и та самая пчелка.
Значит, если человек, такой как Тамара, вырос в Одессе, он получил культурный опыт, который ни с чем нельзя сравнить: это и песни, с которыми он вырос, возможно, какой-то фольклор, религиозная музыка – православная и еврейская. Затем Тамара приехала сюда – здесь европейская сцена, а это совсем другой климат.
Конечно, она выдает тот ‘мед’, который успела собрать со всех этих «цветов».
В моем случае – то же самое. Все, что со мной происходит, имеет на меня влияние. Если это на меня не влияет, значит, я лгу самому себе, значит, я двигаюсь на каком-то автомате. Но если я прислушиваюсь к себе, то каждое новое произведение связано с новым городом, с новым опытом.
Для меня это еще и американский опыт, уже пятнадцатилетний. Это, конечно, также имеет большое значение, хотя вы вряд ли, слушая меня, думаете: «А! Вот – Америка». То, что я делаю, далеко от Америки, но где-то она все-таки «прошита».
Возможно, это как-то проявляется в ритме. Возможно, в том, насколько громко я играю. Я не знаю, в чем это проявляется. Но это все, же как-то чувствуется. И это также моя Америка, а ничья другая.
– Вадим, вам в детстве пришлось выбирать между музыкой и физикой. Проявляется ли физика в вашей музыке сегодня и как?
Неселовский: Вы знаете, мы даже сегодня об этом говорили. Первое, что очень важно для меня – это то, что я насытился физикой в детстве и не пытаюсь науку принести в музыку.
Сейчас очень модные какие-то формулы, какие-то математические построения переносить в звуки, в графику. Я этим насытился, когда занимался наукой, и мне это сейчас не нужно.
Хочется, чтобы искусство шло от сердца к сердцу, как говорил Рахманинов. Но все равно, какой-то мой научный опыт помогает, когда ищу определенное музыкальное решение. Есть ситуации, когда я понимаю, что то, что звучит, мне не нравится, но я ищу. И, может быть, найду. И я узнаю в себе того школьника, который любил экспериментировать – а что будет, если я соединю вот это и вот это?
Желание экспериментировать в моем личном случае связано с тем, что я когда-то пытался найти решение математических задач, и делал эксперименты по физике.
– А как вы нашли эту программу? В ее составе только новые произведения или произведения с ваших других программ, которые вы аранжировали заново? «Все начинается с любви» Рождественского в исполнении Тамары, например, я уже слышала.
Лукашева: Да, но вы слышали эту песню в немецком варианте. Это была совсем другая версия, другая музыка.
В последнее время я много экспериментирую. Я беру определенное стихотворение, перевожу его на разные языки и пишу к нему музыку. Получается абсолютно по-разному.
От языка зависит очень многое. Просто невозможно какие-то вещи перевести на другой язык и оставить музыку.
В этой программе у нас действительно половина произведений Вадима, половина моих. Конечно, мы играли эти вещи в других формациях и формате.
Вадим играл некоторые произведения с Аркадием Шилклопером, но все равно немножко иначе, ведь там была валторна.
Нам очень интересно, чтобы эти произведения прозвучали и с голосом. Ведь у каждого инструмента своя специфика.
Я не всегда могу сделать то, что может сделать инструменталист – он знает, где и какой звук нажать. Мне нужно все эти звуки искать, и это очень интересный процесс.
– У вас обоих есть опыт работы в Украине, России, Америке и Европе. Чем, на ваш взгляд, отличается кельнская публика?
Неселовский: Я в Кельне уже довольно долго не играл. Но Кельн – это город, в котором у меня много друзей, поэтому здешняя публика для меня не совсем чужая.
Но здесь, наверное, очень открытая публика по сравнению с другими городами. Вот если взять северную Германию – там публика холоднее. Но это вовсе не означает, что им музыка меньше нравится.
Когда я понял одну интересную вещь, и она облегчила мне жизнь: мерить успех произведения количеством аплодисментов – неправильно.
Просто я вдруг осознал, что если я сам искренне тронут, то мне совсем не хочется аплодировать.
Если произведение закончилось на феерическом пассаже, и раздаются бурные овации – здесь, конечно, все ясно. Меня лично как слушателя все эти быстрые пассажи абсолютно не задевают.
А если я действительно тронут, то сижу обычно с таким вот лицом (показывает: широко раскрытые глаза, полуоткрытый рот – УП.Культура). Как после такого можно вообще делать какие-то движения? Мне же нужно осознать то, что произошло.
Именно такого эффекта я хочу добиться от слушателя какими-то медленными произведениями, более глубокими лирическими вещами. Поэтому нормально, если люди реагируют холодно.
У меня есть и такой опыт: зал абсолютно никакой. Просто никакой энергии от слушателей не идет. И ты в перерыве выходишь и думаешь, что это провал. Потом смотришь – раскупили все диски. И думаешь: «не-не-не! Работает!».
– А когда последний раз у вас был вот такой «вау-эффект» от музыки?
Неселовский: Моя подруга – альтистка. Я благодарен ей, что узнал про такие шедевры классики, о которых почему-то еще не знал, хотя мне кажется, что я знаю много музыки.
Недавно она поставила гениальную песню композитора Габриеля Форе, которого я давно люблю.
Это было произведение «Après un rêve» – «После сновидений». Она поставила ее в исполнении Иври Гитлиса – это скрипач старого поколения.
Я просто сидел и… Я болел ею много недель. А это значит, что я буду это произведение прослушивать во всех версиях, ежедневно ставить его всем студентам, использовать любой шанс, чтобы просто нырнуть в этот шедевр.
И меня очень радует, что я до сих пор переживаю подобный опыт: «Я тебе поставлю – это гениально».
Автор: Мария Кауц
Источник: «Украинская правда. Жизнь»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.