МЫ УВОЛИЛИ ЗА НАРУШЕНИЕ АНТИКОРРУПЦИОННОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА 4 ЧЕЛОВЕКА
— Расскажите, чем Генеральная инспекция принципиально отличается от прежнего управления.
— Раньше было две структуры: управление внутренней безопасности и следственное управление. Сейчас создано единое самостоятельное подразделение – это Генеральная инспекция, в структуру которой вошли подразделения, которые я назвал. Это дает взаимодействие и эффективность. Я вам покажу статистику. А людей больше не стало.
-А сколько человек работает?
— 87. У нас одна вакансия – начальник отдела аудита.
— То есть Вы людей новых не набирали?
— Нет, людей набирали. Около 50% — это новые люди.
— Кто эти люди, отобранные комиссией? Это сотрудники прокуратуры?
— Принимали участие все, кто изъявил желание. Но объективно, ибо я сам не кадровый прокурорский работник, более высокие знания во время тестирования показали все-таки прокурорские работники. В тестах были темы, с которыми они чаще сталкиваются, в отличие от внешних кандидатов.
— Но самое интересное, как Вы работаете, как проверяете, как это происходит?
— Наиболее резонансное дело, которое можно показать медийно, – это взятки. На профессиональном жаргоне – «хлопок», то есть взять на горячем. Мы начали работать с января 2017-го и с начала работы выявили семь случаев взяток – все подозреваемые задержаны.
— А как Вы делите коррупционные преступления с НАБУ?
— Наша подследственность – все местные, региональные прокуратуры до заместителя руководителя региональной прокуратуры. Выше – если преступление коррупционное, то это подследственность НАБУ. Вот мы взяли на взятке заместителя прокурора Кировоградской области, задокументировали, задержали, объявили подозрение и были вынуждены передать в НАБУ. Хотя мы сделали 80% работы. Законом подследственность определена, поэтому особой полемики здесь нет.
— Кроме взяток, что еще?
Все правонарушения, которые совершают сотрудники прокуратуры. Не только взятки, а ДТП, наркотики, незаконное хранение оружия, драки. Хотя в приоритете Генинспекции – антикоррупционная деятельность, с какой целью она и была создана.
— А почему ДТП с участием прокурора должна заниматься Генинспекция?
— Если будет расследовать райотдел, управление полиции, есть угрозы объективности расследования. На полицию может идти давление, и расследовать и направлять в суд они будут с трудом.
Генеральная инспекция занимается делами, которые расследует, до вступления в силу приговора суда. И мы же поддерживаем обвинение в суде. Полный цикл. Отдел процессуальных руководителей у нас свой.
— Вы еще должны были бы заниматься декларациями прокуроров.
— Этим занимается наше управление внутренней безопасности. На сегодня проверено около 500 деклараций. Из них мы уволили за нарушение антикоррупционного законодательства 4 человека, 8 наказаны в виде объявления выговора, еще 8 объявлено предупреждение. Но работа продолжается.
— А как Вы проверяете, вручную?
— Во-первых, используем интернет – заходим и читаем. Во-вторых, мы имеем доступ к реестрам. Если нужна полная декларация, направляем в НАПК, и они дают ответ, есть ли нарушения.
— А Генеральная инспекция только в Киеве находится? Или она имеет подразделения в областях?
— Центральный аппарат и следствие – в Киеве. В регионах находится 20 человек. На Западе есть небольшие области, и один человек обслуживает по две области, потому не 25, а 20 человек. Региональный представитель по необходимости проводит служебные проверки на местах. Если есть серьезная информация, они передают дела нам, и мы документируем и занимаемся разработкой. По одному человеку – это, наверное, мало, но штат вот такой, и исходим из того, что есть.
МЫ ИМЕЕМ ДЕЛО С ЛЮДЬМИ, КОТОРЫЕ ЗНАЮТ ЧТО ТАКОЕ НЕГЛАСНЫЕ РОЗЫСКНЫЕ СЛЕДСТВЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ, И ДОКУМЕНТИРОВАТЬ ИХ СЛОЖНЕЕ
— Вот Вы читаете декларации, ведете разведывательную работу. А если гражданин сталкивается с тем, что у него прокурор что-то требует, куда ему обращаться?
— Есть горячая линия. А сейчас с помощью Юрия Витальевича запускаем проект «Бесплатный звонок» — это будем мы — Генинспекция, прямая линия. Мы такую информацию не просто принимаем, мы гонимся за ней.
— Из недавнего случая, что вызвал резонанс, – это Дмитрий Сус. Он есть в статистике?
— Уволен! Его дело было заложено в программу проверки с самого начала. Мы проверили еще раз и еще раз, и я доложил ситуацию Генеральному прокурору, и он подписал приказ об увольнении.
— Раньше у Суса был выговор, и этого вроде было достаточно.
— Этого было недостаточно.
— Я видела ответ ГПУ о причинах увольнения Суса: не задекларировал пользование комнатой и продажу автомобилей Ситроен и Пежо. А как же скандальная AudiQ7 ?
— За это он получил выговор.
— То есть за эту машину его бы не уволили?
— Я бы уволил и за AudiQ7.
— Но почему ее не было в причинах?
— Он получил выговор. А того, что мы нашли, было достаточно для увольнения.
— Я знаю, что Дмитрий Сус фигурирует в уголовном производстве относительно злоупотреблений сотрудников Департамента ГПУ по особо важным делам, которое расследует НАБУ. В этом производстве еще есть другие работники ГПУ, имена которых не назывались.
— Это было до меня. Что там есть производство в отношении Суса, я знаю. А кто еще проходит, я не могу комментировать. Производство у меня не находится.
— Еще яркий пример – прокурор АТО Константин Кулик. Он имеет статус обвиняемого. Его дело сейчас слушается в суде. Но он не отстранен от должности.
— Я не защищаю никого. Это уголовный процесс. Ходатайство подали – отстранили. Он обжаловал это ходатайство, и апелляционная инстанция решила так, как решила. Есть решение суда. То есть он имеет право сегодня работать.
— Иногда в соцсетях бывают сообщения. Например, недавно экс-депутат Александр Шепелев распространял информацию относительно Юрия Луценко, который, будучи министром внутренних дел, получал от него взятки.
— Я это читал. Мы ситуацию мониторим. Ну, завтра скажут, что я взял миллион долларов. Но если фактической информации, которую можно проверить, нет, то этот разговор, ни о чем.
— Еще увидела в Фейсбуке видео обращение прокурора, теперь уже уволенного, Владимира Скородинского, который занимался уголовным производством относительно бывшего заместителя генпрокурора Рената Кузьмина. Скородинский утверждает, что на него вроде бы давило руководство ГПУ, чтобы он занимался этим делом. Он теперь говорит, что дело Кузьмина заказное, и его надо было закрывать.
— Я видел фрагмент этого видео обращения. Я не знаю, кто там что заказывал. Я помню заказные дела, в том числе политические, которые делались с помощью Рената Кузьмина. Я это узнал уже за 5 месяцев работы здесь. А то, что он там говорил?! Чем-то он обижен, с чем-то не согласен. При Кузьмине, наверное, комфортнее работалось.
— Но где сейчас Кузьмин?!
— Он рассчитывает, что не все вечно под солнцем. Скородинский был одним из приближенных к Кузьмину, видимо, поэтому он так себя ведет.
— А почему он тогда расследовал дело, если был близким к Кузьмину?
— Ну, так получилось. Это решение было не из этого состава руководства ГПУ. Было много кадровых ротаций.
— Еще о результатах. Вот уволили Вы Суса, а кого еще?
— Всего 8 человек уволили. Когда мы приносим качественный материал, то Генпрокурор спокойно подписывает приказ. Я не сталкивался с тем, чтобы он кого-то покрывал. Другой вопрос, что это вызывает бурю негатива относительно Генинспекции. Мы относимся к этому по-философски.
— Относительно остальных наказанных, то это сотрудники какого уровня?
— В том числе, Генеральной прокуратуры.
Была скандальная история, на взятке попался бывший член консультативного совета при ГПУ. Он представлялся работником Генпрокуратуры, требовал и получил 5 тысяч долларов от коммунального предприятия.
Два сотрудника ГПУ – начальник управления и его заместитель – получили выговоры за принятие процессуальных решений. Теперь пытаются жаловаться на инспекцию.
Они на одну серьезную фирму подавали в суд ходатайство о наложении ареста 33 раза. Компания понесла убытки.
— Это про какую фирму?
— Я пока не могу об этом говорить. Но фирму «кошмарили», с какой целью – догадаться несложно.
Специфика заключается в том, что мы имеем дело с людьми, которые знают методы, знают, что такое негласные розыскные следственные действия, и документировать их сложнее.
— Генинспекция в Украине создавалась по американскому образцу. Не знаю, насколько она у нас американская. Ключевое отличие: в США генинспектор — это независимая фигура, и он не подчиняется генеральному прокурору. В Украине не так, потому что генинспектор подчиняется Генпрокурору.
— Генеральный прокурор – только мой непосредственный руководитель и больше никто. Это по положению о Генинспекции и по закону о прокуратуре.
— Безотносительно к персоналиям, если возникает подозрение на Генерального прокурора. Есть ли возможность у Генинспекции расследовать?
— Согласно действующему законодательству, Генеральный прокурор и его заместители – это подследственность НАБУ.
ТО, ЧТО МЕНЯ СЮДА ЗА УШИ ТЯНУЛИ, – НЕ СООТВЕТСТВУЕТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
— До назначения в должность руководителя Генинспекции, насколько я знаю, Вы работали в органах внутренних дел.
— В 2009 я был начальником Управления внутренних дел в Николаевской области, а ранее работал первым заместителем начальника в Днепропетровской области. Курировал оперативную службу, розыск, управление по борьбе с торговлей людьми, управление по борьбе с наркотиками.
Потом пошел в докторантуру. Защитил докторскую диссертацию и занимался научной деятельностью. Преподавал в Днепропетровском национальном университете им. Олеся Гончара и Днепропетровском государственном университете внутренних дел. В основном научная работа, был членом Ученого совета.
-А какова была тема Вашей докторской диссертации?
— «Реализация решений Европейского суда по правам человека в уголовном процессе Украины».
— Можно ли утверждать, что в последние годы Вы были теоретиком?
В какой-то мере это так и есть. Но я за то время прочитал значительно больше, чем за 20 лет работы в милиции.
— А на должность в Генеральную инспекцию Вы сами пошли или Вас пригласили?
— Хотите, верьте, а хотите, нет, а я расскажу, как это было. Вообще было желание пойти в Государственное бюро расследований, которое еще так и не создано: директор и заместители до сих пор не выбраны. Поскольку там все затягивалось, я подал документы сюда. Юрий Витальевич об этом даже не знал. Он узнал после третьего тура конкурса. Откуда я знаю Луценко? Когда я был начальником МВД в Николаевской области, были коллегии в Киеве примерно раз в месяц, и было определенное общение. Не больше и не меньше. То, что меня сюда за уши тянули, – не соответствует действительности.
— А на какую должность Вы претендовали в ГБР?
— Рассчитывал не ниже должности начальника территориального управления.
— А с Луценко теперь часто видитесь?
— Видимся, конечно. Я стараюсь не беспокоить. Если есть серьезная информация, я прихожу к нему и информирую. Кроме него, никому об этом не говорю и не должен это делать. Если у него есть информация и он меня приглашает. Есть и прямой телефон, здесь проблем нет.
— Я знаю, что сначала у Вас должен быть испытательный срок 3 месяца, а потом контракт.
— Я, если честно, на контракте и не настаивал. Приказ есть, меня назначили. Думаю, на данный момент этого достаточно.
— А как Вас могут уволить?
— Понятно, что по собственному заявлению, по состоянию здоровья. Генеральный прокурор может, но нужны веские основания.
— Предполагалось, что будет контракт на 5 лет. Почему Вы не захотели?
— Я не настаивал. Я не имею особого желания или страха. Мне такой контракт ничего не дает, поэтому я эту тему не поднимаю.
Автор: Ирина Салий
Источник: «Цензор.НЕТ»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.