Вообще Игорь Береза работает в разных банковских учреждениях страны с 1996 года, имеет ученую степень кандидата экономических наук, свободно владеет английским. В интервью LB.ua Игорь Береза рассказал об изменениях в системе финансового мониторинга НБУ и о схемах по легализации неофициальных доходов через банковскую систему Украины.
Чем именно занимается ваш департамент?
Мы ответственные за надзор над банками, финансовыми учреждениями, которые осуществляют перевод средств, по вопросам, касающимся финансового мониторинга. Надзор – это не разовая проверка, это постоянный процесс, который включает в себя как периодическую выездную проверку банковских и указанных финансовых учреждений, так и дистанционную проверку отчетов и другой информации, касающейся деятельности банков и указанных финансовых учреждений.
Впервые закон о предотвращении отмывания доходов (AML закон) был принят в 2002 году, с вступлением его в силу в 2003 году НБУ получил соответствующий функционал, права и обязанности.
AML закон устанавливает требования не только к НБУ, как регулятору банков и финансовых учреждений, которые осуществляют перевод средств, но и для самих субъектов. В мае 2017 года было принято постановление правления НБУ №42, которым предусмотрена замена так называемого «квартального анализа» на risk-based (риск — ориентированный) подход к анализу банковских операций клиентов банка.
Необходимость принятия Постановления №42 обусловлена рядом причин. Самое главное — это поможет банкам эффективнее бороться со схемными операциями. Раньше на схемах «специализировались» банки-мойки, которые Национальный банк вывел с рынка в течение 2014-2016 годов. Но те, кто заинтересован в выводе средств из экономики, снова хотят вернуться в банковскую систему, однако уже в больших системных банках.
Национальный банк не может этого позволить, поэтому вводит risk-based надзор. В рамках этого подхода банки должны использовать свои ресурсы адекватно существующим рискам и в зависимости от этого уделять большее внимание именно тем клиентам, которые имеют высокий риск и осуществляют высоко рисковые операции.
Речь идет, по сути, о том, что банк должен знать своего клиента и не допускать проведения им операций с целью отмывания средств. Если говорить про отдельные риски, то, прежде всего речь идет о рисках коррупции (и поэтому делается акцент на операциях публичных лиц), риски отмывания средств фиктивными предприятиями (и именно поэтому акцент делается на возможном проведении фиктивных операций, так называемом «обнале», «схемах по выводу средств за пределы Украины и т.п.).
Однако новые требования обязывают банки каждый раз требовать от клиента и документально подтверждать источники происхождения его средств. Необходимо знать клиента, понимать его бизнес и быть способным отличить нормальные операции клиента от мнимых сделок. Если банк, проанализировав предоставленные клиентом документы, информацию, данные, выяснит, что уровень его доходов достаточный для проведения финансовой операции на соответствующую сумму, банк не требует от клиента другой информации.
За последние три года было закрыто около 90 банков. Сколько было выведено с рынка за нарушение правил финансового мониторинга?
С 2014 по 2017 годы около 10 банков было выведено за нарушение законодательства по вопросам финансового мониторинга. В основном, это была схемная деятельность банка, нацеленная на отмывание средств. Или банки были задействованы, как посредники в схемах по так называемому “обналу”.
«Схемы» постоянно меняются. Как только регулятор вносит изменения, «схемы» усложняются, их все труднее обнаружить. Раньше, как правило, «схема» была сконцентрирована в одном банке, а сейчас это может быть несколько уровней с привлечением многих банков. Более того, операции могут быть даже не замечены банком. Это может быть крупный системный банк, или банк с иностранным капиталом. В этот банк может прийти клиент и утверждать, что он работает по-белому и законно. Но вдруг клиент может начать совершать различные, абсолютно противозаконные операции на огромные суммы.
Банк должен быть способным оперативно выявить такую деятельность и предотвратить вовлечение банка в схемные операции.
Как банк должен узнать, что это, например, публичное лицо? Работник банка может не знать всех политиков в лицо. А клиент может скрыть свой статус.
Процедура детализирована, написана в инструкциях НБУ. В целом, банк должен понимать свои риски, в него должны быть необходимые ресурсы для проверки лиц по спискам публичных лиц, он должен запросить определенный минимум документов. Есть дополнительные меры, которые банк может делать. Например, попросить клиента представить дополнительные документы.
Разные банки по-разному к этому подходят. У Приватбанка достаточно один раз сделать карточку, и она уже становится инструментом идентификации. А в других банках, например, в Сбербанке России, нужно иметь при себе паспорт.
Банки могут выставлять различные критерии верификации того, что они осуществляют операции именно тех лиц, которым были открыты счета, и которые были ранее идентифицированы и верифицированы. Эти критерии должны быть описаны во внутренних документах банка по вопросам финансового мониторинга. И дальше банк уже свободно действует в рамках процедур, которые сам себе установил. Нацбанк проверяет, насколько эти процедуры эффективны, как они прописаны, не нарушают ли требования законодательства. Но в целом, банки обязаны сами оценивать имеющиеся риски. Все зависит от размера банка, его специфики, клиентской базы и др.
Значит, финансовый мониторинг – это не только дело НБУ. Каждый банк должен на своем уровне иметь или отдел по финансовому мониторингу, или ответственного человека.
Да, конечно. Национальный банк – это регулятор. Сам Нацбанк не проверяет клиентов или отдельные операции. Эти функции возложены на субъекты рынка, на банки.
Если банки игнорируют требования финансового мониторинга, какие есть меры воздействия?
У Национального банка есть большой спектр мер воздействия как на банк в целом, так и к отдельным его специалистам. Это могут быть штрафы, административные меры. В каждом банке есть ответственное лицо за финансовый мониторинг. НБУ может отстранить это лицо от работы, если банк осуществляет функцию финансового мониторинга неэффективно. За значительные нарушения или при обнаружении фактов привлечения банка к проведению операций отмывания средств или финансирования терроризма НБУ может оштрафовать банк в достаточно крупном размере – до 1% от суммы зарегистрированного капитала, или даже отозвать его лицензию.
10 банков ушли с рынка, потому что нарушали требования финансового мониторинга. А банки, которые остаются – они нарушают?
К сожалению, да. Но раньше у нас были банки, которые сознательно шли на определенные нарушения и занимались противоправной деятельностью. Сейчас мы видим, что юридические лица пытаются использовать банки, скажем так, “втемную”.
Какие банки были оштрафованы?
Сейчас НБУ публикует только сводную информацию, не указывая названия банков. Но в следующем году будем публиковать подробную информацию с указанием банка прямо на сайте НБУ. Наша цель – не наказать банки. Наша цель, чтобы банки правильно понимали риски и выполняли законодательные требования.
Есть ли у вас в штате оперативные работники, детективы, например?
Мы не правоохранительный орган, детективов нет. Есть аналитики, которые работают с отчетностью, с операциями, статистическим данным, есть инспекторы, которые осуществляют выездные проверки банков, проверяя соблюдение законодательных требований и осуществляя анализ определенной выборки операций клиентов банка.
Банки отчитываются перед НБУ, когда есть что-то подозрительное?
Банки отчитываются Государственной службе финансового мониторинга. Именно эта служба уполномочена на то, чтобы делать детальный анализ и изучать каждое такое сообщение. Функция НБУ – проверять, насколько правильно банки выполняют требования законодательства и насколько эффективно они это делают. Это значит, мы не проверяем граждан, мы проверяем банки.
НБУ до сих пор не контролирует страховой рынок, кредитные союзы, ломбарды. Проблема может быть вне банковской системы.
Я не могу комментировать эту ситуацию, потому что она лежит в плоскости законодательства. Если будет принят закон о «сплит» и полномочия НБУ будут расширены на небанковский финансовый рынок, то у нас появится больше работы.
Пока что мы проверяем банки и те небанковские финансовые учреждения, которые получили лицензию НБУ на осуществление валютно-обменных операций, перевода средств, и тому подобное.
На страховом рынке, по крайней мере, есть свой регулятор – Национальная комиссия финансовых услуг. А есть рынок, где нет никакого регулятора. Я говорю о криптовалюте.
На каком-то этапе, я уверен, появится регулятор и в этом секторе. Я не эксперт по операциям с биткоинами. Лично сам не занимался этим, интереса не было. Но считаю, что эти операции также должны подлежать регулированию и контролю, чтобы отмывание средств было невозможным и в этом секторе. Должен быть регулятор, должны быть отчеты в Государственную службу финансового мониторинга. Сейчас в Украине уже есть проекты нормативных документов относительно криптовалют.
Какие именно операции вы считаете подозрительными? Например, если человек ежемесячно получит 10 тыс. долларов на счет от родственников в Канаде, — это нарушение?
Операции рядовых граждан очень редко вызывают подозрение. Возможно, когда речь идет о необычно больших суммах, тогда…
От какой суммы начинается группа риска?
Неправильно устанавливать конкретную сумму. Потому что как только есть ограничения, будут попытки дробления, чтобы в эти рамки втиснуться. Правильно говорить, что должно быть понимание риска, понимание клиентской базы, понимание операций, которые осуществляет клиент.
Значит, для одного клиента может быть и 10 млн. гривен обычным переводом, а для кого-то и 500 тыс. — много. Если речь идет о рядовых гражданах, то мы не видим здесь схемной деятельности. Но иногда физические лица задействованы в схемах по отмыванию средств. Например, деньги могут поступать от юридического лица, а физические лица под видом различных операций их начинают снимать наличными.
Можете ли рассказать об интересных схемах, которые вы нашли?
Например, один банк на основе писем о передаче погрузочно-таможенных деклараций клиентов и контрактов осуществлял покупку и перевод валютных средств на счета около 20 компаний из Панамы, Гонконга, Великобритании. Всего за 10 месяцев они перечислили свыше $19 млн., пока не выяснилось, что письма о передаче погрузочно-таможенных деклараций клиентов и контракты, фиктивные. Когда обратились в Государственную фискальную службу, то оказалось, что там вообще отсутствует информация относительно таможенного оформления импортных операций с соответствующими реквизитами этих контрактов.
Вот еще один пример. Семь компаний через банки перевели за пять месяцев на счета 55 граждан 159 млн. грн., как деньги на командировку. Причем, половина этих граждан — безработные, а треть – еще и фигуранты уголовных производств. Таких примеров, кстати, немало.
А был пример, который даже нас удивил. Компания перечисляла гражданам средства якобы за полученную от них макулатуру. А суммы были такие, что столько макулатуры в Украине нет.
У нас есть неподконтрольные территории, НБУ контролирует переводы граждан, которые зарегистрированы на этих территориях? Относительно Крыма, то есть соответствующее постановление НБУ, но там речь идет о валютном контроле и законе о свободной экономической зоне на полуострове. Постановления относительно неподконтрольной части Донбасса до сих пор нет.
Национальный банк не принимал нормативно-правовых актов, которые бы определяли резидент/нерезидент у физических лиц, зарегистрированных в отдельных районах Донецкой и Луганской областей, где проводится АТО.
Риски в проведении таких операций имеются, потому что это может быть связано с финансированием террористической деятельности. Но речь не идет о запрете их осуществлять. Если у банка есть сомнения относительно подобных операций, то согласно закону он имеет право истребовать, а клиент обязан предоставить информацию (официальные документы), необходимую для уточнения информации о клиенте. Кроме того, банк должен проверять клиентов по различным базам, по санкционным спискам. А СБУ непосредственно должно заниматься вопросами антитеррористической деятельности.
Как регулятор, мы сотрудничаем с правоохранительными органами. Если получаем запросы, просьбу осуществить проверку, мы это делаем.
Еще большой риск, это иностранные филиалы украинских банков или связанные иностранные банки.
Таких филиалов немного. Есть филиал Приватбанка на Кипре, например. Есть дочерние банки, зарегистрированные по законодательству других стран, но акционерами, которых могут быть украинцы или украинские банки. Такие банки мы не можем контролировать, они работают по законодательству тех стран, где зарегистрированы и ими занимаются Центробанки этих стран. Но НБУ активно использует существующие связи между Центробанками для обмена информацией. Это, кстати, закреплено в рекомендациях FATF (Международная группа по противодействию отмыванию грязных денег, англ. Financial Action Task Force on Money Laundering).
Еще один риск – российские банки в Украине.
В Украине не работают иностранные банки. Есть украинские банки, которые работают по украинскому законодательству, акционерами которых могут быть российские банки. Есть санкции СНБО, которые ограничивают деятельность таких банков. Относительно нарушений финансового мониторинга, то, как я уже говорил, есть попытки использовать большие банки, независимо от того, какой у них капитал. Такие нарушения есть. Но Нацбанк применяет меры воздействия, о которых я тоже уже упоминал. И если раньше штрафы были небольшие, но лицензии банки теряли быстро, то за последний год мы не забрали, ни одной лицензии, но штрафы выросли в разы.
А как насчет государственных банков? Там ситуация лучше с выполнением требований финансового мониторинга?
Я лично не вижу зависимости от формы собственности. Все зависит от уровней контроля, которые в банке установлены. От квалификации ответственного за финансовый мониторинг работника. Есть госбанки, которые могут быть примером для других, а есть частные банки, которые имеют высокий уровень контроля над операциями клиентов.
Могу лишь отметить общую тенденцию увеличения попыток использования крупных системных банков с противоправной целью. Даже маленькие банки относятся к требованиям финансового мониторинга более серьезно, потому что понимают, что если они что-то противоправное сделают, это будет легко найти и обнаружить. Поэтому большинство таких операций и попыток их провести происходят в крупных системных банках.
Какие изменения финансового мониторинга запланированы?
Раньше инструкции Нацбанка были очень детализированы, но практика показала, что это неэффективно. Потому что можно формально выполнять все эти инструкции и одновременно делать незаконные операции, находить пути, как эти инструкции обходить. Сейчас НБУ требует от банков быть способными препятствовать отмыванию средств реально, полно и всесторонне проверять клиентов. Вместо правил поведения мы предъявляем конечные требования. Вместо описания того, как именно надо банку осуществлять мониторинг, мы пишем просто, что мониторинг нужно осуществлять постоянно и эффективно, чтобы не было операций по отмыванию денег.
Яркий пример. Ранее банки проводили квартальный анализ плюс еще два месяца на обработку материалов. У банка было пять месяцев, чтобы самостоятельно выявить нарушителей. И вот за эти пять месяцев в банк приходила группа лиц, которая делала схемные операции. В конце указанного срока, банк их “находил”, “боролся” с ними и выгонял. А после этого приходила новая группа лиц и занималась тем же, что и предшественники. На объемы схемных операций такая «борьба» почти не влияла. И так могло быть постоянно. Сейчас это невозможно, благодаря внедрению риск ориентированного подхода и требований делать постоянный мониторинг операций клиентов банка.
Мы исходим из того, что все банки разные, с разной клиентской базой. Если это корпоративный банк, то он уделяет больше внимания клиентам на моменте принятия их на обслуживание. Если розничный банк, клиенты все время приходят новые, и должен быть другой подход относительно анализа клиентов и операций. Значит, основная цель банков – это своевременное выявление подозрительных операций и недопущение операций, которые имеют целью отмывание средств и финансирование терроризма.
Можно ли сравнить эффективность финансового мониторинга сейчас и, например, пять лет назад?
То, что мы делаем сейчас, Нацбанк не делал два-три или пять лет назад. Поэтому и результаты сравнивать сложно. Общая тенденция следующая. Раньше проверок было больше, но нарушения были более формальные. Меры воздействия были гораздо меньшие. Сейчас проверок меньше. Но мы смотрим, по сути. Поскольку мы смотрим по сути, то мы и находим нарушения по существу. И меры воздействия сейчас большие.
Были проблемы с финансовым мониторингом в Приватбанке до национализации?
Проверка Приватбанка была в 2016 году. Она была подробная, потому что Приватбанк – это большой системный банк. О результатах я не могу рассказывать, поскольку это банковская тайна. Но, конечно, если бы в Приватбанке все было хорошо, то, наверное, он бы не оказался в той ситуации, в которой он оказался.
Кстати, по идентификации клиентов без паспорта – только, при наличии карточки и телефона, – это нарушение или, просто, рискованная политика банка?
Раньше банки работали с физическими лицами непосредственно в офисах, а сейчас общий подход — обслуживание онлайн. Это не только в Украине, не только в Приватбанке. И это не всегда плохо. Если есть надлежащие меры идентификации или верификации клиента, это нормально. Приватбанк просто начал использовать первым.
Вопрос лишь состоит в том, достаточно ли делает банк для того, чтобы убедиться, что клиент является именно тем человеком, за которого себя выдает. Кому банк открыл счет, и был ли он должным образом идентифицирован и верифицирован. И какой контроль осуществляет банк по операциям, которые проводятся этим лицом.
Автор: Андрей Яницкий
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.