Интервью «ВВС Украина» она дала в понедельник – за день до того, когда несколько главных врачей Украины на пресс-конференции обвинили руководство Минздрава в срыве закупок лекарств и в целом в кризисе в системе здравоохранения. А премьер Владимир Гройсман впоследствии заявил, что проведет политические консультации относительно назначения министра здравоохранения, одновременно поддержав команду во главе с госпожой Супрун.
Читайте также: Министр здравоохранения Украины Ульяна Супрун: До июля украинцы должны найти своего врача
После Майдана руководители Минздрава в Украине менялись часто. Сначала был Олег Мусий, за ним некоторое время руководил делами Василий Лазоришинец, потом – до апреля 2016-го – министерство возглавлял Александр Квиташвили, которого сменил Виктор Шафранский. В июле 2016-го он давал интервью «ВВС Украина» через две недели на его место пришла Ульяна Супрун.
Сама она уверяет, что никакие страсти ее не интересуют, и что продолжает работать по привычному графику. Над ценами на лекарства, контрактами с врачами, закупкой вакцин, государственным страхованием, проблемами с кадрами в министерстве и изменением сознания украинцев – обо всем этом, а также о конфликте с хирургом Тодуровым и о потребностях Донбасса она рассказала в интервью с корреспондентом «ВВС Украина».
ВВС: Из чего преимущественно состоит ваш рабочий день?
У.С.: В основном я появляюсь в министерстве в 7:30-8:00. Иногда утром пью кофе с заместителями, обсуждаем темы на неделю, проблемы, успехи. В понедельник проводим правительственные совещания, в среду – Кабмин, сессионные недели – комитет, в четверг правительственный комитет, в пятницу час вопросов к правительству. Кроме этого встречи, выезды в регионы. Все это в основном длится до 21:00. После этого надо читать мейлы и документы на следующий день.
В общем, довольно много работы.
ВВС: Одна из тем, которой вы сейчас занимаетесь — реферирование стоимости лекарств нескольких групп. Вы мониторите, или аптеки уже начали снижать цены?
У.С.: Аптеки закупили лекарства по ценам прошлого года. Теперь они имеют месяц, чтобы распродать. С 1 февраля они должны торговать по референтным ценам. Почему с 1 февраля? Потому что цены в тех странах, с которыми мы реферируем цены, появились только 2 января, поэтому возникла некоторая задержка с утверждением документов. Сейчас мы работаем над тем, чтобы опубликовать новые цены, и в аптеках переклеили ценники на упаковках.
Мы также разрабатываем плакаты для аптек, больниц, отделений «Укрпочты», где будут указываться международные непатентованные названия препаратов, их торговые названия и цены, выше которых нельзя продавать те позиции.
ВВС: В правительстве ранее говорили, что сталкиваются с «яростным сопротивлением», пытаясь, навести порядок с ценами на лекарства…
У.С.: Да, это правда.
ВВС: Как вы планируете противостоять этому и убеждать аптечные сети снижать цены?
У.С.: Мы имели несколько встреч с представителями аптечных сетей, фармпроизводителями, дистрибьюторами, импортерами – украинскими и международными, где им объясняли, как будет выглядеть референтное ценообразование, какова на это причина, доказательства, что цены в Украине являются завышенными по сравнению с референтными странами, и что мы хотим лишь, чтобы правила игры были равными.
Это первый шаг к внедрению системы реимбурсации – возмещению денег за лекарства. Это не нечто, что препятствует бизнесу, это, наоборот, – гарантированные клиенты или клиент в виде государства. В каждой стране Европы действует такая система: референтные цены и реимбурсация, когда стоимость лекарств возмещают через государство или через определенную страховку. В Украине это пока что государство, а со временем будет через государственное страхование.
ВВС: На какой стадии внедрения система страхования?
У.С.: К лету мы планируем создать национальную службу здоровья – агентство, которое будет заниматься государственным страхованием и распределять финансы. Сейчас мы призываем всех граждан найти своего врача, поскольку летом они уже будут подписывать с ними договора, а врачи будут получать от этой службы определенные деньги за каждого пациента, которого будут сопровождать.
Это уже начинается на первичном звене. Сейчас мы завершаем работу над перечнем гарантированных для всех услуг по лечению, профилактике и экстренной медицинской помощи. В 2018 году начнется страхование на вторичном уровне – госпитализация и специализированная медицина, в 2019 – высокоспециализированные вмешательства и лечение.
ВВС: Кто будет выдавать полисы?
У.С.: Полисов не будет. Человек, живущий в Украине, автоматически будет иметь государственное страхование. Отчисления тоже будут автоматическими.
ВВС: Что-то вроде Оbamacare?
У.С.: Нет, они как раз должны иметь полисы. Мы же внедряем что-то более похожее на британскую систему (NHS – Ред.), каждый гражданин Великобритании имеет государственное страхование. Они не должны никуда записываться, искать какую-то страховку, она просто работает автоматически с каждым визитом к врачу или вызовом скорой помощи.
В Украине сейчас нет реестра пациентов, даже реестра граждан, ведь уже давно не проводили переписи, и нет реестра врачей. Поэтому мы должны упорядочить их, чтобы понимать, сколько у нас потенциальных пациентов, и сделать каждого из них частью системы страхования – без дополнительной оплаты или каких-то обследований.
А поступления в эту систему будут происходить, как и сейчас: налоги идут в бюджет, из бюджета выделяют субвенцию в национальное агентство страхования, где будут распределять деньги.
ВВС: Относительно темы цен на лекарства: общественные активисты утверждают, что сейчас возникает ситуация, когда государственные учреждения – как, к примеру, Институт сердца под руководством Бориса Тодурова – могут в рамках закона закупать лекарства по более высоким ценам, чем декларируют производители. Почему?
У.С.: Цены, задекларированные на сайте Государственного экспертного центра МЗ, указывают сами производители или импортеры. Рыночная цена является более точной. Все понимают, что задекларированные показатели не совсем отражают правдивое положение вещей.
Здесь есть много нюансов. К примеру, Украина является референтной страной для России и Беларуси, и многие производители декларируют цены в Украине так, чтобы иметь влияние на цены в других странах. Возможно, это одна из причин, почему возникает большая разница между ценами.
Мы завершаем разрабатывать новую политику в отношении лекарственных средств и правил государственных закупок. Потому, к примеру, в системе ProZorro, которая в целом работает очень хорошо, относительно лекарств есть определенные недоработки. Все мы уже увидели, что можно взять большой объем, распределить его на части и пройти мимо ProZorro (допороговые закупки – на суммы, меньше 200 тысяч гривен – Ред.). Так и сделали в Институте сердца с закупками в декабре.
Украинцы способны создать сильнейшие системы вроде ProZorro – это уже признали правительства многих стран, но они, к сожалению, пользуются тем же талантом и знаниями, чтобы идти мимо системы и дальше заниматься коррупционными схемами. Если бы мы всю энергию, которую вкладываем в коррупционные схемы, перевели на светлую сторону, мы могли бы стать самой мощной страной Европы. Но так не происходит.
ВВС: А вы общались с господином Тодуровым лично после последнего скандала?
У.С.: Нет. Последний раз я видела господина Тодурова во время пресс-конференции по трансплантации в Институте сердца в сентябре, куда меня пригласили. Я пришла, поскольку министерство поддерживает программу трансплантации.
То, что началось, было по его комментарию на моей личной странице в Facebook, на который я ответила шутливым тоном. После того я ничего не комментировала, мы только официально через Минздрав подавали факты, статистику и правду. Все, что происходит вне того, не мое дело.
(17 января Борис Тодуров сказал, что он ожидал, «что министр после моего публичного обращения перезвонит мне или вызовет к себе в кабинет» поговорить о насущных вопросах, но этого не произошло — Ред.).
ВВС: Он угрожал подать на вас в суд за халатность – как вы относитесь к таким обвинениям?
У.С.: Мы ответили официально от Минздрава – это и есть мое отношение.
Деньги – за пациентом
ВВС: О коррупции в системе здравоохранения в правительстве говорят часто. Что уже удалось преодолеть?
У.С.: Коррупция коренится во всех системах в Украине, от рождения ребенка, получения вакцин, места в детском саду, детском доме, школе, университете, интернатуре, на работе – к сожалению, это существует от самого начала и до конца. Чтобы люди отвыкли от этого, что это нормально, нужно время. Потому что сейчас люди видят это нормой. Но это не правильно, не этично, аморально и противозаконно.
Как раньше было с вакцинами: надо было их искать, заплатить какому-нибудь врачу, покупать за рубежом. После начала закупок через международные организации мы смогли привезти в Украину много современных и безопасных вакцин, которые эффективно распределили и изменили уровень вакцинации во многих программах – от менее 10% до более 60%.
Казалось бы, как вакцины могут быть задействованы в коррупционных схемах? Но тендеры проводили под одного производителя, закупленные вакцины передавали регионам, а там за них брали деньги, хотя они бесплатные. Шаг за шагом, через вакцины, лекарства, которые мы закупаем через международные организации, мы боремся против коррупционных схем.
Еще один аспект: почему врачи берут «благодарность» от пациентов? Потому что они очень мало зарабатывают. И это не правильно. Поэтому мы меняем систему финансирования, чтобы врачи получали за каждого пациента деньги напрямую. Если они получат по 2 тысячи пациентов, они будут зарабатывать намного больше, чем сейчас. Как и должны. То есть, кто будет больше работать – больше зарабатывать.
Старая система оплачивала инфраструктуру, электричество, дома, и очень мало оставляла на зарплаты медработников, а для пациентов – вообще ничего. Мы даем деньги на тех людей, которые прописаны, а не на тех, которые на самом деле там проживают. То есть деньги идут по каким-то бумажкам. Но деньги должны идти на пациентов.
ВВС: То есть вы больше не будете финансировать «здания»?
У.С.: Здания финансируются от доходов, которые они получают за счет госстраховки. Это будет ответственность области, чтобы она поддерживала свою областную больницу – помогала с оборудованием, ремонтом, строила новые здания в случае необходимости. Государство будет заниматься лишь правилами игры.
ВВС: Что будет с людьми, которые не выберут себе врачей? С врачами, которых никто не выберет?
У.С.: Это не принудительно, пациенты могут искать своего врача и заключать с ним соглашение. Но если этого не произойдет, их внесут в реестр в тот момент, когда они с любыми потребностями обратятся в больницу. Тогда мы будем поощрять их подписать соглашение со своим врачом. Потому что с 2019 года на вторичную или третичную планку можно обращаться только через первичное звено – своего семейного врача или неотложные состояния. Это займет время, но люди привыкнут.
Это также даст врачам возможность выбирать, как они хотят работать через ФАП, в амбулатории или в поликлинике, или через частную практику.
ВВС: У врачей будет больше свободы?
У.С.: Гораздо больше. Потому что деньги будут идти напрямую им, а не на какую-то больницу. Они смогут работать самостоятельно, или объединяться с другими врачами и создать свою клинику, или же пойти в поликлинику вместе со своими пациентами и оплачивать аренду за помещение.
ВВС: Сейчас существуют ситуации, когда врач отказывается принимать пациента, говоря, что он «не из его амбулатории». Уничтожит ли это описанное вами явление?
У.С.: Уничтожит, потому что врачи будут ответственны за своих пациентов. Когда они, к примеру, идут в отпуск, они должны передать эту ответственность кому-то другому. С другой стороны, вместо того, чтобы идти в поликлинику и ждать часами в очередях, мы должны научиться заранее записываться к своим врачам по телефону или через интернет – это не какие-то мифы, это уже делается в Украине.
Системы не существует
ВВС: Что сейчас нужно изменить в системе здравоохранения в первую очередь?
У.С.: Сейчас нам надо изменить унифицированные клинические протоколы и вместо специфических протоколов ориентироваться на их источники – ассоциации и организации, признанные ВОЗ. Потому что сами протоколы меняются каждый год.
Еще одна большая проблема: в Украине нет системы превентивной медицины или профилактики. Все наши усилия и финансирование сконцентрированы на лечении больных, а не на предотвращении болезни. К примеру, мы ежегодно выявляем 160 тысяч новых случаев заболевания раком. Из них примерно 60 тысяч умирают. Рак в том числе вызывают табак, алкоголь. Поэтому нам нужно усиливать программы по борьбе с этим, поощрять людей заниматься физическими упражнениями, правильно питаться – чтобы у нас не было диабета второго типа, сердечно-сосудистых проблем.
У нас 14 тысяч пациентов в год имеют инфаркты. Большинству из них можно было бы помочь, если бы усовершенствовать систему доставки пациентов в больницы и обеспечить своевременное вмешательство – не за день-два, как сейчас происходит во многих наших центрах, а за считанные часы. Для этого надо создать сеть больниц с оборудованием и квалифицированными врачами на местах.
Но так же, как по снижению стоимости лекарств, сопротивление есть и на других направлениях нашей работы. Изменить систему трудно. Люди привыкли к тому, что есть, и боятся того, что будет. Наша роль – объяснить, что это будет улучшение, что система, по крайней мере, будет существовать, потому что сейчас она практически не существует.
ВВС: Говоря о регионах, какова ситуация с медициной в Донецкой и Луганской областях? Сколько разрушенных медучреждений там уже восстановили?
У.С.: Сейчас там большая проблема с кадрами, чем с больницами. Много врачей и других медработников выехали из тех областей и теперь как переселенцы работают в других местах. Мы просим волонтеров ехать в те больницы, чтобы помочь, а потом вернуться обратно. Мы также поощряем молодых врачей там работать – они получают повышение зарплаты, жилье.
Многие больницы имеют грантовые программы международных организаций. Многие из них также получают дополнительную помощь на ремонты.
Кроме того, есть усиление за счет военных, которые помогают в прифронтовых больницах. Они лечат не только военных, но и гражданских, и гражданские врачи в случае необходимости предоставляют медицинские услуги бойцам. Это помогает примирить общество и военных.
ВВС: В ноябре премьер Гройсман сказал: «Внутри Министерства есть люди, которые по десять лет работают на своих должностях» и призвал вас уволить их. Ушли эти люди из Минздрава?
У.С.: Некоторые — да, некоторые — нет. Сейчас трудно увольнять людей по новым законам о госслужбе. Впрочем, некоторые из них являются не только палками в колесах, но и помогают понять, как эта система работает. Потому что чтобы сломать и изменить, мы должны понять ее. Но есть и такие, что саботируют, тормозят процесс – каждый день мы имеем с ними внутреннюю борьбу, пытаемся привлечь к себе. Многие из них перешли на «светлую сторону». Те же, которые остались на другой стороне, со временем отойдут, потому что не будет коррупционных схем, чтобы зарабатывать деньги.
ВВС: При этом у вас есть нехватка кадров — в декабре объявили 43 новых вакансии. Зарплаты в министерстве не очень высокие. Как Вы будете мотивировать этих людей?
У.С.: В этом году есть изменения в зарплатах. К примеру, у главного специалиста базовый уровень зарплаты будет 5900 гривен. Это немного, но есть еще премии, надбавки. Есть программа по поддержке ЕС, в рамках которой работники, занимающиеся реформами в системе, будут получать дополнительное финансирование.
Но в целом мы ищем честных людей, которые хотят работать. Большинство тех, кто устраивается на работу – молодежь после учебы, которая ищет свое место. Сейчас в министерстве происходят огромные изменения, и очень интересно каждый день быть частью такого масштабного проекта – менять всю систему здравоохранения.
Мы считаем, что министерство – это наш новый Майдан. Мы ищем людей, которые, так же, как и на Майдан, не пришли за деньгами или славой. Мы пришли, чтобы сделать доброе дело – строить новую систему. И для этого уже не достаточно постоять на улице несколько месяцев. Здесь будет немного дольше. Надо брать на себя ответственность. Единственный способ сделать это – работать в министерстве, где твоя подпись имеет какое-то значение. Потому что быть волонтером или советником – это одно, а совсем другое – нести эту ответственность.
Люди, которые сейчас подаются на наши вакансии, понимают, что делают это для своих детей, родителей. Чтобы создать новый договор между обществом и государством. Чтобы в центре внимания был каждый отдельный человек, а не система. Потому что это не только бюрократические процессы, это процесс изменения ценностей. Наша жизнь и здоровье – самая большая ценность.
Читайте также: Изменить медицину, чтобы выжить
Начальник медицины. Александр Линчевский о том, как Минздрав реформирует здравоохранение
Автор:
Источник: ВВС Украина
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.