Государственная фискальная служба, которая находится в подчинении Минфина, также требует внимания министра. Хотя в последнее время поступления в бюджет от ГФС выросли, она все еще остается карательным органом для бизнеса, а не сервисной службой. Следовательно, нуждается в реформировании.
Министр финансов также отвечает за бюджетный процесс. В этом году Александру Данилюку удалось провести через Кабмин трехлетнюю бюджетную резолюцию. Он стремится, чтобы бюджет принимали по графику на три года вперед после широкого обсуждения, а не в предновогоднюю ночь по голосам. Но хотят ли этого депутаты, для которых бюджет всегда был источником политических взяток друг для друга?
На эти и на другие темы Министр Александр Данилюк говорил в прямом эфире программы “Левый берег с Соней Кошкиной” на телеканале 24 29 июня 2017 года. Совместным ведущим этого выпуска выступил редактор экономического отдела LB.ua Андрей Яницкий.
Эфир состоялся еще до того, как LB.ua нашел и обнародовал письмо бывших акционеров Приватбанка Игоря Коломойского и Геннадия Боголюбова к председателю Правительства.
“Государство полностью будет выполнять свои обязательства перед вкладчиками Приватбанка”
А.Я.: Итак, председатель правления Приватбанка Александр Шлапак объявил о своей отставке. Стала ли эта новость неожиданной для вас и как дальше будет развиваться ситуация вокруг Приватбанка?
Для меня это не была неожиданность. Потому что мы достаточно плодотворно сотрудничали и сотрудничаем с Александром Шлапаком, даже во времена, когда он был Министром финансов. У нас очень хорошие рабочие отношения. У нас был разговор по этому поводу, он считает что…
С.К.: Что власть не выполнила обязательства, которые брала на себя перед тем, как номинировать его на эту должность. Правильно?
У нас нет обязанностей перед Шлапаком. Государственный банк, пришел человек управлять этим банком. И мы вместе ставили задачи для нового руководителя, он эти задачи выполнил. Он стабилизировал банк, была достаточно непростая ситуация.
Во время национализации Приватбанка я говорил, что ситуация непростая, но при правильном подходе ее можно урегулировать. Вот совместными усилиями мы это сделали, и было понятно, что когда этот этап пройдет, нам необходимо будет для нового этапа искать новый менеджмент. Ситуация абсолютно стабильная, банк продолжает работать, он продолжает выполнять свои обязанности. В любом случае это крупнейший банк в Украине.
Мы сейчас ищем достойную замену. Когда это произойдет, Александр Витальевич сможет продолжить свою карьеру дальше, а новый человек будет работать в банке. А пока он выполняет свои функции.
С.К.: Нужно, чтобы этот человек еще согласился. Я правильно понимаю, что на данный момент Приватбанк является стабильным, и вкладчикам не о чем переживать? Вы можете дать гарантию как Министр финансов?
Мы уже дали гарантии, потому что этот банк на 100% принадлежит государству. И ни один банк в стране не может предоставить большие гарантии, чем Приватбанк.
С.К.: Даже Ощадбанк?
Все государственные банки на 100% контролируются государством, и государство полностью будет выполнять свои обязательства перед вкладчиками. Точка.
“На этот момент обязательства бывших акционеров Приватбанка невыполненные”
С.К.: Позвольте привести вашу цитату из нашего – в этой студии — интервью 22 декабря 2016 года: «Правительство приняло решение внести в банк очень серьезную сумму. Поэтому они (акционеры), понимая свою ответственность, дали обязательства правительству в течение шести месяцев путем реструктуризации своего корпоративного портфеля внесение залогов — они компенсируют потери, которые понесло государство». Собственно, хотелось бы разобраться. Первое, «поэтому они (акционеры), понимая свою ответственность, дали обязательство правительству» — в какой именно форме?
Обязательства взяли на себя акционеры банка на тот момент.
С.К.: Коломойский и Боголюбов?
Да. Взяли на себя обязательства о реструктуризации кредитного портфеля, который связан с ними, в течение шести месяцев, до 1 июля.
С.К.: Срок наступит послезавтра? (Эфир состоялся 29 июня 2017 года, — ред.)
Да, этот срок сейчас завершается. Чтобы ускорить процессы, Приватбанк привлек советника. Чтобы максимально изыскать возможности для решения этой проблемы. Сейчас переговоры завершаются, и по результатам дальше уже будем принимать соответствующие решения.
С.К.: Они выполнили свои обязательства или нет?
На этот момент обязательства не выполнены. Переговоры еще продолжаются.
С.К.: Если за шесть месяцев они не выполнили, то за два дня точно не успеют.
Сейчас есть советник, который проверяет все это. Моя позиция, что должна быть независимая оценка, у нас есть для этого советник, который проводит эти переговоры. И я жду позиции от этого советника, после этого будет приниматься решение.
С.К.: Как советника зовут?
Rothshield. Консорциум Rothshield и Ernst&Young. Две известные компании. (В официальном сообщении Минфина говорится также о третьей компании FinPoint, — ред.).
С.К.: В конце прошлого года мы говорили, что есть определенное письменное соглашение между бывшими собственниками господином Коломойским и г-ном Боголюбовым, между вами, как Минфином, и между тогдашним руководителем Нацбанка госпожой Гонтаревой.
Это не совсем так. Это было письмо, никакое соглашение никто не подписывал хотя бы из-за того, что мы не имели права подписывать это соглашение. Министерство финансов не имеет права подписывать такое соглашение, у Национального банка также нет, полномочий подписывать соглашение. Поэтому было одностороннее обязательство бывших акционеров, они подписали письмо.
(Полгода Правительство и НБУ держали это письмо в секрете, в воскресенье LB.ua первым обнародовал этот документ, после чего его обнародовал и Минфин, — ред.).
С.К.: Почему вы тогда это письмо отказались обнародовать?
А.Я.: И до сих пор не обнародовали.
Лист был направлен в Кабинет министров. Мы не храним письма, которые поступают в Кабинет Министров.
А.Я.: Этот вопрос к председателю правительства?
Этот вопрос к секретариату правительства. В конце концов, этот документ существует, мы его получили, рассмотрели в правительстве.
А.Я.: Такой мифический документ, никто его полгода не видел.
Еще раз говорю: да, я – Министр финансов, у меня главная задача стабилизировать банк и развивать банк, который перешел в государственную собственность. Вот это то, за что я отвечаю. И мы с этой задачей справляемся вместе с менеджментом банка и с наблюдательным советом. Вот то, за что отвечает Министр финансов.
С.К.: Кто будет отвечать за то, что это письмо не опубликовано?
У нас есть другой вопрос: кто будет отвечать за то, будет ли реструктуризирован портфель, или нет. Обращайтесь в Кабинет Министров, пусть вам выдают этот лист.
С.К.: А вы разве не представитель Кабинета Министров? Вы Министр финансов!
Я Министр финансов, да.
С.К.: Разве этого мало?
Этого не мало. И я вам сказал про свои обязательства.
Я не знаю, почему это письмо не опубликовали, там нет совершенно ничего секретного. Там есть обязательства реструктурировать портфель в размере сформированных резервов на момент национализации за минусом bail-in, конвертируемых депозитов связанных лиц, эта формула есть, все.
А.Я.: Вы сумму можете назвать, сколько это в деньгах?
На тот момент мы докапитализировали банк на 116,8 миллиардов гривен.
С.К.: Значит, нужно доработать 116 миллиардов, правильно?
Путем реструктуризации.
Очень важным является то, что это односторонние обязательства, это не является договором, никто со стороны государства ничего не подписывал, ибо не имел полномочия это делать. Мы как органы государственной власти можем действовать только в рамках своих полномочий. Мы не субъект частного права.
С.К.: Хорошо. Они взяли обязательство выполнить эти условия, прописанные в этом документе. Уточню моменты, по которым, если они не выполнят эти условия, то будут ли нести ту или иную ответственность, например, что у них будет что-то конфисковано?
Нет, смотрите, это одностороннее обязательство, а последствия четко урегулированы законом.
А.Я.: А кто будет заниматься вопросом ответственности бывших акционеров?
Правоохранительные органы. Если есть нарушение закона, за это отвечают правоохранительные органы.
А.Я.: Какие именно? Полиция? Прокуратура?
Согласно подследственности. Это Генеральная прокуратура, Национальная полиция.
С.К.: Послезавтра 1 июля. Условия не выполнены этой стороной. 116 миллиардов гривен улетели в трубу?
Эти деньги пошли в капитал Приватбанка, и сейчас эти деньги как раз и являются залогом надежности Приватбанка. Все эти деньги (это даже не деньги были, а облигации), которые были внесены в капитал. Часть этих облигаций была уже монетизирована, но небольшая часть, все остальное находится в капитале Приватбанка. Не надо называть Приватбанк трубой, это крупнейший банк в стране, самый надежный банк в стране, с наибольшим количеством вкладчиков, который очень успешно сейчас работает.
“За деньги, что государство потратило на Приватбанк, несет ответственность его наблюдательный совет”
А.Я.: Государство уже влило в Приватбанк — по подсчетам Нацбанка — 5% ВВП. На мой взгляд, не очень важно, это долговые бумаги, живые деньги, поскольку долговые бумаги в любой момент могут превратиться в живые деньги.
В принципе, это неважно, это действительно деньги.
А.Я.: И государство уже признало, что надо будет потратить еще больше. 38, 5 миллиардов еще нужно будет докапитализировать.
Так и есть.
А.Я.: Кто конкретно контролирует расходование этих денег? Не будет ли ситуации, как с бывшими акционерами, когда может поменяться правительство и окажется, что эти деньги были потраченные ну, по крайней мере, неэффективно, если не украдены вообще? Кто сейчас отвечает за эти деньги головой?
За эти деньги отвечает менеджмент и наблюдательный совет. Наблюдательный совет у нас сформирован по новому принципу, там есть не только представители государства, а также банкиры с мировым именем. Я считаю, это самый качественный наблюдательный совет, который существует в государственном секторе.
С.К.: И он головой отвечает, да?
Да он отвечает. И они очень серьезно относятся к этому. Конечно, есть надзор со стороны Национального банка, и мы, как акционеры, также выполняем определенные функции. Вопрос о том, что эти деньги будут как-то потраченные не так, является абсолютно лишним. Не в этом проблема, проблема на самом деле в другом. Был проблемный банк с огромным портфелем, почти на 100% связан с кредитованием одной группы, значит, деньги собирались из миллионов людей, чтобы финансировать одну группу.
С.К.: Это доказано следствием?
На момент национализации это было абсолютно понятно и это было причиной, почему банк…
С.К.: С момента национализации прошло полгода, и я хочу узнать, почему правоохранительные органы, если это так, вообще никак на это не реагируют, а вы продолжаете дофинансировать банк, вытягивать его и делать вид, что все нормально.
Давайте разделим это, чтобы разобраться. Могли быть разные позиции на момент национализации, национализировать или не национализировать. Когда решение было принято, надо было спасать банк. Решение было принято. После этого мы, как акционеры, должны обеспечивать стабильность Приватбанка. И если мы посчитали, что на момент национализации надо внести 116, 8 миллиардов, мы это сделали – это наше обязательство, как собственника. Если после этого аудит нашел, что дополнительно было выведено денег еще на 38 миллиардов 656 миллионов…
С.К.: Это те деньги, которые были выведены непосредственно перед национализацией банка.
Не совсем так. Там есть две части. Первая – это действительно то, что аудит выявил дополнительные связанные кредиты и связанные средства, а также есть такая часть суммы, которую мы должны доплачивать для того, чтобы довести до норматива Национального банка, Национальный банк периодически пересматривает нормативы адекватности капитала, для того, чтобы все банки были капитализированы и стабильные. Чтобы Приватбанк был на равных условиях с другими банками, мы должны приложить еще дополнительный капитал, иначе это были бы неравные условия для других банков. Поэтому общая сумма — 38 миллиардов 565 миллионов гривен.
Мне, как Министру финансов, очень больно вкладывать такие деньги. И мы проверили все 10-15 раз до того, как это произошло. Это было сделано на основании данных аудиторского заключения. После этого было обращение Национального банка к правительству. После этого мы провели экспертно-аналитический совет, все проверили. Кстати, наблюдательный совет и аудиторский комитет пересмотрели все цифры до последней. И, на базе этих выводов правительство докапитализировало Приватбанк.
С.К.: Меня волнует то, что вы не хотите сказать, кто же будет отвечать за то, что Приватбанк оказался в этой ситуации…
Кто сказал, что я этого избегаю? Есть акционеры, которые довели банк до такого состояния. И все. Нет значения, это сто миллиардов, или двести, или десять – ответственность одна и та же.
С.К.: Прошло полгода…, а никакой ответственности, даже никаких уголовных дел акционеров.
У нас на самом деле происходят сейчас довольно серьезные легальные баталии, чего мы и ожидали.
У нас достаточно много судов сейчас против государства, и сейчас мы вынуждены защищаться в судах, и это, кстати, отвлекает достаточно много усилий, как Национального банка, так и самого банка. Но ничего, это – то, что мы ожидали, и мы должны пройти этот путь.
А.Я.: Как раз относительно судебных дел. Компания Игоря Коломойского и Геннадия Боголюбова подала в суд не только на Минфин и Нацбанк, и на сам Приватбанк. Чего они хотят? Получить Приватбанк обратно?
Ну, все же понимают, что это абсолютно не является реальным.
СК: Получить Приватбанк обратно не является реальным?
Абсолютно нереально. Просто понятно, что это какая-то другая тактика: усложнить процесс, немного отвлечь внимание от тех, кто действительно ответственный. И это ключевое.
С.К.: Это свидетельствует о слабости государства. Вы национализируете банк. В течение полугода его бывшие владельцы – по вашим словам — ничего не делают для того, чтобы каким-то образом компенсировать ту ситуацию, в которую они довели банк. Проходит полгода, наступает время, когда они хотят с вами как с государством каким-то образом рассчитаться. Через полгода они подают на вас, как на государство, в суд и говорят: «Вы, государство, виноваты в том, что вы довели банк до ручки». Нормально вообще?
Еще раз повторяю, что мы сделали за это время. Банк, который был доведен до банкротства, мы национализировали, стабилизировали. При таких условиях это было непросто, поэтому сейчас увеличивается клиентская база, развиваются новые бизнесы в Приватбанке. Вот то, за что мы ответственные.
«Мы спасли и национализировали банк. Это главное. Все остальное – это производные»
А.Я.: Есть ответственность не только бывших акционеров, есть ответственность должностных лиц, которые допустили эту ситуацию. Это и чиновники Нацбанка, которые должны были следить за развитием событий в банковском бизнесе, и это правительство. В принципе, это крупнейший банк, это финансовая система. Правительство отвечает в целом за экономическую ситуацию в стране, оно должно следить за тем, что происходит в финансовой сфере, на мой взгляд. Будут ли отвечать чиновники?
Как вы думаете, когда появилась проблема с Приватбанком?
А.Я.: После стресс-теста в апреле 2015 года стало понятно, что дыра в Приватбанке…
В 2015 году?
А.Я.: В 2015 году. И год шли разговоры.
А скажите, пожалуйста, в 2012, 2013, 2011 годах не было понятно, что есть такая проблема?
А.Я.: Думаю, было.
Абсолютно так. Очень старая проблема, которую просто боялись: 1) признать; 2) решить. Признали в 2015 году, а силы решить нашлись только в конце 2016 года. Это правда. Поэтому ответственность… может и надо этот вопрос поднимать. Единственное, что могу сказать: я понимаю Национальный банк, который с 2015, с 2014 года искал решение этой проблемы. Потому что когда у тебя крупнейший банк в стране с риском того, что он может развалиться, – это чрезвычайная ответственность. И пока нет общей позиции с правительством, как эту проблему решить, до этого даже подходить сложно.
Поэтому я с уважением отношусь к Национальному банку, я очень ценю то, что мы (Правительство, Национальный банк, Президент) нашли решение, нашли единую позицию для того, чтобы спасти банк. Потому что было понятно, что он проблемный, и вопрос уже идет на часы.
Мы спасли и национализировали банк. Это главное. Все остальное – это производные. Значит, так, надо было вложить деньги, так, надо было сделать это для того, чтобы стабилизировать банк. И если сейчас нужно будет вложить дополнительные деньги для того, чтобы он был стабильным, и это абсолютно обоснованно, мы это будем делать. Если это не обоснованно, мы это, конечно, не будем делать.
С.К.: Банк – очень хорошо, и это отдельная история. Ответственность собственников банка, нынешних и бывших — другая история. Вы избегаете ответа уже 20 минут.
Я же вам сказал: за это отвечают правоохранительные органы. И ключевым показателем является: что будет сделано к 1 июля… Давайте подождем. Еще раз: есть юридические понятия, мы должны дождаться первого числа, и после этого принимать любые решения.
С.К.: Для того, чтобы принимать решение, должен быть документ, согласно которому написано, что первого числа должно быть то, то и то. А вы его уже полгода держите под подушкой!
А.Я.: Вы его в субботу обнародуете?
Документ? Я не знаю. Мне этот документ совершенно… Я вам рассказал, что в нем есть.
С.К.: Вы даже не знаете, где он лежит. Он есть, но где-то в пространстве, в воздухе?
У вас какая-то фишка – документ. Я вам говорю о серьезных вещах, а вы говорите о документе.
С.К.: Это тоже серьезные вещи! Речь идет о серьезном документе.
Давайте это уберем. Вот, например, нет письма. Что это означает?
А.Я.: Это означает, что вы полгода просто так ничего не делали.
Кто мы?
С.К.: Государство.
А.Я.: Власть. Владельцы. Новые владельцы.
Ну, если я отвечаю абсолютно за всех, и за правоохранительные органы, то так и есть.
А.Я.: Если я являюсь владельцем автомобиля, у меня вор что-то украл в автомобиле – я должен вызвать полицию, как-то среагировать, правильно? Как владелец. Чтобы полиция начала работать. Что сделал Минфин – непонятно!
Аналогия абсолютно неправильная. На примере автомобиля. Я – владелец, который приобрел автомобиль. Кто-то украл колесо этого автомобиля, но до того, как я его даже приобрел.
Получается, я его покупал уже без колес. Но вопрос в том, что этот банк существовал, этот автомобиль ездил по дорогам. И, действительно, есть вопросы надзора – кто позволил ему ездить? Действительно, есть вопрос, почему владелец, нарушая правила, управлял этим автомобилем. И поэтому там надо искать ответственность! Действительно, за доведение банка до такого состояния должна быть ответственность.
С.К.: Слушайте, вы еще долго будете министром? Насколько мне известно, у вас есть определенные проблемы с тем, чтобы остаться в нынешнем составе Кабинета Министров. Называют несколько человек, которые, возможно, уйдут в отставку и тем самым будет удовлетворен запрос на определенную ротацию в составе Кабмина. Собственно, вы – один из тех…
Я не планирую состав Кабинета Министров. Я сам в отставку подавать не собираюсь. И это просто не мой подход. Я просто не слабый человек. И если там где качают под кем кресла, кто-то сам уходит, то это точно не про меня. И все вокруг это знают. Я через очень сложные времена проходил, и у меня есть моя цель: я хочу максимально помочь стране измениться к лучшему. Это моя цель.
Может для кого-то это выглядит как-то немножко странным, потому что привыкли видеть немного других политиков, но это моя цель, я так живу. И я считаю, что наше министерство является наиболее эффективным вообще в правительстве. Я не хочу что-то там приукрасить. Я верю в это, я вижу, что мы делаем. Я вижу, что происходит, как показываются достижения правительства, страны. И мы всегда там есть. Или этот прозрачный подход к бюджету. Или этот переход на европейский эффективный метод бюджетирования. Или это борьба с коррупцией, в частности, решение проблемы возмещения НДС. О том, что говорят уже много лет, а никогда не было сделано.
А мы сейчас это сделали. Мы будем продолжать идти этим путем, потому что я считаю, что мы каждый день помогаем стране жить лучше.
«Сейчас таможня работает достаточно эффективно»
С.К.: Сейчас таможней и налоговой службой руководит, Мирослав Продан, один из ближайших соратников господина Гройсмана. И, собственно, за очень короткий срок, за 5 месяцев поступления в таможне выросли на 500 тысяч грн. в день. Это больше чем 30% от того, что получал господин Насиров. У меня есть вопрос, к вам: каким образом так случилось? Где раньше были эти деньги? И кто будет, или не будет, отвечать за такую разницу при Насирове и при Продане?
Действительно, сейчас таможня работает довольно эффективно, но еще далеко до полного потенциала. Есть два разъяснения, почему такие сейчас поступления. Во-первых, это ошибки с планированием. Это действительно так, все это понимают. Были определенные проблемы с планированием. Но также большой долей являются также и более эффективная работа таможни. И это означает, что то, что сейчас мы вместе делаем с ГФС, оно приносит результат. И это главнее!
Конечно, есть также вопрос ответственности, но я думаю, что сейчас не мне комментировать, какую ответственность должно понести руководство. Сейчас этим занимается Антикоррупционное бюро и абсолютно неправильно сейчас мне это комментировать.
А.Я.: Вы знаете, что у Мирослава Продана, есть амбиции увеличить влияние Государственной фискальной службы и даже вывести ее из подчинения Минфина и перевести в подчинение Кабмина. Создать, фактически, с ГФС еще одно министерство доходов и сборов, как и было когда-то, да? Как вы относитесь к этой идее? Существует ли еще эта идея, как план, который может осуществиться, или этот вопрос уже снят?
Этот вопрос полностью снят и это не было его амбицией! Это были какие-то там кулуарные игры, к которым он не имел никакого отношения. Поэтому этот вопрос полностью снят. Вы видели мою четкую позицию, что возвращение в министерство Клименко – это была также возможность – его желание – желание нас поссорить в Кабинете Министров. Это не сработало! Как и не сработают в будущем любые схожие попытки.
А.Я.: Как сейчас будет работать Фискальная служба? Как она будет выглядеть?
Мы во вторник запустили институциональные реформы ГФС. Значит, до этого мы меняли законодательство, но не трогали саму Государственную фискальную службу. Но совершенно понятно, что Государственная фискальная служба должна работать по-новому. Там должны быть по-новому отстроены процессы, оптимизированные процессы, для того, чтобы мы повысили качество сервиса ГФС. Потом мы бы уменьшили расходы на гривну, привлеченные налоги. Это называется эффективность.
С.К.: Как это на себе почувствует бизнес?
А.Я.: Как и когда? Когда – тоже важно.
У нас, я надеюсь, бизнес начнет это ощущать уже в течение двух месяцев, но, в принципе, трансформация ГФС займет год минимум. Это понятно. Например, я делал похожий проект в Великобритании десять лет назад.
С.К.: Еще до того, как вы работали советником Левочкина при Совете реформ Виктора Януковича, да?
К чему это? Я не понимаю! После пяти лет, как я женился на своей жене и за три года после того, как родился мой первый ребенок. Можно много к чему привязываться, но когда я работал в Англии, то у меня был большой проект с Фискальной службой, проект был на два года трансформации. Были очень большие проблемы, которые нам удалось решить.
Совершенно понятно, что ГФС имеет гораздо большее количество проблем и они намного серьезнее. Как я их называю – структура застряла в ХХ веке. Значит, ее нужно сейчас очень серьезно реформировать. Это значит сделать новые процессы. И, да – менять людей, в конце концов. Значит, мы должны поменять культуру ГФС. Потому что одно дело – принимать законы или же через ИТ-систему уменьшать возможности для коррупции. А когда люди неправильно мотивированы, они будут постоянно искать способы это обойти! Поэтому сейчас у нас совместная инициатива, вместе с ГФС — проводить системную реформу этой структуры, и я возлагаю очень большие надежды на этот проект.
«Мы все живем следующим годом, а должны иметь перспективу на несколько лет вперед»
А.Я.: У вас есть еще одна реформа в планировании бюджета на три года вперед. И вы уже обнародовали макропоказатели бюджетов, но мы знаем, что в Украине не всегда планы осуществляются. Где есть гарантия, что за год… Будет, например, предвыборный год, да? Глава правительства скажет: «Да нет, давайте здесь потратим больше на социальное направление!» Поддержит ли парламент эти макропоказатели. Или договаривались вы с кем-то?
С.К.: Парламент не поддержит, потому что это слишком смело с вашей стороны. Понимаете, это будет политическая поддержка лично вас. А я не думаю, что лично под вас и вашу инициативу принимать бюджетные показатели на три года, получат поддержку парламента.
Это не поддержка меня. Это современный и правильный подход к планированию государственных средств, средств налогоплательщиков. Сейчас я вам просто покажу пример. Я взял специально с собой этот документ… Это планы по главным распорядителям налогов. Для чего мы это сделали? Мы все живем завтрашним днем или следующим годом. Но надо иметь перспективу на несколько лет вперед для того, чтобы вообще всерьез говорить о развитии страны.
Например, мы говорим о медицинской реформе. Что это предполагает? Мы должны сесть, проговорить, что мы хотим сделать, и как это отразится на бюджете. Нам нужно больше денег, или меньше денег. И если мы серьезны в отношении этой реформы, мы должны заложить именно эти показатели.
Почему это абсолютно новый подход и он важен? Потому, что мы заложили сюда реформу медицины. Ни больше, ни меньше. А ровно столько, сколько нужно. И эта реформа состоится. Потом мы заложили реформу высшего образования и т.д. Таким образом, мы, учитывая реалистичный ресурс, распределили его по направлениям.
Теперь представьте себе, что сейчас у нас есть некая группа людей, которые говорят: «Знаете, что? А давайте, мы уменьшим налоги в два раза?! Или давайте мы раздадим деньги в два раза больше, чем мы хотели?!» Популистские меры. Хотите это делать – нет вопросов! Пожалуйста. Идем сокращаем. Вы не хотите делать медицинскую реформу? Вот, вы хотите 50 млрд. предоставить в другое место – покажите мне, что мы сокращаем. И скажите людям: «Мы будем делать медицинскую реформу? Вы готовы жить при такой системе здравоохранения? Вы готовы жить и получать такую социальную защиту? Вот это реалистичный план на следующие 3 года».
С.К.: Депутаты вас поддержат? Или правительство поможет в том, чтобы депутаты поддержали?
Я уверен в этом. Потому что это видение, которое также должен разделять парламент. Если нет – парламент остается популистским. А он не является популистским. Я считаю, что мы найдем голоса, потому что сам парламент также хочет жить по новым правилам.
С.К.: Когда? До 15 июля?
Я надеюсь.
А.Я.: Много говорилось о так называемых “деньгах Януковича”. Они были записаны на других лиц. Но где сейчас эти деньги физически, они были перечислены в бюджет, остаются в Ощадбанке? И как они будут тратиться?
Часть суммы уже была предусмотрена бюджетом, это 11,5 млрд. грн, да? Остальные суммы, для того, чтобы они могли быть использованы, должны быть учтены в бюджете, надо вносить изменения в бюджет. Но главное, хочу обратить внимание, что у нас много людей с первой секунды начали делить эти деньги. Надо понять, что это есть ограниченное количество денег и каждый год они не будут приходить, как бы того не хотелось. Поэтому эти деньги должны быть использованы только на определенный тип расходов. Одноразовые расходы. Это могут быть капитальные расходы: строительство дорог, строительство больниц, или, например, выплата задолженности государства.
Например, мы задолжали по предоплатам налога на прибыль около 18 млрд. гривен. Это эти самые деньги, которые были украдены в свое время. Вот я считаю, что эта спецконфискация, часть этих денег должна быть направлена на выплату этой задолженности.
С.К.: Каким образом это обеспечить? Законодательно?
Изменениями в бюджет и все.
С.К.: До 15 июля? Вы уже не успеете.
Это не является важным. Значит, это может быть и до 15 июля, и в сентябре – нет значения.
Авторы: Соня Кошкина, Андрей Яницкий
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.