Дни памяти трагических событий на Майдане. 22 февраля – дата, на которую в столице назначен масштабный марш правых сил. 14 апреля – дата завершения годового иммунитета правительства Гройсмана, когда он должен отчитываться перед Верховной Радой и собирать голоса под новую программу правительства.
Ясно, что на таком фоне блокада может стать дополнительным дестабилизирующим фактором. Что, собственно, уже и происходит. О том, как будет развиваться ситуация дальше. Кто ответит за то, что формула «Роттердам+», как оказалось, не работала и не работает, но тарифы для населения – под ее «прикрытием» – все же были повышены, а наша зависимость от угля из ОРДЛО сохраняется до сих пор (хотя предполагалось, что именно Роттердам ее устранит). Почему переоборудование украинских ТЭС происходит настолько медленно. Про все это и многое другое поговорили с министром энергетики и угольной промышленности Украины Игорем Насаликом в рамках программы «Левый берег с Соней Кошкиной» в прошлый четверг.
«Еще летом, была поставлена задача готовиться к возможным блокадам»
Итак, блокада. Правительство ввело чрезвычайное положение в энергетике, СНБО провел специальное заседание. Однако демонстранты начали захватывать, кроме железных дорог, еще и автомобильные дороги. Президент на открытии заседания СНБО заявил дословно следующее: «Они блокируют не ОРДЛО, а Украину, блокируют нашу борьбу за восстановление территориальной целостности”. Первый вопрос очень простой, но именно его чаще всего задают граждане в последние дни: в этой стране вообще есть власть? Блокада началась не вчера, почему ее не остановили на начальном этапе, почему допустили нынешнюю ситуацию?
Это не функции министерства энергетики. Оно занимается тем, чтобы обеспечить устойчивую работу объединенной энергосистемы Украины, обеспечить свет и тепло гражданам страны и потребности экономики. Относительно блокировки есть четко определенные структуры, которые должны этим заниматься – Служба безопасности Украины, Национальная полиция, другие силовые структуры. И этот вопрос необходимо направить им, а не нам.
Вы являетесь представителем верховной власти, следовательно, этот вопрос не мог не прозвучать. Скажите, участники заседания СНБО, где вы также присутствовали, хотя бы сами для себя пытались понять, почему решение вопроса блокады настолько затянули?
В течение отопительного сезона я регулярно проводил энергетические штабы. Работа началась еще в июне — во время подготовки к осенне-зимнему сезону. Когда произошло первое перекрытие путей, я акцентировал внимание на том, что полная блокада внесет существенные изменения в работу объединенной энергосистемы. Но… Очевидно, каждый должен заниматься своим делом.
То есть вы прогнозировали блокаду?
Конечно. Еще в июне, июле, августе и президент, и премьер сказали подготовиться к зимнему сезону с учетом возможных блокад. Но, почему-то мы рассчитывали на блокаду с той стороны, а, не с нашей, украинской. К тому же, мы уже имели блокаду в мае (2016 года – С.К.).
Как правило, блокады приходятся на самый тяжелый период. Сейчас -20 градусов (интервью записывалось 16 февраля — С.К.), и имеем блокаду. Аналогичная ситуация была в мае, когда мы работали только на девяти блоках. Это — минимальный уровень из всех возможных. Я 15 дней как стал министром, когда с той стороны заблокировали поставки антрацитовой группы. Знаете, какова была их главная задача? Добиться перерегистрации всех украинских предприятий на территории ОРДЛО. Мы даже не выносили это на обсуждение общества, поскольку понимали, что это невозможно, иначе придется искать альтернативные поставки антрацитового угля.
Так вы справились с задачей, которую ставило перед вами руководство страны летом? Подготовились к возможным последствиям блокады?
Конечно. Сколько блокада продолжается?
С 25 января. 21 день.
А по расчету мы должны были бы уголь иметь только на 25 дней. То есть на сегодня мы бы уже сидели со свечами, поскольку пошло бы отключение в пиковых нагрузках. Но система сегодня работает в штатном режиме.
Намекаете, что это — ваша заслуга?
Заслуга Кабинета Министров Украины, что мы смогли предусмотреть любые внештатные ситуации, которые могут быть в нашем государстве.
«На СНБО силовой метод разблокировки не обсуждался»
Вы же осознаете, что нынешняя блокада не случайно началась именно сейчас — накануне 18-20 февраля (дни массовых расстрелов активистов Майдана — С.К.).
Наверное. Президент говорил о том, что все эти блокады связаны с тем, чтобы государство силовым методом решило этот вопрос.
Силовым значит, чтобы разогнало блокирующих?
Мы пошли на диалог, дали возможность взвесить все за и против того, что происходит. Основу тезиса мы услышали: контрабанды быть не может. Что такое контрабанда? Это — контрафактные вещи, подакцизные товары, вот их контролировать надо. Если это хотят делать общественные организации, ветераны АТО, пожалуйста. Но то, что связано с энергетикой, с металлургическим комплексом, то, что дает расти нашей экономике, ну, извините, этого трогать нельзя.
То есть силовое разблокирование пока невозможно?
В победе в любой войне любого государства важна сильная армия, но без сильной экономики, сильной армии быть не может. Поэтому мой ответ будет не как члена Кабинета Министров Украины, а, скорее, как рядового гражданина. Все эти мероприятия используют для того, чтобы экономически ослабить и посеять уныние в нашем государстве, перейти к истории 1917 года. Помните, почему тогда развалилось государство, которое только-только образовывалось? Пока студенты воевали, остальные подняли восстание и развалили новое государство.
Повторяю вопрос: правильно ли я понимаю, что силовое разблокирование путей на Востоке, вообще, не обсуждается?
На СНБО силовой метод решения этого вопроса не обсуждался.
Кто, по вашему мнению, является настоящим автором блокады?
Я достаточно взвешенный человек и за свои 50 с лишним лет всегда говорил, опираясь на факты, которые мог отстоять. Сегодня у меня нет документально доказанной информации относительно тех или иных людей. Вы посмотрите, кто все это возглавляет, с кем они связаны, тогда поймете все.
Присутствие нардепов от «Самопомощи» далеко не главный показатель.
Это – верхняя часть айсберга. Если хорошо ее проанализировать, вы поймете, что находится снизу.
Все жду, когда вы назовете фамилию Коломойского.
Не могу, не имею 100% данных. Даже при 95% озвучивать не буду.
«Не согласен, что Банковая руководит правительством. Это несправедливо»
Выглядит так, что блокада – главная проблема для Кабмина. Заседание СНБО — мероприятие разовое, и, вряд ли, может серьезно повлиять на решение вопроса. А у правительства приближается важная дата – 14 апреля, когда оно должно отчитываться перед ВР по результатам года работы и может не получить иммунитет еще на год.
В четвертом квартале 2016 г. рост ВВП Украины составил 4,7%. Это значит, что есть поступления в бюджет. Когда все последние годы это были -10, — 15%, здесь прирост в размере 4,7%. Конечно, это многим не нравится. Я не исключаю возможности, что эти действия (блокировка — С.К.) сделаны для того, чтобы дестабилизировать, в том числе, экономическую ситуацию в стране.
Путем политической дестабилизации Владимира Гройсмана?
Через политическую дестабилизацию правительства, в частности. Потому что правительство – это концентрация Верховной Рады Украины. Так у нас построена система. Дестабилизируя политическую ситуацию, дестабилизируется работа правительства.
Это правительство не имеет собственной поддержки в Верховной Раде, оно всегда зависит от позиции Банковой. Мы помним, как голосовался бюджет: голоса Владимиру Борисовичу помогали собирать президент Порошенко, бывший премьер-министр Арсений Яценюк. Как думаете: на этот раз Владимир Борисович сможет сам для себя насобирать голоса?
А это зависит от того, как мы справились с теми вызовами, которые у нас есть. Я не согласен с вами в вопросе руководства Банковой правительством. Это несправедливо.
Я не говорила, что управляет. Но это существенно влияет на работу депутатов, сотрудничающих с правительством.
Есть основная фракция – БПП, мы чувствуем поддержку этой политической силы в большинстве решений, которые надо принимать. Вспоминая о бюджете, вы не сказали главного. Впервые за всю историю Украины он был вовремя подан в Верховную Раду. Четыре месяца обсуждался. Не за один день внесен и ночью принят. Была широкая и общая дискуссия. От европейских структур я услышал, что бюджет достаточно сбалансирован. Если кто-то может сказать, как в энергетике при тех вызовах, которые есть, сделать более реальные и конструктивные шаги – я сниму перед ними шляпу и скажу: «Спасибо!».
Вернемся к блокаде. Правильно ли я понимаю, что чрезвычайное положение и гарантированные веерные отключения не являются синонимами? Они возможны, но не факт, что будут?
Это не чрезвычайное положение, а крайние меры. И направлены они на то, чтобы объединенная энергосистема работала стабильно. С 14 по 17 годы чрезвычайные меры вводились семь раз. Почему они введены именно сейчас? Конечно, они связаны в первую очередь с блокадой, которая сейчас проходит. На что они направлены? На то, чтобы в ручном режиме отрегулировать тепловые генерации, загрузить максимально газовой группой, которая производится на территории Украины, и минимизировать расходы антрацитовой марки.
Для примера. Если Украина использует в день 40 тыс. тонн антрацитовой группы для регулирования нагрузок, особенно в утреннее и вечернее время, то такие мероприятия дают возможность использовать в 2 раза меньше – фактически 20 тыс. тонн. Что увеличит период устойчивой работы объединенной энергосистемы практически вдвое. Именно с этой целью и были введены чрезвычайные меры.
У вас есть четкий план по преодолению ситуации? Пожалуйста, «первое», «второе», «третье».
Расскажу о четырех вещах. Во-первых, как раз во всех предыдущих решениях СНБО речь шла о составлении энергетического баланса за три-четыре месяца до начала нового отопительного сезона. Так вот министерство 1 ноября впервые предоставило правительству полный энергетический баланс нашего государства. В ноябре прошлого года. И по январю корректировки составили всего 0,5%, вместо того, чтобы корректировать пять. Именно это дало возможность разработать не только позиции генерации, но и позицию горючего, в том числе и тепловой генерации.
Кроме того, мы не хотели частично решать вопросы по той или иной генерации. И если вы откроете сайт министерства, увидите новую энергетическую стратегию — план развития энергетики Украины до 2035 года — там заложены параметры того, как будет меняться тепловая генерация.
Третья позиция. И СНБО, и президент, и премьер поставили задачу диверсификации (источников поставок энергетического угля — С.К.). Мы ее решили только в прошлом году, и в этом — есть четыре проекта, которые дали возможность сэкономить 3,5 млн. тонн антрацитовой группы угля. Это и Днепровская ГЭС, и линия «Ровно-Киев», и проекты, которые будут реализовываться в апреле-марте этого года, в частности, Змиевская ТЭС. Линия «Запорожье — Каховка».
Более того, в мае у нас атомная промышленность давала всего 47%, сегодня — 60%. Если бы она оставалась на том же уровне, что и в мае, то эти 13% составили бы 5 млн. тонн сожженного угля на тепловых станциях. Эти все факторы и дали нам возможность чувствовать себя достаточно стабильно.
С ваших слов все получается так хорошо, почти идеально. Перед тем, как говорить о «Роттердам+», несколько слов об ответственности. Думаю, вам известно о существовании двух указов президента №876 от 14 года и №298 от 2015-го. Оба – направлены на выполнение решений СНБО относительно ряда мероприятий для обеспечения энергетической независимости страны. В частности, приказ от 15 года говорит о необходимости рассмотреть вопрос реконструкции энергоблоков ТЭС для отказа от угля антрацитовой марки. Получается, что оба премьера, которые работали в это время — Яценюк и Гройсман – решения СНБО и президента просто игнорировали? Кто и каким образом должен за это отвечать?
Я не согласен с вами. Я уже упоминал второй и пятый блоки Змиевской ТЭС, работа над которыми продолжалась в течение девяти месяцев, сейчас завершается. Это огромный объем работы. Если вы посмотрите, то правительством в течение более шести месяцев готовилось постановление 648, которое согласовано с НКРЭ. Постановление это рассматривает еще дополнительно четыре блока, где будет проходить общая модернизация. Поэтому я не согласен с тем, что министерство не приложило усилий, чтобы диверсифицировать уголь антрацитовой группы.
Ваши предшественники тоже делали все возможное?
Я не могу говорить за предшественников. Я говорю о том, что делал я. Если бы предшественники действовали по решению президента, у нас сегодня бы не стоял вопрос антрацитовой группы.
Именно так. И кто должен отвечать за то, что выполнение соответствующих решений тормозилось?
Решить этот вопрос не так легко, поверьте. Для того чтобы только сделать проект на блок, надо потратить не меньше года. Еще год – вкладывать средства в завершение. Отсюда и появляется этот срок 2-2,5 года. Хорошо, что мы выбрали министерством проект второго и пятого блоков Змиевской ТЭС, который нуждался только в изменении подачи и обходится, всего на всего, в 240 млн. грн. Его мы завершаем. А если бы сейчас было поручение, скажем, перевести Трипольскую ТЭС (на газовый уголь — С.К.), то этот период займет полтора-два года как минимум. И цена вопроса двух блоков там почти два млрд. грн.
Значит, когда эксперты говорят о том, что с 2014 года перевести ТЭС на альтернативные виды топлива можно было хотя бы частично, они говорят неправду?
Энергетическая система довольно инертна. И решить за месяц, два или три, эти вопросы просто нереально и невозможно.
Украина использует 12 млн. тонн коксующегося угольного концентрата в год. И его мы получаем из России. Насколько мне известно, сегодня неофициально было принято решение российской стороной о прекращении отгрузки концентрата Украине. Это правда?
Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. Поскольку этим больше занимается Министерство экономики. Коксующийся уголь не используется в энергетике — только в металлургии, в основном. Очевидно, что это — вопрос к Министерству экономики.
Если это правда, то ситуация очень угрожающая.
Беда не приходит в дом одна. Маленький штрих: 2016 год, только в апреле пришла новая команда. Нам удалось при такой тяжелой ситуации, когда работало только девять блоков, когда нам перекрывали антрацитовую группу в мае-июне, не импортировать ни одного кВт российской электроэнергии. Ни одного. Хотя в 2015 году импорт составил 2,5 млрд. кВт. час. Мы отошли от механизма прямого влияния России на энергетическую систему Украины.
Будем ли мы, вообще, иметь необходимость закупать что-либо в России?
Мы закупаем то, что касается атомных блоков. Но нам удалось за этот период диверсифицировать поставки твэлов, и 40% мы закупаем Westinghouse. Долю Westinghouse в атомной системе Украины мы можем увеличить.
И сколько это нам будет стоить?
Ничего не будет стоить.
Так не бывает.
Практически ничего не будет стоить некоторый период по техническим определениям соответствующих блоков. Вот мы запустили пятый Запорожский блок (имеется в виду пятый блок Запорожской АЭС – С.К.), и практически все — на вестингаузском топливе. Оно соответствует всем параметрам и хорошо функционирует.
Более того, мы сделали огромный шаг для того, чтобы построить к середине 2018 года хранилище отработанного ядерного топлива, и в этом вопросе мы также не будем зависеть от России. Поверьте, все шаги, которые предпринимаются министерством, должны уменьшить влияние на нашу энергетическую систему любого другого государства. РФ, в том числе.
Знаете, когда я встречался со своими европейскими коллегами, которые сотрудничают с Украиной, то услышал следующее. Не то, что говорят наши очень далекие от энергетики политики, опровергая тезисы друг друга, чем делают общее оливье. Так вот европейские специалисты сказали, что в реформировании и продвижении энергетики Украины сделано сейчас столько, сколько не сделано за последние пять лет.
«Кто ответит за «Роттердам+»
Главный вопрос последних недель – формула «Роттердам+», включающая закупку угля на бирже в Роттердаме, и «+» — его доставка в Украину. Введена формула была в начале 2015 года из-за необходимости диверсификации поставок из ОРДЛО. Следующий шаг – повышение цен для населения. Но когда министр внутренних дел Арсен Аваков спросил вас на заседании Кабмина, работает ли «Роттердам+»? Вы сказали: «Нет». Сейчас я хочу разобраться: как так получается? Свыше года всем нам рассказывали, что формула «Роттердам+» работает, и именно поэтому мы платим повышенные тарифы, а теперь оказывается, что и формула не работает и зависимость от ОРДЛО осталась.
Давайте разберемся для начала с этой формулой — «Роттердам+». Потому что, название уже вызывает аллергию у украинского общества. В действительности, когда-то была идея (НКРЕКП, а не министерства), диверсифицировать поставки угля по этой формуле — закупать его не в ОРДЛО, а где-нибудь так.
Министерство не согласилось с этим мнением. И, определяя цену на уголь, который производится в Украине – а она является индикативом для угля, добываемого на неконтролируемой зоне, приняло не «Роттердам+», а польскую биржу.
Это была ваша идея с польской биржей, насколько я знаю.
Да. Здесь что является самым интересным: цена за тонну угля составляет 1730 гривен. По так называемой формуле «Роттердам+» — 2900.
3200.
3200 с доставкой.
Доставка — 15 долларов.
Вот видите: разница практически в два раза.
…Когда ввели «Роттердам+», министерство высказало свою позицию: что определение угля, то есть индикатор, мы не берем «Роттердам+». Мы приняли индикатор польского угля. Если вы посмотрите, на НКРЕКП сегодня вывешено сообщение о том, что «Роттердам+» не сработал, и за основу в тарифах стояла цена, которая определялась министерством.
Почему мы об этом узнаем только сейчас? В течение 2016 года нигде не говорилось о том, что «Роттердам+» не работает. То есть мы платим повышенные тарифы, а получаем уголь все равно с ОРДЛО. Это как?
Мы не платили повышенных тарифов.
Они были повышены для населения.
Мы не платили повышенные тарифы!
Тарифы, по вашему мнению, не были повышены?
Давайте разделим газ и тепло. Мы имеем тарифы на тепло, и они никак не связаны с министерством, потому что министерство не формирует их — это сфера НАК «Нафтогаз-Украины» и Министерства экономики. Не формирует министерство и тарифы по электроэнергии. Этим занимается НКРЕКП.
Который возглавляет человек президента.
Почему человек президента? Европейцем мы всегда говорим, что это — независимый человек.
Европейцам рассказывать можно что угодно. Но фирма ICU, откуда родом Дмитрий Вовк (председатель НКРЕКП — С.К.), — известная кузница кадров президента…
Чтобы расширить тему, отмечу, что надо еще поблагодарить Верховную Раду за то, что она приняла закон «О независимом регуляторе», и сейчас будет проходить ротация всех членов НКРЕКП. Поскольку в эту комиссию, по определению, будут входить, в том числе, и депутаты Верховной Рады, то это прекрасная возможность изменить состав НКРЕКП.
Что вас связывает с Игорем Кононенко?
Что с Кононенко связывает?
Да. Вас, лично.
Мы работаем совместно в парламентском комитете, находились в одной фракции.
Вас называют его человеком в министерстве. Это соответствует действительности?
К кому меня только не приписывали.
Кононенко называли всегда.
Это не соответствует действительности. Игорь Витальевич — член топливно-энергетического комитета. И большинство проектов рассматривалось и по его работе, в частности. Вы же не назовете меня, скажем, человеком Александра Георгиевича Домбровского?
Не назову.
Хотя именно с ним мы вывели министерство и комитет на работу в совместном направлении.
Вернемся к «Роттердаму». По оценкам экспертов, сумма переплаты по тарифам, вследствие «Роттердама», составляет от 10,5 до 14,5 млрд. гривен. Кто за это будет отвечать?
Смотрите. Цена – 1730 гривен. Это — цена угля, добываемого на территории Украины. Кроме того, государство еще дотирует 850 млн. Почему? Потому что только четыре шахты имеют себестоимость добычи в пределах 1730 гривен. Остальные — выше этой цены.
Поэтому говорить о том, что переплачивали за этот уголь – несправедливо.
Для населения несправедливо?
Знаете, почему уголь был дешевле тогда? Потому что дотация государства составляла 15 млрд. гривен.
И дотации эти распределялись в ручном режиме. Сфера была чрезвычайно коррумпированной.
Сколько сегодня составляет дотация? 850 млн., при курсе 27. А была 15 млрд., по курсу 8. Поэтому нельзя сказать, что 1730 гривен – это цена, которая не соответствует стоимости угля.
«Роттердам», по официальной легенде, должен был выступить именно одним из предохранителей коррупции. Возможно, это и так. Но люди из-за повышения тарифов чувствуют себя обманутыми. Что с этим делать и кто будет отвечать?
Вот всегда спрашивают, где делись деньги? Правильно?
Правильно.
Я вам уже сказал, просто эту цепочку нужно продолжить. Мероприятия дали разницу между «Роттердамом» и ценой, которая должна была закладываться, и, ценой, которая закладывалась. Проверить может каждый: цена в тарифе составляет 1730 гривен, а не 3000, которые были предусмотрены «Роттердамом». И дали результат, что с первого января этого года и в течение всего года, цена на оптовом рынке электроэнергии снизилась на 10%. С марта месяца она снижается еще на 5,7%.
Что это значит? Что такое 15%, как их как посчитать? Считаются они так. Общая сумма средств, приходящихся на электроэнергию, составляет за год около 160 млрд. грн. Из них 15% — это 22 млрд. грн., по которым промышленность за ту же использованную электроэнергию заплатит меньше.
Это — промышленность. Меня интересует население…
С населением другая ситуация. Все время промышленность дотировала население: были так называемые дотационные сертификаты, то есть сниженные цены для населения компенсировала промышленность. Промышленность в европейских странах платит меньше населения. У нас совершенно другая ситуация. Выравнивая ее, нам просто надо было сделать серьезный шаг, чтобы обеспечить гражданам возможность оплачивать эти (повышенные — С.К.) тарифы.
Как бывший городской глава (я восемь с половиной лет работал городским главой в городе Калуш) я поинтересовался, какой процент субсидий у нас, в Калушском районе? Знаете, какой? 93%! То есть граждане защищены от такого роста цен. В самом городе, конечно, этот показатель на уровне 65-60%. А 40% все-таки платят по тем ценам, которые есть.
Если вы за основу брали другой индикатор — цену польского угля, а не «Роттердам+», то почему вы сразу не прекратили историю с этой схемой, которая продолжается и теперь?
А я не мог этого сделать, потому что не мы формировали эту новую политику.
Это должно быть политическое решение?
О своей позиции я заявил еще тогда.
Был анонс о повышении тарифов на электроэнергию для населения на 25%?
Это вопрос к НКРЕКП, если она такое представила…
Ваше видение по этому поводу? Вы можете это предотвратить или нет?
У меня нет влияния на Нацкомиссию.
У вас есть политическая позиция, вы — министр.
Политическая позиция есть, но влияния нет. Хорошо иметь политическую позицию, и я ее проявил, кстати, в формировании цены. А влиять на НКРЕКП нам не позволит никто.
Так кто же виноват в ситуации, которая сложилась? Только через год мы узнали, что формула закупки угля «Роттердам+» не работает.
Не работает и не работала никогда. Если бы «Роттердам» работал – это была бы двойная цена, и у нас бы не стоял вопрос, где закупать уголь.
Автор: Соня Кошкина
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.