Читайте также: Министр Лилия Гриневич – о конкурсах в первый класс, платном питании в школах, семейном образовании и новых требованиях к учителям
Иванна Коберник: Тихие и послушные люди больше не нужны. Очень скоро их заменят компьютеры
Заканчивается учебный год. О каких результатах в школах, которые пилотируют новый стандарт начального образования (Новую украинскую школу), уже можно говорить?
Наш предварительный мониторинг свидетельствует о том, что есть положительные результаты и такие, которые заставляют задуматься, каким образом дальше оптимизировать работу. Наиболее положительным результатом, по мнению учителей и родителей, является то, что дети с большой радостью идут в школу.
Процесс обучения стал очень интересным для детей, он созвучен их возрасту. Учащиеся много двигаются, учатся мягким навыкам, критическому мышлению, сотрудничать друг с другом. Поэтому в этом смысле есть много положительных результатов.
Что нас больше всего тревожит?
Два аспекта. Первое: учителя говорят, что работать им в таких условиях, конечно, значительно сложнее. Одно дело, когда дети целый день сидят за партой, и вы не думаете, как организовать их деятельность, пространство, они не такие динамичные, не так активно двигаются по классу, разговаривают друг с другом… Поэтому все учителя отмечают, что им стало интереснее работать, но они больше устают.
Здесь надо также учесть, что 100 школ, которые пилотируют новый стандарт, не имеют учебников, а каждый раз получают новый материал. Это также затрудняет их работу. На будущее мы это учтем.
Для нас, Министерства образования и науки, очень важно всех учителей, которые будут брать 1 сентября этого года первый класс, вооружить методическими пособиями, чтобы они очень хорошо понимали и знали, что должны делать. Все педагоги-новички (а их более 22 тысяч человек) сейчас проходят дистанционный курс обучения.
А второй аспект?
Второй аспект, который меня очень волнует, это переполненные классы. Потому что в переполненных классах, в которых обучается более 30 детей, очень трудно организовать работу, чтобы предусмотреть все эти, как мы их называем, «уголки» или «ячейки», где дети занимаются отдельной деятельностью.
Это огромная проблема, которая, в частности, связана с новыми микрорайонами, районами жилой застройки, где, к большому сожалению, совсем недобросовестным является сотрудничество между застройщиками и органами местного самоуправления. Происходит следующее: сначала строится жилье, а потом – социальная инфраструктура.
Сейчас мы стали перед таким вызовом, особенно в больших городах Украины, где мы имеем классы до 35 и даже 40 детей и это, к сожалению, становится нормой. Разделить их на два класса нельзя, потому что в принципе до 30 детей – это тот норматив, который определен законом. Для изучения иностранных языков, украинского языка такие классы делятся на группы, чтобы дать им больше возможности разговаривать и развивать коммуникативные навыки.
А вот каким образом организовать активную деятельность детей, если в классе на очень ограниченной площади находится более 30-35 детей, остается вопросом. Поэтому сейчас мы нацеливаем органы местного самоуправления, и ставим в приоритет в последующие годы, развитие социальной инфраструктуры там, где есть дети в районах интенсивной застройки.
Готовы ли учителя к реформе, к реальным изменениям?
Если мы говорим про всех учителей, которые будут набирать первый класс, то еще изменений нет. Но сейчас они и мы вместе с ними работаем над этим. Сейчас продолжается дистанционное обучение педагогов, которое началось еще в феврале, и будет продолжаться до июня.
Однако сам курс будет доступен всегда и в дальнейшем, чтобы все желающие могли его посмотреть. На него уже зарегистрировались более 100 тысяч человек! То есть зарегистрировались и другие учителя, которым интересно пройти этот курс. Зарегистрировались и родители, есть и журналисты, которые проходят это обучение. Ведь этот курс поднимает вопросы педагогики сотрудничества.
Например, недавно открылся модуль «Возрастная нейропсихология». Сейчас чрезвычайно важно, чтобы каждый учитель будущего первого класса прошел этот курс до конца.
Как происходит «оценка» полученных учителями знаний?
Учителя не только смотрят/слушают материал, но еще и обязаны потом ответить на определенные вопросы и доказать, что они усвоили этот модуль. Кроме того, дистанционный курс, включает в себя три очные сессии. Одна уже состоялась, второй тур проходит сейчас, третий тур будет летом.
На этих очных сессиях учителя должны на практике научиться и попробовать те методики, о которых они услышали на дистанционном курсе. Мы подготовили для этого специальных тренеров, которые по всей Украине проводят тренинги. Поэтому я могу сказать, что к новому учебному году, к 1 сентября, каждый учитель, который будет набирать первый класс, пройдет соответствующее повышение квалификации.
Но есть вторая сторона вопроса, готовы ли учителя к этим изменениям ментально?
Потому что вы можете изучить методики, но если все внутри вас настроено исключительно на авторитарную педагогику, а не на педагогику сотрудничества, в частности на педагогику сотрудничества с родителями, с ребенком, когда ребенок воспринимается как личность.
Они должны отыскать (ибо это миссия начальной школы), отыскать ее возможности, ее темп, ее лучший способ понимания материала. В связи с этим мы и решили уделить такое большое внимание именно повышению квалификации учителей.
Когда речь заходит об этой реформе, много говорится о таких себе мягких навыках. Объясните, о чем именно идет речь?
Знаете, эта реформа касается изменения вообще образа мышления общества. Например, если раньше школа у нас была местом, где ребенок должен был получить наибольшую порцию знаний — и это было главное. То сейчас, в 21 веке, когда так бурно развиваются информационные технологии, просто большой объем знаний – этого мало, ибо знания все время приумножаются, и их можно найти не только в школе, или в библиотеке, но и просто выйдя в интернет с папиного телефона.
Проблема заключается в том, что вы должны иметь серьезную базовую основу знаний, с которой можно дальше работать над формированием умения применять эти знания в жизни для решения практических задач.
Сегодня школа должна сделать человека успешным. По международным исследованиям, для успешной карьеры, например, имеют значение лишь 15% — твердые навыки – это то, что называется узкопрофессиональными знаниями и умениями, а 85% — это мягкие навыки. Умение учиться в течение жизни, критическое мышление и тому подобное.
То, с чем эти дети выйдут из школы и даже из университета, будет недостаточным. Они вынуждены будут все время учиться, если хотят двигаться вперед и развиваться.
Меняются технологии, меняются требования рынка труда, меняются обстоятельства. В этом смысле школа должна предоставить необходимые компетентности — не только знания, а еще и умение их применять, вырабатывать свое отношение к той или иной ситуации.
Ты попадаешь в разные обстоятельства, которые трудно предусмотреть, ты должен быстро принять решение. Как выработать критическое мышление, не доверять всему, что ты просто услышал, а взвесить все сомнения и поставить вопрос к этому.
К сожалению, этому очень мало учили в украинской школе. Хотя надо сказать, что уже сегодня есть целый ряд школ в Украине, где детей учат так. Наша задача, как Министерства образования и науки, так и моя лично как министра — сделать так, чтобы хорошее, качественное образование было доступно всем детям Украины.
И поэтому наш формат – начальная школа одинакова для всех – не хуже всех, а лучше всех. Я очень надеюсь, что 10-15% прогрессивных учителей будут также направлять это движение вперед, а другие будут следовать этому развитию.
У нас есть интересная тенденция. В некоторых из тех 100 пилотных школ рассказывают: есть классы, где учатся по новым методикам, и есть классы, где учатся, конечно, по старой программе. Потому что в начале прошлого года мы предупреждали родителей, что их ребенок идет в пилотный класс, и родители должны дать на это согласие.
Так вот, мы видим, что теперь в тех обычных классах учителя начинают заимствовать методики НУШ от своих коллег. Родители видят, что все по-другому, все динамично и интересно. Учителя начинают учиться друг от друга.
НУШ предусматривает немалую современную материальную и техническую базу. И все это первоклассники уже должны иметь на 1 сентября этого года. Как будет решаться этот вопрос? Особенно, если говорить про сельские школы, ведь в городе много школ уже имеют довольно неплохое обеспечение.
Реформа образования имеет три основные составляющие: мы должны изменить содержание того, чему учат, — и вот для этого и вводится новый стандарт начального образования. Мы должны подготовить учителей.
И мы должны создать новую образовательную среду, в которой эти учителя смогут работать, а дети – учиться. Для того чтобы учить активно-поисковыми, деятельными методами обучения, в частности в начальной школе, нужны материалы, с которыми сможет работать учитель, нужно уметь конструировать учебную среду.
Скажем, парты в классе не могут стоять только в рядах. А у нас в некоторых сельских школах есть ситуация, что эти парты еще и прикручены к полу. То есть сейчас нам надо изменить образовательную среду, и это требует немалых инвестиций.
Сейчас мы инвестируем в НУШ свыше 1,3 млрд. грн. Это целевая субвенция правительства, которая идет именно на новую украинскую школу в части начального образования.
Как эти средства будут распределяться?
Почти 1 млрд. – обеспечение учащихся начальных классов учебными средствами и мебелью. В первую очередь это пойдет на первые классы.
Эта субвенция требует хотя бы небольшого софинансирования от органов местного самоуправления. В городах областного значения это соотношение должно быть на уровне 70% на 30% (где 70% — государственный бюджет, а 30% — местный бюджет). В районах и ОТГ – 90% на 10%; для школ в горной местности, на линии соприкосновения – там мы просим местные органы приложить всего 5%. Это на самом деле беспрецедентные инвестиции в начальную школу, которых давно уже не было.
Также около 164 млн. грн. предусмотрено на приобретение техники для начальной школы. Нам очень важно, чтобы в каждом классе НУШ был такой себе принт-центр, где учитель сможет печатать материалы, взятые из интернета.
Сейчас создаются активные учительские сообщества, где педагоги обмениваются материалами. МОН активно работает над развитием электронных средств обучения и, в частности, часть из них уже будут доступными для учителей начальной школы.
Далее — более 272 млн. грн. выделено на учебники для первого класса. Свыше 48 млн. грн. — учебно-методическая литература для начальных классов.
Хочу подчеркнуть, что это не все инвестиции в НУШ. Уже пошла субвенция на места – 200 млн. грн. на приобретение школьных автобусов на основе «70% на 30%». 441 млн. грн. — на естественно-математические кабинеты, почти 47 млн. — на кабинеты украинского языка в школах национальных меньшинств. У нас есть проблема в этих школах с уровнем изучения украинского языка.
509 млн. грн. – субвенция на инклюзивное образование, потому что это еще один наш приоритет. Детей с особыми потребностями, которые могут обучаться рядом с обычными сверстниками, необходимо не изолировать от общества, а наоборот – интегрировать. И это пойдет на пользу им, и на пользу здоровым детям. Они должны понимать кого-то, кто имеет другие потребности, они начинают понимать ценность достоинства каждого человека.
Значит, вы уверяете, что с 1 сентября во всех без исключения начальных классах Украины будет это материальное обеспечение?
Должно быть так, если органы местного самоуправления выполнят свою работу.
А если органы местного самоуправления не выполнят свою часть финансирования?
Для того чтобы использовать государственную субвенцию, они должны выделить свой процент. Это первое. Второе – когда Минобразования дает общие технические требования к необходимым закупкам на места. В этих требованиях не сказано, у какой фирмы и что должны покупать, потому что это все будет на открытых тендерах.
Но там сказано, что это должна быть ортопедическая мебель, где регулируется высота, потому что дети в начальной школе очень быстро растут, и им надо адаптировать парты по их росту. Есть рекомендации относительно цвета парты и т.д. То есть мы даем общие правила для того, чтобы эта парта способствовала здоровой осанке ребенка, чтобы эту парту можно было двигать и конструировать ею образовательное пространство.
Такие рекомендации касаются не только парт, но и техники, которая закупается, и других материалов. Важно, чтобы органы местного самоуправления придерживались этих рекомендаций. А еще очень важно, чтобы они не шли ни на какие заговоры, потому что от этого может очень пострадать цена. И то, что можно было бы купить на два класса, покупается для одного.
Будет ли контролироваться (и кем) использование средств на местах?
Да, нам очень трудно проконтролировать все это в масштабах всей страны. Что мы можем сделать? Сейчас мы создаем Государственную службу качества образования (ГСКО). В тех странах, где продолжается децентрализация, всегда есть угроза, что в зависимости от отношения органов местного самоуправления может быть разное качество образования, разное обеспечение образовательных учреждений.
Поэтому должен быть более централизованный надзор за тем, что происходит в этих школах. Собственно ГСКО, которая будет финансироваться из центра и будет абсолютно независимой от органов местного самоуправления, будет иметь свои региональные подразделения.
И именно они имеют право заниматься надзором над работой учителя и будут иметь соответствующие критерии оценки деятельности школы и того, что в этой школе могли бы дать органы местного самоуправления. Таким образом, мы будем иметь обратную информацию.
Но, опять же, в режиме постоянного времени мы не можем проконтролировать все местные общины. Мы должны учиться доверять друг другу, хотя это очень сложно.
На сегодня эти средства уже выделены?
Средства на финансирование школы – свыше 3 млрд. грн. — уже выделены, они уже пошли на места. Но мы имеем обратную реакцию – в некоторых областях не могут собраться областные советы, чтобы перераспределить эти деньги. У них нет политического консенсуса, они не могут собраться на сессию, потому что они между собой не могут прийти к согласию.
Готовые деньги, которые есть на счетах, не могут распределить для того, чтобы можно было открывать паспорта программ, объявлять тендеры, потому что не могут элементарно для этого собраться.
Это как раз и демонстрирует: или мы каждый делаем свое дело ради того, чтобы достичь результата, или затягиваем процесс только по политическим дрязгам. Директора школ также должны контролировать, что им привозят, и говорить об этом громко. Потому что директор школы – это лидер реформы на местах.
А если директору школы не дают возможности «говорить громко»?
Да, к сожалению, есть и такие случаи. Но ведь мы все боролись за свободу слова и говорили, что мы должны научиться слышать друг друга. В первую очередь надо искать выходы из любых ситуаций, а не просто подавлять свой интерес, не слыша интересов другого лица. Директору школы важно, чтобы то, что он получает, было действительно современным и с этим можно было работать.
Я уже не говорю про самого учителя. В этой цепочке, начиная от учителя, который является важнейшим (потому что, даже если есть оборудование, а учитель не знает, что с ним делать, ничего с того не будет).
От директора школы, органов местного самоуправления, ОГА, она сейчас получила деньги из государственного бюджета и которые потом пойдут непосредственно на места — в район и ОТГ, каждый должен осуществлять свой мониторинг закупок и поставок. И не молчать о конкретных нарушениях.
Законом предусмотрено постепенное увеличение зарплаты учителей. Будут ли вместе с повышением зарплаты ужесточены требования к приему на работу учителей?
Мы очень заинтересованы в том, чтобы учителя были лучше подготовлены. Только вопрос, как это сделать. К сожалению, к европейскому уровню заработной платы учителей нам еще далеко. Хотя мы постоянно, по сравнению с предыдущими годами, повышаем ее.
Скажем, в прошлом году мы продвинули учителей (и дошкольников, и позашкольников) вверх на два тарифные разряды по единой тарифной сетке – ориентировочно зарплата у них выросла на 50%. В этом году мы дали субвенцию из госбюджета на увеличение заработной платы на 25%.
Вопрос — в сути подготовки учителей. Мы сейчас работаем над реформированием педагогического образования в педагогических университетах. Потому что наши выпускники приходят совершенно не готовыми работать в реальной школе.
Мне нравится, что студентам педагогических университетов близка реформа школы по духу. Они молодые люди, уже живут в эту эпоху и понимают эту потребность, возможно, даже лучше, чем опытные учителя, которые много лет работает в школе. Студенты открыты к реформе. Нам еще надо открыть к реформе преподавателей педагогических университетов.
Например, Британский совет в Украине проводил в наших университетах исследования: сколько они изучают теории, а сколько методики, когда готовят будущих учителей английского языка. Оказалось, что на бакалаврских программах только 3% методики, а на магистерских – 5%. Очевидно, что так быть не может. Мы это меняем. Многие университеты уже это делают, но нам важно, чтобы это сделали в масштабах всей страны.
А как насчет проведения конкурсов при приеме учителей на работу – такое возможно в будущем?
Сейчас учителей на работу берут директора. Это нелегкий процесс. Поэтому нам важно улучшить ситуацию с аттестацией – когда учитель должен доказать свой профессиональный уровень. Для этого нужно поставить новые требования по аттестации учителя, что он должен уметь?
Мы, в частности, будем начинать проект с нашими финскими коллегами, которые являются лучшими в подготовке учителей. Совместно будем разрабатывать педагогический профиль учителя, подходы к аттестации/сертификации, разрабатывать новые подходы к учебному процессу в педагогических ВУЗах. Это действительно вызов.
У нас есть еще одна спорная ситуация. Наш трудовой кодекс предусматривает, что когда учитель устраивается на постоянное место работы, его практически невозможно уволить. Для того чтобы его уволить, он должен сделать что-то совершенно необычное и страшное. Если есть профессиональная непригодность, учителя очень трудно уволить. Максимум, что можно сделать, — это уменьшить ему квалификационную категорию.
В большинстве же стран мира учителя работают на контрактах. Короткий, если это молодой учитель и надо посмотреть, как он работает, или если это учитель пенсионного возраста. И длинный – когда учитель может получить контракт на 10 лет, потому что он уже доказал свое профессиональное мастерство. К сожалению, учительские профсоюзы категорически против перевода учителей на контракт, даже учителей пенсионного возраста.
Можно ли это изменить на государственном уровне?
На государственном уровне это может быть определено только трудовым кодексом. Трудовой кодекс должен быть жестко согласован с профсоюзами. У нас почему-то до сегодня остался постсоветский образ мышления, все должно быть одинаковым для всех. Возможности должны быть одинаковы для всех…
Равный доступ к возможностям в демократической стране для всех граждан должен быть одинаковым. Но дальше человек, в зависимости от того, столько он этому уделяет усилий, на конкурсной основе, по уровню своего труда, качеству работы, должен доказать, что он имеет право на более высокую зарплату, на какое-то отдельное премирование.
А у нас все еще очень часто сохраняется подход, если премия, то обязательно одинакова для всех. Несмотря на то, что один учитель готовится к урокам, работает, а другой учитель – пассивный, но хочет получить такую же премию. Нам пора отходить от этого.
Давайте мы, во-первых, сделаем равные возможности для всех, потому что их в стране сегодня нет, а второе – начнем вознаграждать людей за то, как они способны работать, по показателям качества их работы. И тогда восстановится справедливость, будет большая мотивация. Мы должны дать поддержку учителю и стимулировать лучших из них.
Чем отличается сертификация от аттестации учителя? Одно заменит другое или они будут существовать параллельно?
Сначала аттестация и сертификация будут существовать параллельно. Потому что аттестация – это тот процесс, который сейчас в обязательном порядке каждые пять лет проходит каждый учитель. Мы его не останавливаем, а сейчас, в соответствии с требованиями НУШ, работаем над изменениями правил этой аттестации, изменениями требований к учителю. Пока что аттестация будет.
Сертификация, которая должна, ориентировочно, начаться в 2019/2020 годах, — это ВНО учителя с элементами мониторинга его работы на месте. Сначала сертификация будет добровольной. И если учитель проходит эту сертификацию, то он получает двадцатипроцентную надбавку – раз, а, во-вторых, на него ложится обязательство делиться своим профессиональным опытом с другими учителями.
Таким образом, мы хотим выявить лучших учителей, которые должны быть носителями практик НУШ.
Сертификация будет включать ВНО (как тест в виде внешнего оценивания, который будет иметь несколько компонентов: по предмету, который преподает учитель, компонент по методикам преподавания и компонент по возрастной психологии детей – как работать с детьми, как справляться с различными проявлениями поведения детей). Это ВНО будет проводить Украинский центр оценивания качества образования.
После того ГСКО и ее региональные подразделения будут осуществлять мониторинг работы учителя по определенным критериям на месте, в школе, в классе. На основе этого строится вывод о том, прошел ли сертификацию этот учитель или нет. Эта сертификация будет автоматически засчитываться как аттестация.
Во-вторых, когда хорошо отточим сертификацию, тогда заменим ею всю аттестацию. Это не будет ни в следующем году, ни через год. Это будет так, как когда вводилось ВНО для детей: в течение нескольких лет оно было добровольным, отрабатывался, очень хорошо налаживался механизм — и только после того мы ввели его на национальном уровне.
Закон об образовании признает так называемую «семейную» (дистанционную, хоумскулер) форму обучения. Много детей в Украине уже учатся таким способом. Чем такое обучение отличается от экстерната? Как оно будет контролироваться/проверяться?
Семейное образование, без сомнения, имеет право на жизнь. Бывают родители, которые готовы предоставить хорошее образование ребенку дома. Например, мама не работает, остается дома с ребенком, но сама имеет высокий уровень образования и готова работать с детьми. Есть даже сообщества родителей, которые между собой сотрудничают. Ведь очень важно, чтобы имея домашнее обучение, ребенок не выпадал из социума, научился строить отношения с другими детьми.
Но очень часто на семейное образование переходят из-за того, что родителей не удовлетворяет уровень обучения в настоящей школе.
Моя мечта заключается в том, чтобы родителям не надо было бы организовывать семейное образование. Чтобы они не были вынуждены делать это от безысходности и забирать ребенка из обычной традиционной школы.
Чтобы они видели, что школа настолько созвучна потребностям ребенка, что они не будут бояться отдавать туда своего ребенка, что эта школа является безопасной, что школа не навредит ни физическому, ни моральному, ни психическому здоровью ребенка. Ведь есть перегрузки, скука и нежелание школьника к обучению.
Когда ребенок на второй день встает и говорит: «Я больше не пойду в эту школу!» родители предстают перед огромным выбором: заставить ребенка, отправить в школу и неизвестно, чем это закончится (ребенок адаптируется, или нет), или оставить дома.
Да, семейное образование отличается от экстерната, потому что во время экстерната или во время индивидуального обучения ребенок получает периодические консультации учителей. Если ребенок находится на домашнем обучении, то мы требуем от него (и это будет прописано в проекте закона «Об общем среднем образовании») ежегодно проходить собеседование, итоговое оценивание в школе, которую они себе изберут.
Мы не можем допустить, чтобы ребенок школьного возраста выпадал и отставал от своих сверстников только потому, что он на домашнем обучении. И самим родителям необходимо сверить уровень ребенка с общими требованиями.
Могут ли родители настолько мотивировать ребенка, что в 6-7 лет он будет хотеть учиться, а не, скажем, гулять во дворе или играть на компьютере?
Все зависит от специфики ребенка. Дети очень разные, и часто домашнее обучение связано или с определенным мировоззрением семьи (родители хотят защитить ребенка от аморального влияния или др.), или ребенок очень одаренный и талантливый — и родители считают, что обычная школа не может ему дать то, что могут дать дистанционные курсы обучения.
Недавно я встречалась с отцом мальчика, который сейчас находится на экстернате и учится дома. Этот ребенок по возрасту ориентировочно в 6 классе, а решает задачи по химии, физике уже для 8-9 класса.
Также есть случаи, когда дети закрыты, им очень трудно учиться и общаться со сверстниками, им надо медленнее входить в социум, с ними должны работать психологи… Это абсолютно индивидуальные случаи.
Значит, родители должны понимать, что домашнее обучение — не просто какая-то прихоть, а это должно быть мотивировано?
Конечно! Точно есть причины, почему ребенок не хочет идти в школу. Как правило, это может быть связано с булингом – травлей ребенка или одноклассниками или учителем. Это может быть связано со страхом, что ребенок что-то не понял раньше, особенно это характерно для математики, естественнонаучных предметов.
Ребенок пропустил одну или две темы, не усвоил, не понял, это непонимание превращается в глубокое непонимание и ощущение у ребенка абсолютной несостоятельности, или неприятие учителя, не восприятие предмета завершается неприятием школы.
Всегда есть причины. И здесь я хочу призвать родителей: худшее, что можно сделать в отношениях со своим ребенком, — это потерять с ним контакт. Ни при каких обстоятельствах не обрывайте свой контакт с ребенком!
Если вы видите, что ребенок не хочет идти в школу, надо разобраться, почему именно. Или это просто лень, или есть конкретная причина. Чтобы разобраться в причине, можно по-дружески поговорить с учителем. Учителя должны быть консультантами для родителей, а не только теми, кто говорит, что хорошего у ребенка, что плохого.
Есть общая проблема для этого поколения, это современные дети и учителя, которые привыкли работать с детьми более 25-35 лет назад, когда было совсем другое поколение.
Сейчас детям, которые пользуются всевозможными гаджетами, играют в компьютерные игры в трехмерном пространстве, где все динамично, не интересно, когда они приходят в школу и попадают в поле авторитарной педагогики — доска, мел и больше ничего, где с ними нет никакой деятельности, главное – спокойно сидеть.
Это большой вызов для современных детей. И поэтому всеобщее неприятие школы может быть связано с тем, что такие методики преподавания просто не совпадают с природой этого поколения.
На какой стадии сейчас решение «языкового вопроса» в новом законе? Действительно ли Минобразования соглашается с рекомендациями Венецианской комиссии?
Мы очень открыты к решению этого вопроса. У нас есть одна основополагающая позиция: во всех школах Украины (и в школах национальных меньшинств) выпускники, завершив полное общее среднее образование в украинской школе, должны свободно владеть государственным языком.
В связи с этим, мы разработали предложение, которое соответствует заключению Венецианской комиссии, каким образом мы можем предложить форму обучения в школах с языками национальных меньшинств, чтобы дети могли хорошо знать родной язык и при этом очень хорошо знать и владеть государственным языком.
Мы разработали дорожную карту введения закона «Об образовании», в частности статьи семь. Согласовываем и обсуждаем эту дорожную карту и редакцию такой языковой статьи в законе «Об общем среднем образовании» со всеми национальными меньшинствами и странами-партнерами.
У нас есть диалог с Болгарией, Польшей, Румынией, Молдовой. Он нелегкий, потому что мы должны отстаивать свою позицию, объяснять нашу предложенную модель.
Суть модели, которую мы предлагаем, выглядит так: 60% на 40%. Такая модель действует и в школах нацменьшинств Латвии и Эстонии. Она предусматривает, что в зависимости от подготовки украинского языка (ведь языки румынского и венгерского нацменьшинств не принадлежат к группе славянских языков и им труднее выучить украинский), пошагово вводятся предметы на украинском языке.
В первую очередь – история, география, право Украины. А дальше, в процессе, мы должны выйти к последнему классу полного общего среднего образования, где соотношение учебного времени, оно будет осуществляться на государственном языке, будет 60%. А на языке нацменьшинств – 40%. Это наша модель, которую мы предлагаем Венгрии и другим национальным меньшинствам, языки которых является языками ЕС.
Пришли ли вы к согласию с соседями-критиками?
Возникла такая ситуация, что у нас нет диалога только с одной страной – с Венгрией. Потому что эта страна ужасно заполитизировала это вопрос. Более того, лидеры венгерской общины, которые находятся в контакте непосредственно с Венгрией, заблокировали, в большинстве, консультации об обсуждении дорожной карты и закона «Об общем среднем образовании». Это чрезвычайно тревожно.
Мы, с нашей стороны, делаем разные попытки, пытаемся выйти на диалог. Сначала представители Венгрии говорили, что не считают целесообразными консультации, пока не будет выводов Венецианской комиссии.
Мы получили выводы, имплементируем эти рекомендации, но Венгрию они не устраивают. Теперь они считают нецелесообразными консультации, пока не будет решения Конституционного суда Украины о целесообразности языковой статьи закона «Об образовании».
Представление в суд сделали 48 народных депутатов, большинство из них из «Оппозиционного блока», и это представление в суде может рассматриваться год-два, ведь это длительный процесс. Но мы не можем ничего не делать в это время! Поэтому я считаю, что это искусственная блокада консультаций.
Сейчас у нас уже внедряется план улучшения преподавания украинского языка в школах нацменьшинств, в частности, как я уже говорила, обеспечение оборудованием кабинетов украинского языка, повышение квалификации учителей.
Мы также предлагаем уже в старших классах (с 9 класса), где есть определенный уровень знания украинского, такие предметы, как история, география, право Украины преподавать на государственном языке.
Мы это делаем, в первую очередь, в интересах детей. Они — украинские граждане. Не может быть так: если человек живет, скажем, в Берегово, то он не может самостоятельно заполнить декларацию, прочитать любую инструкцию или, например, поехать с ребенком к узкопрофильному врачу в Киев и не иметь возможности объяснить все проявления недуга ребенка, потому что врач венгерского языка не знает.
Поэтому эти люди лимитированы, они либо должны жить в своем регионе, где все владеют венгерским языком, или вынуждены ехать на заработки в Венгрию.
Наше задание в украинской школе — дать всем детям равные возможности знания государственного языка. Ведь государственный язык (и это признают все международные конвенции, и Венецианская комиссия, в частности) – является одним из основных факторов социального согласия и взаимопонимания. Это важно и для наших граждан, для наших детей, и важно для нашей государственности, для единства нашей страны.
Поддерживают ли Украину в ее позиции относительно языкового вопроса в образовании в ЕС в целом?
Во-первых, решение Венецианской комиссии свидетельствует о том, что в ЕС нас понимают (поддерживают). Во-вторых, эта модель – 60/40 – это модель, которая работает в странах Европейского союза.
Есть только агрессивная позиция Венгрии, где они поставили в зависимость вопрос нашей обороноспособности с образовательным вопросам 62-х школ с венгерским языком обучения, они есть сегодня в Украине, которые никто не закрывает и в которых, наоборот, мы хотим расширить возможности детей.
Никто же не сворачивает изучение венгерского языка и обучение части предметов на венгерском языке! Но Венгрия политизирует этот вопрос. И в чьих интересах они это делают (своих, политических, или в интересах других стран) – пока остается под вопросом. Я считаю, что у нас есть все возможности достичь определенного решения, которое будет на благо детям и которое обеспечит нормальное функционирование украинского государственного языка в Украине.
Автор: Виктория Гордиенко
Источник: УНИАН
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.