Несмотря на это, Рада отклонила изменения в Бюджетный кодекс, тем самым фактически не дав старт реформе. О том, чего ждать от парламентариев, и, как и когда будет меняться украинская медицина – в разговоре с Ульяной Супрун.
Читайте также: Министр Ульяна Супрун: Люди думают, что после реформы что-то может ухудшиться. Нет! Мы – на дне. Хуже просто некуда
Новая украинская медицина – сейчас или в 2022?
Министр здравоохранения Украины Ульяна Супрун: До июля украинцы должны найти своего врача
Изменить медицину, чтобы выжить
«Мы будем помогать больницам превращаться в некоммерческие предприятия»
Соня Кошкина: Сейчас медицинская реформа является самой главной темой. В этом контексте Рада должна принять два законопроекта. Один из них, №6327, она приняла с перевесом в один голос от нужного голоса. Второй, №6329, поддержали 163 депутата. Чем вы объясняете такую низкую их активность? Раньше вы часто говорили, что эти два законопроекта взаимосвязаны, не смогут работать отдельно друг от друга.
Относительно 6327 — это основной и важнейший законопроект. В нем расписано, как мы будем менять систему финансирования. Он вводит гарантированный пакет на первичном звене, включая экстренную и паллиативную медицинскую помощь, а также определяет, как будет происходить оплата за услуги на вторичной и третичной планке. Второй законопроект, 6329, предусматривает изменения в Бюджетный кодекс. Он должен позволить нам выполнить первый.
К законопроекту 6327 были некоторые замечания. Мы надеемся, что 21 июня комитет по вопросам здравоохранения, рассмотрит законопроект 6327, а после 22-го июня мы сможем снова представить его на голосование. Также мы снова подаем законопроект 6329 и хотим приобщить его к уже принятому в первом чтении 6327, чтобы он был принят за основу в целом. Но вы, наверное, хотите знать, что произошло в сессионном зале в день голосования?
С.К: Да.
В Верховной Раде я пробыла три часа. Для выступления с трибуны у меня было всего две минуты, чтобы объяснить, как будет меняться целая система здравоохранения. Мы раздали всем депутатам “workbook”, рабочие тетради, в которых были напечатаны законопроекты в полной и сокращенной формах, а также слайды. Они необходимы для того, чтобы объяснить, как все будет работать. Также там были расчеты и письма поддержки от международных организаций: G7, ЕС, Всемирного банка.
Во время представления законопроекта, в Совете было много шума и движения. Во время первого голосования для принятия не хватило два голоса, тогда снова голосовали еще дважды, во время последнего голосования смогли насобирать 227 (за первый законопроект — ред.).
Можно посмотреть на распределение по партиям: кто как голосовал, кто в Раде поддерживает реформы, а кто — нет. Все зарегистрированные депутаты Самопомощи проголосовали “за”. БПП и Народный фронт на 82-85 % нас поддержали. Это достаточно высокий уровень голосования за законопроекты в этих партиях, голосование показало: есть и поддержка от Премьер-министра, правительства, Администрации Президента, которые смогли активизировать своих людей.
С другой стороны, сейчас в Раде есть такой феномен, что депутаты не голосуют против, даже не “воздерживаются”, они или не голосуют, или не присутствуют, или у них, как нам говорили, отбирают карточки. Это хуже. Потому что “против” означает, что есть какие-то проблемы с законопроектами. Когда есть другая философия, есть альтернатива, можно пробовать дискутировать, по крайней мере, есть о чем говорить.
С.К.: Значит, при хорошем сценарии, до 15 июля — в завершении текущей сессии Рады – медицинская реформа может быть хотя бы базово основана?
Есть маленькое “но”. После того, как над законопроектами две недели поработала рабочая группа, сроки старта изменений в первичном звене сместились с 1 июля 2017 года на 1 января 2018 года. В законопроекте прописано, что мы начинаем изменения на первичном звене 1 января 2018 года, а не этим летом. Но наши планы немного другие.
Мы хотим уже запустить электронную систему охраны здоровья — начать регистрировать пациентов. Мы подали изменения в бюджет, чтобы предоставить нам дополнительные средства на следующие шесть месяцев, чтобы поощрять врачей и пациентов заключать договоры. Возможно, мы будем предоставлять надбавки каждому врачу, который подпишет контракт с пациентом.
Мы также будем помогать больницам превращаться в некоммерческие предприятия. Уже осенью начнется создание Национальной службы здоровья – центрального органа исполнительной власти. Сейчас будем считать стоимость каждой услуги. В 2018 году хотим запустить выплату за медицинские услуги через бюджет, а также создать инвестиционный фонд, чтобы те госпитальные округа, которые уже навели у себя порядок, могли направляться на инвестиционные проекты. Это будет оформлено в законопроекте.
Маргарита Тулуп: Депутаты, которые не поддержали законопроект 6329, имеют несколько основных пунктов критики. Один из них касается окружной структуры – Национальной службы здоровья (НСЗУ), о которой вы упоминали. Объясните, почему возникла необходимость создать отдельную структуру, которая тарифицирует выплаты для врачей и управляет распределением бюджетных средств? Почему нельзя было создать департамент при Минфине, например?
НСЗУ будет отдельной независимой структурой под управлением Кабмином — распорядителем средств, которые накапливаются в бюджете на здравоохранение. Министерство не должно заниматься финансированием самой системы и оплатой за каждую услугу, ибо оно устанавливает политику, оно должно сертифицировать и лицензировать медицинские учреждения, предоставлять протоколы.
У НСЗУ не будет средств, они будут в казначействе и передаваться туда, где пациенты лечатся. Структура будет следить, оказываемые услуги, соответствуют ли международным установкам. Не иметь такое учреждение – больший риск, чем иметь его. НСЗУ, как орган исполнительной власти, подлежит контролю наблюдательного совета при ней, Счетной палаты, Кабмина и частично Минздрава. Это не будет какой-то коррупционный монстр: мы создаем систему, где будет наименьший риск коррупции. Руководитель НСЗУ избирается по открытому конкурсу, по аналогии НАБУ, а его работники будут госслужащими.
Отдельно от НСЗУ до 2020 года будет создаваться агентство, которое станет частью нашего министерства и будет следить за качеством предоставления услуг.
Сначала людей пугали тем, что Минздрав закроет все больницы, теперь пугают НСЗУ и тем, что пациентам придется заплатить за все свои услуги. Но это совсем не так. В целом, изменения, прописанные в законопроекте, — первый шаг к более эффективному использованию денег, поддержке людей, а не зданий больниц и главных врачей. Когда мы сможем показать Кабмину, Раде и министру финансов, что эффективно тратим деньги, то сможем просить их больше. Мы уже прописали в смете ежегодное увеличение средств, чтобы помочь пациентам оплачивать услуги. В законопроекте также прописано, что процент покрытия стоимости услуг государством нельзя уменьшить, а только увеличить.
«Больше всего информации нужно не о перечне услуг, а об их тарифах»
С. К.: на прошлой неделе ряд общественных организаций, в частности “Пациенты Украины”, “Реанимационный пакет реформ” и другие, инициировали обсуждение вопроса об отстранении от должности главы профильного комитета Ольги Богомолец. Ваши отношения, насколько я понимаю, складываются не лучшим образом.
Объясню на примере разницы между двумя комитетами. Когда мы пошли на комитет социальной политики, собрались на спокойный, технический разговор о законопроектах, чтобы учесть замечания и подать наилучший вариант на голосование. На комитете по вопросам охраны здоровья нас ждали крики, персональные атаки, обвинения в геноциде украинской нации, а не конструктивная работа. За последние два с половиной года профильный комитет проголосовал — кроме закона 2309 — за еще несколько законопроектов, но и те были изменениями в каких-то старых законах. От этого комитета не приходит ничего существенного, хотя состояние здравоохранения в Украине — худший показатель из всех сфер.
Я не знаю, причина ли в составе комитета, или в его главе. Комитет имеет представителей почти всех политических партий, а потому он мог бы стать образцовым: где партии вместе выносят общие законы на пользу украинского народа. Но сейчас он в худшем состоянии. 30 ноября мы представили нашу концепцию, основа которой была наработана за три года до нас. Это не было чем-то новым для комитета. Она была вовлечена в процесс обсуждения, но конструктивных замечаний не было. И только сейчас возникли вопросы относительно Национальной службы здоровья. А что было в последние 10 месяцев? Почему не было вопросов тогда?
Я понимаю народных депутатов, которые не следили за законопроектами, поскольку это не их профиль. Но комитет здравоохранения должен следить за законопроектами, а не делать вид, будто наши предложения — это что-то не наработанное, неизведанное им, увиденное впервые. Это полнейшая неправда. Теперь вот законопроект в их комитете.
С. К.: И его судьба зависит во многом от решения комитета.
Да. Увидим, способны ли они сделать свою работу. А их работа заключается в предоставлении заключения.
М.Т.: Еще один из пунктов критики законопроекта – отсутствие гарантированного пакета медицинских услуг в нем. В перечне услуг, которые будут входить в гарантированный пакет, есть первичная, экстренная и паллиативная помощь. Почему до сих пор нет детализированного списка? Когда его ждать и как он будет рассчитываться?
Медицина меняется ежегодно. Соответственно, услуги, которые предоставляются, также меняются на всех звеньях. Получается, что каждый год мы должны менять закон, но мы решили прописать все так, чтобы не приходилось это делать. Все благодаря утверждению отдельного гарантированного пакета медицинских услуг. Перечень услуг, которые будут предоставляться бесплатно, находится на нашем сайте уже пять месяцев.
Ежегодно министерство будет подавать, а Кабмин будет утверждать перечень услуг на первичном, вторичном и третичном звеньях с определенным государственным покрытием. Это не будет отличаться от того, что сейчас происходит. До этого времени никто не спрашивал, что означает “вторичное звено”. И еще раз подчеркиваю: по закону мы не можем сокращать количество гарантированных государством услуг, только увеличивать.
М. Т.: Вы подаете предложения в гарантированный пакет Кабмина, который их утверждает? Какова роль НСЗУ в этом процессе?
Она дает нам информацию относительно использования услуг, может посоветовать включить новые в пакет. Она будет заниматься анализом, и, поскольку оплачивает услуги, сможет собирать обратную информацию. НСЗУ будет помогать министерству, понимать, какие услуги мы должны оказывать.
С. К.: Как, например, бабушка в деревне будет знать об изменениях гарантированного пакета? Какая форма информирования населения в случае изменений?
Во-первых, это будет распространено по обычным официальным источникам. Во-вторых, мы надеемся, что со временем все больше будет развиваться электронная система, а значит, не нужны будут документы.
С.К.: Но будет ли объявление в сельской больнице? Я говорю о централизованном информировании.
Так же, как сейчас больница должен выписать лекарства, которые есть на их складах, она будет иметь обязанность составить список услуг. Но больше всего информации нужно не о перечне услуг, а об их тарифах. На первичном звене все будет бесплатно, а на вторичном – прописаны тарифы государства и процент оплаты. Так же должна быть информация о том, как пациенты могут получить помощь, если они в состоянии оплатить тариф оплаты самостоятельно. Фактически это можно назвать медицинской субсидией.
Мы общаемся с “УЖД”, чтобы их сотрудники входили в нашу систему, вместо того, чтобы иметь отдельную систему здравоохранения. Они, наверное, оставят несколько своих заведений, где будут лечить сотрудников и покрывать им тариф оплаты. Также закон предусматривает полное покрытие медицинской помощи для бойцов АТО. Есть разные способы помощи пациентам.
Если, например, человек попал в ДТП, его отвезли в больницу и назначили операцию, то она будет бесплатной, потому что причина, которая привела к операции, связанная с ДТП – и здесь нужна экстренная медицина. Важно также, что услуга оперирования берется целостно, а не отдельно оплачивается анестезия, лекарства, питание. Сопутствующие расходы, в таком случае, является единственной бесплатной услугой. Тарифы оплаты позволят пациентам понимать, за что и сколько они должны заплатить, потому что государство сейчас не может на 100% покрыть все. И это вещь, которая отличает нас от других: мы говорим правду. Другие говорят, что у нас бесплатная медицина.
М.Т.: Уточните, когда мы сможем увидеть гарантированный пакет услуг, в случае, если законопроекты примут до конца сессии? Когда человек поймет, за что и сколько он должен заплатить?
В 2018 году начинается изменение на первичном звене: подписание договоров с семейными врачами или педиатрами. Мы начнем некоторые пилотные программы относительно гарантированных услуг, где, скажем, роды будут оплачены Национальной службой здоровья. Осенью будет утвержден список тех услуг, которые предоставляются на первичном звене. Они будут создаваться на базе всемирной системы классификации – диагностических родственных групп (diagnosis-related group – ред.).
Мы уже имеем программы от Мирового банка, по которым обучаем больницы, как пользоваться DRG, как посчитать, сколько будут стоить их услуги. В этом году мы должны дать тарификацию. У нас много информации от «УЖД», некоторые регионы уже пошли вперед и посчитали стоимость своих услуг (например, Кропивницкий и Полтава).
С.К.: В условиях децентрализации в регионах могут отличаться цены на оплату за одну и ту же услугу?
Когда будет государственная программа, будут единые тарифы по всей стране.
С.К.: А если у нас, например, повышается минимальная заработная плата, снижается или повышается уровень инфляции, как будет коррелироваться уровень оплаты?
Услуги нельзя будет сокращать. К тому же в заключительных положениях законопроекта прописано, сколько дополнительно в каждом году мы требуем от госбюджета. Я думаю, что гарантированный пакет ежегодно будет только расширяться. Распределение бюджета на охрану здоровья зависит от того, что подает министерство и Кабмин, рекомендаций Президента, и, наконец, от голосования Рады. Когда мы есть, в некотором смысле, заложниками бюджета, единственный способ гарантировать определенное количество средств – зафиксировать законом единый процент. Сейчас так происходит только с обороной: СНБО поддержал выделение 3% бюджета.
Мы так же можем сказать, что здравоохранение – вопрос национальной безопасности. Сейчас мы делаем только первые шаги к более эффективному использованию средств, дальше — сможем просить больше из бюджета, а потом — вложить в него определенный гарантированный нам ежегодный процент. Ни одна страна в мире не имеет достаточно средств на здравоохранение. Мы предлагаем сделать первый шаг — отойти от системы Семашко, в которой мы поддерживаем больницы, и перейти на систему страхования, где мы оплачиваем медицинские услуги и лечение. Второй шаг — начинаем наши реформы в первичном звене, потому что там есть превентативная медицина и раннее выявление болезней.
«Никто не будет сокращать существующие льготы»
М.Т: Вы часто упоминаете о том, что новые законопроекты будут гарантировать медицинскую помощь для участников АТО, но никогда не говорили, как конкретно. Расскажите, на что можно будет рассчитывать военным? Как медицинская помощь изменится для них?
Тем, кто имеет ранения и инвалидность после АТО, будет гарантировано отсутствие оплаты за медицинские услуги до конца жизни. Государство всегда будет оплачивать их лечение. Это будет происходить по принципу того, как мы помогаем платить за коммунальные услуги тем, кто имеет финансовую потребность.
М.Т.: Значит стоит ждать медицинские субсидии? Кто на них сможет претендовать?
Это в процессе наработки. Никто не будет сокращать существующие льготы для определенных категорий граждан: чернобыльцев, людей с инвалидностью. Так же у нас есть дополнительные программы для онкобольных, пациентов с ВИЧ и туберкулезом. Сейчас намеренно распространяют идеи, будто законы отменяют все предыдущие программы. Это неправда. Просто субсидии будут по-другому выплачиваться. Никто не хочет оставить украинцев без лечения и финансовых гарантий. Сейчас мы не имеем финансовых гарантий, потому что за нас почти нигде никто ничего не платит. Мы сами за себя.
Мы же хотим сказать: “Вот это гарантировано, а на это должна быть оплата. Если вы не сможете заплатить, государство вам поможет. Вы сможете обратиться к местной власти, которая будет иметь свою программу”. Согласно децентрализации, много средств остается на местном уровне. Их можно направить в пользу пациентов. В «УЖД», например, полно средств на медицину, а потому она будет гарантировать для своих сотрудников 100% покрытие оплаты. Для пенсионеров можем иметь отдельную программу, как в США. Сейчас мы помогаем им с энергетикой через субсидии.
Раньше мы давали субсидию, чтобы цена была ложно снижена, а льготы получали все. А сейчас мы говорим про рыночную цену — помогаем тем, кто сам не может оплатить, что справедливее. Бабушке, которая имеет 2500 гривен пенсии и попадает в больницу на плановую операцию, в оплате должно помочь государство. Но помощь должна быть целевой, распространяться на тех, кто действительно в ней нуждается.
С.К.: Сколько вы себе даете времени для того, чтобы наработать этот механизм с субсидиями?
Мы переходим на новую систему финансирования лишь частично, очень минимально в 2018 году. И это, опять-таки, изменение, которое внесли наши депутаты. К новой системе полноценно мы перейдем лишь в 2020 году.
Между чтениями были предложены некоторые хорошие поправки – законодательно гарантировать отсутствие тарифа оплаты в лечении детей, бесплатные роды. В специализированных больницах, как в Охматдете, будут продолжать действовать отдельные бюджетные программы. Мы, по сути, берем одну бюджетную программу субвенции и меняем ее, оставляя все остальное.
М.Т: Недавно Премьер-министр заявил, что первый комплекс “Охматдета” введут в эксплуатацию в ноябре-декабре. Даты постоянно меняются, так же, как и продолжает расти цена строительства. Когда, наконец-то, больница откроется для пациентов?
Когда мы были в «Охматдете» с Премьер-министром, застройщик пообещал завершить работы к 15 июля. Была неприятная ситуация с линейным ускорителем: его купили, но он три года простоял запакованный в подвале и не использовался. Недавно мы его установили, а британские специалисты начали обучать наших врачей, как его использовать. У нас много проблем не из-за того, что сейчас происходит, а из-за того, что происходило последние 4-5 лет.
В финансовых отчетах, например, написано, что в конкретном месте установлены трубы, но оказалось, что это — фейк, за который заплатили деньги: рабочие проверили, а той трубы на месте нет, хотя – повторяю – средства за них уплачены. Во-вторых, сейчас в суде находится 11 дел относительно “Охматдета”. Теперь все средства остаются в казначействе больницы, а не спускаются на частные счета. И еще одно важное новшество: раньше решал вопрос закупки застройщик и Минздрав, мы же сделали “Охматдет” одной из сторон-подписантов документов. Это — одна из тех вещей, которые я сделала лично, хотя на меня очень сетовали.
Теперь, когда Минздрав подает данные о закупках, подтверждает это своей подписью главный врач. Когда мы это сделали, больница начала вносить свои предложения: “Возможно, нам не нужно мебели на 20 миллионов? Возможно, только на 5, а остальное перенаправим на другие нужды?”.
Я не буду подписывать решение о закупке аппаратов МРТ, которые стоят три миллиона долларов, пока не буду убеждена, что уже есть специально оборудованное помещение для них. Это – ответственность, которую я беру на себя. Я не хочу, чтобы миллионы долларов лежали в подвале годами. Достаточно истории с линейным ускорителем. Если 15 июля я увижу, что специально оборудованное помещение для МРТ имеется, я готова буду сразу подписать документ на закупку оборудования. И оно будет у нас уже за три месяца: 1 месяц — объявление тендера, 1 месяц – тендер, 1 месяц на доставку. Мы уже закончили строительство лаборатории, теперь ждем, когда придет оборудование. Во многих консультационных комнатах скоро появятся мебель.
Я бы хотела, чтобы все было сделано правильно, качественно, без коррупции, все лучшее было для наших детей. Даже если строительство опоздает на один или два месяца, для меня главное, чтобы это было построено в лучшем виде.
М.Т.: После окончания контракта главного врача “Охматдета” Минздрав провел первый открытый конкурс на должность. На прошлой неделе, единогласным решением комиссии, новым главврачом стала Ирина Садовяк из Коломыи. Как далее Минздрав будет работать с новым руководителем крупнейшей детской больницы?
Как вы знаете, мы должны были проводить дополнительный конкурс. На второй этап пришла гораздо более мощная группа кандидатов. На наш взгляд, Ирина Садовяк имела правильные взгляды относительно будущего больницы. В своем городе она была одной из первых, кто открыл реанимацию для родителей. Ее философия очень похожа на нашу: больше открытости, прозрачности, общение с родителями, улучшение условий для пациентов, информированность о ходе лечения. Она не просто врач, а менеджер. Ирина уже была в Киеве два раза, подала все документы для спецпроверки.
С главными врачами мы подписываем контракты от 3 до 5 лет фактически без испытательного срока. К контракту также добавляются требования и задачи, которые нужно выполнить за время работы, а потому, в случае их невыполнения, договор, может быть, расторгнут раньше. Надеюсь, в работе Ирине поможет наблюдательный совет, с которым она уже познакомилась. На этой неделе в Киев приедет врач одной из крупнейших больниц Израиля. Он будет консультировать нас относительно менеджмента и пропишет программу, чтобы мы могли учить главных врачей — от амбулатории до “Охматдета”. Он же будет наставником по обучению Ирины в администрировании больницы.
Мы хотим, чтобы “Охматдет” был образцом во всем: не только в оснащенности, но и в администрировании и подходах медицинского персонала, прозрачности финансирования. “Охматдет” остается, и всегда будет государственной национальной больницей, но мы хотели бы, чтобы он стал некоммерческим предприятием. Это даст возможность повысить зарплаты работникам, по-другому администрировать, эффективно использовать средства. Надеемся, Ирина начнет работать до конца лета. Тогда же мы откроем и диагностический центр.
М. Т.: Вернемся к изменениям в медицине. Сейчас пациенты постоянно слышат о реформах, протоколах, гарантированных пакетах и договорах. Они этим растеряны. Что вы советуете им делать сейчас? Надо уже подписывать договоры с врачами? Какие конкретные шаги надо сделать, чтобы пользоваться медицинскими услугами после принятия законов?
Во-первых, советую найти себе семейного врача или педиатра для ребенка. С первого июля, надеюсь, пациенты смогут подписывать с ним договор. Во-вторых, пользуйтесь программой “Доступные лекарства”: идите к врачам, берите рецепты, найдите аптеку, которая предоставит вам бесплатные или с маленькой оплатой медикаменты. Не слушайте мифов, что ваших лекарств нет, или, что программа действует только для определенных льготных групп. Она – для всех. Вместо самолечения сходите к своему врачу. Ищите информацию, как будет развиваться программа дальше.
На вторичной планке в больницах должна быть информация о наличии лекарств в заведении. Если вам отказываются предоставить лекарства, пишите или звоните нам, или на правительственную горячую линию.
В-третьих, не верьте в то, что говорят в каких-то ток-шоу, воспринимайте критично то, что пишут в медиа, идите к первоисточникам: посмотрите законы, почитайте объяснения на сайте Минздрава. Сейчас распространяется много мифов и слухов. В Украине не закрываются больницы. Госпитальные округа еще даже не начали работать, а потому через них ничто не могло закрыться. Врачи в селах не исчезнут.
Система здравоохранения будет меняться. Да, это не произойдет ни за день, ни за неделю, ни за год. Изменения в первичном звене будут заметны уже с июля, и их запустить трудно, ибо это – первый шаг.
Авторы: Маргарита Тулуп, Соня Кошкина
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.