Читайте также: Артем Сытник: Пока работает НАБУ, ни один прокурор не может себя чувствовать в безопасности
– С какими проблемными вопросами в своей работе столкнулось НАБУ? Вы считаете этот опыт успешным или нет?
– Чтобы оценивать успешность или не успешность органа, надо, чтобы прошло время. Судить нужно по результатам. Тот факт, что орган существует и работает, – я имею в виду НАБУ, Антикоррупционную прокуратуру и НАПК – это уже плюс.
Вспомните историю независимой Украины. Когда у нас создавалось Национальное бюро расследований. На бумаге оно было создано еще в 1998 году, и там даже был назначен директор. Он ходил с этим приказом о назначении, но дальше дело не сдвинулось.
Сейчас ситуация другая: органы созданы, они работают, обеспечены финансированием, хотя это и трудно для страны.
Да, выжимают из людей все соки, чтобы они понимали, что отрабатывают каждую копейку. Потому скажу откровенно: нигде в Украине таких денег не зарабатывают.
Но люди пришли на работу, они должны пройти по конкурсу. С одной стороны, это хорошо. С другой – плохо, потому что затягивается время для формирования штата. Если бы я мог назначать кадры, как Генпрокурор, по своей собственной воле, я бы укомплектовал штат еще в декабре прошлого года. Выдал бы 50 приказов – и все, работаем. Но это противоречит тем нашим новым идеалам, к которым мы стремимся.
Мы дали возможность пойти на службу в САП всем, кто этого хотел. Тот результат, который они могут показать, мы обеспечиваем шикарным уровнем финансирования. Вот я подал е-декларацию – там один уровень заработка, а когда за 2016 год там увидят миллион гривен прибыли, то я смогу объяснить – да, это мой заработанный, не украденный миллион. Государство дало возможность всем, кто чувствует в себе силы, попробовать этот хлеб.
– Сейчас штат прокуроров сформирован?
– Еще не сформирован – осталось 7 вакансий. В прошлом месяце мы закончили конкурс. Если брать первый конкурс, то было 40 вакансий, и мы набрали только 12 человек среди 370 заявок. Всего было четыре этапа тестирования: на знание законодательства, IQ-тест и два этапа собеседования. До последнего этапа дошли 75 человек. Из которых, как я уже говорил, мы выбрали только 12, и считаю, что это правильно. Нечего просто назначать людей, если нет достойных кадров.
Второй этап начался в августе–сентябре. Было 390 заявок на 22 должности, но уже были изменены условия. В феврале только прокуроры могли участвовать в конкурсе, а сейчас подавались и внешние кандидаты. Мы выбрали 15 человек, остается еще 7 вакансий. А эти 15 человек, которые были избраны, с восьмого ноября приступили к работе.
Надо отметить, что конкурс прошел даже один адвокат, который не работал в прокуратуре ни одного дня. Я посмотрел собеседование: он реально поразил всех, за него единогласно проголосовали вся прокурорская часть комиссии и представители общественности…
Итак, 8 ноября они приступили к работе, и через три месяца будет видно, кто как работает. Теми, кто пришел в феврале, я, в принципе, доволен. Люди имеют зарплаты и понимают, что они могут потерять, если скомпрометируют себя или если не будут хорошо работать.
Поэтому можно сказать, что этот орган состоялся, он начинает серьезную работу.
Конечно, можно критиковать: уже одиннадцать месяцев работают… Но нереально за год сломать коррупцию, которая существовала еще во времена Советского Союза. Этот процесс сдвинулся с места, и много иностранных партнеров подчеркивают, что видят изменения к лучшему. Они все прекрасно понимают, что быстрым этот процесс не будет.
Есть опыт Румынии, Польши. В Румынии первые крупные коррупционные дела пошли на седьмой год существования их антикоррупционного бюро. У нас все хотят это увидеть за полгода. Тогда дайте нам права. Мы не просим право расстреливать без суда и следствия.
Например, если сравнивать с Центральной Радой… Центральная Рада, Директория, Гетманат. Сейчас это называется – коалиция, оппозиция или различные ветви коалиции. Сто лет назад как все произошло? Пока дрались между собой, думали, кто в Киеве будет булаву держать, пришли коммунисты, и затем начался первый голод, голод второй, третий голод, война…
У меня недавно вышла статья в «Вестнике прокуратуры» о борьбе с коррупцией в Надднепрянской Украине в годы национально-освободительной борьбы (1917-1921).
Процитирую один отрывок: «Особенно активная борьба с коррупцией правительства Директории пришлась на 1920 год, когда стало очевидным, что незаконная деятельность многих должностных лиц публичной власти Директории была одной из причин дестабилизации ситуации в стране. Засилье коррупции, системное взяточничество, превышение служебных полномочий, злоупотребление властью привели к потере доверия к правительству Директории со стороны тогдашнего украинского народа. Исходя из этих мотивов, 22 марта 1920 года был принят закон «О временном порядке досудебного производства по делам о служебных преступлениях чиновников Украинской Народной Республики», основные положения которого определяли: субъектов возбуждения дел об уголовном преследовании должностных лиц за совершение должностных преступлений; субъектов осуществления досудебного следствия о служебных преступлениях и надзора за ними; компетентный суд, который отдавал дело на рассмотрение, закрывал или прекращал следствие; дальнейшую передачу дела на судебное рассмотрение».
Когда я начинал исследовать эту тематику, то не думал, что будет столько параллелей. Но все это есть – и армейская коррупция, и то, как голодные солдаты воевали в обносках. Как говорится, где-то я уже это слышал, где-то я это уже видел.
Так вот, мы не должны допустить сейчас повторение тех ситуаций. Самое худшее, это когда ты повторяешь свои ошибки. Подчеркиваю – наши антикоррупционные органы состоялись. Если есть закон, надо его выполнять. Если написано подследственность – надо ее выполнять. Не нравится – меняйте законы.
– Какова сейчас общая численность САП?
– Всего штатом предусмотрено 52 человека. Из них 42 человека – это процессуальное руководство. Я построил работу так, что у меня начальники отделов – это не чиновники, которые просто резолюции пишут. Например, у нас есть шесть отделов. Во всех производствах старший прокурор группы – это начальник отдела. Есть коллектив, есть команда, но каждый должен понимать свой уровень ответственности. Если ты шел на начальника отдела и получаешь на 10 тысяч большую зарплату, чем рядовой, то ты должен понимать ответственность, которую ты несешь и за себя, и за отдел, и за конкретное производство.
– Что могут сделать и достаточно ли 42 прокуроров, чтобы охватить это море коррупционных преступлений?
– Наверное, недостаточно, но я не буду говорить о необходимости увеличения штата. У меня есть такая мысль, что нашими антикоррупционными органами пытаются изменить всю систему органов власти в Украине. Провели плохой тендер в «УЖД» – давайте в НАБУ. Депутаты давят кнопки – в НАБУ. Вот только НАБУ и САП не заменит собой Кабмин или те органы, которые должны управлять теми или другими государственными предприятиями. А у нас сейчас все через НАБУ. Но оно не будет собой что-то заменять, не будет наполнять бюджет вместо ГФС, не будет формировать и создавать прожиточный минимум.
Мы – органы правоохранительные, карательные, если хотите. Каждый должен делать свою работу. Сейчас же каждый расследует все, что хочет. Это пиар, за которым забывают о кражах. Там процент раскрываемости очень низкий, потому что это никому не интересно.
– Но несколько резонансных дел НАБУ не приняло. Например, дело Назарука. По янтарной мафии. Почему так произошло?
– Это замначальника УСБУ в Житомирской области, да? НАБУ в соответствии с законом имеет право истребовать для установления оснований их юридической подследственности те или иные производства.
По Назаруку получилась интересная ситуация. Мы три месяца пытались вычитать это дело. По закону НАБУ обращается к тому органу, где это дело находится. На то время по ЕРДР дело находилось в расследовании прокуратуры Ровенской области. Когда мы туда обратились, то получили письмо, что дело поехало в Генеральную прокуратуру Украины. Обращаемся туда, в ГПУ говорят, что дело к ним еще не дошло. И так было полтора месяца. Это производство где-то лежит, неизвестно у кого. Мы три месяца обращаемся – где же это дело, дайте его, сроки поджимают. Нам его дали в «почищенном» варианте и мы, конечно, его принять не могли. Установили, что там подследственность не антикоррупционного бюро, потому что оказалось, что там подозрение о мошенничестве. Можно спросить у ГПУ, где сейчас это дело, и какой результат…
Почему мы не поднимали шум по Гречковскому… Потому что адвокаты опубликовали у себя на Фейсбуке текст подозрения: там звучала статья «мошенничество», а не «взяточничество». Судья Швец – там тоже мошенничество. Это то, что я вижу из общедоступных источников информации. Там, насколько я знаю, какие–то махинации со страховкой были. Он сам у себя угнал машину.
– Но Гречковского взяли с 500 тысячами долларов. Разве это не коррупция?
– Я не буду комментировать дело Гречковского, ибо я не процессуальный руководитель. Но у меня, как у юриста, тоже много вопросов к правильности квалификации. Объясню, в чем проблема. Очень часто правоохранительные органы занимаются материалами, которые не входят в их подследственность, и потом, когда пиар-волна утихла, пытаются уже передать дело в НАБУ для завершения следствия. И мы фактически становимся перед фактом, что прокуроры САП и детективы НАБУ должны отвечать за качество доказательств, к сбору которых они не были причастны с самого начала.
Что такое взяточничество? Это та категория дел, сбор 90% доказательств по которой происходит до объявления подозрения. Мы помечаем средства, даем, получатель их берет, надели наручники и изымаем те средства, которые мы пометили. А если эти доказательства собираются неполномочным органом, а заведомо знающим, что это субъект НАБУ, то есть вопрос о допустимости и качестве доказательств. Например, примет ли их суд.
У меня уже есть ответы из четырех ведущих юридических вузов (Львов, Киев, Харьков, Одесса), где четко указано, что это есть нарушение принципа законности, и эти доказательства должны признаваться, безусловно, недопустимыми. У нас уже есть несколько таких дел. Было такое дело – оно уже в суде, – когда не антикоррупционные прокуроры взяли на 2,5 миллионах сельского главу. Взяли, пропиарились, а потом вспомнили, что это подследственность НАБУ. Почему не обратились раньше? Ответа нет. Затем приходит постановление от Генпрокурора об определении подследственности НАБУ.
Есть ситуация, когда метили одну сумму денег, вручали эту сумму, изъяли меньшую, а в вещественных доказательствах – еще меньше. Вопрос – кто должен отвечать за нехватку денег? Тот, кто изымал, или тот, к кому это дело пришло?
Получается, что есть попытка сделать заложниками антикоррупционных прокуроров за качество и достоверность доказательств, к сбору которых они отношения не имели. И я знаю, и адвокат знает о том, что купюры не те, и сумма не та. И те или иные нарушения, допущенные при осмотре места происшествия, которые составляют основу обвинения…
Я потом, как прокурор, должен с этим идти в суд, а общество запомнит только «героя», того кто «разоблачил» взяточника, а прокурора, который не смог доказать вину, будут обливать грязью. А то, что кто разоблачил и кто доказал вину, – это разные лица, это никого не интересует. Это беда. Мы готовы нести ответственность, но только за те дела, которые мы сами ведем.
– Я понимаю вашу позицию. Но для нас важна справедливость, или мы четко будем держаться закона, и НАБУ не будет брать такие дела, как дела Назарука и Гречковского.
– О чем я и говорю. Не могу комментировать дело Гречковского, ибо я не процессуальный руководитель. Надо спросить процессуального руководителя в деле, почему там мошенничество, а не взятка.
– Но были у общества надежды, что вы возьметесь за эти дела и определите их как коррупционные. Возможно, это «по-донкихотовски», но таких дел не так много – Гречковский, Татьков, Емельянов, Назарук. Возможно, НАБУ все же по–другому посмотрит на эти дела?
– Единственное требование – соблюдать закон. Если вы видели до реализации, что есть субъект – член Высшего Совета Юстиции, то надо передавать материалы в орган, уполномоченный их расследовать, а не самим расследовать, пиариться, а потом сбрасывать, как в корзину в компьютере.
Если дело идет о взяточничестве, то 90% доказательств собираются на стадии реализации. Мы не можем пойти к взяточнику и сказать: «Давай ты еще раз возьмешь, и мы нормально зафиксируем», а он скажет: «Да, пожалуйста».
– Если вы не возьмете эти дела, то их стопроцентно похоронят. Скажут, что тут расследовать, если даже НАБУ отказалось.
– Можно по–разному трактовать. Но у нас есть новый Генпрокурор, который реформирует систему. Мы берем ответственность, но берем от начала до конца. Если это компетенция НАБУ, почему реализация идет от ГПУ? Это сознательное нарушение закона. И мы не можем заставить их к нам идти. Это не их право, это обязанность.
Читайте также: Проекты изменений в УПК, или всю власть – генпрокурору Луценко
– Сколько сейчас у вас в производстве коррупционных дел?
– Более 300… 350… Сейчас не готов назвать цифру.
– Как вы считаете, у какого количества дел есть перспективы передачи в суд?
– На октябрь было запланировано 17 дел. В суд ушло меньше, так как начались различные процессуальные моменты. Еще специфика – не во всех процессах, где мы заканчиваем следствие, мы должны обращаться в суд с просьбой об ограничении времени стороны защиты для ознакомления с материалами дела. Ибо сторона защиты постоянно медлит. Это ее право, но мы должны их ограничить своим правом. У нас в суд ушло только 5 или 6 дел.
Сейчас на ноябрь запланировано 12 дел, по которым завершено следствие. Например, следствие завершено в отношении ОПЗ. Суд должен был состояться еще в октябре, но стороны до сих пор знакомятся с материалами. Мы обратились в суд, и он обязал адвокатов ознакомиться с делом до 11 ноября.
– Подозрение выдвинуто?
– Да, первому заместителю председателя правления ОПЗ Щурикову и первому заместителю председателя правления «Нафтогаза» Переломе. Мы уверены в своей позиции, хотя они в Фейсбуке говорят, что мы сорвали приватизацию. Есть решение суда – 11 число, значит 14-го, дело уже будет в суде.
Не в каждом производстве мы вынуждены обращаться в суд по ограничению срока ознакомления. Был случай, когда адвокат, которая пришла на замену, взяла ознакомиться материалы и просто сбежала из зала суда: «Я в туалет, сейчас приду». И вышла из помещения суда, исчезла, чтобы не проводилось заседание. Я уже молчу о справке судьи Чауса, что у него условно пятая стадия цирроза из трех возможных. Это смешно и комично, но это наши реалии. И именно этим объясняются эти затягивания.
Спрашивают: «При каком КПК вам было бы легче работать?». Я говорю: «При старом все бы коррупционеры сидели под стражей, а не были бы на заставах». Он был более прокурорский, а теперь – более адвокатский.
– Нужны ли нам сейчас специальные антикоррупционные суды?
– Да, нужны. Если сейчас пройдет судебная реформа так, как она теоретически запланирована. В 2016-2017 годах такие суды должны быть для качества, скорости и квалификации рассмотрения дел. Также нужны законопроекты относительно ускоренного рассмотрения этих антикоррупционных дел и возможности содержания коррупционеров под стражей. Потому что нас упрекают, почему взяточники не сидят.
– Это как по преступлениям против личности. НАБУ не будет принимать дела, в разработке которых не принимало участия?
– Сейчас мы с ГПУ обсуждаем вопрос создания совместных следственных и прокурорских групп. НАБУ должно расследовать дела своей подследственности. Да, есть производства где, например, по новому закону о госслужбе губернатор, председатель РГА – это наш субъект. А их заместители – это не наши субъекты. И если прокуратура начинает расследование по заместителю, а потом выходит на главу, тогда надо привлекать НАБУ. Но к реализации.
– Есть перспективы, что по электронным декларациям будут проведены проверки НАБУ?
– Если будет доказана незаконность обогащения, то все эти «сизые голуби» должны понести ответственность. Но я не понимаю, как процедурно в действующем законодательном поле это реализовать. Например, задекларировал депутат 200 кг наличных дома. Как может НАПК провести проверку на предмет того, есть ли у него эти средства?
– Написать обращение, уплатил ли он налоги с этой суммы.
– Можно. Но сам факт проверки… Эти декларации являются основанием для проверки НАПК, для аналитического исследования. Я не исключаю, что НАБУ будет проводить определенную аналитическую работу на основе исследования деклараций. Это может быть основанием для внесения в Единый реестр досудебных расследований. Но если это народный депутат, то у него абсолютный иммунитет.
А относительно депутатов и других государственных служащих, то по ним немного проще. Там можно проводить и следственные действия, и негласные следственные действия.
– Спросить у премьер–министра, откуда у него свыше 1,3 млн. долларов.
– Возможно. Конечно, интересно и не только премьера спросить. Там есть некоторые министры, у которых гораздо больше кэша. Посмотрим и председателей ОГА. Есть много интересных вопросов. Уже ведется определенная аналитическая работа нашими органами, НАПК начинает что-то делать. Но нужно заканчивать с правовой махновщиной, когда каждый делает то, что хочет, а не то, что должен. Есть НАПК – орган, на который возложена эта работа. Там есть департаменты, управления, отделы, которые должны заниматься этим вопросом.
– Какие у вас сейчас отношения с Генеральным прокурором?
– Генпрокурор сказал, что у нас партнерские отношения, поэтому, надеюсь, что оно так и есть. Желаю ему успехов и доведения до конца дел Майдана. На Генпрокуратуре вообще лежит вопрос преступности во всей стране. Там непочатое поле работы.
– В отношении Запорожского комбината. Вернут ли деньги в бюджет?
– Будем надеяться. Человек сейчас не под стражей из-за нашего гуманного суда. Но дело на финальной стадии. Оно тоже стоит на ноябрь на передачу в суд. Прокурорами наряду с уголовным производством принимаются также и меры представительского характера, а именно готовится иск о возвращении комбината в госсобственность из-за невыполнения инвестиционных обязательств (14 ноября обвинительный акт САП уже направила в суд).
– Изучается ситуация относительно «Житомирских лакомств»? Какая там ситуация?
– Ситуация простая. Мы собрали материалы, и есть там определенные признаки преступления, но не субъектами, подследственными НАБУ. Там госслужащие, но не тот уровень, который нам подследственнен. Причастности народных депутатов к делу мы не установили. Давайте будем объективными – если дело пошло в НАБУ – это еще не значит, что оно пойдет в суд. Наша задача – объективно и обоснованно провести следствие. Мы эти материалы передали по подследственности.
– Чем завершилось громкое дело с задержанием начальника Следственного управления финансовых расследований в Шевченковском районе ГУ ГФС, у которого было изъято около 300 тыс. долларов, более 100 тыс. евро и 1,5 млн. гривен? Ведь НАБУ позже заявило, что эти средства не являются взяткой.
– Досудебным следствием установлено, что начальник СУ ФР в Шевченковском районе ГУ ГФС по Киеву совместно с заместителем начальника управления, следователем и адвокатами требовали у гражданина неправомерную выгоду в размере 36000 долларов США за проведение досудебного расследования в уголовном производстве таким образом, что после признания его и других лиц в совершении уголовно наказуемых деяний, ответственность за которые предусмотрена ст. 28, ч. 2 ст. 205 и ч. 5 ст. 27, ч. 1 ст. 212 УК Украины в предъявленном ему обвинении отсутствуют причиненные убытки. Такой вариант проведения досудебного расследования предоставил бы возможность при рассмотрении дела в суде избежать решения о конфискации изъятых денежных средств.
В настоящее время следствие находится на завершающей стадии и вскоре будет направлен обвинительный акт в суд.
Относительно изъятых во время обыска средств, действительно было установлено, что эти средства были вещественными доказательствами, однако хранились в кабинете с нарушением установленных требований законодательства.
– Недавно Виталий Шабунин довольно резко высказался относительно возможного побега менеджера Фирташа В. Сивака, мол, если это произойдет, то будут добиваться вашей личной ответственности. Итак, почему САП все таки отозвала апелляцию относительно залога топ-менеджеру Фирташа?
– Во-первых, идя на должность, я понимал, в какое болото попадаю. Конечно, всегда легче кого-то критиковать в Facebook, чем расследовать серьезные производства и, главное, в суде доказать вину обвиняемых.
Специализированной антикоррупционной прокуратурой после выполнения требований ст.ст. 290, 291, 293 УПК Украины в Печерский районный суд г. Киева направлен для рассмотрения по существу обвинительный акт в отношении директора ООО «Запорожский титано-магниевый комбинат» по обвинению в растрате средств предприятия (51% уставного фонда принадлежит государству в лице Фонда государственного имущества Украины) в особо крупных размерах путем злоупотребления служебным положением, то есть совершении преступления, предусмотренного ч. 5 ст. 191 УК Украины.
Относительно истеричных утверждений о возможном бегстве подозреваемого следует отметить, что после уплаты 27 сентября 2016 года определенного судом размера залога, последний освобожден из-под стражи и в течение почти двух месяцев он находится на свободе. Несмотря на наличие всех возможностей для побега, подозреваемым к этому времени обеспечено надлежащее процессуальное поведение.
Таким образом, учитывая то, что досудебное следствие по состоянию на день рассмотрения апелляции уже было завершено, подозреваемый ни разу не нарушил условия залога, имеет на иждивении 5 малолетних и несовершеннолетних детей, фактических оснований для изменения меры пресечения не было.
Кроме этого, прокурором было дано детективам указание тщательно исследовать материальное положение подозреваемого, установить все принадлежащее имущество, чтобы в апелляции можно было доказывать возможность уплаты им большего размера залога, однако за все время следствия новых доказательств относительно надлежащего имущества обвиняемого не обнаружено.
Если же он все-таки сбежит, то залог зачисляется в доход государства (не как возмещение ущерба), а преступник объявляется в розыск. Таковы положения действующего закона.
А для того, чтобы подозреваемый не сбежал, оперативные службы должны делать свою работу и контролировать его, чтобы не получилось как, например, с Чаусом, когда следствие уверяло прокурора, что он дома в Киеве, а когда зашли в квартиру, дома была его жена, которая, опять же нас уверяла, что он должен был находиться в Черниговской области.
Мне как прокурору важно, чтобы уголовное дело ушло в суд, где получит обвинительный приговор. Пока Апелляционный суд города Киева рассматривал (читай – откладывал) рассмотрение ходатайства об избрании меры пресечения, мы завершили все следствие. А поэтому «жевать сопли» на этой стадии процесса, не направляя производство в суд, для прокурора является недопустимым.
А вообще это производство не должно ограничиваться лишь Сиваком, который является менеджером, поэтому мы ориентировали следствие на проведение глубокого расследования для установления собственно конечных бенефициаров, а не «козлов отпущения».
Вместе с тем, нужно отметить, что, несмотря на отсутствие конструктивной позиции органа досудебного расследования по возвращению активов ГП «ЗТМК» в государственную собственность, возмещение ущерба в уголовном производстве, для привлечения к уголовной ответственности конечных выгодоприобретателей (читай – олигарх Ф.) от преступных действий подозреваемого прокурорами САП далее принимаются все необходимые процессуальные и следственные действия для установления всех обстоятельств уголовного производства.
Кроме этого, САП также принимает соответствующие меры представительства интересов государства в суде для возврата ООО «ЗТМК» в собственность государства.
Попутно хочу отметить, что выполнение конституционной функции прокуратуры по организации и процессуальному руководству досудебным расследованием является значительно более сложным и долговременным процессом, чем обливание грязью на страницах Facebook, особенно теми, от кого ожидаешь поддержки. Поэтому предлагаю всем внимательно следить за ходом судебного рассмотрения этого и других производств, лично наблюдать за каждым судебным заседанием в зале суда и только тогда давать оценки прокурорам САП.
Автор: Юрий Бутусов
Источник: «Цензор.НЕТ»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.