Читайте также интервью «Цензор.НЕТ» с кандидатами в судьи Верховного Суда адвокатом Анной Вронской, экс-судьей Валентиной Данишевской, ученым Натальей Антонюк, главой Николаевского окружного административного суда Всеволодом Князевым, ученым Владимиром Кравчуком, членом Высшего совета правосудия Аллой Лесько.
Николай Мазур – судья Попаснянского районного суда Луганской области, который не оставил город Попасная, когда там начались обстрелы. Признается, что держала работа. Сейчас у него закончился пятилетний срок судьи первой инстанции. Поэтому без проблем может переезжать в Киев, когда начнет функционировать Верховный Суд, куда Мазур прошел по конкурсу.
«НАГРУЗКА В СУДЕ ВО ВРЕМЯ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ БЫЛА РАЗНОЙ»
— Вы – претендент на должность судьи Кассационного уголовного суда при Верховном Суде. Почему выбрали именно это направление? Вы же во время работы рассматривали дела, связанные не только с криминалом.
— Действительно, в суде первой инстанции у меня нет никакой специализации. Я рассматриваю как уголовные, так и гражданские и административные дела, которые относятся к компетенции местных общих судов. На собеседовании во время конкурса я говорил: «Если бы была возможность подать документы в несколько судов, я, наверное, так бы и поступил». Но нужно было выбрать одно направление. При выборе я обращал внимание на свою предыдущую научную деятельность.
У меня есть опыт в сфере уголовного права. Вместе с другими учеными Луганского региона мы написали большое (академического уровня) учебное пособие по уголовному праву. Это и стало решающим при выборе суда.
— Вы работаете судьей Попаснянского районного суда Луганской области. Я читала, что в период 2012-2016 годов рассмотрели 2267 дел и материалов, из которых 572 – именно уголовные…
— Честно говоря, я не смотрел свою статистику (улыбается).
— За время войны количество уголовных дел увеличилось?
— Вообще нагрузка во время боевых действий была разной. Смотрите, как все происходило. Мы имели обычную нагрузку до июля 2014 года. В конце месяца начались боевые действия в Попасном и прилегающих районах. Соответственно, в августе наблюдался резкий спад количества дел…
— Потому что было не до судов.
— Да. Люди, которые привыкли к мирной жизни, в какой-то момент оказываются посреди войны. Конечно, много кто уехал. А те, кто остался, не знали, как себя вести. Мы были на работе в суде, но люди не появлялись, а дела почти не поступали. Хотя осенью 2014 года город Попасная периодически попадал под обстрелы, ситуация в суде начала понемногу выравниваться. Где-то с ноября нагрузка вернулась примерно до обычного уровня, потому что люди адаптировались к тому, что происходит.
— Привыкли к войне?
— (Кивает) Помню, как шел с работы после одного из обстрелов. Смотрю – дым, а неподалеку дети играют в футбол. Это какой-то сюрреализм, в который самому было трудно поверить. Однако такова была реальность. Поэтому не удивительно, что люди снова начали обращаться в суды для решения своих вопросов.
Тем более, население района увеличилось в связи с тем, что нам Верховная Рада своим постановлением добавила к границам Попаснянского района некоторые территории, которые ранее принадлежали к Перевальскому району. Это, во-первых, Чернухино, которое находится за городом Дебальцево. Хотя у нас даже не было совместного проезда. Чтобы туда попасть, нужно было выезжать в Донецкую область и ехать через Дебальцево.
Во-вторых, часть Славяносербского района, а также населенные пункты, которые административно принадлежали к городу Первомайск, который жил в боевых действиях. Это те территории городского типа, где было много жителей. Видимо, за счет этого и нагрузка быстро выровнялась.
Потом с середины января 2015 года началась наиболее острая фаза жестоких боев за Дебальцево. Попасная находится неподалеку от него. Война в городе достигла своего пика. Поэтому уехало, гораздо больше людей, чем летом 2014-го. Однако наш суд продолжал работать. Правда, не в обычном режиме. Кое-кто из работников нашего аппарата также уехали. Другие для этого не имели средств, поэтому остались…
— А вы, почему не уехали?
— Меня держала работа. Мы, на самом деле, думали прекращать функционирование суда. Некоторые из тех, которые находились в прилежащей зоне (как и наша территория), закрылись. Но мы понимали: если так поступим, то регион останется без правосудия.
— Но ведь это было опасно. У вас должен сработать инстинкт самосохранения.
— Мы же надеялись на то, что такая ситуация продлится недолго! С одной стороны, не хотели оставить район без суда, с другой – понимали, что вопросы безопасности, в том числе, для участников процесса являются важными. Нельзя заставлять человека ехать в Попасную под обстрелы, чтобы быть на заседании. Поэтому тогда мы между собой договорились: если ситуация затянется больше, чем на два месяца, будем принимать решение о прекращении работы.
К счастью, все длилось около месяца. Последний активный обстрел у нас состоялся сразу после вторых Минских договоренностей. Затем имели место лишь единичные обстрелы. Хотя, конечно, до сих пор есть случаи, когда стреляют по районам, которые приближены к блокпостам.
— А вообще за время вашей работы судьей, были ли случаи, когда вам угрожали?
— Нет, угроз не было.
— Все время войны у вас в суде висел флаг Украины?
— Конечно! Вся атрибутика была. Есть и до сих пор.
«НОВЫЙ СУДЬЯ ВС БУДЕТ ПОЛУЧАТЬ ЗА МЕСЯЦ ЧУТЬ МЕНЬШЕ, ЧЕМ МОЯ НЫНЕШНЯЯ ГОДОВАЯ ЗАРПЛАТА»
— У вас достаточно скромная декларация: доход в 187 тысяч, у жены — 38 тысяч…
— Это если с налогами. «Чистыми» — меньше (улыбается).
— Еще две квартиры, одна из которых служебная, и два авто не VIP-класса. Сбережений нет. Если честно, удивляет, поскольку, в основном, судьи — достаточно обеспеченные люди.
— Я вам сейчас расскажу про эти две квартиры. Некоторое время я жил с родителями в селе в Попаснянском районе. Потом в 2012 был назначен судьей. В принципе, я Попасную всегда рассматривал, как временное место работы, потому, что планировал после того, как отработаю предусмотренный законом пятилетний срок, пробовать переходить в апелляционную инстанцию (тогда о Верховном Суде даже не думал). Поэтому покупать здесь жилье мне просто не было смысла.
Зная мою ситуацию, председатель суда предложила обратиться в местный совет, чтобы мне предоставили служебное жилье. Так и сделали. Ответили: «Есть только помещение в непригодном к жизни состоянии. Если вы за свой счет его восстановите, пожалуйста». Мы посоветовались с женой. На тот момент курс доллара был совсем другим, поэтому при моей зарплате в 10 тысяч гривен мы могли потратить около 30-40 тысяч на ремонт. Поэтому согласились. Получил ордер на жилье в октябре 2013-го. Я на тот момент купил в кредит машину. Поэтому мы решили: как только его выплачу, с весны 2014-го начнем ремонтные работы.
Однако вы помните, что тогда началось. Я так и не въехал в ту квартиру. Она до сих пор находится в непригодном для жизни состоянии. После того, как курс доллара изменился, стоимость ремонтных работ значительно выросла – сейчас она немалая. Поэтому вкладывать сюда личные средства нет смысла. Я потратил бы примерно свою годовую зарплату, чтобы пожить там год.
А вторая квартира – это та, которую я сейчас арендую. Она тоже не моя. Прописан я в служебной квартире. Потому что выписаться мне просто некуда, ведь родительский дом, где я раньше проживал, остался на неподконтрольной территории…
— А родители где?
— Они уехали. Тоже сейчас живут на съемной квартире в Попаснянском районе.
— Возвращаясь к теме доходов, были ли случаи, когда вам предлагали взятку?
— Я не знаю, что нужно думать, чтобы прийти к судье и прямо предложить ему взятку…
— Почему же?! Есть такие случаи. Еще и через адвокатов часто решают вопрос.
— Были лишь намеки. Спрашивали: «А что сделать, чтобы было решение?» Мне было достаточно сказать: «Ничего. Готовьте на заседания аргументы и доказательства». Такие намеки выдвинешь, и дальше уже предложения не поступают, потому что люди понимают, что судья не идет на контакт.
— Теперь у судей Верховного Суда заработная плата будет очень высокой – около 200 тысяч в месяц. Минимальная зарплата в стране – 3200, а пенсии у некоторых – еще вдвое меньше. Выжить на такие средства почти нереально. Справедливо ли в такой ситуации назначать такие высокие зарплаты для судей ВС?
— Действительно, уровень жизни общества в основном чрезвычайно низкий. Я согласен с вами, что сложно понять, как люди выживают на три тысячи гривен дохода. Например, моя зарплата судьи до того, как я сдал квалификационный экзамен, была 12 тысяч гривен. По сравнению с 3200, это, в принципе, неплохо. Но, видимо, именно такой должна быть минимальная зарплата, чтобы люди могли жить без шика, но более-менее нормально. Поэтому, конечно, я согласен, что будущая зарплата судей Верховного Суда по сравнению с минимальной зарплатой — высоковата.
С другой стороны – логика здесь есть. Знаете, в 2010 году, когда я еще работал преподавателем, к нам с лекцией приезжал судья земельного суда штата Квинсленд Австралии Пол Смит с лекцией, о том, как бороться с коррупцией. Я спросил: «Скажите, пожалуйста, сколько вы зарабатываете?» Он ответил: «Примерно 300 тысяч австралийских долларов в год». Это где-то 270 тысяч американских долларов. Еще он признался: «Я получаю больше, чем мне нужно. Мне не интересны любые вопросы, которые можно было бы решить за дополнительные деньги».
Поэтому, думаю, когда речь идет о людях, которые занимают самые высокие посты в любой ветке власти, то зарплата должна быть такой, чтобы у них не возникало соблазна решать свои повседневные проблемы. Я понимаю, что есть люди, которых и это может не удовлетворить, которым все мало. Поэтому к высокой зарплате нужно добавить качественную работу правоохранительных органов…
— Судьи должны испытывать страх?
— Конечно. Не будет кнута — пряник не поможет. Представьте ситуацию: дать судьям Верховного Суда зарплату 3200. Вы поверите, что они будут честно работать на одну зарплату? Я бы в таком случае туда на работу не пошел.
Да, и зарплата, которую предусмотрел законодатель, для меня представляется фантастической. Новый судья ВС будет получать в месяц чуть меньше, чем моя нынешняя годовая зарплата. Должна ли она быть такой? Это вопрос к Верховной Раде. Она определилась. Но надо понимать, что низкая заработная плата уже до добра не довела.
Такая ситуация сложилась именно из-за того, что, начиная с 1990-х годов, во всех секторах были чрезвычайно малые зарплаты. Соответственно, люди начали пользоваться своим служебным положением. Постепенно это вошло в норму. Сейчас, куда не посмотри: в суде, правоохранительных органах и больницах и так далее, это довольно распространенное явление. Его нужно лечить тем методом, о котором я сказал: кнутом и пряником.
— В Администрации президента обещают, что Петр Порошенко скоро подпишет Указ о назначении 111 судей ВС. Общественный совет добропорядочности советовал ему не делать этого, пока в судебном порядке не будет принято решение относительно нарушений, которые имели место во время конкурса. Не стало ли это причиной того, что процесс затягивается? Как вы вообще отнеслись к этой ситуации?
— Законом определен порядок действий президента, когда ему поступает представление от Высшего совета правосудия – глава государства не имеет права не подписывать Указ, даже если получит какую-то негативную информацию по какому-то из кандидатов. Просто должен переадресовать ее компетентным органам. Но в течение 30 дней президент должен издать Указ о назначении судей на основании представления.
Относительно затягивания… Трудно сказать, почему так происходит. Считаю, что надо учитывать и необходимость предварительной подготовки к старту работы Верховного Суда. Почему это важно? Если поспешить с Указом и назначить, в первую очередь, судей кассационных судов (которые прошли конкурс) на должность в ВС, то они перестанут выполнять свои полномочия в нынешних высших специализированных судах. А там и так осталось не так много судей, потому что много кто ушел в отставку.
Если еще и эти «выпадут», то мало кто будет рассматривать дела в высших специализированных судах в тот период, пока будет продолжаться формирование нового Верховного Суда. Возможно, это одна из причин. Не знаю, насколько мое мнение соответствует действительности, потому что достоверной информации по этому поводу не имею.
Но я думаю, что это также один из аргументов для того, чтобы в период от подачи в ВСП до Указа государственная судебная администрация определилась, кто будет и.о. главы аппарата Верховного Суда и его работниками, чтобы обеспечить быструю передачу дел из высших специализированных судов и стремительный старт работы. Здесь должен пройти небольшой промежуток времени, иначе может возникнуть коллапс на уровне кассационной инстанции.
— Вы уже готовы к переезду?
— Давно готов. Как я сказал, у меня уже закончились пятилетние полномочия в моем суде. С мая этого года я не рассматриваю дел, поэтому могу в любой момент переехать.
— Что для вас лично может стать самым сложным на новой работе?
— Честно говоря, я сейчас больше всего беспокоюсь о периоде старта. Одно дело, прийти в суд, где уже налажена работа. Другое – в учреждение, которого на сегодняшний день, в принципе, нет, и которое нужно запускать. Если сравнивать с НАБУ, то там был назначен руководитель, который мог «стать у руля» и формировать орган. Конечно, это также было не очень легко. Но в нашей ситуации в суд будет назначено минимум 111 человек (возможно, будут еще те, по кому сейчас отложили вопрос).
Мы друг друга хорошо не знаем. Поэтому, прежде всего нам нужно будет наладить коммуникацию между судьями. Причем чрезвычайно быстро. Сложность заключается в том, что нам сразу нужно избрать председателей кассационных судов и самого Верховного Суда…
— Вы хотите занять какую-то из этих должностей?
— Нет, не хочу. Для такой должности нужен человек, который сможет в силу своих личных организаторских качеств и опыта быстро запустить работу суда. Я еще не знаю, кто намерен баллотироваться. Но я точно не буду. Я не работал на уровне кассационной инстанции. Возможно, лет через пять я буду иметь соответствующий опыт, но сейчас понимаю, что здесь должен работать человек, который имеет опыт работы в кассационном суде.
Конечно, можно сейчас поставить собственные амбиции на передний план, баллотироваться, а дальше что делать?! Первое назначение должно быть ориентировано, в первую очередь, на то, сможет ли руководитель справиться с задачей быстрой организации работы нового органа. Дальше уже мы будем знакомиться между собой. Увидим, кто чего стоит.
Вот именно запуск работы меня беспокоит больше всего. А дальше… Я понимаю, что нагрузка будет большой. Но я работал в суде, знаю, что это такое. Думаю, справиться можно.
«К УЧАСТИЮ В КОНКУРСЕ В ВС МЕНЯ ПОБУДИЛА СУДЕБНАЯ РЕФОРМА»
— Как судья, вы уже почувствовали на себе судебную реформу?
— Я конкурс прошел (улыбается). На самом деле, именно судебная реформа меня к этому побудила. Я уже был судьей-пятилеткой. Когда рассматривался вопрос, чтобы судей увольнять, у меня возникло острое желание как можно быстрее пройти квалификацию. Когда объявили конкурс в Верховный Суд, решил принять в нем участие. Хотел попробовать свои силы. Хотя когда подавал документы, не верил, что пройду конкурс (улыбается).
Я надеялся, но устойчивого ощущения возможной победы не имел. Ставил задачу минимум – пройти квалификационное оценивание (здесь я был уверен, что удастся, ибо имею теоретические и практические знания, и декларация у меня нормальная) для того, чтобы потом назначаться бессрочно. А максимум – одержать победу. Здесь у меня были сомнения. Однако я победил.
— Сегодня остается немало вопросов с реализацией судебной реформы. К примеру, дефицит судей. Военный прокурор Анатолий Матиос говорит, что в Украине их вместо восьми тысяч – 3300. Соответственно, «провисают» дела. Как решать эту проблему? И как вообще поощрять людей идти работать в суд?
— Когда недавно объявили конкурс на должность судьи первой инстанции, я спрашивал у знакомых адвокатов, почему они не идут. Отвечали, что не хотят…
— Почему?
— Понимаете, адвокат – это свободный человек, который на данный момент зарабатывает больше, чем судья первой инстанции, при этом совершенно свободен от ограничений, заполнения деклараций и внимания общества.
Да, проблему нужно решать. Действительно, она уже достигла чрезвычайно больших масштабов. В некоторых судах вообще нет судей с полномочиями. Некоторые из них заполнили за свой счет командировки, которая давалась на полгода. Но это чрезвычайно мало, потому что судья, который приходит в суд, который год не работает, получает почти тысячу дел (или больше). Есть риск, что за эти отведенные шесть месяцев он простые дела (алименты, развод) рассмотрит, но на более сложные дела не будет времени. Дела снова лягут на полку, когда полномочия судьи, который в командировке, закончатся. Я недавно читал, что этот срок продлили, и теперь он составляет год. Это более-менее нормально.
Надо активизировать работу по отбору судей. Высшая квалификационная комиссия разработала график, но по нему новые судьи должны пройти квалификацию через два года. Потому что пока пройдут первые экзамены на выявление общего уровня знаний, психологическое тестирование, затем — для большинства еще год обучения. После завершения в июле 2019 года мы получим 600 новых судей. Это мало. С этим нужно что-то делать. Потому, что будем иметь проблему с разумными сроками рассмотрения дел, ведь во многих районах судьи уже не справляются.
Хотя реформа предусматривает укрупнение – образование так называемых округов. Здесь есть опасность, что в буквальном смысле суды станут дальше от человека. Но это даст возможность избежать ситуации, когда в суде не остается, ни одного судьи.
— Есть еще один важный аспект – доверие людей к суду, которое сейчас находится даже не на отметке «ноль», а ниже. Как его возвращать?
— Это очень сложная проблема. Я согласен, что в значительной мере судебная власть виновата в том, что доверие к ней низкое. Но это не единственная причина. Также имеет значение и то, как освещается работа суда в прессе, потому что журналисты часто обращают внимание на негатив, но совсем не интересуются позитивом. При всех проблемах судебной системы, я считаю, что даже в том состоянии, в котором она находится сегодня, суды все же играют роль «последнего бастиона» перед несправедливостью. Возможно, не всегда это срабатывает. Но, поверьте, если бы не было судов, имели бы гораздо худшую ситуацию.
Я не могу говорить за всю страну (потому что всех судей лично не знаю), поэтому буду говорить про личный опыт. Я вам расскажу, как рассматривал одно дело по иску «водоканала» к рядовому гражданину: за то, что он просрочил поверку счетчика, насчитали астрономическую для этого человека сумму – несколько тысяч гривен. Это притом, что по счетчику он платил регулярно. Так вот этот ответчик был очень эмоциональным, поэтому в процессе его постоянно приходилось успокаивать.
Но когда я вынес решение в его пользу, он пришел и сказал: «Вы меня удивили. Я думал, что будет, как всегда». Знаете, тогда я пожалел, что у меня в кабинете не велось видеонаблюдение, чтобы снять реакцию человека, который по телевизору видел, что справедливости в судах нет, а в жизни почувствовал обратное. Еще наш суд рассмотрел десятки исков людей к Пенсионному фонду. Теперь им назначена пенсия исключительно на основании решения суда. Эти граждане также на собственном опыте убедились, что справедливость есть.
Да, проблемы с доверием существуют. Но они преувеличены. Недаром говорят, что недоверие среди тех, кто никогда не был в суде, значительно выше, чем у украинцев, которые там побывали. Для того чтобы решить этот вопрос, сами же граждане должны критически относиться к тому, что они увидели и услышали по телевизору. Я не говорю, что там все неправда. Просто нужно фильтровать информацию и понимать, что это лишь одна сторона медали, а есть еще и другая. Кроме негатива, есть и позитив. И чего больше – трудно сказать. Потому что обычные граждане довольно часто получают решения в свою пользу.
Я видел по определенным исследованиям, что количество довольных от тех, кто участвовал в судебных процессах, 40 и более процентов. А количество обжалованных решений от общего – просто мизер. Это тоже показатель. Если человек не обжалует, скорее всего, остался довольным.
— Когда украинцы увидят результаты судебной реформы?
— Знаете, я не политик, чтобы сказать: «Через сто дней вы увидите результат (улыбается), а страна полностью изменится с новым Верховным Судом». Мне тоже хотелось бы верить, что скоро станет лучше. Но нужно учитывать специфику кассационного суда, ведь он будет формировать практику по мере поступления дел из нижестоящих инстанций. Я надеюсь, что результаты начнут появляться уже в течение первого года работы.
Однако не следует ожидать, что за это время все кардинально изменится. Нужно минимум несколько лет. Кроме того, судебная система состоит из судов различных уровней и включает в себя не только ВС. Изменения должны происходить на всех уровнях. Хотя, знаете, уже сейчас я достаточно часто встречаю ссылки на интересные и справедливые решения судей первой инстанции, которые ломают неправильные стереотипы, что до недавнего времени существовали. Значит, постепенно изменения происходят. Просто о них нужно чаще говорить.
Автор: Ольга Москалюк
Источник: «Цензор.НЕТ»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.