Однако еще большей сенсацией стало получение ими уважаемой международной премии SCOPUS AWARDS UKRAINE 2016 в номинации «Лучший коллектив ученых, который достиг значительных научных результатов без участия западных коллабораций».
Почему к украинским ученым на Западе часто относятся как к черновой рабочей силе, несмотря на их профессиональные качества? Возможно ли в Украине сделать открытие без мощного финансирования? Кто должен спонсировать науку – государство или частные инвесторы?
Ольга и Дмитрий Николаевич ведут меня запутанными коридорами Института молекулярной биологии и генетики НАН Украины. Антураж прошлых лет и отсутствие отопления в конце октября контрастируют с оптимизмом ученых. Говорун с достоинством рассказывает, что 33% ученых Института составляют молодые люди в возрасте до 35 лет. Это один из самых высоких показателей в НАН Украины. Считает, что молодым ученым надо быть смелее, настойчивее и мобильнее. Во время интервью он озвучил те достижения, о которых Ольга скромно умолчала.
Суть открытия Говоруна-Броварец:
В 1953 году началась новая эра в науке о живом мире. Тогда американский биохимик Дж. Уотсон и британский физик Ф. Крик открыли пространственное строение ДНК, носителя генетической информации. Сразу же встал вопрос, как объяснить нестабильность генома, то есть возникновения спонтанных точечных мутаций. Сформировалось две точки зрения. Одна гипотеза – таутомерна. Ее предложили Уотсон и Крик. Другая – вобл-гипотеза. Эти подходы похожи, но по-разному объясняют одно и то же явление – возникновение внезапных изменений в геноме – мутаций. Дмитрий Говорун и Ольга Броварец органично соединили их, положив конец историческим спорам генетиков.
Открытие глубинных структурных механизмов нестабильности генома – это шаг к ее обузданию. Уже доказано, что мутагены оказывают лечебное действие, а это означает, что Говорун-Броварец сделали первый, но важный шаг к созданию нетоксичных лекарств от рака (на базе производных нуклеотидных оснований).
В ОПЛАТЕ ТРУДА УЧЕНОГО НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ УРАВНИЛОВКИ
— Оля, уточните: Вы самый молодой доктор физико-математических наук или в принципе самый молодой доктор наук в Украине?
— К сожалению, до сих пор нет базы данных молодых ученых Украины – кандидатов и докторов наук, а та, что создавались ранее, ныне пришла в упадок. Относительно естественных наук, то я могу уверенно сказать “да”, а какая ситуация в целом в Украине – не знаю.
Считаю, что чрезвычайно важно привести в порядок базу данных со ссылками на CV каждого ученого. Сегодня, если я хочу принять участие в определенном проекте или найти информацию об ученом, который меня заинтересовал, то сама должна выискивать эту информацию, как подснежники весной. Если бы была национальная база данных, эти проблемы в значительной мере отпали бы. Наиболее обидно видеть, что научная молодежь не всегда способна на продуктивный диалог ради обоюдного успеха. Одна из причин этому – устаревшая система образования.
На Западе пытаются переложить часть труда на студентов, молодых ученых – и это развивает их самостоятельность. По этому принципу, если человек защитил диссертацию, то не должен сидеть на одном месте, оставаться в этом же коллективе, должен быть мобильным и находить себе новое место работы, как постдок.
Когда я западным коллегам призналась, что семь лет работаю в одной и той же лаборатории, то они это восприняли так, что или я не могу или не желаю двигаться вперед. В западной системе науки после защиты диссертации ученый должен сам найти позицию постдока, а каждый постдок мечтает занять должность PI (principal investigator) – фактически это заведующий лабораторией, руководитель научной группы. Он уже может создавать свой коллектив, получать значительную грантовую поддержку для реализации своих идей и замыслов, но и на нем лежит вся ответственность.
— Как вы относитесь к нововведениям Минобразования, которые призваны побуждать студентов – будущих ученых – к действию. В частности, недавнюю инициативу отмены общих стипендий?
— Возможно, это не нужно делать так резко, но лично мне эта идея импонирует. Студенты действительно должны зарабатывать, иначе они становятся жертвой патернализма, потому что привыкают к тому, что должны иметь деньги в любом случае, независимо от результативности своего труда. В этом случае студенты просто ходят на пары и усваивают материал, который на практике им, возможно, вовсе и не понадобится.
Далее это продолжается в аспирантуре: аспирант посещает лекции и проводит, в частности, преподавательскую практику, которая отнюдь не способствует эффективности его научных исследований и написанию диссертации. А из аспирантов вырастают ученые, защищающие номинальную диссертацию, и считают, что достаточно просто ходить на работу, чтобы получать зарплату.
По моему убеждению, уже со студенческой скамьи молодежь нужно приучать к тому, что деньги необходимо зарабатывать не только учебой, получая хорошие оценки, но и своими достижениями в практическом применении полученных знаний, в частности, научными трудами, патентами, участием в конференциях, олимпиадах и др.
— Какие еще есть сдерживающие факторы для развития украинской науки?
— В частности, оплата труда ученых. Свидетельством результативности ученого, что делает его конкурентоспособным как на внутренней, так и на международной арене, являются показатели его научной деятельности – международные и отечественные награды, гранты, участие в международных конференциях, патенты, статьи, в том числе в международных рецензируемых журналах и др. Логично было бы провести рейтинг, скажем по годовым результатам, и соответственно по нему начислять зарплату эффективному научному сотруднику заметно выше, чем базовая ставка.
Такая практика уже прижилась в странах Балтии и продемонстрировала свою эффективность. Или же делать надбавки к зарплате за определенное количество статей в международных рецензируемых журналах с ненулевым импакт-фактором, опубликованных в течение года, как это делают, к примеру, в Испании и некоторых украинских вузах.
В противном случае все ученые, независимо от их эффективности, получают одинаковую зарплату… Какая же тогда мотивация работать лучше и вообще оставаться в науке? Все эти вопросы должны быть урегулированы на государственном уровне, потому что администрация научно-исследовательских учреждений практически лишена рычагов влияния, чтобы изменить ситуацию к лучшему.
ЕСЛИ МОН ВЫДВИГАЕТ ТРЕБОВАНИЯ, ТО ДОЛЖЕН ОБЕСПЕЧИТЬ ИХ ФИНАНСИРОВАНИЕ
— Есть еще вопрос обязательного знания английского языка для получения ученых званий. Как к нему относитесь?
— Знание английского языка работником – необходимое условие его профессиональной успешности. В этом смысле МОН абсолютно прав. Однако вопрос, в какой форме это требовать. Считаю, что если деятельность ученого является не только вопросом «местечкового пошива», а имеет международное признание, то нет необходимости в сертификате по английскому. Тут вопрос, что важнее – формальный документ или реальный результат. Можно иметь документ (все же ученые перед защитой диссертации сдавали экзамены по английскому) и не иметь англоязычных статей.
Я думаю, надо не сертификатами стимулировать ученых, а требованиями к научным трудам. Пусть ученый на практике докажет, что знает английский, – опубликует статью, раздел в монографии и др. Сейчас есть требование иметь статьи, опубликованные в журналах, входящих в международные наукометрические базы данных, и это абсолютно правильно, но, ни слова о том, что эти статьи должны быть на английском.
Меня очень радует тот факт, что в проекте постановления правительства «О внесении изменений в Порядок утверждения решений о присвоении ученых званий» требования подтверждения знания английского языка именно сертификатом – отсутствуют.
— Подавали ли Вы в Кабмин свои предложения в проект «О внесении изменений в Порядок утверждения решений о присвоении ученых званий»?
— Да, вместе с коллегами обсудили и выслали свои предложения, касающиеся работников научных учреждений (читайте их ниже).
— Есть мнение, что норму об обязательном наличии статей на английском языке не приняли именно из-за ученых, которые не желают интегрироваться в мировое научное сообщество. Они считают, что им не нужен английский. Поэтому требование сертификата является компромиссом…
— Я по английскому была в самой сильной группе, сдала его в университете на пятерку. Потом сдала на отлично кандидатский экзамен. Я более-менее свободно общалась на разговорном английском, без барьеров разговаривала на научных конференциях с иностранцами. К сожалению, у меня в кандидатской диссертации были лишь тезисы на английском. Однако когда после защиты я решила публиковать статьи в международных журналах, то поняла, что опять надо учить английский с нуля. Поэтому нужно понять, зачем вводить новые правила. Если они не направлены на то, чтобы Украина заняла подобающее ей место в международном научном пространстве, тогда эти тесты так и останутся на бумаге.
Другой вопрос касается финансирования. Мы имеем требование стажировки, обучения или труда на Западе для получения ученых званий… а за чей счет? Сегодня украинскому ученому нереально самостоятельно даже на конференцию за границу поехать. Участие в конференции в Европе стоит примерно тысячу евро. Я недавно была в научной школе в Греции. Из Украины – одна. Смогла поехать только потому, что выиграла грант от международной организации FEBS на поездку. Так, если Министерство образования и науки ставит такие высокие требования, то должен обеспечить и соответствующее финансирование.
Есть еще и обратная сторона этой проблемы. Если стимулировать ученых уезжать за границу, не давая при этом финансирование… Так, извините, человек попадет на Запад, увидит, как обеспечивают там ученых, и очевидно, что появятся мысли о том, чтобы уехать даже тем, кто и не собирался туда ехать.
— Кто должен давать деньги на науку – государство или, как популярно сейчас говорить, бизнес?
— Инвесторы из бизнеса хотят сразу практического применения. И это в то время, когда инвестиционный климат сами знаете, какой. Плюс несовершенное законодательство в этой области. Поэтому финансирование должно быть государственным. У моих коллег из ближнего зарубежья научные проекты полностью финансирует государство, но на конкурсной основе. Благодаря этому они выходят на международный уровень. И очевидно, что перед финансированием нужно посмотреть на показатели ученого.
Также нужно следить, чтобы на его статьи ссылались другие ученые, то есть, чтобы работы были востребованы. В Украине же сегодня мы тянем гири в виде стажа. Тогда как преференции должны предоставляться тем, кто показывает высокие показатели, а не стаж. В западных грантах такого требования, как стаж, просто нет. Важен предыдущий опыт работы и достигнутые при этом научные успехи, но никак не время работы. Считаю, что в Украине должны быть прописаны более конкретно требования для получения грантов, научных наград и стипендий. Это, в свою очередь, будет способствовать более объективному их конкурсному отбору и позволит избежать, в конце концов, печально известного квотного принципа.
Нужно создавать условия, чтобы украинские ученые чувствовали себя конкурентоспособными, и чтобы нас на Западе не воспринимали как второй сорт.
МЫ ВЫИГРАЛИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЕ СОРЕВНОВАНИЕ ЗА ЛИДЕРСТВО
— Вы говорили, что чувствовали к себе со стороны западных коллег предвзятое отношение как к украинскому ученому.
— Мне показалось, что на Западе ко мне относились, как к представителю не совсем успешной страны. Даже в требованиях для выдачи грантов «развивающиеся страны» (к сожалению, туда попадает и Украина) идут отдельным пунктом.
В рецензиях первых статей меня прогоняли по всем вопросам, придирались к каждому утверждению. Не исключаю, что такое отношение было обусловлено и тем, что тогда я для мировой науки, по сути, была неизвестной, потому что не имела англоязычных статей в уважаемых международных журналах и наукометрических показателей. В отличие от западных стран, ученые из развивающихся стран поддерживают друг друга.
— А как ученый из другой страны может помешать открытию ученого из Украины?
— Например, задержать рецензию. А за это время кто-то другой опубликует статью об этом открытии. Или принципиально не ссылаться на статью ученого из определенной страны, и тогда его открытие автоматически считают менее значительным. Думаю, что это нетипичное поведение, потому что мировое научное сообщество уважает академический кодекс чести.
— То есть получается, что даже Нобелевская премия – это игра в рулетку?
— Мне трудно об этом судить, но думаю, что проблема выбора достойнейших существует. По крайней мере, для меня, как молодого ученого, новые имена Нобелевских лауреатов, в частности, в области естественных наук, – это в какой-то степени неожиданность.
Нобелевскими лауреатами становятся носители очень неожиданных идей и авторы оригинальных теорий, подтвержденных экспериментально, существенно, качественно обогащающих существующие представления о мире, в котором мы живем и частью которого мы являемся. Реализовать такую надпрограмму без должного финансирования (одно лишь оборудование, особенно уникальное, сколько стоит), высококвалифицированной команды профессионалов, научной среды и устоявшихся традиций просто невозможно.
— Вы сознательно отказались от кооперации с иностранными учеными, чтобы сохранить за собой уникальность открытия. Для украинской науки это редкость. Как Вам это удалось?
— По сути, мы выиграли интеллектуальное соревнование. Важно было успеть сделать это первыми, закрепив за собой приоритет. У нас есть доступ к вычислительным кластерам, которые находятся в Украине. Теперь есть и наш собственный институтский кластер. То есть необходимый инструментарий есть. Его технические возможности меньше, чем на Западе, однако достаточные для исследований на простейших моделях.
Именно за счет удачной постановки задачи мы обнаружили новое свойство базовых структурных звеньев ДНК – пар нуклеотидных оснований. Обнаружили именно на базовом уровне, потому что если бы начали значительно усложнять модели – это потребовало бы больше ресурсов и времени, поэтому не факт, что мы могли бы это проделать в Украине. Тогда пришлось бы объединяться с западными партнерами.
Мы для себя решили – самостоятельно провести исследование на базовом уровне и доказать, что его результаты репрезентативные. Мы, молекулярные биофизики, независимы от стоимостных препаратов и сложной техники эксперимента. Поэтому можем конкурировать с западными учеными за счет новых идей и продуктивности их реализации. Нашим коллегам-экспериментаторам это сделать, очевидно, значительно сложнее…
— Что теперь Вам дает этот приоритет?
— Теперь я имею авторитет, и это открывает дорогу в уважаемые научные журналы. Сейчас получаем письма от зарубежных коллег-экспериментаторов, которые говорят: «Мы поддерживаем все Ваши предложения – давайте обсудим, что нам надо сделать».
Сейчас я имею немалые наукометрические показатели – индекс Гирша 21, общее количество цитирований моих работ составляет 874 раза (Scopus) и суммарный импакт-фактор журналов, где они напечатаны, – более 100, общее количество прочтений раздела в международной монографии моего соавторства составляет 3600 раз. Это высокие показатели.
Мои работы привлекают к себе внимание коллег из-за рубежа: профиль в Research Gate уже прочитали более 3500 раз, только за последний месяц – 500 раз, а автореферат докторской диссертации – просмотрели 84 человека. Сейчас мне уже присылают статьи на рецензирование из международных журналов. Это тоже признание моего научного авторитета. Это все для меня открывает возможности для получения западных грантов для проведения дальнейших научных исследований.
НАША БЮРОКРАТИЧЕСКАЯ СИСТЕМА НЕ СПОСОБСТВУЕТ БЫСТРОЙ ЗАЩИТЕ
— И все-таки защита докторской – это больше бюрократическое дело. Что Вас подтолкнуло защитить ее так рано? Ведь открытие уже было за Вами.
— Мы наткнулись на золотую жилу и сначала нашли закономерности для некоторых пар оснований ДНК. Потом начали думать, а возможно это характерно для всех пар. Дальше показали, как эти особенности вызывают спонтанные точечные мутации. Поэтому, по сути, докторская уже была готова, нужно было ее только оформить. Да и, честно говоря, международная конкуренция была сильной. Поэтому решила не затягивать, а сделать все быстрее. Не поверите – было такое впечатление, что нам дышат в спину.
— Но Вам пришлось проходить процедуру защиты дважды. Почему? И не отбило ли это охоту?
— По существующим правилам МОН, защита докторской диссертации может состояться не ранее, чем через пять лет после защиты кандидатской диссертации. Если хочешь это сделать раньше – надо получить разрешение МОН. Но и это еще не все, потому что после этого тебя ждет повторная защита диссертации. Я ее проходила в ХНУ им. В.Н. Каразина – нелегкая это была процедура. Настоящий экзамен на научную зрелость!
Очевидно, авторы пятилетнего срока между кандидатской и докторской хотели поставить фильтр для докторских диссертаций-скороспелок. Но ведь это можно было бы сделать в виде поощрения.
— А каким должен быть стимул?
— Пожалуйста, защищай ранее пятилетнего срока, если у тебя есть, к примеру, 15 научных статей в международных журналах с ненулевым импакт-фактором. У меня их, кстати, было 30.
Возможно, стоило бы дифференцировать кандидатов и докторов наук. Скажем, если кандидат или доктор имеет не формальное количество статей в зарубежных изданиях, а значительно больше статей в международных журналах с ненулевым импакт-фактором да еще и наличие цитирований, то почему бы ему не выдавать диплом с отличием? Более высокий уровень сертификации должен соответственно отражаться на зарплате, преференциях при трудоустройстве и др. К примеру, во Франции это является стимулом. Это было бы логическим продолжением существующей традиции выдачи дипломов с отличием, которая у нас почему-то заканчивается дипломом о высшем образовании.
— Не секрет, что в некоторых отраслях науки уровень плагиата диссертаций достигает почти 50%. Поэтому можем иметь «липовых» докторов наук, но уже с отличием. Кто должен определять критерии, кому давать награду?
— В авторитетных международных журналах каждая статья проходит минимум две рецензии. Иностранные ученые абсолютно анонимно ее оценивают и не рекомендуют к печати до тех пор, пока ты подробно не ответишь на все их вопросы. Такая система в принципе не может пропустить не то что плагиат, а даже самоплагиат.
Должна быть четко прописана процедура получения научных степеней и ученых званий, чтобы влияние бюрократии был минимальным. В частности, для тех соискателей, которые имеют весомые научные достижения, позволить защищаться с расширенным авторефератом без написания рукописи диссертации. Ведь это действительно головная боль трансформировать англоязычные статьи в украиноязычную диссертацию. Хорошо было бы документальное сопровождение защиты диссертации перевести в электронный формат.
В украинской науке важность отличий для молодежи в значительной степени нивелирована. Например, я получила все молодежные награды – премии Президента, Кабинета Министров, Верховной Рады, НАНУ и другие гранты и стипендии. Однако не чувствую их социальной значимости. На Западе, когда видят такие награды в CV наших молодых ученых, то считают это высоким признанием. А в Украине – все наоборот. Они не фигурируют ни при защите, ни при получении научных степеней и ученых званий, ни при постановке на квартирный учет.
ОДИН ИЗ ИНОСТРАННЫХ УЧЕНЫХ ПРИЗНАВАЛСЯ: «Я ДУМАЛ, ЧТО ТЫ – МУЖЧИНА С БОРОДОЙ, КОТОРЫЙ ПЬЕТ ПИВО И ПИШЕТ СТАТЬИ»
— Чем для Вас является наука?
— Наука требует полной самоотдачи. Например, на этой неделе мы получили два сообщения, что одна наша статья уже напечатана, а другая – принята к публикации. У меня азарт!
Я разговаривала с иностранными учеными-женщинами, которые имеют очень хорошие наукометрические показатели. Они прямо говорят, что не имеют семьи, а если и имеют, то совсем не имеют на нее времени. Их слова подтвердили мое представление о жизни ученого – ты не имеешь ни выходных, ни праздничных дней, мыслями постоянно со своими научными проблемами. Я думала, что это только моя жизнь, а оказывается, что это жизнь любого ученого, который хочет состояться в науке.
— Вас это не пугает?
— Мы сами в таком режиме работаем. В зависимости от периода, бывает интенсивнее – с авралами. Если ты не в движении, выпадаешь даже на короткое время из процесса поиска, то катишься назад.
Раньше я не имела профилей в научных и социальных сетях, поэтому зарубежным коллегам меня было трудно идентифицировать, кто я есть. Уже перед защитой докторской, когда я разослала ее автореферат для получения отзывов из-за границы, один из иностранных специалистов признался, извиняясь за гендерный стереотип: «Я думал, что ты – «he», мужчина с бородой, который пьет пиво и пишет статьи».
— Кстати, о научных профилях. Вы сказали, что их недостаточная популярность в Украине также оттягивает нашу науку назад. Почему?
— Есть немало международных баз данных для ученых, в частности SCOPUS, Research Gate, ORCID, ResearcherID, Google Scholar и другие. Вопрос, все ли украинские ученые зарегистрированы там? Если ты хочешь состояться в науке, то должен быть в этих базах и регулярно обновлять свой профиль – “лицо ученого”. Иначе остаешься неизвестной персоной для рецензентов, редакторов и грантодателей. Если нет англоязычных статей, то должны вестись украино- и русскоязычные, но упоминания о себе. Это также и возможность налаживания контактов, общения и обсуждения.
Стоило бы инициировать регистрацию всех ученых страны в этих международных научных сетях, как это, например, сделали у нас в Институте. Кроме того, это престиж государства. На Западе по суммарному количеству профилей определяют, сколько в Украине активных ученых. К примеру, зарегистрирована тысяча ученых, это не престижно. А если будет несколько десятков тысяч – это совсем другое дело. Таким образом, мы демонстрируем свой интеллектуальный потенциал, что мы высокотехнологичное государство, в котором развивается наука.
— Знаю, что ваша защита произвела эффект разорвавшейся бомбы в среде аспирантов и докторантов даже в гуманитарных науках. Говорили даже, что Ольга Броварец вызывает у них комплекс неполноценности. Дайте совет – как молодому ученому в Украине быстро достичь успеха?
— Важно для себя определить мотивацию реализовать свои научные замыслы, талант и задатки, улучшить уровень своей жизни и социальный статус, быть полезной для собственной семьи и общества в целом.
У меня тоже были комплексы после защиты кандидатской. Я начала отслеживать профили зарубежных ученых – сколько у них выходит статей за год. У меня на то время было 17 украиноязычных. А ученые в Чехии и Польше писали англоязычные. Я была очень подавлена, когда увидела, что они имеют по 16-20 статей в международных журналах!
Казалось, что это недостижимая высота. Я задала себе вопрос: а смогу ли выдержать такой темп работы? У нас в Институте такие традиции, если ты хочешь двигаться вверх, то, пожалуйста, публикуйся в международных журналах. Это позиция нашего директора Анны Валентиновны Ельской.
И я сказала себе: «Я смогу». Путь в тысячу километров начинается с нескольких первых шагов. Сейчас для студентов, аспирантов и научных сотрудников есть большие возможности – можно поехать на стажировку за границу, наладить международное сотрудничество, выиграть грант или возможность поездки для проведения исследований. Нужно стремиться сразу писать статьи на английском языке и загружать их в международных журналах. Даже если рецензии на статьи будут отрицательными, все равно надо подавать, потому что это тоже опыт.
По моему убеждению, в основе успехов в науке лежат свежие, неординарные идеи и настойчивость их воплощения. Многое зависит также и от научного руководителя и его ответственного отношения к молодому ученому при постановке задачи, видении проблемы, конечного результата и перспектив.
— Где вы себя видите в будущем? Послушаете западных коллег и перейдете в новую лабораторию?
— Наша система организации науки не предусматривает обязательного перехода в другую лабораторию после защиты диссертации. Сейчас меня больше интересует практическая работа: мы стремимся расширить сотрудничество с зарубежными коллегами, чтобы подтвердить наши научные находки, используя экспериментальные методы и высокомолекулярные модели. Хочется нашу теорию спонтанного и индуцированного мутагенеза довести до практического использования, в частности, в фармации. Для этого мы вместе с испанскими коллегами подали заявку на амбициозный научный проект.
«НАШЕ С ОЛЕЙ ОТКРЫТИЕ – ЭТО ГОНКА ЗА ЛИДЕРСТВО»
Дмитрий Говорун: член-корреспондент Национальной Академии Наук Украины, доктор биологических наук, профессор. Заместитель директора по науке Института молекулярной биологии и генетики НАН Украины, заслуженный деятель науки и техники Украины.
Про Олю можно сказать: «Смелость города берет». Она сильная и неординарная личность, ей присущи такие качества, как огромная работоспособность и сообразительность, умение до мелочей планировать работу и эффективно распоряжаться своим временем. И все это умножьте на высокий профессиональный уровень, интуицию и амбициозность. Признаюсь, молодые ученые с такими задатками и способностями встречаются не часто. За пять лет достичь индекса Гирша 21 и получить под 1000 цитирований – это рекорд! Ей удалось «разогреть» классическую тему, которая уже мало кого привлекала, и заставить коллег посмотреть на нее совсем другими глазами под крайне оригинальным углом зрения, причем не только академическим, но и чисто практическим.
Наши с Олей научные находки (субъективно для нас – открытия) – это была настоящая гонка за лидерство. В свое время Уотсон и Крик, таутомерную гипотезу которых мы развили и наполнили реальным физико-химическим содержанием, писали, что была страшная гонка, кто первым поймет, как устроена пространственная архитектура ДНК. Когда проявляют новое свойство в Уотсон-Криковских парах оснований ДНК, то это значит, что открыто новое свойство самой ДНК, основной молекулы жизни. Мы не можем себя хвалить, но это успех!
Перед защитой докторской диссертации Оли мы послали статью в престижный научный журнал Nature, ободренные ссылками в этом журнале на наши предыдущие работы. Я убеждал: «Оля, мы же должны знать себе цену. Мы сделали открытие! Ну не дай Бог, нас не пропустят, то хоть рецензии получим!». После нескольких отправлений в специализированные журналы Nature получили формальную отписку, что наша статья является узкоспециализированной. Несмотря на это, наши научные находки все равно были признаны международным научным сообществом – доказательством этого является активное цитирование наших работ.
Предложения Ольги Броварец о порядке утверждения ученых званий:
Ученое звание старшего исследователя присваивается работникам научных учреждений, которые:
— имеют научную степень доктора философии (кандидата наук), доктора наук;
— имеют стаж работы в должностях научных или научно-педагогических работников не менее трех лет;
— опубликовали после соискания ученой степени доктора философии (кандидата наук) научные статьи, в том числе на английском языке, из них не менее двух – в периодических зарубежных изданиях с ненулевым импакт-фактором, включенных в наукометрические базы данных Scopus или Web of Science или других, рекомендованных МОН Украины, для социально-гуманитарных наук;
— осуществляют международное научное сотрудничество, что засвидетельствовано соответствующими документами, в частности, одной общей научной статьей, опубликованной на английском языке в периодических зарубежных изданиях с ненулевым импакт-фактором, включенных в наукометрические базы данных Scopus или Web of Science (или других, рекомендованных МОН Украины, для социально-гуманитарных наук).
Ученое звание профессора присваивается работникам научных учреждений, которые:
— имеют ученую степень доктора наук;
— имеют ученое звание старшего исследователя (старшего научного сотрудника) или доцента;
— имеют стаж работы в должностях научных или научно-педагогических работников не менее пяти лет;
— опубликовали после соискания ученой степени доктора наук научные статьи, в том числе на английском языке, из них не менее пяти — в периодических зарубежных изданиях с ненулевым импакт-фактором, включенных в наукометрические базы данных Scopus или Web of Science (или других, рекомендованных МОН Украины, для социально-гуманитарных наук);
— осуществляют международное научное сотрудничество, что засвидетельствовано соответствующими документами, в частности тремя совместными научными статьями, опубликованными на английском языке в периодических зарубежных изданиях с ненулевым импакт-фактором, включенных в наукометрические базы данных Scopus или Web of Science (или других, рекомендованных МОН Украины, для социально-гуманитарных наук);
— подготовили не менее трех докторов философии (кандидатов наук, докторов наук) или опубликовали после соискания ученой степени доктора наук десять научных статей на английском языке с ненулевым импакт-фактором в периодических зарубежных изданиях, включенных в наукометрические базы данных Scopus или Web of Science (или других, рекомендованных МОН Украины, для социально-гуманитарных наук).
Автор: Ольга Скороход
Источник: «Цензор.НЕТ»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.