Ольга Трофимцева была назначена на эту должность только в сентябре. Впрочем, в этой области она далеко не новичок. Ранее она возглавляла проект «Консультирование Украины по вопросам аграрной торговли в рамках полного и всеобъемлющего соглашения о свободной торговле между Украиной и ЕС», а следовательно, является специалистом по вопросам содействия экспорту в ЕС.
Это заметно даже по манере разговора. Ольга Трофимцева говорит очень быстро, поэтому в часовой разговор нам удалось втиснуть очень много тем.
В результате интервью получилось довольно большим, но мы не стали сокращать его, учитывая откровенность ответов нового заместителя министра.
– Прежде всего, какие задачи перед вами ставили при назначении?
– Прежде всего – расширение наших рынков сбыта. Здесь речь идет не только о Европейском Союзе, а вообще о географическом расширении рынков сбыта нашей аграрной продукции и продуктов питания.
И второй момент, конечно, это увеличение доли продукции с добавленной стоимостью.
Также среди конкретных задач – подтягивание нашей системы контроля управления качеством и безопасности продуктов питания к европейским стандартам. Ну и, конечно, в стратегию министерства входит также содействие выходу малых и средних игроков на внешний рынок.
– Как именно им можно помочь?
– Здесь есть несколько моментов. Основными проблемами для них сейчас является соблюдение качества производства и переработки продукции, причем соблюдение не только качества конечного продукта, но всего процесса.
Мы знаем, что внедрение той же системы HACCP или любых других сертификационных систем – это, во-первых, стоит денег, а, во-вторых, требует все-таки иметь специалистов на предприятиях, требует определенных технологических усилий, вложения денег, инвестиций и др.
Поэтому на следующий год министерство хочет направлять поддержку для малых и средних сельхозпроизводителей, именно для тех, кто вкладывается в технологии.
Второй момент – это, конечно, финансирование. С ним немного сложнее, хотя есть определенные рычаги, например, тот же кредит Европейского инвестиционного банка.
Надеюсь, что механизм такой поддержки будет разработан быстрее, чтобы наши производители, переработчики имели к нему действительно уже доступ.
Но мое личное мнение – этого мало. Получается некий гэп, над покрытием которого надо работать отдельно. Впрочем, это задача не только Министерства агрополитики.
– О какой сумме идет речь? И как ее можно покрыть?
– Это даже не сумма. Речь скорее о механизмах. Например, кредитование по системе Европейского инвестиционного банка, но также должны работать другие механизмы или инструменты на государственном или на государственно-частном уровне.
Если мы посмотрим на другие страны, это могут быть и те же экспортные кредиты, которые предоставляются именно для малых, средних экспортеров или экспортно-кредитных агентств.
– Создание экспортно-кредитного агентства госбюджетом-2017 планируется.
– Это, если честно, для меня очень большое разочарование – еще весной разговоры о скором создании такого агентства были достаточно активными. И я очень надеялась, что дело не ограничится заявлениями.
Это то направление, где нам, с Министерством финансов и Министерством экономики, на следующий год будет, о чем поговорить.
Безопасность продуктов и квоты
– По переходу на европейские стандарты. Как вы оцениваете, насколько Украина входит в график выполнения в соответствии с Соглашением об ассоциации?
– На самом деле мы не можем дать такого однозначного ответа. Впрочем, по некоторым направлениям мы идем абсолютно по графику внедрения этих стандартов.
– Например?
– Например, по адаптации нашего законодательства в области безопасности и качества пищевых продуктов – там ситуация выглядит неплохо.
Но есть аспекты, которые касаются животноводства, винодельческой отрасли, где в принципе мы, как министерство, предложили уже свои какие-то законопроекты, но из-за нехватки координации их принятие немножко тормозится.
До конца 2017 года мы должны имплементировать 44 европейских регламента. В отношении почти половины из них мы уже близки к завершению работы.
Единственное, на что хочу обратить внимание – что кроме законодательства, есть еще и его реализация. Именно поэтому одним из приоритетов своей работы я вижу очень тесное сотрудничество с руководителем Госпродпотребслужбы Владимиром Лапой.
Он нуждается в помощи министерства, а если этого не будет и система контроля управления качества и безопасностью не заработает в полной мере, мы обречены к появлению новых и новых проблем.
– По Госпродпотребслужбе. В начале года было несколько громких скандалов с безопасностью украинского пищевого экспорта. Эти проблемы уже решены?
– Они решаются. Но к этим громким скандалам я бы хотела добавить ремарку – нужно внимательнее смотреть, что за причины этих скандалов.
На 99,9% мы обеспечиваем безопасность нашей продукции. Конечно, бывают проколы с нашей стороны – это правда. Но также бывают проколы и с той проверяющей стороны.
Кроме того, я хочу сказать это очень дипломатично, мы являемся достаточно крупным экспортным игроком, а потому такие претензии могут быть также вызваны конкурентными политическими мотивами.
А поэтому правильная реакция – очень-очень внимательно посмотреть, есть ли причина для таких скандалов.
В целом наша Госпродпотребслужба справляется со своими обязательствами. Но есть определенные проблемы, связанные с решениями, принятыми сразу после революции в направлении дерегуляции.
– Имеется в виду запрет проверок?
– В том числе – да. В том числе и это, и упрощение многих вещей, касающихся получения сертификатов, карантинных сертификатов или санитарных сертификатов и других, порядок проверок был изменен.
С одной стороны – это хорошо, и действительно, я тоже являюсь сторонником либерального подхода. Но вторая сторона медали – это было сделано слишком быстро, возможно, не всегда обдуманно в некоторых случаях.
Бизнес сам признает это. Ведь те, кто работает на рынке честно и прозрачно, видят, что они проигрывают конкуренцию, уступая тем, кто не работает честно.
– Хотелось бы еще поговорить по квотам и их использованию. Традиционно по некоторым статьям годовые квоты используются за один день, а с другими – у нас есть проблемы. Как эту проблему решать?
– Это не проблема. Интерес к квотам очень большой, но почему-то их рассматривают как единственную возможность экспортировать в ЕС.
Но на самом деле это лишь часть возможностей – кроме того, что мы можем ввозить на обычных условиях, мы можем экспортировать часть еще и с нулевыми пошлинами.
Некоторые квоты выбираем полностью – наши производители наперегонки везут свои заявки уже в первый день года.
Зато некоторые квоты не выбираются вообще. В чем причина? Причин опять же несколько, нельзя говорить только об одной – по некоторым позициям у нас просто не хватает производства.
Возьмите баранину – там есть неплохая квота. Почему не экспортируется баранина? Потому что ее в Украине в принципе почти не производят.
– Но наличие квот должно быть стимулом для создания такого производства?
– Да, однако, основным стимулом для роста производства является внутренний спрос.
Однако мы постоянно обращаем внимание наших производителей на такие возможности. Например, чеснок – это тоже такая хорошая пищевая культура, она, возможно, не такая простая с точки зрения агрономии, но, тем не менее, для малых и средних производителей это очень неплохая ниша, которую можно сейчас брать, потому что квота по чесноку у нас тоже не исчерпывается.
Некоторые другие вещи не исчерпываются из-за объективных причин, как та же свинина.
Понятно, что сейчас свинину мы просто никуда не можем поставлять по причине случаев с АЧС (африканской чумой свиней). Или говядина – ее тоже можно назвать проблемным моментом. Ведь, чтобы везти говядину в Европейский Союз, у нас должна быть государственная система мониторинга болезней крупного рогатого скота. Очень надеюсь, что мы решим эту проблему, ведь по говядине у нас действительно потенциал очень неплохой.
– С экспортом свинины шансов нет совсем?
– Ситуация с АЧС у нас достаточно сложная, и здесь нужно принимать очень решительные меры. Иначе нам будет очень сложно с этой проблемой справиться.
Поэтому нам придется или закрывать в принципе региональное передвижение любых живых животных, свиней, – это раз, а во-вторых, придется вводить временные меры по возможности проведения контроля, в том числе во дворах, убоя и так далее.
Нам нужно вообще запретить частный убой, потому что мы не знаем, что там происходит. И только тогда мы увидим какие-то первые результаты.
– А по экспорту говядины?
– Здесь я более оптимистична. Мое общение с бизнесом показывает, что предприниматели начинают понимать перспективность этого рынка, и поэтому, возможно, мы найдем какой-то вариант по сотрудничеству государства и частного бизнеса, когда мы сможем все таки ввести эту систему мониторинга. Речь идет примерно о 30 миллионов долларов в год для системы этого мониторинга.
– Но ведь государство не может принимать финансирование от бизнеса, потому что это вызывает конфликт интересов.
– Да, однако, все равно нужно искать какой-то выход из этой ситуации. Напрямую мы не можем брать, это, правда, но есть другие возможности.
Я сейчас хочу очень осторожно об этом говорить, потому что, скажем так, конкретных обсуждений с представителями бизнеса у нас еще не было, но учитывая опять же их заинтересованность в этом, я думаю, что мы какой-то вариант найдем.
– Вопрос относительно последнего пересмотра квот. Насколько он является победой? Ведь Украина не получила увеличения квот по курятине, что является важным для нас.
– Да, мы не получили пересмотра по курятине и сахару, что тоже является очень важным. Скажем так, Европейская комиссия пока не пошла нам навстречу, но ключевое слово – пока что.
– То есть вы ожидаете дальнейших пересмотров квот?
– Да. Объясню, почему. По большому счету, это все же победа, и довольно таки немаленькая, если обратить внимание на то, какая позиция была у Европейской комиссии, скажем, год назад.
Тогда позиция была такая – о чем мы говорим, вы получили уже сейчас очень много с нашей точки зрения, а следующие переговоры возможны где-то через 5 лет. Мы – предыдущая команда министерства и нынешняя – смогли (может, это не дипломатическое слово) додавить ЕС.
Но вы спросили – довольны ли мы размерами дополнительных квот, и я лично недовольна. И все же нам пошли навстречу, с нами начали вести переговоры, это основная победа.
Мы втянули ЕС в процесс дальнейших шагов, и конечно, будем дальше об этом разговаривать.
– Как вы оцениваете, когда Украина снова может сказать, что нам этого мало, мы хотим еще?
– Как только будет статистика 2016 года, мы вновь поднимем вопрос пересмотра квот. При этом мы будем немножко иначе к этому подходить, более комплексно, более системно. Мы будем больше считать, лучше обосновывать свои желания, немного больше цифр показывать Европейской комиссии.
Органика и моратории
– Еще одно ваше заявление – это активизация выхода на рынок органической продукции. Откуда деньги на это?
– Здесь в первую очередь проблема не в деньгах. Прежде всего, проблема в мышлении. Значительная часть украинских агропроизводителей мыслят традиционно и не хотят ничего менять, не хотят диверсифицировать свое производство.
Но еще нужно не бояться этого трехлетнего переходного периода, именно это основная проблема. Ведь чтобы перейти на органическое производство, вам как производителю нужен период в три года, когда ваша земля не будет получать никаких гербицидов.
Что происходит? Во-первых, урожаи падают просто драматично, разумеется, соответственно, не все это выдерживают. Во-вторых, у нас земля – это довольно-таки ценный актив, чтобы она три года просто стояла, если ты не используешь ее.
– Как тогда правительство может помочь производителям перейти на производство органической продукции?
– Самый простой путь – это просто информирование. Это тоже важно – далеко не все аграрии знают об этих возможностях. Они не знают, что на некоторые виды продуктов цена (конвенционные и органические) может различаться вдвое. А главное – огромный рынок ЕС, который нуждается в такой продукции и не может сам удовлетворить этот спрос.
– То есть европейский рынок органики в дефиците?
– В дефиците абсолютно. Там спрос намного превышает предложение, европейским фермерам неоткуда в краткосрочной перспективе взять возможность покрытия этого спроса, и поэтому европейские импортеры ищут постоянно нашу органическую продукцию.
Впрочем, большим фактором риска для нашего производителя органики является очень-очень маленький внутренний рынок.
И поэтому некоторые фермеры мне говорят: вот хорошо, я сейчас перейду на органику, а у меня что-то не пойдет в Европейском Союзе или где-то там, и что я буду с этой органикой делать? Мне нужно будет ее сбывать в Украине по обычной цене, потому что как органическую ее здесь никто не купит.
Кстати, еще одна проблема – качество и репутация. Очень часто производители пытаются обманывать в вопросе органики. Это очень плохо, потому что здесь рынок еще более чувствителен, чем обычный. И такие действия – это удар не только по собственной репутации, а по репутации украинской органической продукции вообще. Одного такого черного барана хватает для того, чтобы всем остальным очень-очень серьезно осложнить бизнес.
– Поскольку вы заговорили о земле, то какова ваша оценка моратория на ее продажу? Он тормозит украинский экспорт в ЕС?
– Он не только экспорт тормозит, он тормозит все развитие сельского хозяйства.
Это такие банальные вещи – рынок земли должен быть, во всех развитых странах рынок земли существует. Точка.
Конечно, нам нужно подходить к открытию рынка осторожно. Я являюсь сторонником той системы, которую предлагало наше министерство, а именно: открывать постепенно, не сразу продавать землю, возможно, сначала начать с продажи прав аренды земли.
Но то, что открывать рынок земли нужно – это очевидно. Мораторий тормозит инвестиции, тормозит нормальные экономические отношения в секторе.
Ну и наконец, ни один мораторий не может быть долгосрочным решением проблемы.
– Кстати, а как насчет моратория на экспорт леса?
– Та же самая позиция – он не решает тех проблем, которые он должен решать. То есть мораторий не решает проблемы незаконной вырубки леса или поддержки нашей деревообрабатывающей отрасли. Этот запрет создает больше проблем, чем решает.
Поэтому моя личная позиция, в принципе позиция министерства, да и того законопроекта, который мы разрабатывали совместно с Министерством экономического развития и торговли – мораторий нужно отменять, но сменив на другие формы поддержки.
– Речь идет об аукционах, в которых украинский производитель будет иметь определенные преимущества?
– Это тоже для меня спорный вопрос. Мое личное мнение – нужно еще посмотреть относительно этих аукционов.
Но другие механизмы нужно вводить. Там такой клубок проблем, что можно его изменить только комплексным реформированием отрасли в принципе. Смотрите, есть лес, который в подчинении нашего министерства, нашего Гослесагентства, есть лес, который в подчинении Минобороны, есть лес, который в подчинении еще каких-то других ведомств и так далее…. Там бардак абсолютный!
Что сейчас с мораторием произошло? По большому счету, вместе с введением моратория на экспорт леса вся торговля фактически перешла в тень. Просто почти на 100% пошла контрабанда.
Выходит, мы от моратория имеем только убытки, а наживается на этом кто-то другой. При этом незаконные вырубки от этого тоже не остановились, потому что контроль как отсутствовал, так и отсутствует. Поэтому там надо менять всю систему, а не просто запрещать.
– Решит ли проблему полный мораторий на вырубку?
– Я думаю, тоже нет. Повторю свое мнение: никакой мораторий проблемы не решает.
Это может быть очень кратковременным каким-то механизмом, скажем, только на один год, пока мы сейчас запустим какую-то более эффективную систему работы в этой отрасли, но не дольше.
– Аргумент сторонников моратория – он привел к росту именно в области украинской деревообработки. Насколько это соответствует действительности?
– Это соответствует действительности, но частично. После встреч и общения с представителями деревообрабатывающей отрасли я чувствую – проблемы все равно остались. Мораторий немного помог отрасли, но все продолжают жаловаться на дефицит сырья на внутреннем рынке.
Получается полный запрет – это как топором ремонтировать айфон.
– Во время своего последнего визита в Киев еврокомиссар Мальмстрем дала понять, что получила очень позитивные сигналы по вопросу леса и что проблема вскоре будет решена. Можно понять, что это означает?
– Я думаю, что госпожа Мальмстрем увидела, что мы настроены абсолютно конструктивно.
Мы знаем, что нарушаем наши обязательства, но ситуация на сегодня такая – у нас есть стороны и интересы, вернее, стороны в этой дискуссии разные, и мы должны с ними вести диалог.
Они поняли, насколько это сложный вопрос здесь внутренне, а во-вторых, ЕС положительно оценил нашу готовность к сотрудничеству с ними относительно решения этой проблемы.
Содействие экспорту и ГМО
– Вы сами говорили, что ваши полномочия не ограничиваются рынком ЕС. Сейчас Украина ведет переговоры о зоне свободной торговли с рядом стран, в том числе с Турцией, с Израилем. Какие позиции министерства относительно этих вопросов?
– Они разные, ведь наши позиции очень прагматичные. Мы – за свободную торговлю, но при условии защиты интересов нашего сектора.
Поэтому, например, с Турцией у нас переговоры относительно зоны свободной торговли немного затягиваются, в том числе из-за наших сельскохозяйственных позиций. Турция – сильный аграрный игрок. Мы ведем с ними активный диалог относительно возможностей найти какие-то общие позиции, но на сегодняшний день ситуация выглядит сложной.
С Израилем немножко проще, но мы пока не на том этапе, когда можно говорить о каких-то конкретных договоренностях.
Я бы, честно говоря, начала хотя бы с того, что мы должны создавать в ключевых для нашего экспорта странах нормальные торговые представительства с аграрными атташе.
– Об аграрных атташе, если можно, чуть подробнее.
– Это тоже моя идея фикс. Мы с вами уже говорили о механизмах, как содействовать нашим малым и средним экспортерам в выходе на внешние рынки.
Разумеется, что на месте кто-то должен выполнять подготовительную работу. Кто это может быть? Это может быть именно этот аграрный атташе, или это должны быть качественные торгово-промышленные палаты, но опять же с аграрными специалистами там на месте.
Потому что на сегодня ситуация у нас критическая! При посольствах у нас есть, как правило, торговые экономические миссии или что-то подобное, однако в каком они находятся состоянии из-за отсутствия государственного финансирования!
Еще один тезис – если аграрный сектор сейчас дает 40% экспортной выручки, то как можно так невнимательно к нему относиться? То есть это мне кажется просто логичным – в ключевых экспортных регионах иметь дипломатов, которые были бы специалистами по аграрным вопросам.
– В принципе в Минэкономики планируют делать точки офиса торговых представителей.
– Прекрасно.
– Решает ли это проблему?
– Нет. Это лишь частично решает проблему. Потому что аграрный сектор – специфический, здесь должен быть человек, который разбирается в этом.
– Какие ключевые рынки, страны, где такие атташе должны быть?
– Однозначно Европейский Союз, то есть в Брюсселе мы должны иметь кого-то, однозначно Северная Америка, Африка, Азия, на сегодняшний день я бы так сказала.
– То есть четыре специалиста?
– Да. Вот как минимум четыре специалиста, пятого я бы посадила где-то на Ближнем Востоке, но это уже «хотелки».
– Возвращаясь к режимам свободной торговли. С Канадой такое соглашение уже подписано. Как вы оцениваете его последствия для агроэкспорта?
– В принципе, положительно. Там для наших аграрных экспортеров открылись определенные ниши. Конечно, они существовали и раньше, однако благодаря зоне свободной торговли мы действительно получили более широкий доступ к канадскому рынку.
На месте наших агроэкспортеров я бы внимательнее посмотрела на эту сделку и на возможности, которые она открыла. Потому что это не только Канада, это фактически наши ворота для североамериканского рынка.
– В правительстве уже осторожно начинают говорить о возможности начать аналогичный диалог с Соединенными Штатами. Насколько это выгодно? Ведь США и так имеют достаточно открытый рынок. Мы откроемся, а относительно них особых изменений не будет.
– Здесь я скажу, частично разделяю такую осторожную позицию, мы же буквально две недели назад были с правительственной делегацией Министерства экономики в Соединенных Штатах и встречались, и темы были разные по торговле.
Почему осторожно? Потому что действительно Соединенные Штаты, во-первых, сами крупный игрок на аграрном рынке, это в ближайшем будущем один из наших первых конкурентов на мировых аграрных рынках.
Поэтому говорить о зоне свободной торговли со Штатами можно, но нужно очень сильно взвешивать вот эти конкурентные преимущества, их и наши. Например, можно говорить сначала не о зоне свободной торговли, а о меньших шагах по либерализации торговли, а уже потом поднимать вопрос ЗСТ.
– Но, с другой стороны, мы не можем быть конкурентами американским производителям, ведь у них легализованы биотехнологии, а у нас ГМО под запретом.
– Да, это тоже такая интересная тема. Я тут немного по-европейски консервативная, то есть я тоже к ГМО отношусь осторожно.
– Но Украина консервативна даже по европейским стандартам.
– Да, но я эту осторожность, эту консервативность даже поддерживаю.
Для либерализации ГМО даже до уровня ЕС в стране должна очень хорошо работать эта система права, система контроля и надзора.
Если бы у нас в Украине была стопроцентная уверенность в качестве работы такого госконтроля – а это не только наше министерство, это и Минздрав, и Минэкологии, и правоохранительные органы, – тогда бы я, возможно, сказала: окей, давайте сделаем эти регуляции хотя бы как в Европейском Союзе, а, возможно, еще и дальше пойдем.
Потому что, с одной стороны, это все выглядит довольно-таки соблазнительно, если взглянуть на успех агросектора, например, Бразилии. Но есть большие опасения. Кроме того, мое личное мнение – наш максимум эффективности аграрного сектора, производства и экспорта даже без биотехнологий и ГМО, а за счет большей технологичности, еще далеко не достигнут. Давайте сначала поработаем в этом направлении.
Автор: Юрий Панченко
Источник: Европейская правда
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.