Однако еще никогда он не был настолько откровенным, настолько подробно не отчитывался по всем основным производствам в САП, как это произошло в марте в прямом эфире программы «Левый берег с Соней Кошкиной». В течение более чем полутора часов мы говорили с господином Холодницким относительно претензий, и о том, что имеют силовики в отношении господ Насирова, Онищенко, Мартыненко, Злочевского, Коломойского, Фирташа, Чауса, многих других. Каждый ответ – маленькая сенсация.
Сегодня представляем вниманию читателей LB.ua первую часть беседы – посвященной, собственно, событиям вокруг задержания отстраненного главного фискала, расследования дела беглого нардепа Онищенко, попыток Банковой давить на НАБУ и САП, отношениях с Генпрокурором Юрием Луценко.
Читайте также: Назар Холодницкий: Дело Насирова является составляющей дела Онищенко
О Насирове: “Фискальный” эпизод по «газовому делу» является одним из элементов большого дела по подозрению нардепа Онищенко
Начнем – прогнозируемо – по делу Романа Насирова. После избрания ему меры пресечения, вы выразили надежду: вашим сотрудникам нужно всего два месяца, чтобы доработать материалы и передать их к рассмотрению суда по существу. Адвокаты экс-главы ГФС убеждены: следствию – чтобы расставить точки над «и» — понадобится минимум четыре месяца. Поэтому: в чем здесь, правда? Успеете ли вы уложиться в указанный срок?
Два месяца – срок, определенный Уголовно-процессуальным кодексом для завершения досудебного следствия после объявления лицу подозрения. Конечно, еще до объявления подозрения мы проанализировали ту доказательную базу, которая у нас была, а прокуроры – после нескольких совещаний – признали имеющиеся доказательства достаточными для его объявления. Однако сам факт объявления подозрения еще не означает, что человек априори виноват. Вину устанавливает обвинительный приговор суда.
Когда мы увидели, что имеется достаточно данных для подозрения (Насирову — С.К.), следователи — согласно УПК — получили двухмесячный срок, в течение которого должны завершить производство. Я всегда спрашиваю их: сколько времени нужно, чтобы довести дело до суда (уже после вынесения подозрения — С.К.). На последнем совещании детективы, сказали, что двух месяцев — с той доказательной базой, которая собрана — им достаточно.
Другой вопрос — в обстоятельствах, ведь только на избрание меры пресечения мы потратили четыре дня.
Вместо трех.
В нормальных делах меру пресечения можно избрать и за день. Но это — особой сложности, и мы понимаем, что могут быть какие-то процессы затягивания, процессы отводов, ознакомление и т.д. Поэтому я не исключаю, что этот срок будет продлен, но — опять же — в рамках, определенных законом.
Доказательная база, которую имеете на сегодняшний день, является достаточной — на ваш взгляд – чтобы доказать вину Насирова?
Статья 364 (которую инкриминируют Насирову — С.К.) предполагает действия не только в собственных интересах, но и в интересах третьих лиц. Это — во-первых. Во-вторых, анализируя — перед объявлением подозрения — имеющуюся доказательную базу, мы пришли к выводу, что доказательства являются достаточными. Другой вопрос — как это может трактоваться в средствах массовой информации, фейсбуках и др. Но мы не можем оперировать ни фейсбуком, ни источниками СМИ. Мы оперируем только теми доказательствами, которые есть в наличии.
Очевидно, что Насиров не является самостоятельной фигурой. Это — человек-функция. Человек-удлинитель рук. Даже если доказать, что он безосновательно предоставлял рассрочки фирмам Онищенко, открытым остается вопрос о том, делал ли он это по собственной воле?
Мы оперируем только теми данными, которые установлены следствием. Конечно, проверяется вся информация, все данные, которые мы имеем. Подчеркиваю, этот эпизод – так называемый “фискальный” — в “газовом деле”…
“Газовое дело Онищенко” сейчас завершено, верно?
Да, мы завершили его в феврале. Сторона защиты до сих пор знакомится с материалами производства. Это — одно из звеньев. Если вспомните, когда мы только начинали — обращались в Верховную Раду с вопросом снятия неприкосновенности Онищенко. Тогда нас упрекали, мол, почему именно Онищенко, а где должностные лица “Укргаздобычи”, где должностные лица Фискальной службы? Вот они! По должностным лицам “Укргаздобычи” было три задержания. Сейчас следствие на завершающей стадии… “Фискальный” эпизод — следующее звено этого большого дела. Это то, что я называю разрушить схему комплексным подходом, а не просто «прихватить» кого-то одного…
Это — тяжелая, кропотливая работа и она не делается за месяц–два. Мы все реализовываем последовательно.
Рассчитываете, что господин Насиров даст показания на первых лиц государства?
Все хотят услышать какие-то сенсации. Мы рассчитываем на те показания, которые он даст. Будем анализировать их в рамках производства и той доказательной базы, которая есть.
Думаете, такие его показания — в частности, на президента Украины — действительно, возможны?
Я не могу это комментировать. Когда закончится пиар-напряжение, когда следствие станет следствием, а не шоу под прицелом телекамер, тогда уже будем анализировать имеющуюся доказательную базу.
Еще раз: зачем Насирову, по собственной воле, было помогать Онищенко?
Это вопрос как раз и будем выяснять, поскольку статья, которая ему инкриминируется, предусматривает: он мог действовать не только из собственных корыстных мотивов, но и в интересах третьих лиц, в данном случае – в интересах Онищенко и подконтрольных ему предприятий.
Или, возможно, в интересах тех, кто давал распоряжение действовать в интересах Онищенко.
Возможно, и так. Но пока что это все «возможно». Вот когда оно будет установлено следствием, изложено в обвинительном акте и подкреплено не только утверждениями и словами, но и доказательствами – вот тогда можем что-то утверждать. Будет суд, мы будем настаивать на том, чтобы он был открытым. И уже в суде, когда стороны защиты и обвинения представят свои доказательства и контрдоводы – вот тогда уже можно будет каждому принять свое отдельное решение. Но точку должен поставить суд. Это называется правовое государство, верховенство права. Это то, к чему мы стремимся.
Можно ли говорить, что господин Насиров является “ключиком” к делу Онищенко?
“Фискальный” эпизод по «газовому делу» является одним из элементов большого дела по подозрению нардепа Онищенко, да.
«Фейсбук, знаете, все стерпит, там можно много чего писать, но мы руководствуемся только законом»
В недавнем интервью газете «Факты» вы говорили о том, что получили текст подозрения Насирову и завизировали его, как председатель САП, окончательно 28 февраля.
Подозрение поступило 8 февраля.
А задержание произошло поздно вечером 2 марта. По информации еженедельника «Зеркало недели», вечером первого марта, фактически сразу после подписания подозрения, что произошло, напомню, 28 февраля, господин Насиров посетил Банковую, где имели место определенные переговоры, после чего — на утро — он залег в “Феофанию”. Почему была пауза в два дня — от 28-го февраля до 2-го марта?
Хм. Это уже, по крайней мере, лучше, чем утверждение о том, что будто два месяца подозрение лежало у Холодницкого на столе или под столом. На самом деле, чтобы расставить все точки над “и”, и перед тем, как что-то писать – надо просто спросить. Следовательно, именно сообщение о подозрении поступило на согласование к нам 8 февраля. Я получил его непосредственно 9-го числа. На 10-е было созвано совещание — потому что оно является способом коммуникации следователей и прокуроров, детективов и прокуроров — чтобы обсудить план действий.
10 февраля выпало на пятницу, и руководство НАБУ не смогло явиться на совещание, поскольку имело другие важные встречи, и оно состоялось лишь 14 февраля.
Тем временем, за выходные старший прокурор — по этому эпизоду — ознакомился собственно с материалами производства, ибо подозрение 8-го числа поступило в «голом» виде, без документов, без материалов производства, поэтому прокурор не мог сравнить: соответствует ли написанный текст в подозрении собранным документам и материалам. Затем исходные материалы нам предоставили, прокуроры их изучили, и 14 февраля мы провели совещание, на котором обсудили, что у прокуроров есть сомнения по тем или иным обстоятельствам.
Что именно требовало доработки…
Надо доработать, выполнить указания. 14 февраля эти указания были даны, детективы их выполнили, и когда 28-го февраля я получил подтвержденную информацию, проверил ее уже сам – потому что я также являюсь процессуальным руководителем в этом производстве, а не только руководителем САП – я получил необходимые для устранения сомнений документы. Правда, они устранены на 80%, есть еще элементы, которые следствие сейчас должно доработать, но это уже на стадии следствия.
Итак, 28 февраля я получил необходимые документы, смог согласовать ряд обысков — потому что мы не можем брать разрешение на обыски и ждать, держать месяц постановление. Когда первого марта мне подтвердили, что уже получены решения судов на обыски, соответственно, второго марта люди начали работать так, как это и должно быть.
Правильно ли я понимаю, что начиная с 8 февраля и до 2 марта, информация могла, скажем, так, “гулять”?
Было очень интересно, когда во время задержания некоторые чиновники, представители законодательной власти начали в фейсбуке писать то, чего не должны были бы писать. Я могу понять, откуда пошла эта информация, поскольку люди немножко перебалакали…
Давайте конкретно. Первым о том, что сейчас должно произойти задержание Насирова, написал Сергей Лещенко.
Было такое.
По моей информации, на момент, когда он это писал, ваших сотрудников еще не было в Феофании.
Насколько я помню, наши сотрудники уже установили место нахождения (Насирова — С.К.).
Но каких-то активных действий еще не предпринимали.
Прибегали.
Из этого можно сделать вывод, что сообщение господина Лещенко в фейсбуке, побудило вас ускорить свои действия?
Нет! Ни запись господина Лещенко, ни активистов, ни к чему нас не побудили. Детективы делали свою работу: у них была задача уведомить лицо о подозрении — с соблюдением требований УПК. Они это делали. Откуда взялись журналисты (в Феофании — С.К.), этого я объяснить не могу.
Случайность или банальный “слив”?
Я не верю в случайности.
По этому факту будет проверка?
Все будет проверяться в рамках следствия.
То есть?
Мы должны проверить, кто первый приехал.
Видимо, кто первый написал, а потом уже кто первый приехал! Хорошо. Многие — во время громкой попытки задержания Насирова — обвиняли вас в том, что вы пришли в больницу в слишком позднее время. Не люблю цитировать фейсбук, но сейчас тот случай, когда без этого не обойтись. Итак, генеральный прокурор Юрий Луценко писал: учитывая, что на часах было уже около десяти часов вечера, логично было бы выставить охрану возле палаты, а к зачитыванию подозрения приступить утром.
Там все интересно происходило. Прокурор так и не был допущен в палату тогда еще не подозреваемого Насирова. Вахтеры то пускали, то не пускали, потом приехали депутаты, и прокурор так и не был допущен. Суды двух инстанций установили, что во время задержания все действовали в рамках закона. А фейсбук, знаете, все стерпит, там можно много чего писать, но мы руководствуемся только законом.
Думаете, Роман Насиров знал о возможной попытке его задержания и именно поэтому накануне залег в “Феофанию”?
Я не могу пока комментировать, поскольку это должно установить следствие. Но как лицо, имеющее одиннадцать лет прокурорского стажа, скажу: внезапность поступления в “Феофанию”, скажем так, вызывает определенные сомнения. Как и внезапное появление лиц, которые находились в розыске, а потом сами пришли сдаваться.
Это вы о Чаусе?
Это я о Чаусе, да. Все надо устанавливать, все надо доказывать.
Будет ли отдельное следствие по выяснению обстоятельств, при которых Насиров — за несколько часов до задержания — оказался в больнице?
Мы будем давать оценку всем действиям и их последовательности в рамках производства.
Следующий вопрос к вам не как к главе САП, а как к эксперту, человеку, который ориентируется в ситуации. Много говорилось в эти дни о том, что власть помогала Насирову попытаться избежать ответственности. Вы видели признаки этого?
Меня уже спрашивали об этом. Все хотят услышать про то, звонили ли мне с Банковой, с Грушевского…
Звонков могло и не быть, но, возможно, были определенные действия…
Подтвердить факты какого-либо влияния не могу, потому — как юрист — буду руководствоваться тем, что есть: мы — в рамках УПК — делали свою работу, а люди вершат свои дела так, как видят необходимым. Я говорил уже не раз: после назначения на должность у меня появилось много якобы «родственников», которые пытаются решить со мной все свои дела. Наверное, у Артема (Сытника, председателя НАБУ — С.К.) их не меньше.
Как думаете, почему Насиров не уехал из страны? Ведь имел такую возможность буквально накануне всех событий.
Это — его выбор. Не поехал, значит готов защищаться. Я хочу, чтобы это производство стало классическим судебным процессом, где сторона обвинения представляет свои показания, доказательства, обоснования, а сторона защиты делает все, чтобы эти доказательства опровергнуть.
Кажется, если бы не поддержка общественности под судом — в ночь избрания меры пресечения — упустили бы вы Насирова. Точно бы упустили.
Не думаю, что бы мы его совсем потеряли, но то, что общественность, наше общество показало, что оно способно к самоорганизации, что оно является источником власти – это факт, и мы признаем это и благодарны за это.
Соответствует ли действительности информация о том, что во время рассмотрения дела Насирова в первой инстанции вы и представители НАБУ посещали американское посольство? Если да, то, с кем и какие встречи вы имели?
И получили «зарплату в конверте»… Это все – чушь! У нас действительно есть — и мы никогда этого не скрывали – поддержка международных партнеров в нашей работе, в том числе и технологиями (поддержка — С.К.). У нас есть периодические встречи с компетентными главами других государств, где мы обсуждаем те или иные вопросы совместной работы, но никаких посещений посольства или посольств по делу Насирова не было.
В течение 2-4 марта в одном из посольств вас не видели?
Меня там не было точно!
«Есть попытки развалить те или иные дела, перехватить ту или иную информацию»
Возвращаясь к роли Банковой и — несколько абстрагируясь от дела Насирова — скажите, влияет ли власть на вашу работу? Много ваших сторонников считают, что власть пытается торпедировать деятельность независимых по расследованию органов — НАБУ, САП. Чувствуете ли вы на себе это давление? Если так, то как оно проявляется?
Утверждать, что на меня давят, будет неправдой. Но, не как работник САП, а как человек с юридическим образованием, чувствую, что определенное скрытое сопротивление есть. Попытки развалить те или иные дела, перехватить ту или иную информацию. Но прямого давления: мол, того не трогайте, а это не расследуйте, такого нет. И это тоже надо признать.
Звонков с Банковой не было за все это время?
Не было точно.
А из Генеральной прокуратуры?
Есть рабочие вопросы, в частности, по подследственности. До сих пор.
До сих пор? В последнем нашем с вами интервью — в конце прошлого года — мы также об этом говорили. Но, находясь на посту главы САП, вы еще являетесь заместителем генерального прокурора.
Да, очень интересно. Некоторые лица думают, что, когда выгодно, то я — руководитель САП, когда нет — заместитель генерального прокурора. Как заместитель генпрокурора — то, вроде, зависим, как руководитель САП, как будто, — нет. Вот такие каламбуры, которые взаимно исключают друг друга, но я должен постоянно все это, почему-то, объяснять.
В этом же декабрьском интервью для сайта LB.ua много говорилось о ваших перманентных конфликтах с генеральным прокурором Юрием Луценко. Последние три месяца выдались достаточно спокойными с этой точки зрения. Можно ли делать вывод, что вы наладили отношения, и сейчас они являются нормальными?
Есть нормальные рабочие отношения, правовые дискуссии относительно подследственности, поскольку уже есть определенные общие группы следователей и детективов, совместные прокурорские группы для того, чтобы исключить недоразумения и собственно нарушения процесса, из-за которых виновные лица могли избежать ответственности. Я считаю, что процесс сейчас наработан, и, в принципе, благодарен генпрокурору за его понимание, хотя и до сих пор существуют определенные нюансы. Система работает, но какие-то винтики не докручены. Главное, что есть понимание в видении совместной работы по борьбе с коррупцией.
Верите в то, что Юрий Витальевич искренне хочет побороть коррупцию?
Я верю в то, что Юрий Витальевич хочет, чтобы наши органы работали ради результата.
Побороть коррупцию на высшем уровне?
Мы будем делать все, чтобы побороть ее на самом высоком уровне.
Слишком общая фраза. В ближайшее время должен состояться аудит НАБУ, чего вы ожидаете от этого процесса?
Прежде всего, результата.
Одобрительного для НАБУ?
Сейчас много критики: одни говорят, что результаты должны быть отрицательными (признание работы НАБУ неудовлетворительной — С.К.), другие – что должны быть признаны исключительно положительными. Я же ожидаю справедливого результата. Мы, в свою очередь, готовы — я уже говорил аудиторам — в этом содействовать. Поскольку никто — ни фейсбук, ни блогеры, ни активисты, ни общественные организации не знают производств лучше прокуроров, которые по этим производствам работают. Если у аудиторов будут конкретные вопросы о процессах, они должны задавать их, согласно закону. Мы, в свою очередь, предоставим исчерпывающую информацию.
Сколько продлится аудит?
В законе определены сроки. Но для начала надо собрать комиссию.
Еще и с главным аудитором возникли сложности…
В каком смысле?
Рада до сих пор не смогла его назначить.
Он не является главным аудитором, это просто один из трех представителей — от Верховной Рады (двое других — от Кабмина и Президента — С.К.) в комиссии, он не является априори главным.
То есть этот скандал (с определением Радой своего аудитора — С.К.) можно не учитывать?
Надеюсь, будет назначен аудитор, рекомендованный комитетом. Знаете, мы готовы принять любого, любого опытного человека, кто станет аудитором, но то, что происходит — особенно во время попытки последнего назначения — вызывает определенные вопросы.
Внимательно промониторив законы, которые регламентируют вашу и НАБУ деятельность, я не нашла уточнений относительно того, что будет с САП в случае, если аудит для НАБУ станет неудовлетворительным…
Вы так говорите, как будто в случае неудовлетворительного аудита, НАБУ ликвидируют как орган.
Его могут ликвидировать?
Не могут! Аудит проводится с целью оценки деятельности НАБУ, но даже если он будет, скажем, гипотетически, недостаточно одобрительным или недостаточно удовлетворительным – это не означает, что этот орган разгонят.
А что это означает?
Что есть основания для увольнения директора, а орган дальше работает, как и работал.
То есть САП это не очень задевает? Из текста закона это не совсем понятно.
У меня много вопросов к разным законам, поскольку принять их — одно дело, а когда пытаешься применить их на практике — возникает много вопросов. И дело не только в этом законе. Мы столько всего напринимали…
Случайно ли все это?
Иногда кажется, что, может, действительно, случайно. Вот в моменты, когда сталкиваешься с подследственностью относительно норм, записанных в законе о НАБУ и КПК, — вроде все четко обосновано, но возникают споры, потому что разные стороны трактуют указанное по-своему. Поэтому, как оно написано (имеется в виду закон о НАБУ — С.К.), это уже не мне судить, наша задача и цель — выполнять законы, которые есть, а свои предложения мы всегда можем предоставить.
В частности, у меня есть предложение относительно изменений в закон о прокуратуре и изменений в УПК в части выполнения указаний прокурора. Не только НАБУ, но и всех органов, потому что сейчас ситуация складывается довольно плохо. Прокурор, ответственный за все следствие, поначалу может давать указания, которые являются обязательными для выполнения, но невыполнение этих указаний не несет за собой никакой ответственности. И вот тут надо все менять, ведь, когда груз ответственности на прокуроре, а права — у кого-то другого, это не может обеспечить качественный процесс.
«Если бы установить ответственность за наличие другого паспорта…»
Наличие британского и венгерского паспортов у Романа Насирова возмутило общество. Ведь в 2014 году он был избран 51 номером по списку Блока Петра Порошенко. Теоретически Центральная избирательная комиссия обязана была проверить гражданство кандидата в депутаты. Но, к сожалению, это не первый пример, когда у нардепов «находятся» паспорта других государств. Взять, хотя бы, бывшего “радикала” Андрея Артеменко. Будучи народным депутатом, он открыто заявляет о своем двойном гражданстве. Однако никаких санкций ни к нему, ни к представителям ЦИК не применяется. Вопрос: кто будет нести ответственность за то, что люди, которые имеют двойное, тройное и т.д. гражданство, проходят в Верховную Раду?
Честно? Думаю, что никто.
Как это?!
Вернемся к нашему законодательству. В законе прописано, что запрещается иметь двойное, тройное гражданство, но ответственности за то, что человек его имеет, никакой не существует. Понимаете, любой запрет имеет силу тогда, когда за его нарушение предполагается ответственность. А когда существует просто запрет, то это только слова в законе, к сожалению. Чтобы этого не было, нужно законодательно закрепить ответственность.
Смотрите, у нас есть закон о ЦИК, закон «О статусе народного депутата», Регламент ВР и тому подобное. Почему, имея все это, мы не можем найти того, кто бы отвечал за то, что ЦИК проверяет или недостаточно эффективно проверяет людей?
ЦИК, если брать уже по депутатам, не имеет полномочий проверять наличие гражданства.
Подождите, я очень хорошо помню 2010-2012 годы (президентские и парламентские времена Януковича — С.К.), когда ЦИК запрашивала у Госпогранслужбы срок пересечения границ Аваковым и Пискуном и на основании этого делала выводы, проживают ли они на территории Украины последние пять лет, имеют ли они двойное гражданство и тому подобное.
Нет, не так. Вопрос стоял, проживали ли они на территории Украины последние пять лет, к гражданству это не имеет отношения. По Пискуну, я точно помню, формулировка была именно такой, тогда как вопрос о наличии другого гражданства не стоял.
Моя аналогия, возможно, немного грубая, но когда ЦИК хочет, и есть политическая воля, все легко выясняется.
Они (ЦИК — С.К.) рассылают запросы, но не могут обнаружить наличие другого паспорта. Выход из этой ситуации очень простой: надо усилить ответственность, в том числе установить и уголовную — а также лишать (в случае обнаружения нарушений, — С.К.) украинского гражданства. Сейчас высказываюсь не как юрист, а как гражданин. Потому что, когда люди проходят по нашему паспорту в Верховную Раду, например, и занимают высшие должности в стране, имеют первый ранг госслужащего или первую категорию, доступ к государственной тайне, а потом оказывается, что у них еще имеется паспорт Канады или Великобритании, возникает вопрос: патриотами какой страны они являются?
Если установить ответственность за наличие другого паспорта, тогда из этого всего будет какой-то толк.
Если занимаете такую позицию, можете — через ваших коллег, народных депутатов — выступить субъектом законодательной инициативы по ужесточению ответственности за двойное гражданство.
Не могу. Я могу только рекомендовать, через народных депутатов. Честно скажу, с отдельными депутатами мы этот вопрос обсуждали.
С кем именно?
Увидите.
То есть можно ожидать, что в ближайшее время появится проект соответствующего закона?
И проект закона о круглосуточном правосудии, окончательное название мы еще не придумали. Чтобы не было таких коллизий, как в случае с Насировым, когда в воскресенье не было кому рассматривать дело.
Мы предоставляем свою правовую позицию по тем или иным вопросам — как юристы, не как САП. Это, можно сказать, — наша добровольная работа.
Вспомним снова запись Юрия Луценко в фейсбуке во время задержания господина Насирова. Тогда Юрий Витальевич высказал такую инициативу, что, возможно, для всех чиновников категории «А» нужно ввести ответственность, которая бы исключала возможность внесения — в случае судебного разбирательства — залога. Поддерживаете ли вы такую идею и будете ли инициировать соответствующие изменения — посредством ваших коллег, нардепов?
Идея дельная. Но, знаете, мы возвращаемся к тому, с чего начинали. При старом УПК этот вопрос не стоял вообще. И не было тех сложностей с залогами, с судами. Все было значительно проще. Но мы отвергли старый УПК, желая чего-то нового. И, может, лучше взять все из старого и к нему добавить что-то новое, а не выбросить прочь все. Именно поэтому мы имеем сейчас такой уголовный процесс, есть несогласованности по подследственности, по процессам.
Новый проект будет инициирован или нет?
Я этого не исключаю. Но я не субъект законодательной инициативы. Если, скажем, будут народные депутаты, которых интересуют наше мнение по поводу тех или иных обстоятельств, я лично буду рад предоставить им свое видение как юрист.
С Юрием Витальевичем говорили на эту тему?
Нет.
«Мы не будем выполнять прихоти подозреваемого, который скрывается от следствия»
Итак, в середине февраля вы сообщили о том, что расследование “газового дела” завершено. Однако не было информации о том, какой статус оно имеет сейчас: передано в суд, стороны изучают материалы? Что с ним сейчас?
Действительно, мы информировали общество о том, что следователи и прокуроры собрали все необходимые доказательства и считают, что следствие завершено. С того времени сторона защиты, защитники подозреваемых лиц по делу, знакомятся с материалами производства — каждый по своей части. Жаль, что за это время там заканчиваются сроки содержания под стражей. Например, был случай с подозреваемым Свиченком, которого летом задержали на границе с Россией в Харьковской области, и ему уже было объявлено о завершении досудебного расследования.
Тот что ехал на день рождения к дяде?
Он был задержан с чемоданами. Ему избрали меру пресечения. Но внезапно в феврале суд, пересматривая меру пресечения — уже зная, что следствие завершено, то есть оснований утверждать, что мы затягиваем дело, нет — установил, что, оказывается, он не пытался убежать. Когда прокурор обосновывал свои доводы: «Ребята, он был с багажом задержан на границе. Он убегал. У нас есть данные». Но защита говорит: «Да нет, он не убегал. Он ехал на 80-летие своего дяди»…
С чемоданами?
Да. И суд учитывает эти данные, а не позицию прокурора. Определяет размер залога и отпускает его, чтобы он оплатил этот залог. Соответственно, он убегает. А сейчас мы все разводим руками, мол, как такое могло произойти.
Суд Апелляционный?
Кажется, да.
Если Апелляционный суд, то разве это случайно? Этот суд, как известно, связывают с Банковой.
Но у нас других нет! Соломенский районный суд и Апелляционный суд города Киева, которые в «вышестоящем домике» раздают апелляции. А мы в очередной раз говорим о необходимости создания антикоррупционного суда.
Обсудим это чуть позже. Сейчас хочу уточнить по делу Онищенко. По нему проходят около 20 человек. 11 человек были задержаны еще летом прошлого года, двое — в феврале этого года. Всего — 13. Наиболее одиозный фигурант этого дела, господин Постный, находится под арестом до 1 апреля. То есть, фигуранты сейчас дают какие-то показания, сотрудничают со следствием. Какой их статус вообще?
Статус подозреваемых. Показания, которые они дают, я пока не могу разглашать. Будет судебное разбирательство, будет судебный процесс. Мы будем на этом настаивать. И журналисты, активисты, общественность — приходите, смотрите.
…Понимаете, любые мои слова могут быть восприняты как давление на суд, когда мы еще ничего не имеем, но обвиняем наперед. Мы хотим, чтобы сторона защиты ознакомилась с материалами производства. Чтобы каждый эпизод был направлен в суд, потому что есть подозреваемые, которые у нас под стражей, на предупредительных мероприятиях. Есть часть лиц, по которым будем начинать заочное осуждение. Нужно выдержать всю процедуру. В том числе и по Онищенко, кстати. Поэтому этот процесс продолжается, он не стоит. Дело большое завершено. Следствие и прокуроры свою часть выполнили. Дальше вопрос в том, чтобы мы и в суде могли показать то, о чем я говорил в начале, — нормальный состязательный уголовный процесс. Без шоу, без задержек, без отводов судей и прокуроров, без отводов стульев, на которых эти прокуроры сидят.
Я много уже чего видел, понимаете? Я видел памперсы на заседаниях. Вызовы “скорых”, потому что уже как будто умираем, а после заседания суда смотрю оперативную съемку, а там люди в кафе водочку себе потребляют. Сразу после заседания. Чудом выздоровели! Я все видел, мы ко всему готовы.
С нашей стороны мы должны делать так, как написано в УПК, и тогда будет все правильно, тогда к нам не будет никаких обвинений в затягивании уголовных дел и по всему остальному. Другой вопрос, насколько долго это все может продолжаться в судах. Я понимаю, я сам, как гражданин, хочу, чтобы приговоры и посадки были быстрые. Но, как юрист и прокурор, я понимаю, что, во-первых, от меня скорость этих посадок не зависит, поскольку в судах мы видим затягивание из-за назначений производств, отсутствия судей.
Дел в САП действительно много, о них мы будем говорить. Но за полтора года, ни одно из них не было доведено до логического конца — с приговором. Это – из-за судов?
Потому что идет процесс судебного разбирательства, где прокурор является равнозначной стороной со стороной обвинения. Раньше прокуратура имела надзор за судами. Там судье прокурор мог сказать, что он не так рассматривает, затягивает процесс. Сейчас этого всего нет. У нас судебная ветвь власти независима, и мы не можем заставлять суд слушать дело. Например, есть дело, где слушание откладывалось с мая на сентябрь.
Это которое?
С обвинением одного из руководителей госпредприятия. Очень показательная ситуация. В мае назначили судебное разбирательство, тройка судей налицо. В июне один судья уходит в отпуск, в июле — второй судья, в августе — третий. И у нас с мая дело переносится на сентябрь. Вот по делу ОПЗ, например, было слушание. Мы в ноябре направили его в суд. До февраля этот акт ходил между судами различных инстанций, потому что определяли подсудность. В конце концов, в феврале определились, что это будет Шевченковский суд. 17 февраля там состоялись предварительные слушания. 18 февраля — по сути. И дело было назначено — если брать отдельное производство по ОПЗ — на 5 апреля. Где 18 февраля, а где 5 апреля?!
Мы еще поговорим об ОПЗ. Сейчас хочу вернуться к Онищенко. Когда появились первые пленки господина Онищенко, вы их, кстати, комментировали очень иронично. Но отмечали, что к делу приобщить записи нельзя.
Я и сейчас стою на своей позиции.
Говорили также, что если будет желание господина Онищенко, вы готовы напрямую вылететь в Лондон или в любой другой европейский город, чтобы встретиться с ним, поговорить и каким-то образом процессуально все оформить. Получили ли от Онищенко или его адвокатов обратную связь относительно этого предложения?
Со спецпрокуратурой никакой обратной связи не было. Когда началось это производство, мы не могли не реагировать. А началось все, как медийная сенсация. Мы действительно предлагали, это была согласованная позиция с детективами НАБУ. Для начала выбрали Варшаву – из-за географической близости — страна ЕС, так, как этого хотел Онищенко. Но у него возникли какие-то сомнения: «Не хочу в Варшаву, хочу в Лондон». Однако тут уже надо иметь самоуважение. Мы не будем выполнять прихоти подозреваемого, который скрывается от следствия.
Но он подозреваемый по другому делу…
Для нас он все равно подозреваемый.
Дело по пленкам?
Да. Есть производства, где проверяются те данные, которые он обнародовал. На допрос, например, вызвался нардеп Довгий.
Он дал какие-то ценные показания по этому делу?
Тайна следствия.
А господин Мартыненко?
Тайна следствия.
…Я завершу мысль. Когда уже стал вопрос по существу, я сказал, что производство будет закрыто, если Онищенко не даст конкретных доказательств. Потому что в той скайп-конференции, что была, — только общие разговоры. Когда через неделю я просматривал эти пленки, увидел, что на конкретные вопросы – например: кто деньги давал, где вы их брали, кому вы носили, если это банки, то в каких банках снимали, в какой валюте — ответы были: «Я не помню, надо посмотреть, следующий вопрос». А задача прокурора — установить конкретные обстоятельства конкретного преступления, а не просто бла-бла-бла.
То есть Онищенко блефует, по вашему мнению? Мнение не как председателя САП, как эксперта.
Как эксперт, я не услышал ответа на конкретные вопросы. И не могу на общих утверждениях построить подозрение кому-то. Даже если он обвиняет топ-менеджеров страны.
Президента? Давайте говорить, как есть.
И не только. Сейчас, как юрист, я вижу только не подкрепленные факты. Более того, мы уже согласились, как надо будет – поедем и в Лондон. Но я не могу просто взять билет на самолет и полететь, как бывший зампрокурора, который уехал в Штаты по туристической визе проводить какие-то допросы (речь идет о Ренате Кузьмине, — С.К.). Так нельзя! Чтобы эти допросы и информация имели силу и доказательную базу, мы должны придерживаться процедуры. Чтобы говорить о проведении следственных действий на территории другой страны, мы должны — в соответствии с международным правом — получить разрешение этой страны на проведение тех или иных процессуальных действий.
Говорили ли вы с профильными правоохранительными органами Великобритании?
Мы направили запрос и ждем ответа о возможности проведения следственных действий.
На территории Великобритании?
Да.
Но если Онищенко переместится с территории Великобритании на территорию другой европейской страны, придется все начинать сначала, правильно?
Слушайте, мы же — не Том, а он — не Джерри, кота и мышь играть. Потом он мне скажет приезжать в Вену или в Париж, или в любую другую столицу. Если есть Лондон — хорошо, будет Лондон! Но пока я не получу официального ответа, официального согласия, от британских коллег, говорить о чем-то рано. Так же как и не могут британские коллеги к нам приехать и проводить следственные действия — требуется согласие нашей стороны. Это — международное право. Здесь даже не действует норма УПК.
Уточняющий вопрос: если в течение какого-то времени Онищенко не даст вам показания направления — в Лондон или куда-то — дело будет закрыто?
Дело может быть закрыто в любой момент. Просто, учитывая, что это дело не в отношении лиц, а по факту, там не измеряются сроки досудебного расследования. Но если, например, сторона откажет в проведении следственных действий, то это дело будет закрыто, потому что мы не сможем другим образом проверить его показания: сам он приезжать не хочет, предоставлять конкретной информации — тоже. Пока этого не будет, мы не можем принять решение. Поэтому сейчас фактически ждем ответ, сможем ли мы провести следственные действия. Надо будет, я даже сам поеду, потому что, кроме того, что я руководитель САП, я и прокурор. У меня есть полномочия прокурора в каждом конкретном производстве.
«Ничего серьезного в обвинениях Онищенко я не вижу»
Что ваша интуиция подсказывает: есть в обвинениях Онищенко что-то серьезное, или это блеф?
Ничего серьезного я не вижу. Поэтому пусть называют меня Фомой безбожным, но пока я не увижу конкретных данных, конкретных доказательств – это лишь белый шум.
Когда мы общались с вами в декабре месяце, вам был адресован вопрос относительно ответа Интерпола относительно розыска господина Онищенко. На тот момент, по вашим словам, документы еще не рассматривались. Прошло уже четыре месяца, а сам запрос, вообще, был подан еще в сентябре. Результата до сих пор нет?
Нет.
Почему?
Не знаю. Понимаете, здесь, опять же, действует международное право. Я не могу, как прокурор, позвонить в Интерпол и спросить. У нас в Украине есть Национальное центральное бюро Интерпола. Его возглавляет генерал Неволя. Я с ним в контакте практически каждую неделю. Последний ответ, который у них был (они также оперируют, имеют прямой контакт с Лионом, где штаб-квартира Интерпола): в марте будет рассматриваться вопрос на комиссии, которая определяет, есть ли политическая подоплека в деле.
В розыске не только Онищенко, но и его мать — Инна Кадырова. Ей 73 года. Насколько я понимаю, она только во всеукраинском розыске?
Данных о пересечении ею границы у нас нет, поэтому оснований считать, что есть потребность в международном розыске — никаких. Если появится информация, что она находится на территории другой страны — будут основания для объявления международного розыска. Пока что мы оперируем теми данными, которые имеем.
С какого момента вы потеряли ее след в Украине?
С момента оглашения подозрения, тех масштабных обысков и когда обратились в Верховную Раду с представлением о снятии неприкосновенности (с Онищенко — С.К.).
То есть с лета прошлого года?
Да.
Во второй части читайте про громкие дела НАБУ и САП, нехватку работников специальных антикоррупционных органов и неотложность создания антикоррупционного суда.
Автор: Соня Кошкина
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.