В частности, судьи ВСУ называют неконституционными положения этого закона, которые касаются увольнения непосредственно их и судей высших специализированных судов.
По мнению Романюка, предусмотренная судебной реформой ликвидация ВСУ и высших спецсудов и набор судей через открытые конкурсы – это завуалированная реализация политического лозунга: «Уволить всех судей!».
«…Вероятно, определенная часть политикума все же не желает лишаться возможности влиять на судей и лелеет надежду, что в процессе открытых конкурсов в «новые» суды удастся сделать так, чтобы судьями стали их политические сторонники», – отмечает председатель ВСУ.
Какие претензии ВСУ выдвигает относительно судебной реформы, в чем причина массовых увольнений судей за последние несколько месяцев, и пытаются ли влиять на судей политики, – в интервью с Ярославом Романюком.
«Простым большинством голосов парламент не имел права ликвидировать конституционный орган – Верховный Суд»
После запуска судебной реформы Верховный Суд выступает едва ли не единственным защитником судебной системы, учитывая хотя бы недавнее обращение в Конституционный Суд по поводу неконституционных норм профильного Закона «О судоустройстве и статусе судей». За такую позицию вас часто критикуют политики, обвиняя в нежелании судей менять систему.
Неправильно утверждать, что судьи не хотят изменений. Судьи – граждане Украины, они также являются частью украинского общества, и, конечно, понимают непростую ситуацию в государстве и необходимость проведения реформ, в том числе и в судебной системе. Представители судебной власти не только демонстрируют стремление к переменам, но и активно включаются в этот процесс в рамках, разрешенных законом.
В частности, Верховный Суд Украины (далее – ВСУ) еще в апреле 2014 года официально заявил о необходимости проведения серьезной, глубинной судебной реформы, которая должна начинаться с внесения изменений в Основной Закон. Мы на Пленуме обсудили концептуальные направления судебной реформы и пути ее проведения, которые, по нашему мнению, являются необходимыми, утвердили соответствующие предложения и направили их Временной специальной комиссии Верховной Рады по вопросам подготовки законопроекта о внесении изменений в Конституцию.
В дальнейшем представители судебной системы, в том числе и судьи ВСУ, были привлечены к работе Конституционной комиссии (при Президенте – ред.) и отстаивали наше видение конституционных изменений.
Считаю, что эта работа не была напрасной. Некоторые наши предложения, к сожалению, не были поддержаны. Однако многие были учтены Конституционной комиссией и отражены в законопроекте «О внесении изменений в Конституцию (относительно правосудия)».
Что именно вы предлагали?
Из наиболее заметного… Мы настаивали на том, чтобы вернуть Украине трехуровневую судебную систему: первый уровень – местные суды, второй – апелляционные суды, и третий уровень – единственный в государстве суд кассационной инстанции, ВСУ. Такая система характерна для большинства унитарных европейских стран, и для Украины, мы считаем, трехуровневая система – естественная и будет более эффективной.
Собственно, это предложение было поддержано, нашло свое отражение в изменениях к Конституции, принятых 2 июня, и сегодня начался переход с четырех уровней судов к трем уровням. Впрочем, по нашему мнению, следовало бы пойти дальше: не только перейти к трехуровневой системе, но и отказаться от отдельных вертикалей специализированных судов как отдельных учреждений, введя внутреннюю специализацию судей в судах.
На сегодня в Украине существует вертикаль административных судов, хозяйственных и так называемых судов общей юрисдикции. Каждая из них завершается тремя высшими специализированными судами. Кроме того, действует самое высокое в государстве судебное учреждение – ВСУ, которое призвано устранять противоречия в применении норм законов судами разных специализаций и обеспечивать единство судебной практики.
Надо признать – такая система очень громоздкая, запутанная, а потому мало доступна и мало понятна. И не только для рядового гражданина, но и для профессиональных юристов. В некоторых вопросах даже сами судьи не могут прийти к согласию по поводу толкования тех или иных положений закона.
Например, земельные споры. Их рассматривают и хозяйственные, и административные, и общие суды в порядке гражданского судопроизводства. Рядовому украинцу сложно понять, в какой суд обращаться, если возникает подобный спор. Человек ходит по судам, но, ни в одном не принимают его заявление к рассмотрению по существу. Или наоборот: местный суд решил спор, и все вроде понятно, но через год-полтора суд высшей инстанции отменяет решение суда по тем основаниям, что дело не подсудно этому суду. И для человека все начинается с начала, только в другом суде.
Кроме того, если общие суды находятся в каждом районном центре, то первая инстанция административных и хозяйственных судов – только в областных центрах. Мы настаивали на том, что стоит отойти от такого вида судебной специализации и внедрить внутреннюю специализацию судей в каждом суде, который функционирует на том или ином уровне, на местном (район) или апелляционном (область). То есть каждый суд укомплектовать судьями, которые смогут рассматривать уголовные, гражданские, административные дела. Таким образом, любой спор на территории юрисдикции определенного района будет рассматриваться судом, расположенным в этом же районе. И не нужно преодолевать десятки километров до областных центров, чтобы подать в суд.
Например, в Закарпатье от одного из райцентров Рахова до Ужгорода, где расположены хозяйственный и окружной административные суды (суды первой инстанции), – около 200 километров. Зачем гражданину преодолевать такое расстояние, тратить полдня на дорогу, если в этом же райцентре уже есть местный суд? Конечно, этот пример с таким большим расстоянием – единичный. Однако в Украине десятки километров между областным и районными центрами – норма.
К слову, внутренняя специализация судей и на сегодня существует в отдельных местных судах, введена в апелляционных, высших специализированных судах и в ВСУ в виде палат по рассмотрению гражданских, уголовных, административных и хозяйственных дел. Считаем, что стоит распространить такую практику и в других судах, чтобы, с одной стороны, упростить систему и сделать ее понятной и доступной для людей, а, с другой стороны, чтобы избежать возникновения внутренних конфликтов между самими судами по вопросу компетенции: какой суд должен рассматривать тот или иной спор. Я уже упоминал о земельных спорах.
Так вот, в свое время Высший административный суд на пленарном заседании дал разъяснения судам низшего уровня, что земельные споры следует рассматривать в порядке административного судопроизводства. Но буквально через два месяца другой высший суд – Высший специализированный суд по рассмотрению гражданских и уголовных дел, дает общим судам низшего уровня другое разъяснение, о том, что такие споры должны рассматривать именно эти суды в порядке гражданского судопроизводства. Подобные случаи негативно влияют на эффективность судопроизводства. Более того, такое «противоборство» между судами лишь ослабляет судебную систему.
Почему члены Конституционной комиссии не учли такое предложение Верховного Суда в рамках подготовки изменений в Основной закон?
Многие оппоненты объясняли, что такие изменения слишком радикальные и неизвестно, как они заработают. Возможно, впоследствии, в Украине действительно введут такие новшества. Однако сейчас они не актуальны.
По правде говоря, и в судебной системе такая инициатива ВСУ воспринимается неоднозначно. И судей можно понять. Речь шла фактически о ликвидации судов хозяйственной и административной юрисдикции. А это – суды первой и второй инстанций, которые расположены исключительно в областных центрах. В случае реализации нашего предложения судьям пришлось бы оставить большой город с его выгодами, оставить настроенный быт, изменить привычное окружение и разъехаться по районным центрам, небольшим городкам, поселкам. Конечно, такой вариант мало кого привлекает.
Больше всего вы критикуете не изменения в Конституцию относительно правосудия, а вспомогательный Закон «О судоустройстве и статусе судей».
Не все наши предложения конституционных изменений были поддержаны. Однако те изменения, которые были реализованы принятием 2 июня соответствующего закона, в целом – очень прогрессивный и уверенный шаг вперед. Относительно изменений к Конституции мы не имеем возражений или существенных замечаний.
Однако Конституция – это Основной Закон государства, если хотите – это фундамент для построения системы законодательства. Поэтому все другие законы или подзаконные акты должны согласовываться с Конституцией, и не противоречить ей. Любые сомнения относительно соответствия того или иного нормативного акта Конституции должен развеять Конституционный Суд.
Как известно, в один день с законом о внесении изменений в Конституцию парламент проголосовал и за профильный закон «О судоустройстве и статусе судей». И, действительно, у нас возникли определенные сомнения относительно конституционности отдельных норм заключительных и переходных положений профильного Закона. Ключевые замечания касались ликвидации ВСУ и высших специализированных судов.
Во-первых, ВСУ является высшим судебным учреждением и конституционным органом, поскольку о его существовании говорится в Конституции. За закон о внесении изменений в Конституцию 2 июня 2016 года парламент проголосовал конституционным большинством – за него отдали свои голоса 335 народных депутатов. И в этом законе нет упоминания о ликвидации конституционного органа – ВСУ.
Имел ли парламент право принимать решение о ликвидации ВСУ, повторюсь, конституционного органа, в тот же день, но простым законом? Ведь для принятия простого закона достаточно простого большинства в 226 голосов.
Мы считаем, что голосуя простым большинством голосов, принимая простой закон, парламент не имел права ликвидировать конституционный орган. Если депутаты действительно имели целью ликвидировать ВСУ, то кто им мешал сделать это конституционным законом? К слову, в процессе работы Конституционной комиссии над предложениями конституционных изменений вопрос о ликвидации ВСУ не стоял и он не обсуждался. Речь шла только об изменении названия суда.
Кроме того, государственный орган можно ликвидировать тогда, когда отпала необходимость в его существовании, выполнении им определенных функций, или если эти функции передаются другой структуре. По ВСУ так не происходит – предусмотрено лишь изменение его названия: был Верховный Суд Украины, а становится Верховный Суд (без слова «Украины»). Однако и в старой, и в новой редакции Конституции конституционный статус Верховного Суда (со словом «Украины», или без) остается неизменным – он был и является самым высоким судом.
И в старом, и в новом Законе «О судоустройстве и статусе судей» главной задачей Верховного Суда было и остается обеспечение единообразного применения норм права всеми судами. Действительно, предусматриваются определенные изменения в структуре суда, численности судей, процессуальных механизмах рассмотрения дел. Однако по правовой природе происходит не ликвидация организации, а реорганизация – слияние высших судов с ВСУ.
Ситуация по ликвидации высших специализированных судов такая. Законом о внесении изменений в Конституцию предусмотрено, что до 31 декабря 2017 года полномочия по ликвидации судов остаются за президентом. И опять же, голосуя за изменения к Конституции, народные избранники конституционным большинством голосов установили для парламента временное ограничение полномочий ликвидировать суды. В таком случае Верховная Рада не имела полномочий принимать решение о ликвидации трех высших специализированных судов. В связи с этим, мы также считаем подобные законодательные положения неконституционными.
Отдельные политики называют представление Верховного Суда в Конституционный саботажем реформы.
К сожалению, политический пиар и популизм – это реалии нашего сегодняшнего дня. Нам не привыкать к громким заявлениям, которые делают политики.
Однако нас поразило другое – отношение представителей власти к факту обращения ВСУ к конституционным представлениям. Пленум ВСУ только-только объявил, что принято решение, а Министерство юстиции уже распространило заявление, что ВСУ совершил циничную попытку сорвать судебную реформу. И это притом, что текст конституционного представления с изложением аргументов на нашем официальном сайте еще не был обнародован. Как может Минюст, не читая юридический документ, подвергать его критике?! И не выражая юридических аргументов, просто навешивать политические ярлыки?!
Читайте также: Министр юстиции Павел Петренко – о спецконфискации, декларациях, НАПК и реконструкции Лукьяновки
В тот же день, почти одновременно с заявлением Минюста, подобного содержания заявление появилось и на официальном сайте партии «Народный фронт». Кстати, невооруженным глазом заметна одинаковая риторика этих заявлений. Даже «обвинительные» словосочетания употребляются аналогичные. Сразу после этого прозвучали публичные заявления самой критической направленности из уст руководителя фракции этой политической силы в парламенте Максима Бурбака и народного депутата Леонида Емца, а также Оксаны Сыроед от «Самопомощи».
Если проанализировать, представители политических сил сразу набросились на ВСУ с критикой, заметим – это как раз те, политический лозунг которых во время выборов был: уволить всех судей и набрать новых на открытых конкурсах. Им не удалось воплотить в жизнь свой призыв открыто, поэтому, наверное, эти политические силы не теряют надежду уволить всех судей, воспользовавшись формальной ликвидацией судов. Поскольку в результате принятия изменений в Конституцию парламент полностью отстранен от процессов формирования судейского корпуса, то, вероятно, определенная часть политикума все же не желает лишаться возможности влиять на судей и лелеет надежду, что в процессе открытых конкурсов в «новые» суды удастся сделать так, чтобы судьями стали их политические сторонники.
А, во-вторых, право обращения в КС с представлением для проверки законов на соответствие Конституции – это предусмотренные законом полномочия ВСУ. И обвинять суд в саботаже реформы только за то, что он выполняет свою задачу, мягко говоря, странно.
«Проведение открытых конкурсов не является панацеей»
Почему произошла смена названия Верховного Суда?
Во время заседаний Конституционной комиссии звучало несколько объяснений. Одно из них такое – присутствие в названии слова «Украины» – это рудименты советского времени. Был Верховный Суд СССР, поэтому был и Верховный Суд УССР. Сегодня нет необходимости в такой «привязке», поскольку Украина уже давно самостоятельное государство.
Кроме этого, ранее действовал Верховный Суд АР Крым и Верховный Суд Украины. Сегодня ВС Крыма нет, а есть апелляционный суд АР Крым, поэтому опять же нет необходимости уточнять название. Кстати, так и в пояснительной записке к законопроекту о внесении изменений в Конституции указано: изменением названия высшего суда «Верховный Суд Украины» на «Верховный Суд» текст Основного Закона лишается последствий механической адаптации названия «Верховный Суд Украинской ССР», осуществленной путем ее замены на «Верховный Суд Украины».
Однако мы (Верховный Суд – ред.) возражали относительно изменения названия. Мы не считаем слово «Украины» в названии рудиментом или следствием механической адаптации прежнего названия суда с советских времен. Наоборот, по нашему мнению, это слово показывает, на какую территорию распространяется юрисдикция судебного учреждения. Например, из названия «Макаровский районный суд Киевской области» понятно, что юрисдикция этого суда распространяется на Макаровский район Киевской области. Апелляционный суд Киевской области – соответственно юрисдикция этого суда распространяется на Киевскую область. Когда речь идет о Верховном Суде Украины, то очевидно, что юрисдикция этого суда распространяется на территорию государства – Украину.
Кроме того, в изменениях названий конституционных органов заметна непоследовательность законодателя. Так, согласно изменениям к Конституции в Украине действует «прокуратура», которую возглавляет Генеральный прокурор. Раньше было «прокуратура Украины», «Генеральный прокурор Украины». Но никто не принял решение о ликвидации в органах прокуратуры должности Генерального прокурора Украины только потому, что из названия убрали слово «Украины».
Кстати, в европейской практике существуют подобные прецеденты с изменениями названий конституционных органов. Из последних, что на слуху, – решение Европейского суда по правам человека по этому поводу в деле «Бака против Венгрии», принятое в мае 2014 года. ЕСПЧ в данном решении отметил, что сама по себе смена названия Верховного Суда в Венгрии на «Курия» без изменения конституционного статуса, функционального назначения судебного учреждения, не может считаться ликвидацией этого учреждения, которая приводит к увольнению судей, которые там работают.
То есть у судей Верховного Суда есть все шансы получить положительное решение в случае обращения в Евросуд относительно увольнения.
Речь идет вовсе не о шансах судей ВСУ получить положительное решение в ЕСПЧ. Наоборот, мы должны сделать все возможное в национальном правовом поле, чтобы не породить оснований для обращений в международные судебные учреждения. Украина и так уже несколько лет подряд держит печальное первенство по количеству заявлений своих граждан в Европейский суд по правам человека. Неужели обращение судей в ЕСПЧ придаст нашему государству авторитета? Отнюдь не добавит.
Если мы на примере Венгрии уже видим, что можем допустить серьезные ошибки, почему же идем неверным путем? Ведь ситуация, когда формальная ликвидация судов может использоваться для увольнения судей, касается не только судей ВСУ и высших специализированных судов. Это касается всей судебной системы страны.
В переходных и заключительных положениях Закона «О судоустройстве и статусе судей» предусмотрено, что в ближайшие три года должны быть образованы новые апелляционные суды в апелляционных округах, а в дальнейшем (без определения срока) – будет происходить укрупнение местных судов в окружные.
Несмотря на то, что сейчас ликвидируют ВСУ и три высших спецсуда, а на их материально-технической базе образуют новые судебные учреждения, не трудно спрогнозировать, что по такой же схеме будут формироваться и апелляционные и местные окружные суды. Фактически это – реализация того же самого политического лозунга: «Уволить всех судей!».
Замечу, что такая инициатива со стороны отдельных народных депутатов в свое время горячо обсуждалась Конституционной комиссией. Также и Венецианская комиссия дважды давала заключения относительно законопроектов об изменениях к Конституции и отмечала, в частности, что при тех обстоятельствах, которые сложились в судебной системе Украины и как они описаны представителями украинской власти, есть потребность принять «чрезвычайные меры». Однако Венецианская комиссия даже в таком случае высказывалась о том, что недопустимо уволить всех судей. Нужно проверить каждого судью отдельно и уволить тех, кто действительно дискредитировал себя.
Какой способ вы видите для очищения судебной системы, если так критически относитесь к открытым конкурсным отборам и вновь создаваемым судам?
К счастью, во время подготовки конституционных изменений Конституционная комиссия не поддержала популистского призыва увольнения всех судей, а учла рекомендации Венецианской комиссии. Они нашли свое отражение в принятых 2 июня конституционных изменениях, где говорится, что все судьи должны пройти процедуру квалификационного оценивания, которую проводит Высшая квалификационная комиссия судей (ВККС).
Поэтому я считаю, что эффективный способ очищения судебной системы предусмотрен в Конституции, – это квалификационное оценивание каждого судьи. Не надо «изобретать велосипед».
Квалификационное оценивание призвано поэтапно проверить всех без исключения судей – определить уровень их теоретических знаний и практических навыков и умений, проверить добропорядочность судей, соблюдение правил профессиональной этики. Также судью, членов его семьи проверят на легальность получения ими имущества, денежных средств. В НАБУ и фискальной службе есть все инструменты для проверки соответствия деклараций доходам каждого судьи.
После принятия закона о люстрации (Закон Украины «Об очистке власти» – ред.) всех судей ВСУ, и меня в том числе, проверяли в 2015 году, в 2016 году мы также проходили проверки, давали подробные объяснения относительно доходов и имущества за все годы пребывания на должности судьи. От этих органов ничего не утаишь.
Читайте также: Артем Сытник: Пока работает НАБУ, ни один прокурор не может себя чувствовать в безопасности
Легенды деклараций. Кто изумил Украину своим богатством
Действительно, проводить квалификационное оценивание и скрупулезно изучать вопрос каждого судьи отдельно – это дольше, чем уволить всех судей сразу. Но такой механизм значительно эффективнее, он правильный и справедливый. «Весь мир насилья мы разрушим до основанья» (слова из Интернационала, в своем времени своего рода гимна СССР – ред.) – такой путь мы уже проходили. Эти революционные лозунги очень легко воспринимаются непритязательной публикой, но их реализация наносит значительный ущерб созданию государства.
А еще я хочу заметить, что судьи не выступают против проведения конкурсов как таковых. Конкурсы и раньше проводились, и сегодня проводятся, однако на вакантные должности судей в том или ином суде. Если должность судьи не является вакантной, на этой должности работает человек, то о каком конкурсе может идти речь?
К тому же, будем откровенны, проведение открытых конкурсов не является панацеей, если говорить об эффективности сформированного таким образом кадрового состава того или иного государственного органа. Доказательством этого является, в частности, пример формирования Национальной полиции. Действительно, вследствие почти полной замены кадрового состава органов полиции произошел быстрый рост доверия населения. Однако в дальнейшем стало очевидно, что открытые конкурсы совсем не обезопасили органы полиции от попадания в ее ряды коррупционеров.
Кроме того, оказалось, что трехмесячного курса обучения для подготовки профессионального полицейского не достаточно. Сейчас все больше заметен резкий спад общего уровня квалификации полицейских.
Такое может случиться и с судебной системой. Однако если работник полиции неквалифицированно составил протокол об административном правонарушении, ошибся во время досудебного расследования в уголовном производстве, то эти недостатки в дальнейшем может исправить суд. А если снизить уровень профессиональной подготовки судей? Кто будет исправлять судейские ошибки? Не слишком ли дорого эти ошибки обойдутся людям?
Более того, ныне действующий закон предусматривает, что человек, хоть и является профессиональным юристом, но если он желает стать именно судьей и в суде первой инстанции, то обязан дополнительно пройти специальное обучение в Национальной школе судей в течение 1 года. Подчеркну, что это обязанность для кандидата на должность судьи местного суда, низшего уровня. А вот для претендентов на должности судей нового Верховного Суда таких требований нет.
Судьями высшего судебного учреждения могут стать юристы (ученые, адвокаты), которые никогда не работали в суде и не знают особенностей этой работы. Почему-то законодатель решил, что для судей низшего уровня специальная подготовка нужна, а для Верховного Суда, суда кассационной инстанции, – нет. Хотя именно кассационный суд призван исправлять серьезные, фундаментальные ошибки в применении закона, которые могут допустить судьи низших инстанций.
«Политикам очень трудно отказаться от механизмов, которые дают им возможность влиять на суды»
В интервью «Левому берегу» заместитель главы Администрации Президента Алексей Филатов, под руководством которого сейчас проводится судебная реформа, заявил, что нельзя исключать вероятность признания КСУ Закона «О судоустройстве и статусе судей» неконституционным, но такой сценарий, по его мнению, маловероятен. Какое решение, по вашему мнению, примет КСУ, несмотря на то, что очень часто он руководствуется позицией действующей в Украине власти?
Мы надеемся на принятие решения, которое будет отвечать Конституции. Иначе мы бы не обращались в КСУ. Правда, КСУ до сих пор не приступил к рассмотрению представления по существу, хотя общество остро ощущает потребность в правовой оценке вышеупомянутых изменений в судебной системе. И было бы очень желательным, чтобы реагирование на такие общественно значимые вопросы было своевременным.
Не хочется, чтобы это конституционное представление постигла судьба того представления, что касалось закона о люстрации… С момента внесения ВСУ этого представления в КСУ пошел уже третий год. Люстрация коснулась большого количества людей, поэтому к этой теме и до сих пор приковано внимание общества. Я понимаю, что дело сложное и не имеет аналогов в Украине, но Конституционный Суд воздерживается от ответа, как я думаю, слишком длительный промежуток времени.
Можно ли предположить, что отложение принятия решения Конституционным Судом по поводу упомянутых вами законов является свидетельством политического влияния на него? Помните, в июне этого года нардепы – авторы закона об очищении власти сообщили, что КС намерен отменить люстрацию. Впоследствии в СМИ был обнародован соответствующий проект решения КСУ, после чего суд так и не принял никакого решения.
Я – не политик, а юрист и судья. Поэтому я не буду вдаваться в анализ того, есть ли признаки политического влияния на судей КСУ или нет.
Алексей Филатов, опять же, в интервью LB.ua на вопрос о возможности обращений уволенных судей в Евросуд по правам человека ответил следующее: «Оснований для их удовлетворения, думаю, не будет. Увидим лет через семь…». На уточнение, имеет ли он ввиду, что на момент принятия решения Евросудом Верховный Суд будет работать в новом формате, он утвердительно кивнул.
Я не думаю, что это правильно – принять неконституционные нормы закона и осуществлять их реализацию, надеясь, что через семь лет вопрос судебной реформы потеряет актуальность. Хотя у меня нет оснований утверждать, что это сделано сознательно.
Если говорить о разработке изменений в Конституцию, то все процессы по их разработке проводились прозрачно, публично и открыто, с привлечением к работе в Конституционной комиссии широкого круга представителей различных ветвей власти, адвокатов, ученых, международных экспертов. Все предложения обсуждались, мы спорили, убеждали друг друга и приходили к общему знаменателю.
А вот профильный закон «О судоустройстве и статусе судей» – другое дело. Действительно, его основной текст, «тело» закона, где-то за неделю до голосования в парламенте рассматривал Совет по вопросам судебной реформы. И я тоже принимал участие в обсуждении, высказывал свои замечания. Впрочем, законопроект, который тогда обговаривался, не имел заключительных и переходных положений с нормами о ликвидации Верховного и высших судов.
Для нас (судей Верховного Суда – ред.), и, я уверен, не только для нас, было неожиданностью появление таких норм в законопроекте «О судоустройстве и статусе судей». Мы увидели их только 30 мая, когда соответствующий законопроект зарегистрировали в парламенте. А 2 июня Верховная Рада уже проголосовала закон. Однако и в такой сжатый срок мы с ВСУ успели проанализировать законопроект в целом, подготовить очень подробное правовое заключение по этому законопроекту и направить его в Верховную Раду.
Тогда же, 2 июня, за час до начала заседания парламента, я пришел на заседание профильного комитета парламента и настаивал на обсуждении наших предложений к законопроекту «О судоустройстве и статусе судей». Но председательствующий на заседании Комитета (Руслан Князевич – ред.) сообщил, что накануне ночью состоялись переговоры между политическими силами, достигнута политическая договоренность и сессионный зал сейчас готов поддержать именно этот текст проекта закона о судоустройстве и статусе судей. Все остальные предложения нет смысла обсуждать – в десять часов начинает работу пленарное заседание ВР и времени в обрез.
Таковы сегодняшние реалии: часто политические аргументы, политические договоренности преобладают над правовыми аргументами.
Судьи ВСУ имеют огромный жизненный и профессиональный опыт. И мы не боимся ни квалификационного оценивания, ни конкурса. Но мы – судьи наивысшего судебного учреждения, и когда мы видим, что процесс реформирования судебной системы происходит не в соответствии с Конституцией, – не имеем права молчать.
Я не возьмусь определять уровень вероятности получения положительного решения от КСУ. Но учитывая то, что представление ВСУ внес более чем 2 месяца назад, а КСУ только определил докладчика по этому вопросу, то кажется, что быстрым процесс не будет. А время на месте не стоит – уже запущена и набирает обороты процедура образования нового Верховного Суда (7 ноября ВККС объявила открытый конкурс на занятие должностей судей в кассационных судах нового ВС – ред.). Поэтому можно понять слова господина Филатова о малой вероятности удовлетворения Конституционным Судом нашего представления.
После обнародования решения ВСУ об обращении с конституционным представлением, мне лично много знакомых говорили: неужели вы не могли просчитать, какой будет реакция общества на ваше обращение в КСУ?.. Я им отвечал и сейчас отвечу так. К сожалению, украинское общество уже который год находится под воздействием негативных эмоций и сегодня люди бурно реагируют на любое событие, которое проходит в процессе проведения реформ. В большей степени такая реакция – это эмоции, которые человек не может, или не хочет, сдержать. О глубоком правовом анализе ситуации редко когда можно услышать в подобных комментариях. А мы (судьи Верховного Суда Украины – ред.) следовали закону и поступили так, как велит нам наша профессия и совесть.
Мы не ожидали общей одобрительной реакции. Однако время все расставит на места: кто был прав, а кто – нет. По истечении лет, когда нынешние события станут историей, по крайней мере, не будет оснований обвинять ВСУ в том, что он «самоустранился» от исполнения предусмотренной законом обязанности и не пытался обезопасить государство от ошибок в процессе проведения судебной реформы.
Каждая власть в Украине пытается реформировать судебную систему. И, очевидно, один из ее мотивов – иметь подконтрольных ей судей.
На первый взгляд действительно так кажется. В 1999 году состоялись выборы президента, а в 2001-2002 годах – так называемая «малая» судебная реформа.
Затем новый глава государства был избран в 2005 году. Все, я уверен, помнят, какую роль в выборах президента в 2004-2005 гг. сыграл Верховный Суд Украины, на юридическом уровне решив острый избирательный политический кризис (дело об обжаловании Виктором Ющенко результатов выборов Президента Украины. 3 декабря 2004 года ВСУ отменил результаты выборов 21 ноября 2004 года об избрании президентом Виктора Януковича – ред.). И снова, в том же 2005 году изменения в судебной системе – завершился процесс образования отдельной вертикали административных судов, в результате чего ВСУ был устранен от возможности судебного вмешательства в избирательный процесс.
Еще через пять лет – новый президент и новая судебная реформа: «переформатирование» органов в системе судоустройства, завершение формирования четырехзвеньевой судебной системы, сопряженное со значительным «усечением» полномочий ВСУ.
Сейчас мы наблюдаем очередную судебную реформу. Однако, по моему мнению, проведение нынешней реформы в большей степени продиктовано не желанием политиков, а жизнью и потребностями нашего общества. Эта реформа действительно назрела. Она, по сравнению с предыдущими, более глубокая, началась внесением изменений в Конституцию Украины.
К слову, еще в 2013 году конституционные изменения в раздел «Правосудие» также были подготовлены. То есть потребность в глубинных изменениях на конституционном уровне – очевидна и неоспорима, эта потребность не зависит от воли политических сил, которые сейчас находятся при власти. Конституция – базис для развития всего законодательства, была принята еще в 1996 году. Но жизнь не стоит на месте. И законодательная база, задачей которой является урегулирование общественных отношений, которые возникают, уже не соответствует их уровню и потребностям современного общества. Поэтому вполне логично, что в основу реформы положены изменения в Конституцию, а в дальнейшем будет разработан ряд законов.
Если говорить о влиянии власти на судей, здесь тоже стоит признать: политикам очень трудно отказаться от механизмов, которые дают им возможность влиять на суды.
Прежде всего, речь идет о влиянии на решение кадровых вопросов в судах – в соответствии с Конституцией в редакции 1996 года за парламентом оставалось последнее слово в вопросах избрания судей на должности бессрочно, увольнение судей. Но ведь парламент – это политический орган, и народные депутаты – политики. Если они хотели – голосовали за избрание или увольнение судьи положительно, а не хотели – не голосовали. И не объясняли причин. Мы не раз наблюдали подобное в последнее время – за три года более 900 судей были рекомендованы ВККС для избрания на должности бессрочно, но их парламент так и не избрал, превратив этот сугубо профессиональный вопрос в предмет политического пиара, а, возможно, и политических торгов.
С нынешними конституционными изменениями мы получили надежду на улучшение ситуации, ведь теперь фактически минимизирована возможность политического органа – парламента влиять на судебную систему. Весь процесс назначения судей на должности будет находиться в ведении независимого органа в системе судоустройства – Высшего совета правосудия. Полномочия по принятию акта о назначении судей изъяты из компетенции парламента и переданы президенту. Однако и за ним в этом процессе остается лишь церемониальная функция. Высший совет правосудия будет рекомендовать главе государства назначить конкретного кандидата на должность судьи в конкретный суд, а президент только подписывать соответствующий указ. Он не будет иметь права отказаться назначить того кандидата, которого рекомендовал Высший совет правосудия, не будет иметь права назначить судьей другого человека.
Как в действительности будет происходить процесс назначения судей в новом формате и будут ли попытки влияния на Высший совет правосудия, – прогнозировать сложно. Сейчас Высший совет правосудия защищен от таких случаев законом и Конституцией. Власть будет меняться, а Конституция – останется. На Высший совет правосудия возложены жизненно важные полномочия для функционирования всей судебной системы. По моему мнению, члены Высшего совета правосудия должны быть, прежде всего, аполитичными. Тогда им будет легче устоять перед разными влияниями и не поддаться субъективным симпатиям или антипатиям. Сегодня я по должности являюсь членом Высшего совета правосудия и не наблюдаю влияния на его работу. Надеюсь, так будет и в дальнейшем в работе Высшего совета правосудия.
«Чтобы переключить внимание общества, гражданам периодически «вбрасывают» негативную информацию о судьях»
Высший совет правосудия после переходного периода, то есть с 2019-го года, будет состоять в большинстве из судей. То есть судьи будут назначать судей. К примеру, в органах прокуратуры был приостановлен процесс отбора кадров на руководящие должности Советом прокуроров – органом самоуправления прокуратуры, поскольку руководителями местных прокуратур стали в основном чиновники из системы. Разве сможет судебная система сама себя реформировать?
Действительно, из 21 члена Высшего совета правосудия 11 будут судьями (10 – судьи, избранные судьями на съезде, Председатель Верховного Суда, который входит в этот орган по должности). Остальные 10 членов – по два представителя от президента, Верховной Рады, съезда адвокатов, представителей юридических высших учебных заведений и научных учреждений, всеукраинской конференции прокуроров.
То есть судьи в составе Высшего совета правосудия действительно составляют большинство, однако, не существенное (1 лицо). Но вопрос даже не в том, что судей большинство. А в том, угрожает ли это большинство беспристрастности при исполнении Высшим советом правосудия его задач. В законопроекте «О Высшем совете правосудия», принятом пока в первом чтении, говорится о том, что решение о внесении президенту представления о назначении судьи на должность считается принятым, если за него проголосовало не менее 14 членов Высшего совета правосудия. Поэтому большинство из 11 судей в его составе ничего не будет значить.
И вообще, почему продолжает бытовать мнение, что судейское сообщество – это закрытая каста? Съезд судей в 2014-м году, когда выбирал по своей квоте членов Высшего совета юстиции, продемонстрировал, что судьи прислушиваются к общественности и осознают ответственность за последствия своей работы для общества. Ни одного одиозного представителя судебной системы тогда не было избрано в совет. А к тем судьям, которых избрали членами ВСЮ, не было тогда, и нет сейчас никаких претензий. Они добросовестно и беспристрастно выполняют свои обязанности.
За последние несколько месяцев в Высший совет правосудия поступило несколько сотен заявлений об увольнении судей. Это связано, в частности, с решением Конституционного Суда относительно пожизненного содержания судей. Можно ли это оценивать, как еще один способ очистить систему?
Упомянутое вами решение КСУ на самом деле не уникальное. Подобные решения этот суд принимал неоднократно, ведь и ситуация с уменьшением уровня материального обеспечения судей в отставке уже возникала ранее. Поэтому я не связываю решение, принятое в 2016 году, с политической ситуацией в стране или с желанием кого-то из депутатов очистить судебную систему. Хотя раньше я действительно прогнозировал, что в случае принятия такого решения из трех тысяч судей, которые имеют право на отставку, им воспользуется около 2,5 тысяч судей.
Причины отставок судей – разные. Кто-то действительно принял решение завершить карьеру. Кое-кто просто устал работать в условиях постоянного негатива и критики в сторону судов. Кто-то не согласен с предложенным механизмом обновления судебной системы, поэтому не желает дальше работать. Некоторые по состоянию здоровья не готовы подвергать себя дополнительным стрессам в процессе прохождения различных видов оценивания или конкурса. Я понимаю таких судей. Однако я уверен, что именно судьи, которые сейчас работают, могут и должны оставаться на своих должностях и продолжать выполнять свою работу. В условиях, когда происходит такое масштабное реформирование судебной системы, их опыт и профессионализм очень важны.
Вы считаете негативные настроения в обществе против судей политизированными?
Да, я уверен в этом. И любой внимательный, здравомыслящий человек может в этом убедиться. Посмотрите хотя бы на ситуацию с декларированием… В Украине около 8 тыс. судей и в подавляющем большинстве они не слишком состоятельные. Хотя в единичных случаях – имеют, так сказать, чрезмерные состояния. И именно информацию об этих судьях активно распространяют в СМИ с главным месседжем, мол, все судьи так живут.
Читайте также: Любители кэша. Сколько наличных у нардепов и как они их хранят
Для чего это делается? Прежде всего, по моему мнению, это делается с целью отвлечения внимания от того, что реформы в других отраслях не дают обещанного результата – мы не наблюдаем улучшения в экономике страны, здравоохранении, образовании… Чтобы переключить внимание общества, гражданам периодически «вбрасывают» негативную информацию о судьях.
Я не утверждаю, что все судьи безупречны. Представители судебной системы являются точно такими же, как все наше общество. Начиная с роддома, родители приносят «благодарность» врачу за качественные услуги. То же самое происходит в детских садах, школах, университетах и др. Украинские судьи росли и воспитывались в таких же условиях и могут иметь такие же недостатки. Но надо признать и то, что коррупцией пропитаны все сферы нашей жизни…
Я имел возможность ознакомиться с результатами социологического исследования, подготовленного в свое время для Проекта «Содействие активному участию граждан в противодействии коррупции «Достойная Украина» (проект был одним из компонентов программы, выполняющейся в Украине при финансовой поддержке Агентства США по международному развитию (USAID) – ред.). Согласно исследованию, 71% опрошенных лиц утверждали, что клиенты, которые обращаются в адвокатские компании, не просят адвоката сформировать убедительную правовую позицию для защиты. Они обращаются с просьбой найти «выход» на судью, чтобы его материально заинтересовать. Результат, как говорится, говорит сам за себя, и не думаю, что в настоящее время ситуация кардинально изменилась.
Не следует забывать также, что немало политических сил шло на выборы с лозунгами относительно увольнения всех судей. И получили много голосов избирателей. Поэтому сегодня они стараются удовлетворить своего избирателя и реализовать этот лозунг.
Если не получается прямо уволить всех, то они стараются сделать это вот так завуалированно, путем проведения конкурсов, под предлогом ликвидации судов (Верховного Суда и высших спецсудов – ред.) и очистки системы. Народ на подобное реагирует меткой пословицей: кого не пустили через дверь, тот лезет в окно.
К вам часто обращаются политики или чиновники с просьбой посодействовать в принятии того или иного судебного решения?
Мне не высказывали просьб о принятии какого-то конкретного судебного решения. Однако суд – это государственный орган. Конечно, в адрес суда иногда поступают от чиновников разных уровней обращения, которые касаются информации о том или ином деле. Я не могу запретить, например, народному депутату направлять обращения в адрес ВСУ или на мое имя как председателя суда.
Конечно, мы пытаемся разъяснить заявителю в доступной форме принципы независимости суда, процессуальные правила работы суда или мотивы решения, если оно уже принято. Однако, когда дело находится в производстве суда, то у меня или у другого судьи любые не процессуальные обращения не имеют значения, и решение мы принимаем в соответствии с законом и руководствуясь принципом верховенства права.
Автор: Виктория Матола
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.