Напомним, конфликт между руководителями НАБУ и САП перешел в активную фазу в конце марта этого года, когда Артем Сытник обвинил Назара Холодницкого в том, что тот «слил информацию о подготовке обысков тем людям, у которых эти обыски должны были состояться». А также осуществлял давление на определенных должностных лиц для принятия ими определенных решений.
В подтверждение этого НАБУ обнародовало записи разговоров из кабинета руководителя САП, а генеральный прокурор Юрий Луценко заявил, что будет требовать снять Холодницкого с должности руководителя САП.
Холодницкий избегает остроты в ответах, а своих оппонентов и недоброжелателей избегает называть поименно, говоря «они». Мол, «все, все понимают». Тем самым демонстрируя, что он готов к компромиссам.
При этом защитные редуты старательно выстраивает. Одним из важных элементов активной его обороны может стать… дело записей депутата-беглеца Александра Онищенко. Как сообщил Назар Холодницкий в интервью LB.ua, он лично возглавил группу прокуроров по этому делу. Группа, без преувеличения, может существенно повлиять на исход президентской гонки в стране.
Читайте также: Назар Холодницкий: Я лично буду процессуальным руководителем в деле записей Онищенко
«Кому я не угоден, я знаю»
Соня Кошкина: В мае квалификационно-дисциплинарная комиссия прокуроров (КДКП) должна рассмотреть ваше дело. Когда именно это, произойдет, и каким вы видите результат?
Трудно прогнозировать. Потому что любые мои прогнозы можно воспринимать как элемент давления на комиссию. Скажу лишь по фактам. 16 апреля я получил постановление об открытии дисциплинарного производства, датированное 4 апреля. Хотя согласно положению есть 3 дня на уведомление об открытии производства.
Получив постановление, на следующий день я обратился в КДКП: дайте же мне ознакомиться, в чем мои «грехи». В этот день мне не предоставили жалоб. На следующий день пришел, предоставили только жалобу, но без приложений, которые являются неотъемлемой частью любой жалобы.
И до сих пор (разговор состоялся 27 апреля) я не получил дополнений к жалобе, чтобы, собственно, послушать, в чем меня, не то что обвиняют, а за что меня хотят, скажем так, «заставить уйти». Это как, знаете, в магазин сходил, что-то купил, но только чек и имеешь, а покупки нет. Так же и здесь.
Жалоба есть. Видим литературное произведение на 18 где-то листов. А сути того произведения я так и услышать до сих пор не могу. Услышим, послушаем, тогда я, конечно, не буду тянуть, напишу пояснения, письменные, и буду ждать КДКП, буду ждать выводов членов комиссии, и буду предоставлять свои аргументы. Хотя, судя по всему, на то время все протоколы будут уже на определенных сайтах опубликованы.
С.К.: Если комиссия примет решение об освобождении Назара Холодницкого, что вы будете делать дальше?
Как водолей по гороскопу, я не откажусь от должности. Я применю все законные способы доказывания своей позиции.
С.К.: Значит, будете судиться?
Я не хочу прогнозировать. Давайте не будем давить на комиссию – пусть примет решение. Я не знаю, каким оно будет. Но, так или иначе, я его получу. Если я с ним не буду согласен, то буду оспаривать, конечно. И когда будет окончательное решение, то… Слушайте, жизнь на прокуратуре не завершается. Это точно. И я думаю, что без работы не останусь.
Вопрос же не в том. Вопрос в том, что я сюда пришел не ради должности. Я шел на конкурс для того, чтобы что-то изменить. Чтобы мы стали правовым государством, где коррупционеров наказывают, и наказывают по закону, но не по принципам революционной целесообразности, как это было 100 лет назад.
С.К.: Насколько мне известно, у людей, которые могут решить вашу судьбу, настроения очень противоречивые. С одной стороны, сложно сформулировать законные претензии, а с другой стороны, после волны, поднятой в СМИ, оставлять ситуацию без последствий также неправильно. Вот такая «вилка».
Олег Базар: При этом Юрий Луценко публично заявил, что состава преступления у вас нет.
Если есть признаки нарушений, то это я еще понимаю. Но если по каждому пускать волны в медиа, то так можно любого дискредитировать ради интересов тех, кому ты не угоден. Кому я не угоден, я знаю. Это те, кому я подписывал уведомление о подозрениях. Это те, кто никак не может получить влияние на САП. Это те, кому я не нравлюсь, когда даю свои законные указания и требую больше доказательной базы в наших сложных делах.
О.Б.: Очень часто в своих публичных выступлениях и интервью вы говорите о своих оппонентах «те, кто». Вы когда начнете называть фамилии?
Украинский народ очень умный, и все, все понимают.
С.К.: Слушайте, почему мы должны называть вместо вас фамилии Сытника или Луценко? Это нам или вам нужно?
Почему вы их называете? Я вас за язык не тянул. Кого называть и обвинять я не буду…
О.Б.: Когда вы говорите, что «моей отставки хотят те, те и те», то, очевидно, речь идет о конкретных фамилиях. Но при этом вы избегаете их называть, поэтому вы не до конца искренний.
Я не согласен с вами, что я не до конца искренен, я знаю, что все, все понимают. И дождемся завершения рассмотрения собственно КДКП, пусть принимают решение. Я давить на них не собираюсь.
С.К.: Интересная история: сразу после своего создания НАБУ и САП вместе «кошмарили» ГПУ…
Не было такого.
С.К.: …А теперь Генпрокуратура и НАБУ «кошмарит» САП. Как так случилось?
Переформатирование антикоррупционной коалиции, вы хотите сказать? (Смеется).
Прежде всего, не Генеральная прокуратура. Этот союз, который сейчас является против САП, это союз отдельно взятого департамента, одиозного…
С.К.: Так называемого департамента Кононенко-Грановского. (Департамента по расследованию особо важных дел в сфере экономики Генпрокуратуры).
… и товарищей, которые возглавляют НАБУ. Я себе не мог подумать, что я с людьми, которые два года назад били моих подчиненных, могу сесть за один стол. 12 августа 2016 года произошла стычка между сотрудниками Национального антикоррупционного бюро и Генеральной прокуратурой. В результате стычки сотрудники Генпрокуратуры незаконно задержали двух сотрудников НАБУ, а трем прокурорам, нанесли легкие телесные повреждения.
О.Б.: На чем они сошлись?
Спрашивайте их. Я не знаю. Ну, возможно на взаимных уголовных процессах друг по другу.
С.К.: Мы спрашиваем вас!
Я сужу только по фактам. И я знаю, что САП делает все правильно. Да, возможно в моих словах есть вещи, которые публично нельзя говорить, но собственно они были сказаны непублично. Я про не цензурную речь и высказывания…
С.К.: Антисемитские?
Антисемитские высказывания – это очень громко сказано. Но никаких коррупционных действий у них нет. Это точно.
«Они себе вообразили, что здесь все продается, все…»
О.Б.: Вернемся к началу истории. Еще в начале марта в одном из своих интервью вы сказали: «Я вас уверяю, никаким доброжелателям не удастся поссорить САП и НАБУ, и меня с Сытником в частности». Через месяц, Артем Сытник, давая интервью, сказал: «Мы уже давно знали, что он не наш, что он духом не с нами»…
И потому пошли в департамент прокуратуры, который заодно с ними…
О.Б.: Когда на самом деле вы и Сытник поняли, что не являетесь союзниками?
Слушайте, я не буду высказываться относительно лица. Я знаю, что я, как процессуальный руководитель, как прокурор и руководитель САП, делаю все, чтобы САП и НАБУ работали. Сытник не является детективом. Он не является руководителем органа судебного расследования согласно УПК. Его подпись ни стоит, ни под какими процессуальными документами. Он абсолютно не несет ответственности за состояние следствия в конкретных производствах.
А я работаю непосредственно с детективами. И мы имеем показатели, несмотря на, те все штормы, которые сейчас происходят. И буквально сейчас задержали судью Голосеевского районного суда на взятке. И здесь роли Сытника никакой нет.
О.Б.: Однако, руководитель НАБУ четко сказал, что он с вами работать дальше не хочет. Что случилось? Где была эта точка невозврата?
Я не знаю. Спрашивайте его…
С.К.: Опять «спрашивайте!». И что же это такое?!
… Знаете, мне безразлично, что он хочет или не хочет. Мне тоже много кто не нравится и я много с кем «не хочу» работать. Но есть рабочие моменты, которые должны действовать.
О.Б.: Все-таки, что-то же послужило основанием для того, чтобы они начали осуществлять в отношении вас оперативные мероприятия. Подобное не могло возникнуть ниоткуда.
Они себе вообразили, что здесь все продается, все…
С.К.: А вы просто, не делитесь что ли?
Вы же не провоцируйте, во-первых. А во-вторых, в этом кабинете – и это факт, если уж на то пошло – никакого коррупционного разговора не было, и никаких взяток сюда не приносили. Единственные, кто приносил сюда взятки, это были двое судей из Днепра, которые получили что? Подозрения и суд. И все это видели. И буду я, не буду, но знаю, что этот прокурор является антикоррупционным, хотя может и ругательным в определенных ситуациях.
С.К.: Существует и такое мнение: в сложившейся ситуации, уйти должны оба – и вы, и Сытник. Ведь если вам инкриминируют брань в кабинете, то нужно упомянуть об эпизоде, когда Артем Сытник на встрече с журналистами объявлял закрытые материалы дела. И ничего, тишина.
Не просто объявлял. А прочитал протокол НСРД (негласных следственных розыскных действий), порочил, честь и достоинство жены обвиняемого. Если чисто юридическим языком.
С.К.: Чисто юридически это преступление, да?
Генеральная прокуратура, насколько я знаю, расследует. Поэтому спросите у Юрия Витальевича.
С.К.: Когда это было?
Полгода назад.
С.К.: Времени достаточно, чтобы были какие-то результаты следствия.
Я не могу комментировать производства, где я не являюсь процессуальным руководителем.
С.К.: Это может свидетельствовать, что НАБУ и прокуратура сейчас объединились против САП.
Это вы сделали такие выводы.
С.К.: По логике, в следующий раз Генпрокуратура и САП объединятся против НАБУ.
Не будет никакого объединения против НАБУ. НАБУ – не враги. Я против НАБУ ни с кем играть в игры не буду. И я эту позицию выдержу, несмотря на все.
О.Б.: Вы говорите, что против НАБУ играть в игры не будете. Однако вот цитата из записей в вашем кабинете: «У меня есть трафики СБУ, где в Новака (Анатолий Новак, заместитель директора НАБУ) — трафик на Богомольца». Если вы не играете в игры против НАБУ, то зачем вам информация о передвижении одного из руководителей НАБУ и его встречи с руководителями МВД?
Была информация о том, что могло быть предупреждение о тех или иные следственных действиях (по так называемому делу «рюкзаков Авакова»). И были попытки получить подтверждение. Но, тем не менее, против НАБУ я тогда и не пошел, и не буду идти.
Те события, кстати, подтверждают, что мы, просто, делали все по закону и ни с кем, ни о чем не договаривались.
О.Б.: Согласитесь, все равно ситуация странная – СБУ следит за руководителями НАБУ.
Я не знаю, следили ли они за руководителями НАБУ.
О.Б.: Вы же в упомянутом разговоре ссылались на «трафик СБУ».
Ну не факт, что эти трафики вело СБУ, и вообще это было ли. Это была информация, которой я владел с первоисточников. Как прокурор, я не могу озвучивать.
О.Б.: Уточнение по «делу рюкзаков». Так выглядит, что и вы, и Сытник наперебой пытались доказать Арсену Авакову свою непричастность к активизации дела.
Я Арсену Борисовичу ничего не должен объяснять. Мы делали свою работу. Но когда начались обвинения, что это не мы, это САП… Ну, я не могу не реагировать… И я сказал, что да, САП согласовала подозрение. И все. И никто ничего не будет объяснять никому.
«Проблема НАБУ в избытке пиара, полумерах при расследованиях»
С.К.: Вернемся к вашему возможному увольнению. Есть двоякая трактовка нормы о том, кто будет возглавлять САП в таком случае.
Назначается и.о. руководителя САП – это первый заместитель или заместитель руководителя САП. Но есть вопрос относительно определения групп прокуроров, объявления подозрений, относительно проведения негласных следственно-розыскных действий по определенной категории лиц – адвокатов, судей, депутатов местных советов. Это все будет компетенция генпрокурора, который, фактически, является взаимозаменяемым в этой ситуации, когда не будет руководителя САП.
С.К.: Значит, Юрий Луценко получит влияние на САП?
Не то, что влияние. Он будет иметь законное право быть осведомленным с производствами, расследуемыми НАБУ и — подчеркиваю — законное влияние на принятие тех или иных решений в таких производствах.
С.К.: Если вас все-таки «уберут», Луценко какое-то время будет контролировать САП…
Какое-то время. Нормальное время.
О.Б.: Как часто ранее Юрий Витальевич интересовался теми или иными делами?
Он не интересовался. Было несколько запросов, чтобы информировали его о состоянии дел. Мы дали ответ, что это незаконное вмешательство в работу САП. И на этом все закончилось. Поэтому относительно вмешательства генпрокурора в наши дела, я могу констатировать, что такого не было.
С.К.: Новый конкурс на должность руководителя САП – это минимум полгода.
Я не хочу забегать вперед. Это уже, знаете, точно не мой вопрос.
С.К.: Я имею в виду то, что ваше возможное увольнение серьезно осложнит работу ведомства.
Ну, те, кто это задумывали, они же какие-то последствия просчитывали.
С.К.: Было немало разговоров и публикаций о том, что вы претендуете на место Луценко…
Это анекдотическая история. Где-то в конце декабря, после возвращения из Вашингтона, немало коллег внезапно начали поздравлять меня с будущим назначением. Это декабрь, январь, половина февраля. Даже однокурсники, которые со мной учились и работают в региональных прокуратурах приезжали и говорят: «У нас все говорят, что Луценко возвращается в политику, а генеральным становишься ты».
Я не реагировал, потому что такое слышал и раньше. И не только такое. Но потом, когда после той «канители», которая началась, понял, что нас сталкивают лбами, чтобы кто-то кому-то завидовал или кто-то кого-то подозревал.
Потому что такая же история была, например, с федерацией футбола. Журналисты начали спрашивать: правда ли, что Холодницкий пытался выторговать за тихий уход место президента федерации. То есть я вижу, что есть направленная акция, чтобы столкнуть лбами всех со всеми.
С.К.: Спланированная акция кем?
Ну, это вопрос.
С.К.: Попробуйте на него ответить. Времени, чтобы проанализировать, было достаточно.
Я на этот вопрос сейчас ответа конкретного не имею. Когда соберу все данные…
О.Б.: Вы же в обвинительных актах не пишете, абстрактно, кто-то сделал, кто-то решил.
Я еще не могу составить «обвинительный документ» по вашему вопросу. Потому что надо разобраться, кто за этим всем стоит. Но предварительные выводы, это те, кому я мешаю. Все.
С.К.: Насколько мне известно, устройство для прослушивания устанавливало НАБУ в вашем кабинете без уведомления западных партнеров. И уже по факту им предъявили записи.
Нарезки записей, да?
С.К.: Нарезки, да.
Спрашивайте Сытника. Я не знаю. Я не ходил ни разу отчитываться никому из иностранных партнеров о своей работе.
О.Б.: Однако, не секрет, что американское посольство, скажем так, достаточно активно занимается судьбой борьбы с коррупцией в Украине.
Они действительно переживают. И мы им за это благодарны.
О.Б.: Вы общались с представителями посольства после этой ситуации? Возможно, чтобы объяснить свою позицию хотя бы.
Нет.
С.К.: Сытник хочет быть президентом?
Если судить по информации из медиа, то да.
С.К.: А сам он никогда об этом не говорил?
Не говорил ни разу.
С.К.: Как сами думаете, у него есть шансы?
Судя по рейтингам, нет.
С.К.: Углава (Гизо Углава, первый заместитель директора НАБУ) часто бывает в АП?
Я думаю, что да.
С.К.: Кто в НАБУ первая скрипка – Сытник или Углава?
Директор должен быть первой скрипкой. Вообще, скрипкой должен быть руководитель органа досудебного расследования и детектив.
С.К.: Должно быть и есть — не одно и то же. Правда ли, что де-факто НАБУ руководит Углава и именно он занимается основными делами?
Спрашивайте их. Я не готов определять. Он первый заместитель и руководит следствием.
Об особенностях внутренней организации работы в НАБУ надо спрашивать в НАБУ. САП не будет это комментировать.
О.Б.: Ладно. Прокомментируйте то, что касается вас. Вы уже публично не раз говорили о недостаточном качестве дел, которые готовят следователи НАБУ? В чем проблема?
В избытке пиара, особенно на стадии задержания, объявлении подозрения и избрания меры пресечения, полумерах при расследованиях.
С.К.: Сколько людей у вас в пресс-службе работает?
У меня нет пресс-службы. У меня есть советник по коммуникации. Один.
С.К.: А вот в НАБУ 19.
Ну, это не тот пример, которому надо учиться. Я требую у прокуроров, прежде всего, чтобы прокуратура была прокуратурой, а не пиар — агентством со своими аккаунтами во всех соцсетях.
О.Б.: Все же о качестве дел. Очевидно, что это не единичные случаи, а система. В чем все-таки системная проблема?
Если люди, которые раньше никогда не расследовали дело, начнут расследовать, это уже проблема. Тем более, такие тяжелые дела, а не обычные… Приходит нам подозрение, а там 196 грамматических ошибок на 10-ти листах. И это пишет руководитель подразделения! Я считаю, что это проблема.
А прокуроры не должны быть еще и филологами, чтобы исправлять запятые и точки. Это должен быть документ, который должен быть четко «вылизан», если хотите. Тем более, в таких делах, которые мы расследуем. Это же не кража колбасы из «Новуса». А потом прокурору краснеть в суде не то, что за юридическое – за грамматическое качество. Потому что с противоположной стороны выйдет десять адвокатов и начнет – даже не доходя к юридической сути вопроса – просто по грамматике «мочить».
Я такого не могу допустить. Потому что именно мои прокуроры поддерживают в суде публичное обвинение, а не следователи, не детективы, и не их руководители. И именно прокурорам нужно объяснять, почему там нет запятой, есть ли там доказательства или состав преступления…
С.К.: Такой уровень подготовки дел – это низкое качество сотрудников НАБУ или просто халатное отношение к своим обязанностям?
Хм. Сейчас трудно сказать. Надо провести аудит, чтобы это понять.
О.Б.: Вы же прекрасно знаете ситуацию с аудитом НАБУ.
Знаю. И такое впечатление, что это выгодно всем.
О.Б.: Ситуация, о которой в конце прошлого года говорил Юрий Луценко – о том, что негласные агенты НАБУ, набранные вопреки закону и действуют вне правового поля — уже как-то урегулирована?
Спрашивайте у генерального прокурора. Есть норма закона о НАБУ, где четко написано, что все детективы избираются по открытому конкурсу изменений. В этот закон, на сегодня, насколько я знаю, не было внесено никаких изменений.
О.Б.: При этом вы поддерживали обвинения в так называемом янтарном деле, доказательства в котором были добыты благодаря негласному агенту, который, как говорит генеральный прокурор, работал вне правового поля.
А давайте дождемся приговора суда по этому делу, а тогда расставим все точки над «и».
О.Б.: В частности и в вопросе, была ли провокация взятки.
И это тоже. По моему мнению, там провокации нет. Не было никакого склонения у агента Екатерины к вымогательству денежных средств. И те видео, которое мы опубликовали с разрешения прокурора, это подтвердило.
С.К.: Меня шокировало интервью одного из этих негласных агентов коллегам из «Цензора».
Меня также шокировало то интервью. Но вывод внутреннего контроля, как и все остальные выводы по тем правонарушениям, которые мы выявляли, и направляли в НАБУ для проверки. Прокуроры сами виноваты. Все нормально и все окей. О чем тут еще говорить?
«Я делаю все, чтобы САП и НАБУ не были органами политической расправы. Скажу откровенно, у меня трудно это получается »
С.К.: Александр Онищенко недавно заявил, что у него есть записи, свидетельствующие, что глава отдела детективов НАБУ Андрей Калужинский предлагал ему сделку в обмен на показания в отношении Петра Порошенко.
Если такие слова правдивы и подтверждаются другими доказательствами, то это уголовная ответственность. Потому что соглашения с подозреваемым и обвиняемым вправе заключать только прокурор. Я помню интервью Онищенко «Украинской правде» за декабрь прошлого года, где он сказал, что сначала НАБУ общались со мной вместе с САП, а потом сказали, что САП не нужна. Вот и я тогда задавал этот вопрос.
С.К.: Сытнику задавали? Да?
Да. Спрашивал, что это были за тайные договоренности за моей спиной. Тем более о соглашении, что является исключительной компетенцией САП. Меня заверили, что это все ложь, и Онищенко блефует. То есть, если у него есть доказательства, которые это подтверждают, то я первый, кто внесу эти данные в ЕРДР. Потому что это преступление.
С.К.: Вы считаете, что записи разговоров Калужинского и Онищенко существуют?
Давайте дождемся. Онищенко много говорит. Я категорически не согласен с позицией Сытника, что там ничего интересного. Я сегодня сменил группу прокуроров, где я буду старшим прокурором по этому делу – по делу пленок Онищенко. И будем ждать выводов. В то же время можно согласиться с НАБУ – без следствия и исследования тех пленок, аппаратуры и носителя, на которые они были записаны, давать оценки рано.
Нас Онищенко уже больше года «кормит», что у него есть пленки. И что он, то готов, то не готов их отдать. Если он не доверяет НАБУ, пусть через адвокатов официально передаст информацию в САП.
С.К.: Одну из них он предъявил недавно в прямом эфире.
Для того, чтобы пленка была надлежащим, допустимым доказательством ее надо не с ютюба скачать, а провести экспертизу и доказать, что она настоящая.
О.Б.: Вы выбрали, пожалуй, самый эффективный способ защиты. Сложно уволить прокурора, который ведет дело, где фигурирует первое лицо страны.
Я не согласен. Я не хочу играть… нет. И я не буду прикрываться никакими делами. Еще раз говорю: я не держусь за это кресло. Я пришел сюда, чтобы показать результаты по борьбе с коррупцией в государстве, а то, что фактически сейчас против меня имеется совместная «коалиция», в очередной раз убеждает, что САП все это время была и есть независимой.
О.Б.: Вам известно о каком-то статусе, который он якобы получил в США?
Неизвестно.
О.Б.: Вы должны были слышать об этом.
Ну, на уровне сплетен, да. И публикаций в СМИ.
С.К.: Вы думаете, что это тоже блеф?
Знаете, за два года работы я увидел много ситуаций, которые выглядели настоящими, а оказывались блефом. Поэтому доверяй, но проверяй. Я жду. Если есть заявление, если есть такие обвинения, какие-то договоренности за спиной прокуроров, тогда надо получить информацию и после проверки, в том числе в рамках уголовного производства, делать выводы.
О.Б.: Вы понимаете, дело пленок Онищенко может иметь очень существенное влияние на результат предстоящих президентских выборов?
Я делаю все, чтобы САП и НАБУ не были органами политической расправы. Скажу откровенно, это трудно, потому что поднадзорный орган делает все, чтобы все так думали. Я делаю все, чтобы САП была независимой. И именно это мне удается. Мне безразличны фамилия, безразличны политические блоки, безразлично, оппозиционеры, это провластные, или оппозиционеры, которые являются членами провластной фракции – у нас же и такое может быть. Мне все это безразлично. Если есть признаки преступлений, они должны быть расследованы. Все равно будут кричать, что это политическая расправа. Розенблат кричит, Мартыненко кричит, Ляшко кричит…
… Мы делаем все, чтобы преступник получил свое наказание. К сожалению, без антикоррупционного суда мы этого не можем достичь. Это объективная истина.
О.Б.: Почему вы считаете, что один отдельно взятый суд может решить все проблемы с коррупцией?
Ну, я не говорю, что он решит все проблемы. Но этот суд, по моему глубокому убеждению, даст то, чего не могут дать обычные суды.
О.Б.: Ставя вопрос так, вы ставите крест на всей судебной системе Украины. Потому что есть «обычные» суды, а нужен честный, антикоррупционный.
Это вы так трактуете. От меня таких слов вы не услышите. Я знаю, что антикоррупционный суд нам нужен для того, чтобы достичь приговоров, которые сейчас получить не можем, и наши ежемесячные инфографики это демонстрируют.
О.Б.: Ваши оппоненты говорят, что антикоррупционный суд нужен, поэтому вам и НАБУ нужен карманный суд, который будет лояльнее относиться к плохо подготовленным делам?
Если бы это была наша позиция, то не было бы сейчас у господина Холодницкого никаких проблем. Он был бы прокурором-статистом, который бы подписывал все документы. И именно потому, что я требую, прежде всего, качества в делах, я могу не нравиться тем, за кем я присматриваю. И это не единственная причина практически. Потому что качество не должно быть подменено пиаром, одиозными фамилиями в стране и сбором лайков в соцсетях. Это не уровень правоохранительного органа.
С.К.: За два с половиной года вы с НАБУ на двоих добились 19 приговоров суда. В то же время прокуратура отчитывается о более 1700 приговорах по фактам коррупции. Понятно, у вас дела разного калибра, но все-таки.
Можно обнаружить 10 судей районных судов на взятках в 100 долларов, а можно найти виноватого в деле, например, «Приватбанка», где есть вопросы по 5 млрд. И важнее, по моему мнению, будет именно дело «Приватбанка».
С.К.: Насколько мне известно, такое же подозрение как по мэру Одессы Геннадию Труханову, было передано вам по мэру Львова Андрею Садовому.
Не точно такое.
С.К.: А чем отличается?
Дело расследуется. У меня сегодня было слушание по этому производству. Прокуроры имеют свою позицию, детективы имеют другую. Поэтому я дал им еще три недели времени, чтобы поставить точку. Пусть люди дорабатывают и ставят точку, есть ли там состав преступления или нет. И я сейчас комментировать не могу.
С.К.: Вопрос по делу Злочевского (владелец частной газодобывающей компании Burisma, бывший министр экологии в правительстве Николая Азарова).
Расставим точки над «i». В САП и НАБУ не было ни одного дела по подозрению Злочевского. Были дела по факту возможного злоупотребления должностными лицами Минэкологии при выдаче лицензии.
Действительно, в декабре 2015 года, детективы пришли и сказали: «Мы хотим это дело. Это и еще одно. Мы видим перспективы. 2-3 месяца и мы его завершим». Нет вопросов. Определили подследственность. Расследуйте. Через 3 месяца я спросил: «Где результаты?». Говорят: «Нам еще нужно время. Дайте еще 2 месяца». И так я давал 2, 3, 5 раз. За это время САП подала иски по отмене лицензий.
И мы их, к сожалению, проиграли – в высшей судебной инстанции. Прокурор, который был процессуальным руководителем, неоднократно мне устно докладывал, что видит, что дело «стоит». Мы созвали одно, два, три совещания, но указания САП игнорировались.
Обращаю внимание, что указанное производство было закрыто 1 августа 2017 года, а детективы последнее следственное действие провели еще 11 октября 2016 года, то есть 10 месяцев в этом «важнейшем и перспективном» деле абсолютно ничего не делалось, в то время как прокуроры хотя бы попытались отменить разрешения в судебном порядке.
В итоге прокурор – процессуальный руководитель принял решение о закрытии производства. Сообщили об этом НАБУ, бюро решение на чудо не оспаривало. Хотя, как правило, оспаривают все, что только можно.
Такие же действия были и по второму производству – по факту относительно Минэкологии. Но это дело я не закрываю, уже 26-й месяц оно в производстве. И это после обещаний в начале 2016-го за 2 месяца закончить следствие. Также его планирую в мае заслушать и увидеть, есть ли там хоть какой-то результат. 26 месяцев производства, которое обещали закончить за 2 месяца, не может расследоваться. 26 месяц проходит. Вот и все.
А делать крайней САП, и рассказывать по многочисленных оффрекордсах о том, что САП что-то тормозит, не позволю.
О.Б.: Как вы оцениваете качество следствия по делу Труханова? Собственно это дело стало, фактически, причиной вашего публичного конфликта с НАБУ.
Почему публичный конфликт?
О.Б.: Потому что Сытник обвинил вас в том, что вы «сливали» информацию.
Я слышу слова не процессуального лица. Но я вижу также и действия прокурора САП, а именно подписание мной подозрения Труханову. Лично мной. Как и Вугельману (заместитель городской главы Одессы). Как можно сливать дело, когда ты сам ставишь свою подпись? Меня другие процессуальные руководители убедили, что там достаточно доказательств. Я прочитал, посмотрел, что для подозрения этих доказательств достаточно.
Мне обещали к 1 апреля это дело закончить. Сегодня уже 27, производство еще расследуется, при, чем хотят продлить следствие еще на месяц. Дедлайн я поставил по этому делу до 15 мая.
С.К.: Вы сейчас с Сытником общаетесь?
По работе.
О.Б.: После того как НАБУ обнародовало фрагменты записей из вашего кабинета, что-то изменилось в вашем общении с сотрудниками НАБУ? Вы же, фактически, ежедневно должны с ними коммуницировать.
Там есть разные мнения… Ну, поймите вот… У нас уже были три этапа конкурсов набора в САП. На втором этапе с Бюро направилось три человека. На третьем этапе подалось семь. А в НАБУ с САП почему-то никто не хочет идти.
О.Б.: Вы сказали несколько раз, что вы не собираетесь всю жизнь сидеть в этом кабинете. Где вы себя видите дальше?
Время покажет. Юридическая работа.
С.К.: Политика?
Вот политика — это то, чего я не хочу, по крайней мере, сейчас. Честно.
С.К.: Не верю!
Ваше право.
С.К.: Я готова поспорить на бутылку шампанского, что на ближайших выборах мы увидим вашу фамилию в списке кандидатов в народные депутаты.
Принимаю спор. Олег Базар будет свидетелем, а вы готовьте шампанское.
Автор: Соня Кошкина, Олег Базар
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.