У Сергея Горбатюка, владельца кабинета, легких дел нет. Он с подчиненными расследует преступления против Майдана.
В цитате есть определенный символ и месседж, который будто адресуется Генпрокурору. Из общения УП с Горбатюком становится понятно: у него с Луценко есть кардинальные расхождения во взглядах на пути достижения общей цели – осуждения виновных.
Луценко бредит «большим делом Януковича», которое, по идее, должно было бы объединить ряд эпизодов преступной деятельности экс-президента. Горбатюк считает, что в суд нужно подавать отдельные эпизоды по мере их готовности. В частности, по Януковичу можно подавать в суд дело в Сухолучье.
Всегда спокойный Горбатюк переходит на эмоции не только тогда, когда вспоминает Луценко. Также он возмущается работой судей и позицией правоохранителей. Первые – тормозят рассмотрение дел, которые следствие передало в суд. Вторые – покрывают преступников.
Почти 15 тысяч правоохранителей привлекались к событиям на Майдане, из них только 10 человек дали показания. Да и очищения рядов милиции во время превращения в полицию не произошло. Те «беркутовцы», которые били студентов на Майдане, продолжают работать, и в эти дни обеспечивают порядок в центре столицы.
«Украинская правда» встретилась с Горбатюком накануне третьей годовщины начала Революции достоинства.
Это интервью дополняет материал о состоянии расследования преступлений против Евромайдана. И дает больше понимания: почему украинцы до сих пор не увидели громких дел и заключений под стражу за кровавые преступления.
ПОЛОВИНА «БЕРКУТОВЦЕВ» ПРОДОЛЖАЮТ СЛУЖИТЬ, А РУКОВОДИТЕЛЕМ В ПОЛКУ СПЕЦНАЗНАЧЕНИЯ ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ ЯВЛЯЕТСЯ ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ В ДЕЛЕ
– Почему за 3 года после начала Евромайдана почти никто не привлечен к ответственности? Даже те, которые получили приговоры суда, имеют в большинстве испытательный срок. И они – это самое низкое звено.
– Приговоры получили 35.
Одноэпизодные производства могут быстрее закончиться: расследование, направление в суд и приговор. Самые первые были приговоры по факту издевательства над казаком Гаврилюком. Их сейчас 6. В этом эпизоде одни издевались, другие – руководители подразделений – не принимали мер к прекращению.
Если брать результаты по высокодолжностным чиновникам, то обвинительный акт в отношении заместителя министра внутренних дел Сергея Лекаря, направлен в суд в январе 2015 года. За полтора года, если бы было желание у судьи, можно было бы закончить рассмотрение.
Лекарю инкриминируется инициирование принятия Кабмином постановлений, которыми были незаконно введены на вооружение милиции спецсредства усиленного действия – гранаты из России, которые не прошли необходимой в таких случаях экспертизы МО, и расход на эти спецсредства 1,2 миллионов гривен МВД.
И вот полтора года дело лежит в суде.
Та же самая ситуация по делу бывшего руководителя КГГА Александра Попова, которое направили в суд в феврале 2015-го. Еще через 2 месяца – четырех командиров «Беркута» по событиям 30 ноября.
Прошло год и 9 месяцев, но никто не спешит назначать заседания и слушать дело.
Такая же ситуация с Ефремовым и еще 2 народными депутатами. Их дела относительно фальсификаций результатов голосования по законам 16 января направлены в суд в сентябре 2015-го года. До сих пор не состоялось ни одного заседания по существу.
– Из-за такой судебной системы, возможно ли было создание отдельного суда для рассмотрения дел по Майдану?
– Конституция говорит, что не могут создаваться чрезвычайные и особые суды.
Нужно параллельно: и дела расследовать, и очищать судебную и правоохранительную систему. Главное, чтобы это были четкие и однозначные реагирования на каждый случай незаконных действий судей.
Мы в своих производствах там, где есть нарушения со стороны судьи, в частности, необоснованный самоотвод – подаем ходатайство о привлечении судьи к дисциплинарной ответственности или увольнении. Мы направляли такие ходатайства в отношении 2 судей в апреле 2015 года. До этого времени они не рассмотрены.
Конечно, хотелось бы, чтобы был суд такого уровня, как европейский. Но, к сожалению, имеем то, что имеем.
– Давайте по эпизодам. Первый – избиение студентов 30 ноября, подозрение 16-ти лиц. Относительно самих «беркутовцев», которые непосредственно били: установлено ли, кто это был? Проходят ли они в качестве подозреваемых по делу?
– Установлено.
Непосредственно выходили на площадь 290 «беркутовцев». Это 200 из киевского «Беркута» и по 30 из трех других областей: Сумской, Черкасской и Луганской. Последние были в задних рядах и подходили к завершению.
Основную противоправную деятельность оказывали представители киевского «Беркута». Личности всех установлены.
Единственное что – ни один из исполнителей именно в избиении не идентифицирован.
– Эти 200 киевских «беркутовцев» продолжают работать в правоохранительных органах?
– Где-то 50 на 50.
– То есть половина осталась в полку спецназначения общественной безопасности?
– Да. Здесь вопрос действительно важный.
Очень сложно потерпевшим идентифицировать тех, кто их бил. Они были в масках, шлемах, в темное время. Даже по видео. У нас было несколько видео, которые мы пытались по фотографической экспертизе идентифицировать, но экспертиза не дала результата.
Поэтому важным становятся показания тех, кто участвовал в избиении. Пусть, ты бил, ты преступник, ты не хочешь давать против себя показания. Но рядом были десятки тех, кто должен был бы свидетельствовать об этих противоправных действиях. Однако никаких свидетельств, что «я был свидетелем того, что мой коллега неправомерно применил спецсредство» – увы, нет.
Однако эти правоохранители продолжают работать.
– И руководителем у них является Андрей Дидюк, который проходит по делу?
– Он уже подсудимый.
– Подсудимый. И он остается работать?
– Да.
РАССКАЗ О РАЗДАЧЕ ПАТРОНОВ ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ТОТ, КТО РАЗДАВАЛ, ИЗ РУКОВОДСТВА МИЛИЦИИ, ЗАВЕДОМО БЫЛ НАЦЕЛЕН НА УБИЙСТВО
– По 1 декабря, избиения на Банковой. Какова ситуация с расследованием этого эпизода?
– Там тоже сообщено о подозрении и объявлены в розыск руководители МВД и киевской милиции.
Закончено следствие по делу начальника управления общественной безопасности Н., которому инкриминируется и 30 ноября, и 1 декабря. То есть – организация избиения майдановцев при выполнении указаний руководства и не обеспечении охраны бойцов Внутренний войск. Имеется в виду, что длительное время ВВшников били, они без щитов стояли, никто не принимал никаких мер по их защите.
Далее. Командир батальона Харьковской области, которому инкриминируются и события 18 февраля, обвинительный акт в суд направлен. Затем заместитель командира роты Киевской области и инспектор управления общественной безопасности Киева.
В отношении инспектора уже приговор есть. Он стоял рядом с «беркутовцами», которые били, но не принимал участия в избиении.
– Эти «беркутовцы» также продолжают работать в правоохранительных органах?
– Да. Подчиненные упомянутых лиц.
Те, кто привлечены к ответственности, не работают. А подчиненные, которые непосредственно били, но не идентифицированы, – в своем большинстве продолжают работать.
Но мы продолжаем работу по идентификации. Командиры тоже не говорят, кто именно из их подчиненных применял насилие.
– Как Вы относитесь к тезису, что «беркутовцы», которые были в АТО, – уже искупили вину, отработали на Родину, и их нужно амнистировать?
– Конечно, надо учитывать.
Единственное, что мы не понимаем… Например, человек говорит: я во время Майдана применял спецсредства, не наносил тяжкие телесные повреждения. Вроде бы, ты подлежишь к уголовной ответственности. Но ты признал вину, ты имеешь заслуги – был в АТО. Без проблем. Мы по тебе закрываем уголовное производство, например, по амнистии. Здесь есть логика.
А когда мы говорим, что мы не знаем, что он совершал, возможно, он к убийству причастен, но он работает дальше, – амнистировать? За что? Не знаем, за что.
– Еще один эпизод – первые погибшие на Грушевского, начиная с Нигояна. Адвокаты семей Небесной Сотни говорят, что это «абсолютно провальный эпизод в плане расследования».
– С точки зрения того, что преступление не раскрыто, – однозначно, это минус для следователей.
Единственное, что это не дело, которое отложили в сторону и вообще этим не занимались. Расследование велось, ведется и будет вестись, пока не раскроем. Я не могу гарантировать, что преступление будет раскрыто. Но та работа, которая ведется, кажется, должна закончиться как минимум существенным сужением круга подозреваемых.
Там были сложности. Экспертизы по наслоению на одежде, которые проводились зимой 2014-го, во всех трех случаях давали выводы: «Выстрелы совершены с расстояния до 3 метров».
Нет видео непосредственно момента убийства Нигояна, Жизневского и Сеника. Есть до или после этих убийств. И на этих видео, как и по показаниям свидетелей, – ближайшие милиционеры были на расстоянии около 30 метров. Это исключало возможность выстрелов со стороны правоохранителей.
При таких обстоятельствах, какие версии выдвигаются? Или провокаторы, или переодетые и милиционеры, или представители власти, или свои.
С учетом того, что патроны для остановки транспортных средств поставляются только в милицию – а именно этими патронами были совершены убийства Жизневского и Сеника – это указывало на то, что все-таки могут быть причастны правоохранители.
Поэтому полгода назад мы провели повторные экспертизы и установили, что первые выводы о расстоянии – неправильные. И это помогло двигаться дальше.
В одном случае есть уже подразделение, которое мы подозреваем в применении оружия.
– Один из руководителей подразделения «Беркута» Шаповалов пошел на сотрудничество со следствием. Насколько это поможет расследовать эпизод 18 февраля?
– Во-первых, такие показания (Шаповалова – УП) важны для расследования. Рассказ, например, о раздаче патронов, означает, что тот, кто раздавал, из руководства милиции, заведомо был нацелен на убийство.
Во-вторых, такие показания – это как пример для других правоохранителей и «беркута » в частности.
У нас за все время это буквально единицы, и в подавляющем большинстве это правоохранители, которые уже находятся под следствием.
РАНЕНИЯ МИЛИЦИОНЕРОВ БЫЛИ ЛИШЬ ПОВОДОМ ДЛЯ ПРИМЕНЕНИЯ РОТЫ САДОВНИКА. ЭТО ВРОДЕ БЫ РАЗВЯЗАЛО ИМ РУКИ
– Возвращаясь к 20 февраля. У нас сейчас на скамье подсудимых только беркутовцы из так называемой «черной роты» Садовника. Но их подразделение появилось на Майдане примерно в 9 утра, а уже к этому времени были ранены от огнестрельных выстрелов протестующие.
– Да, там действительно были установлены и проверяются обстоятельства о применении оружия – как протестующими, так и представителями правоохранительных органов. На то время со стороны правоохранителей уже было трое погибших и 20 получили огнестрельные ранения.
То есть велась стрельба и по стражам порядка – и правоохранители, которые там находились, также применяли оружие: в основном, помповые ружья, светошумовые и газовые гранаты.
– И кто, по версии следствия, стрелял? Если «черной роты» Беркута еще не было.
– Там стояли несколько подразделений, которые у нас идентифицированы. Потом поступила команда отходить – они все отходят. И потом заходит спецрота «Беркута».
– По погибшим правоохранителям. 18-20 февраля были убиты 13 человек, утром 20 февраля – трое. Установлено ли, кто их убил?
– Установлены – возможно, не все, а часть лиц, которые находились в то время в том месте, откуда велась стрельба.
По результатам экспериментов установлено, что большинство ранений были осуществлены из консерватории. Но часть – со стороны баррикад на Майдане, которые фронтально выходили к стеле.
У нас установлены лица, которые находились в консерватории. В то же время, есть тот же Бубенчик, который давал показания по этому поводу.
– Подтверждалась информация Бубенчика?
– Те показания, которые он давал, не соответствуют фактическим обстоятельствам. Место, откуда, как он говорит, делались выстрелы – допустимо. Но как выглядел тот, в кого он стрелял, где он находился, из показаний Бубенчика не соответствует тому, что было в действительности. А на следственный эксперимент он так и не появился.
Также и Парасюк – до сегодняшнего дня на допрос не явился. Он давал интервью, но не нам, в котором указывал, что в то время он там находился.
– Кто те люди, которые стреляли в правоохранителей?
– Есть определенный круг лиц, которые проверяются на причастность к совершению выстрела. Часть из них идентифицирована.
Опять-таки, здесь могут прозвучать обвинения, что правоохранители преследуют майдановцев. Но наша задача – не занимать чью-либо сторону, а объективно расследовать.
Тем более есть закон об амнистии, который не позволяет привлекать к ответственности и даже расследовать производство по статье «посягательство на жизнь работника правоохранительного органа».
Это важно, потому что именно применение оружия в сторону правоохранителей создало основания для появления роты Садовника. Это вроде бы развязало им руки.
При этом руководство, которое принимало решение использовать роту Садовника, никоим образом не ставило задачу защищать правоохранителей.
Ранения милиционеров были лишь поводом для того, чтобы применить оружие в отношении неопределенного круга лиц. Чтобы таким образом максимально запугать тех, кто участвует в акциях протеста.
Они вышли к Октябрьскому дворцу – и применяли оружие в отношении тех, у кого его не было.
НА СЕГОДНЯ ИМЕННО ТОТ СНАЙПЕР, КОТОРЫЙ НА ВИДЕО ЛЕЖИТ НА БРУСТВЕРЕ СО СНАЙПЕРСКОЙ ВИНТОВКОЙ – НЕ ИДЕНТИФИЦИРОВАН
– В 2014-м году много и активно говорили о снайперах. Сейчас есть информация, были ли убиты участники Евромайдана выстрелами снайперов?
– Да, есть.
Обнаруженные пули, которые применяются в снайперском оружии, калибра 7,62×54. В автоматах Калашникова, которые были на вооружении спецроты, – 7,62×39.
В то же время, в том же самом отряде спецроты «Беркута» был боец со снайперской винтовкой Драгунова. Он также присутствует на видеозаписях. И именно разрезанная снайперская винтовка Драгунова затем была найдена на Жуковом острове. Сейчас продолжается экспертиза.
Еще на видео, мы видим, на бруствере лежит боец со снайперской винтовкой. Он действовал согласованно именно с этой спецротой. То есть снайпер не был отдельно – они вместе отступали. Они его прикрывают, отступают, затем на снежную баррикаду ложатся, один со снайперской винтовкой Драгунова, один с другой снайперской винтовкой. И дальше уже отступают за бетонную баррикаду.
Но имеем ситуацию, что на сегодня именно этот снайпер не идентифицирован. Это может быть из числа тех же «беркутовцев», а может быть и из Внутренних войск, которые там были, или других подразделений.
– Наливайченко озвучивал версию о русских. Потом его обвиняли, что он не передает соответствующие доказательства в ГПУ, а делает политические заявления и пиарится на этом. Что-то изменилось?
– Наливайченко никаких документов относительно участия российских снайперов не передавал.
Вывод, о том, что там якобы были российские снайперы, сделанный им из единственного факта: 20 февраля в 19 часов приехала группа Фсбшников из 6 человек и Сурков. Фсбшников поселили на базе СБУ за городом. И на следующий день кто-то из охранников той базы заходил в комнату, в которой жил сотрудник ФСБ, и видел чемодан, который, по его предположению, мог содержать внутри снайперское оружие.
Это был единственный момент со словом «снайпер». Ничего другого он не передавал.
Но это не означает, что так называемого российского следа не было.
Постоянно мы видим – декабрь, январь, февраль – приезд работников ФСБ, их встречи с работниками СБУ, сбор материалов. Работникам СБУ даже были вручены уведомления о подозрении Военной прокуратурой в том, что они передавали данные ФСБ относительно этих событий.
Приезды того же самого Суркова рассматриваются как определенное влияние на руководство Украины во время тех событий.
Единственное – влияние на что? На осуществление каких-либо действий или каких-то советов, каких-то консультаций?
Сейчас у нас проверяется версия, не представители ли РФ спровоцировали именно такой вариант – расстрел майдановцев, который не позволял сторонам примириться? После расстрела в стране уже не могло быть мира с властью.
Именно в этом мы сейчас убеждаем Международный уголовный суд в Гааге – чтобы прокурор принял решение о взятии в производство дела по Майдану, то есть по противодействию протестным акциям – в дело по событиям в Крыму и на Донбассе.
Мы считаем, что эти события могут быть между собой связаны – переход от Майдана к Крыму и Донбассу.
ЛЮБАЯ ВЕРСИЯ ЯНУКОВИЧА БУДЕТ ВАЖНОЙ. ПОТОМУ ЧТО МЫ НАЧНЕМ ЕЕ ПРОВЕРЯТЬ НА СООТВЕТСТВИЕ ОБЪЕКТИВНЫМ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ ТЕХ СОБЫТИЙ
– К эпизоду 20 февраля. В суде над 5-ю «беркутовцами» удалось договориться о допросе Януковича путем видеоконференции. Чего вы ожидаете от его показаний?
– Сложно ожидать каких-то существенных результатов. Потому что на скамье подсудимых сидят простые «беркутовцы», которые явно не контактировали с бывшим президентом. Та же средняя линия, которая по версии следствия была ретранслятором преступных указаний, – это и руководство киевской милиции, и МВД – также находится в розыске.
Этот допрос осуществляется именно для объективности. Защита «беркутовцев» ходатайствовала о допросе бывшего президента, который, как они считают, должен пролить свет на роль «Беркута». Если этот допрос состоится, то это является полезным.
На запросы следствия о проведении следственных действий дан отказ от РФ: мол, это не может быть выполнено из-за признаков политических преследований. С такой же формулировкой нам отказали на запрос об экстрадиции.
Мы ставили вопрос и о том, как Янукович прибыл на территорию Российской Федерации, какой он имеет сейчас статус, является ли он гражданином, или имеет статус мигранта или беженца, где проживает, соответствует ли действительности адрес проживания в Ростове, который предоставили адвокаты?
Ответ всегда был одинаков: с учетом Европейской Конвенции о предоставлении международной правовой помощи – они не могут выполнить наш запрос из-за признаков политических преследований.
Хотя любая версия Януковича относительно тех событий, которые он выскажет для собственной защиты, будет важной. Потому что тогда мы начнем ее проверять на соответствие объективным обстоятельствам тех событий.
– Вы, наверное, слышали эти заявления Генпрокурора Юрия Луценко, что он будет приходить в суд по делу Януковича. Когда будет эта видеоконференция, придет ли в суд Генпрокурор?
– Однозначно нет. Он не является гособвинителем по этому делу.
По моему мнению, Генпрокурору в целом стоит максимально отстраниться от любых процессуальных действий по делу, которое касается Януковича, – ведь у последнего есть основания обвинять Луценко, что он является заинтересованным лицом. Он пострадал от бывшего президента.
Второе – во многих событиях Майдана Луценко может выступать как свидетель. Это тоже не позволяет занимать функцию государственного обвинителя.
К СОБЫТИЯМ ВОКРУГ МАЙДАНА ПРИВЛЕКАЛИСЬ 15 ТЫСЯЧ ПРАВООХРАНИТЕЛЕЙ, А ОТНОСИТЕЛЬНО ПРАВДИВЫЕ ПОКАЗАНИЯ ДАЛИ, МОЖЕТ, ДЕСЯТЬ
– В отчете Международной совещательной группы Совета Европы говорится о системных препятствиях, которые оказывали работники МВД. Есть ли дело относительно препятствования расследованию?
– Есть производство, оно нами было зарегистрировано еще в марте 2015 года. Опять же – уничтожение документов, сокрытие информации, и сама же экспертиза по пулям.
Первая экспертиза дала информацию, что пули из тел пострадавших не совпадают с выстрелами пуль из оружия спецроты «Беркут». И это нас больше года вело в другую сторону. Мы искали, другое оружие, которое было на том месте.
В то же время, следствие по делу умышленного противодействия расследованию ведет отдельное управление, созданное еще Шокиным в апреле 2015 года. Но никаких результатов за это время ими не добыто, кроме вызовов на допросы наших следователей.
Со стороны руководства ни МВД, ни СБУ не проводится никакой работы относительно того, чтобы выявлять внутри структур лиц, которые тем или иным способом противодействовали протестным акциям.
– С весны 2014-го у нас бессменный министр внутренних дел. Какова его роль в том, что МВД системно препятствует расследованию? Он не может ничего сделать? Или наоборот – покрывает тех, кто этим занимается?
– На то время, когда эти выводы делались (отчет Совещательной группы совета Европы, март-2015 – УП), они обосновывались тем, что не выполнялся ряд поручений подразделениями МВД. Например, не обеспечение явки тех самых «беркутовцев» на допросы – когда следователи вызывали «беркутовцев» на допрос, их отправляли на Восток.
Мы имеем ситуацию, когда к событиям вокруг Майдана привлекались 15 тысяч правоохранителей, а относительно правдивые показания дали, может, десять. А 14.990 – пусть не все были свидетелями, но хоть какой-то неправомерный приказ каждый слышал!..
Когда шла переаттестация правоохранителей, мы видели от журналистов и адвокатов семей Небесной Сотни, которые принимали участие в комиссии, позицию: если ты в прошлом был свидетелем преступлений и не рассказываешь о них, покрываешь своего друга или коллегу, – тебе не место в правоохранительных органах.
Они эти вопросы задавали. И где-то до 2 десятков человек они нам направляли. Но большинство из тех, кто к нам приходил, показаний не давал.
Это свидетельствует о том, что они не боятся журналистов и адвокатов.
Они боялись бы, если бы это была твердая позиция руководства: у нас будут работать только те, кто не скрывает преступлений и не прячет голову в песок.
– То есть такой четкой позиции Авакова вы не увидели?
– Нет. Мы писали даже письма, уже на Хатию Деканоидзе, когда эта аттестация проводилась: давайте координировать нашу деятельность для выявления тех правоохранителей, кто мог быть причастен к событиям на Майдане.
Согласие было получено – но такой работы не велось.
НИКТО НЕ МОЖЕТ ЧЕТКО СКАЗАТЬ, В ЧЕМ ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ИЛИ ЧТО ВХОДИТ В «БОЛЬШИЕ ДЕЛА ЯНУКОВИЧА»
– После заседания антикоррупционного комитета ВР 9 ноября 2016 года председатель комитета Егор Соболев заявил, что из-за Юрия Луценко расследования дел относительно преступлений против участников Евромайдана продвигаются хуже, чем у Виталия Яремы. Вы что-то подобное чувствуете?
– По факту буду говорить.
В чем плюс – Луценко обеспечил техникой, которую просили. Но с точки зрения организации работы, то больше минусов, чем плюсов.
Сразу после назначения Луценко мы озвучили проблему: у нас постоянно возникали непонятные ситуации с заместителем Генпрокурора Столярчуком – не было должного содействия работе. Соответственно, стоял вопрос: или назначить другого заместителя, или как-то отделить нас.
Луценко пообещал подчинить наше подразделение себе. Но был создан департамент, который вновь был подчинен Столярчуку.
Скажу так: любые реорганизации притормаживают движение вперед. Было управление – стал департамент. Все выводятся за штат, следователи переназначаются, пишутся рапорты, много другой бумажной работы. Не было нужды в этом.
Была потребность, чтобы заместитель Генпрокурора был заинтересован в надлежащем расследовании этих дел.
– А Столярчук заинтересован?
– На словах все заинтересованы, а на деле этого не видно.
На меня возлагают всю ответственность за результат, а кого мне назначают?
Начальник следственного управления – Басов, начальником прокурорского управления ставят Андреева. Не должны они быть на этих должностях – говорил я Генеральному прокурору, это в ущерб расследованиям. Ответ был: «Нет, они останутся».
Было такое, что я два месяца попасть не мог…
– К Луценко?
– Да. Особенно это проявилось после того, как я написал докладную, что нельзя применять этот закон о так называемом заочном расследовании, потому что оно содержит много нарушений Конституции и международных конвенций – а соответственно, несет угрозу для расследования. Оно создаст основания, чтобы приговоры, которые вынесены по этой процедуре, обязательно были отменены.
И после этого Луценко перестает меня принимать.
Что же дальше? «Мы хотим большое дело Януковича в суд направить».
Я говорю: это невозможно в предложенном вами формате так называемого «большого дела». Нынешний КПК имеет такие нормы относительно сроков следствия, что когда вы объедините эти дела относительно Януковича и других – то все сроки уже накрылись, их уже нет!
Но тот же Матиос, Столярчук, Басов говорят Луценко: «Горбатюк говорит глупости, мы Вам все сделаем». И только я вроде бы являюсь препятствием. Хотя они точно должны осознавать все риски.
Кроме проблемы сроков следствия для завершения расследования производств в отношении бывших руководителей государства есть еще проблематика закона – о так называемой заочке (заочное осуждение – УП). Ее использование без внесения изменений в закон – это прямо во вред. Но слушать меня не хотят.
Луценко поставил себе цель, что «Мы привлечем Януковича» – но суть моих замечаний в том, что я подчеркиваю: это надо сделать так, чтобы потом не получать оправдательные приговоры исключительно из-за грубого нарушения процесса или прав его участников.
Кстати, сейчас уже не стоит цель направить «большое» дело.
– Большое – это имеется в виду создание преступной организации?
– И создание, и деятельность преступной организации. Но никто не может четко сказать, в чем оно заключается – не общие фразы, а конкретные производства – что входит в большое дело Януковича.
Есть желание «что-то большое» в суд направить – а что именно, вопрос? Эта идея – за любую цену направить какое-то большое дело по бывшим высокопоставленным лицам – по моему мнению, результата не принесет, но уже навредила, и дальше это продолжается.
На сегодня руководству уже понятно, что объединять – это действительно потерять сроки следствия. Сейчас будут в Верховную Раду обращаться за изменениями по срокам следствия, по «заочке», и других изменениях. Согласились с моими доводами.
Есть еще проблема судебного рассмотрения таких больших дел. Если вы все в кучу собьете, это дело будет 10 лет рассматриваться, в лучшем случае.
Вот завершенный эпизод – Сухолучье, там есть подозрение по Януковичу. Измените закон о заочном судопроизводстве, чтобы он был без юридических «мин замедленного действия» – и направляем в суд.
Один эпизод – завладение государственным имуществом. До полугода может рассматриваться в суде. И если получится приговор до 12 лет и конфискация всего имущества – Межигорье ушло государству, все, что арестовано за это время, ушло в доход государства.
Условный Янукович осужден – и спокойно расследуйте все другие эпизоды, в том числе и «преступную организацию».
Но – «нет, я хочу большое дело». Для чего оно нужно? Лучше бы руководство улучшило организацию работы по расследованию дел в отношении бывших руководителей.
Сейчас у меня складывается впечатление, что сосредоточивая силы на завершении следствия по заочной процедуре в отношении Януковича, которому с учетом отказа в экстрадиции не холодно и не жарко от этого, мы одновременно забываем (или прекращаем) дела о расследовании в отношении тех, кто находится на территории Украины – непосредственных исполнителей совершения преступлений, среднего звена и отдельных высоких чинов.
Очень на это похоже.
Алексей Братущак
Источник: Украинская правда
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.