Судья Богдан Львов был одним из кандидатов на должность председателя Верховного Суда. Но на пленуме, где рассматривался этот вопрос, появилась кандидатура Валентины Данишевской, которая до ВС долгое время была директором Центра коммерческого права. Богдан Юрьевич снялся «с выборов» в ее пользу. Однако все равно оказался в руководящем составе – стал заместителем председателя Верховного Суда и возглавил Кассационный хозяйственный суд при ВС.
«Цензор.НЕТ» встретился с ним после официального начала работы новой структуры, чтобы поговорить о текущей ситуации и планах на будущее.
Читайте также интервью с Анной Вронской, Валентиной Данишевской, Натальей Антонюк, Владимиром Кравчуком, Аллой Лесько, Николаем Мазуром, Дмитрием Гудимой, Еленой Кибенко, Иваном Мищенко, Дмитрием Луспеником, Евгением Синельниковым, Татьяной Анцуповой, Михаилом Смоковичем, Ларисой Рогач и Станиславом Кравченко.
«САМОЕ ВЫСОКОЕ «КРЕСЛО» В ВЕРХОВНОМ СУДЕ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ЦЕЛЬЮ ВСЕЙ МОЕЙ ЖИЗНИ»
— Вы являетесь заместителем председателя Верховного Суда и возглавляете Кассационный хозяйственный суд в составе ВС. Как все это совмещаете?
— Количество новых заданий почти удвоилось. Однако если бы избрали заместителем председателя Верховного Суда судью, который не возглавляет ни один из кассационных судов, то ему было бы еще тяжелее. Поскольку, по закону, он бы не мог быть в Большой Палате, но на него бы распространялись дела из его собственной палаты кассационного суда (например, банкротства).
Одновременно он должен учитывать всю иерархию, которая существует над ним, это: председательствующий судья; заместитель секретаря судебной палаты; секретарь; заместитель председателя суда и председатель суда, а уже потом этот судья как заместитель председателя Верхового Суда. Как видите, такая комбинация была бы еще более сложной для внедрения любых идей по настройке работы суда.
— Как вы уже настроили свою работу?
— Пока что не совсем так, как хотелось бы. Потому что начальный организационный период отличается от обычной налаженной работы суда. Поскольку, как известно, до 14 декабря включительно работали и предыдущий Верховный Суд Украины, и все высшие специализированные суды. В тех же помещениях, на техническом оборудовании с использованием компьютерных сетей функционировал суд, ограничивать в этом мы не имели возможности и права. А уже с 15 декабря мы начали пользоваться этими материальными ценностями.
Соответственно, только с этого времени системы начали проявлять какие-то недостатки или несоответствия, которые должны быть устранены. Например, хотя канцелярия сразу с этой даты начала регистрировать дела, но это касалось тех материалов, которые были представлены людьми или юридическими лицами непосредственно в суд, однако настройка автоматизированной системы документооборота суда продолжалась еще несколько дней, потому что она оказалась не готовой к некоторым особенностям работы нового суда.
Если Кассационный административный суд заработал в конце 15 декабря, то кассационному хозяйственному и гражданскому судам понадобилось два дня для их настройки, а уголовному – около трех дней.
Кроме того, если раньше распределение делали четыре системы, и оно технически могло происходить автоматически и параллельно, то теперь образовали единую систему Верховного Суда, поэтому он стал работать в четыре раза медленнее. Соответственно, сразу увеличилась очередь из дел. Целесообразнее существование четырех ядер автоматического распределения, чтобы не уменьшать его скорость.
— Какие видите сложности в будущем рабочем процессе?
— Во-первых, в Кассационном суде 40 процентов судей, которые до этого времени никогда в этой профессии не работали. Хотя они являются квалифицированными адвокатами и учеными, однако, это все же не совсем судейская сфера…
— Нет соответствующего опыта?
— Да, практического опыта. Даже общение в качестве адвоката и судьи с участниками судебного процесса имеет определенные отличия. Но эти навыки со временем будут приобретаться. Другого пути получения опыта, как практика, не существует.
Во-вторых, сейчас мы находимся на стадии согласования единых форм процессуальных документов и одновременно — освоения нового процессуального законодательства. Поскольку это первый случай в истории Украины, когда отсутствовал переходный период между вступлением в силу законом и его применением. Должны его изучать, а также учиться общаться с теми, с кем раньше, возможно, и не были знакомы. Главное, чтобы не пропало желание работать (улыбается). Тогда судьи смогут все преодолеть.
— Но не исключено, что кто-то из судей Верховного Суда через определенное время поймет, что это не его. Как с этим быть?
— Здесь действительно есть вопросы, ведь кто знал судейскую работу исключительно с экрана телевизора, то у него есть довольно большой риск ошибиться. А тот, кто работал судебным адвокатом, рискует гораздо меньше. Но даже и он знает судебный процесс только с внешней стороны, а изнутри его не чувствовал. Мне известны минимум два случая, когда помощники судей Верховного Суда Украины стали судьями районных судов, но уволились из-за того, что их ожидания не совпали с реальностью.
В то же время не знаю ни одного случая, когда помощник районного судьи поднялся по карьерной лестнице на эту ступень, и так же быстро спустился (улыбается). Но это жизнь и, наверное, лучше своевременно признать ошибку и уволиться, чем заниматься тем, что тебе не нравится.
— Назначение руководства Верховного Суда имело определенную интригу – председателем суда избрали Валентину Данишевскую, хотя ее кандидатура «вынырнула» на самом пленуме, а сначала общество услышало фамилии других претендентов, среди которых были и вы. Вас выдвинула судья Лилия Катеринчук. Вы договаривались об этом заранее?
— Это не так. И более того – за несколько дней до пленума ВС на наших собраниях судей даже возникла определенная небольшая дискуссия по поводу того, может ли кто-то выдвигаться лично. Для меня, как для многолетнего председателя Высшего хозяйственного суда Украины, было принципиально, чтобы меня выдвинули. Даже если я, работая, допускал определенные ошибки (как известно, не ошибается тот, кто ничего не делает), но коллектив мне доверяет, тогда есть смысл работать дальше и делать что-то полезное.
Но если из 11 судей ВХСУ, которые попали в новый ВС, ни один не считает меня достойным этой должности, то, пожалуй, самовыдвижение было бы не совсем обоснованным. Поэтому повторюсь, для меня был принципиальным этот вопрос. Как и отсутствие предварительной договоренности относительно этого. Мне кажется, судьи это поняли.
Лилия Иосифовна Катеринчук как раз предложила мою кандидатуру. Мне было очень приятно, потому что это является определенным признанием того, что работал правильно. Тем более, вы же видели в прессе обвинения в мой адрес. Хотя они и были преодолены в установленном законом порядке ВККС, ВСП, где все утверждения относительно меня были опровергнуты, но все, же они имели место.
Поверьте, самое высокое «кресло» в Верховном Суде не является целью всей моей жизни. Это лишь возможности для реализации планов по реформированию и улучшению ситуации в судах. Однако я должен учитывать, как это воспринимается со стороны. В общем, неофициальное выдвижение кандидатов, которое происходило на собрании судей, можно было бы назвать пробой сил.
Но после появления на пленуме среди кандидатов Валентины Ивановны Данишевской (с которой я, как и подавляющее большинство судей хозяйственной юрисдикции, был знаком ранее) мне показалось, что это более правильная кандидатура на должность Председателя Верховного Суда.
Поэтому я подчеркнул, что при таких условиях не буду выдвигаться, и попросил присутствующих поддержать ее.
— Она сразу предложила вас в свои заместители…
— Не совсем сразу, а после определенных переговоров и консультаций с неформальными лидерами всех юрисдикций и кандидатами на административные должности, с которыми она встретилась отдельно от общего заседания пленума и обсудила, кто бы мог быть лучшим, на какой должности. Поднимался вопрос относительно совмещения – удобно ли будет обычному судье работать в одном из кассационных судов, одновременно выполняя обязанности заместителя руководителя ВС.
Потому что закон предусматривает ограничения только для председателя Верховного Суда – он (в нашем случае – она) не может совмещать должности, а также для судей Большой Палаты (хотя, на мой взгляд, это неправильно, ведь тогда было бы удобнее). Так вот именно после этих консультаций Валентина Ивановна еще раз все обдумала и внесла предложение относительно моего назначения на должность своего заместителя.
— Я помню, что перед пленумом еще один кандидат на председателя ВС Владимир Кравчук публично предложил вам быть в его команде в случае его избрания, но вы, как мне показалось, не хотели.
— Возможно, мы бы работали и с ним. Но, во-первых, Валентина Ивановна Данилевская как председатель Верховного Суда имеет больше преимуществ перед Владимиром Николаевичем Кравчуком (который со временем, в принципе, может достойно занять эту должность).
Во-вторых, он многим предложил войти в его команду. И здесь есть несколько моментов. Он должен определиться, кому предлагает (ибо многим – это никому). Лично я не совсем разделяю термин «команда» по отношению к Верховному Суду. Потому что если часть ВС – это определенная команда, то кто тогда остальные?! Или все работают вместе, или один судья, который не разделяет общие интересы, может свести на нет совместные усилия. Надеюсь, что таких судей не осталось.
— После пленума в информационном пространстве начали обсуждать, что Данишевская стала такой себе «ширмой» для вас, а вы будете «серым кардиналом» — настоящим руководителем суда. Писали, что вы будете сотрудничать с Администрацией президента Алексея Филатова, потому что дружите с ним. Что здесь, правда?
— Правда, в том, что я с Алексеем Валерьевичем Филатовым знаком, но «дружу» — это преувеличение. Я работаю судьей 25 лет, поэтому у меня много знакомых среди преподавателей, в юридических кругах, а также среди тех, кто присутствовали на моих заседаниях.
То, что кто-то может руководить Верховным Судом «за спиной» Валентины Ивановны, может сказать только тот, кто очень плохо ее знает. Она возглавляла Центр коммерческого права, который проводил много мероприятий для судей, поэтому мы имели неоднократные беседы. Могу сказать, что Валентина Данишевская – очень амбициозный и профессиональный человек. Не думаю, чтобы она позволила бы кому-то собой управлять.
«КОГДА ПРЕДЛАГАЮТ ДЕНЬГИ, А ТЫ ОТКАЗЫВАЕШЬСЯ, ЧЕЛОВЕК НАЧИНАЕТ ДУМАТЬ, ЧТО ТЫ ВЗЯЛ СРЕДСТВА У ДРУГОЙ СТОРОНЫ»
— Вы в нашем разговоре, между прочим, упомянули об отрицательном заключении Общественного совета добродетели, который получили на конкурсе в ВС. Были обвинения во вмешательстве в автоматизированную систему документооборота ВХСУ, вспоминали наградной пистолет и не указанную в декларации стоимость двух часов. У вас на собеседовании ВККС даже возникла перепалка с представителем ОСД. Осталась ли какая-то, так сказать, обида на них?
— (Улыбается) Я являюсь членом Совета по вопросам судебной реформы, значит, фактически в определенной степени причастен к участию ОСД в этих процессах. На то время из всех, кто принимал в этом участие, никто в страшном сне не мог представить, что события будут разворачиваться таким образом. Ведь в состав ОСД должны входить признанные специалисты, чье мнение имело бы определенный вес. Все надеялись, что активные молодые люди (если они ценят свое имя) должны сосредоточиться и стремиться к какой-то объективности. И, к сожалению, этого мы довольно часто не видели.
В общем, не хотелось бы критиковать ОСД, потому что считаю участие общественности правильным. А прибегать к жесткой критике означает вообще ставить под сомнение результаты этой работы. Тем более, мы имеем несколько выводов иностранных экспертов из Совета Европы и других европейских учреждений, которые отметили все главные недостатки именно этого состава ОСД.
Например, когда человек, как адвокат присутствовал на судебных заседаниях, в частности, нашего суда, и там, где выиграл, предоставлял судье нейтральные или положительные выводы, а где проиграл – отрицательный, то здесь возникают определенные вопросы.
— Но в целом привлечение общественности к избранию судей – это новая практика. У нас еще такого не было…
— (Перебивает) Не только у нас. Ни одна страна мира такого не знает. Поэтому не хотелось бы огульных обвинений.
— Эту практику стоит оставить?
— Безусловно! Но в составе ОСД не должны быть участники судебных производств. Если решаются вопросы добропорядочности, то здесь не должны быть люди, которые связаны исключительно с юридической профессией. Любой разумный человек может разобраться, что добродетельно, а что – нет. Для этого не нужно быть адвокатом, прокурором, следователем или судьей.
Смотрите, у меня зарегистрирован автомобиль Land Cruiser 200, купленный в автосалоне. ОСД к нему претензий не имеет, а к этим часам (показывает левую руку), которые в десятки раз дешевле, были. Кто-то может объяснить логику, почему?
— В истории с часами члены ОСД как раз критиковали то, что вы не указали их стоимость.
— Начинали с этого. Вообще в е-декларации можно не указывать стоимость, чтобы не ошибиться. В частности, этим часам – почти десять лет. Они находится на грани целесообразности их декларирования. Но в одном из журналов вышло мое фото с ними, и если бы я их не задекларировал, возник бы вопрос, куда делись. Если бы начал рассказывать, что это китайские, но я специализируюсь на рассмотрении дел, связанных с защитой прав интеллектуальной собственности, поэтому не могу иметь подделку (улыбается).
Я консультировался со специалистами НАПК, которые сказали: поскольку часы являются серийными, их действительную стоимость можно выяснить как на момент продажи, так и на сегодняшний день. Но они были приобретены где-то в 2007-2008 годах, декларировал я их в 2015-м, и документы не сохранились. Если бы я указал в декларации ложную дату продажи, то это были бы ложные сведения, и можно было бы ставить вопрос о привлечении к ответственности.
Не отметил — никого не обманул. Пожалуйста, проверяйте! Но в заключении ОСД написали, что не указание стоимости порождает сомнения в очень большой цене. Извините, в е-декларации указана не только торговая марка, но и название. Это было сделано как раз для тех, кто разбирается, чтобы не возникало сомнений.
— В заключении еще речь шла о том, что на вас жаловался народный депутат Олег Осуховский. Что вы такого сделали «Свободе»?
— Ничего не сделал (улыбается). Просто ВХСУ, выполняя возложенную на него задачу, обязал получателя кредита, который его не вернул, передать кредитодателю заложенное имущество. Поскольку речь шла о 6 миллионах евро, то тот, кто вынужден был отдать этот залог, остался недоволен.
Вот смотрите, Общественное движение «Честно» и ОСД публично всех просили предоставлять любую информацию о кандидатах в судьи. Мне приятно, что по данным ОСД, на меня поступило три жалобы: от народного депутата Осуховского, той личности, которая брала этот кредит, а также того, кто с ними связан. Значит, все – из одного дела, которое я, кстати, не рассматривал. Это для меня было неким лакмусом, что с другими решениями ситуация еще лучше.
— А вообще за эти 25 лет работы судьей, были случаи, когда с вами пытались договориться и, так сказать, «решить вопрос»?
— Бывали. К сожалению, раньше это действительно было проблемой. Когда тебе предлагают деньги, а ты отказываешься, то автоматически человек начинает думать, что ты взял средства у другой стороны. Мне кажется, что за последние годы мы немного «сломали» такое отношение. Хотя это было довольно сложно. Понимаете, если человек проигрывал дело, то обязательно думал, что другая сторона оплатила. А если выигрывал, то считал, что так и должно быть.
Люди забывают о том, что для выигрыша нужно должным образом подготовиться к рассмотрению. Если, конечно, ты прав. Но когда есть кредит, то его нужно возвращать или нет?
— Нужно.
— Вот в том случае, о котором мы с вами обсудили, так и произошло. Здесь возвращали не деньгами, а имуществом. Правда, я не знаю, было ли выполнено то судебное решение.
— Какой была самая большая взятка, которую вам предлагали?
— Расскажу о безусловном лидере «зафиксированных предложений», который произошел во время зимних событий 2014-2015 годов. Был «очевидец», который видел, как в ресторане отеля «Интерконтиненталь» мне передавали конверт с миллионом долларов (улыбается)…
— Как в конверте?
— (Улыбается) Вот вы понимаете, о чем идет речь. Знаете, внешний вид этого «очевидца» вызвал сомнения, пустили бы его в отель «Интерконтиненталь». Но этот человек свидетельствовал, что лично видел, как передавали конверт именно с миллионом долларов. Правда, потом говорилось, что это происходило в бассейне. Даже обстоятельства четко не были указаны. Вот такой был нонсенс. Как вы понимаете, я шучу, что это самая большая взятка.
— А если серьезно, то не было, например, таких намеков или обращений: «Сколько я вам должен, чтобы решение было в мою пользу»?
— Так мы же не на базаре (смеется). Именно с такой формулировкой не помню (задумывается).
— Возможно, раньше, когда вы работали в военных судах…
— Знаете, там было проще, ибо контингент не тот. Как-то было предложение передать две бутылки водки (улыбается). Мы ожидали такое, поэтому тот адвокат больше не работал в нашем суде. Почему у него пропало желание (улыбается).
А деньги предлагали в хозяйственных судах. Но я не считаю, что все можно решить таким образом.
— Не все придерживаются такого мнения. Есть судьи, которые не совсем добропорядочные.
— К сожалению, есть такие примеры.
— То как с этим бороться?
— Пожалуй, так, как сейчас и происходит. У нас много органов, которые контролируют судей. Имеется в виду, не только после совершения преступления, но и в бытовой жизни. Неспособность объяснить свое состояние является основанием для увольнения. Так вот есть в НАПК, НАБУ, САП, Генпрокуратуре, полиции, еще создано Государственное бюро расследований. А еще есть ВККС и ОСД. Все эти органы занимаются добродетелью судей, их состоянием и образом жизни.
Общественность также принимает в этом участие. Здесь нет ничего плохого. С другой стороны, сейчас судьям предложена достаточно высокая заработная плата, которая позволяет избегать каких-то соблазнов.
— Относительно новых зарплат судей Верховного Суда тоже были нарекания – мол, слишком дорого они будут обходиться стране.
— Если эти заработные платы вместе с контролем позволят избежать коррупционных проявлений, хотя бы в Верховном Суде, это уже будет выгодно для страны. Все же, как не решать любой вопрос (через улицу или еще каким образом), но единственный цивилизованный способ – это суд.
Однако здесь есть еще один важный момент: сейчас государство может предложить судье лишь условную защиту. Потому что ни одно преступление в отношении судей раскрыто, а виновные не наказаны. Я говорю про убийства, ограбления и разбойные нападения — это все риски. Государство должно их в определенной степени компенсировать. Человек за символические деньги может определенное время работать на такой рискованной работе, в частности, из-за амбиций. Но так всегда не будет.
«ЕСЛИ ЕСТЬ ОСНОВАНИЯ ГОВОРИТЬ О ПРЕСТУПЛЕНИИ СУДЬИ, ТО ОН ДОЛЖЕН ОТВЕЧАТЬ»
— Общество возлагает много надежд на судебную реформу. Процесс запущен. Но как можно верить в то, что он будет успешным, когда судья Шевченковского райсуда Олег Линник приговорил одного из убийц журналиста Вячеслава Веремия Юрия Крисина, который имеет немалые проблемы с законом, к условному сроку на 4 года – это значит, освободил от наказания с испытательным сроком в 2 года? Здесь даже человек, который ничего не смыслит в юриспруденции, осознает: решение несправедливое. Как тогда возвращать доверие к суду?
— Вы ведь не изучали материалы дела, но вам понятно, что его следует осудить? Хотя нас учили, что никто не может быть признан виновным, пока нет приговора…
— Но есть, же очевидные, вещи! Речь идет об убийстве.
— А по каким статьям дело передали в суд? Он был обвинен в убийстве? Судья по действующему законодательству не может повысить обвинения. Когда я 17 лет назад работал с уголовным правом, то один судья, который видел, что подсудимый обвинен в совершении менее тяжкого преступления, чем, то, что сделал на самом деле, имел процессуальную возможность вернуть дело на дополнительное расследование для предъявления более тяжкого обвинения.
Сейчас такой возможности нет. Предполагается, что конкурируют адвокат и прокурор. Судья этого не делает. Если прокуратура выставила границу, то поднять ее он не может.
— Так в этом случае прокуратура шесть лет просила, а не четыре.
— У меня был пример, когда помощник генпрокурора просил за кражу восемь лет условно. Я тогда дал четыре года реально. Как соотнести – многие просили, много дал?! Прокуратура потом не могла определиться, как обжаловать такое решение.
Я веду к тому, что, к сожалению, проблема в осведомленности. Возможно, в этом суде недорабатывает судья-спикер?! Возможно, нужно было осветить особенности этого дела, которые стали основанием для того, чтобы суд назначил именно такую меру наказания. Если у него фактически не было выбора, тогда может, мы быстрее разберемся с тем, кто реально способствовал именно такому наказанию.
— Пока во всем обвиняют суд.
— Поэтому проводим соответствующие мероприятия, повышаем осведомленность судей и обучаем их, как реагировать на подобные случаи. К сожалению, пока много вызовов со всех сторон – запуск нового Верховного Суда, ликвидация старых высших специализированных судов, изменение сети судов и так далее. Не все можно сделать одновременно.
Однако считаю, если есть основания говорить о преступлении судьи, то он должен отвечать. Но я думаю, что полнота информации в большинстве случаев сняла бы обвинения с судей.
— Кстати, о ликвидации судов. Судьи Высшего хозяйственного суда обратились в Высший совет юстиции и Высшую квалификационную комиссию с просьбой о переводе в новый ВС. По закону их как раз и имеют право направить в суд такого же уровня – кассационного. Было ли такое?
— Есть такое обращение. Это как раз вопрос ответственности судей за ту работу, которую они выполняют, а также государства за те гарантии, которые якобы были предоставлены. Во всем мире нельзя уволить судью, который избран бессрочно на должность, за исключением полной ликвидации структуры, где он работает. У нас с доверием к суду критическая ситуация. Ее даже европейские эксперты не считают нормальной.
Поэтому было принято политическое решение, несмотря на все гарантии, которые были предоставлены судьям, все же провести конкурс на занятие должностей в Верховном Суде. Те судьи, которые его не выиграли или не принимали в нем участия, продолжали работать в высших специализированных судах до 14 декабря включительно.
ВХСУ передал новому ВС наименьшее количество дел (кроме уголовных) – чуть больше трех тысяч. Это является свидетельством того, что судьи до последнего дня выполняли свои обязанности. Хотя, если посмотреть прессу, то их обвинили в том, что они слишком спешили – информация была представлена в негативном разрезе.
С 15 декабря эти судьи оказались в положении, когда дела уже не рассматривают, а прогнозировать свое будущее не могут, пока им не было предложено никаких должностей. Это должно было произойти, но их не сориентировали, когда именно. Вот люди и волнуются, что отражается в таких обращениях. Уже дошли до максимума – попросили, чтобы их назначили в Верховный Суд вне конкурса (улыбается). Посмотрим.
— Напоследок хочу спросить вас, будет ли, по вашему мнению, судебная реформа успешной?
— Сейчас предложена масштабная реформа сети всех судов – общих, административных, хозяйственных. Создание окружных судов, ликвидация существующих и перевод судей не может проходить в спокойной атмосфере. Безусловно, оно будет нервным и сначала возможно не совсем хорошо отразится на качестве. Но если все провести быстро, в течение двух лет мы сможем иметь реальный положительный результат.
Автор: Ольга Москалюк
Источник: «Цензор.НЕТ»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.