До недавнего времени Евгений Синельников был помощником на общественных началах внефракционного народного депутата Владислава Голуба. Помогал ему в округе в Черкассах. До этого работал адвокатом. Но, как сам признается, еще с 2012 года пытался стать судьей – проходил соответствующую подготовку и сдавал тесты. «Цензор.НЕТ» расспросил Евгения Владимировича о путях к должности судьи Верховного Суда и о будущей деятельности вновь созданной структуры.
Читайте также интервью с Анной Вронской, Валентиной Данишевской, Натальей Антонюк, Владимиром Кравчуком, Аллой Лесько, Николаем Мазуром, Дмитрием Гудимой, Еленой Кибенко, Иваном Мищенко и Дмитрием Луспеником.
«НЕ НУЖНО «ДЕМОНИЗИРОВАТЬ» СУДЕБНУЮ СИСТЕМУ, ПОСКОЛЬКУ ТАМ ЕСТЬ ДОСТАТОЧНОЕ КОЛИЧЕСТВО ДОБРОСОВЕСТНЫХ СУДЕЙ»
— Вы уже привыкли к своему новому статусу?
— Я имею достаточно большой опыт работы адвокатом, но не судьей. Поэтому окончательно пока не привык. Тем более, к статусу судьи Верховного Суда (улыбается).
— Как вообще изменилась ваша жизнь после назначения судьей Верховного Суда?
— Не скажу, что в восприятии реальности произошли изменения. Но есть определенные сложности по адаптации к новой работе, а также с бытовыми условиями. Я же раньше жил в Черкассах. Семья пока осталась там. Жена работает в прокуратуре и не имеет возможности быстро перевестись на работу в столицу. А дети пока ходят в школу.
— Но ведь вы все равно будете перевозить семью в Киев?
— Да, планирую переезд. Он во многом будет связан со школой, чтобы детям было комфортнее.
— Что вам вообще родные сказали, когда вы решили пойти на конкурс в Верховный Суд? Потому что, на самом деле, это серьезные перемены – переезд, новый статус, больший контроль даже за частной жизнью и пристальное внимание общественности и прессы.
— Вообще мы все время старались вести себя корректно (улыбается). Я же говорю — жена работает в прокуратуре, поэтому контроль над поведением и заполнение декларации уже присутствовали в нашей жизни.
Конечно, это мое решение согласовано с семьей, поскольку я еще с 2012 года принимал участие в процедурах отбора судей, которые проводились Высшей квалификационной комиссией судей Украины. Учился в Национальной школе судей – проходил так называемую специальную подготовку. Тогда сдавал квалификационный экзамен и был зачислен в резерв кандидатов на должность судьи. Поэтому движение к этой профессии продолжалось все это время. Я, кстати, формально до сих пор нахожусь в резерве, поскольку он пока остался в том же состоянии. Когда в результате проведения судебной реформы открылся такой шанс для адвокатов, я решил им воспользоваться.
— В 2012 году при власти был Виктор Янукович. Как тогда работали судьи – все знают. А вы все равно решились пойти в ту закрытую касту, которой не доверяло общество и не уважало ее. Почему? Вы же понимали, что вас там могут, так сказать, «съесть»?
— Не нужно так уж «демонизировать» судебную систему (улыбается), поскольку там, по моему мнению, на тот момент было и сейчас есть достаточное количество профессиональных и добросовестных судей. Да, существуют определенные дефекты в работе, на которые реагирует общество. Но эта проблема существует не только в судебной системе, а в целом в государственных органах. Есть вопросы и в освещении работы судов теми, кто сотрудничают с ними, в частности адвокатами. Потому что они тоже сообщают людям определенную информацию о деятельности суда. Иногда делают это по-разному.
— Не возникало ли у вас сомнений относительно честности конкурса в ВС?
— Я верил в то, что конкурс будет честным. Поскольку имел шансы на победу только в этом случае (улыбается). Если бы принимались какие-то непрозрачные решения, то вряд ли они были бы в мою пользу.
— Многие из нынешних судей Верховного Суда самым сложным этапом назвали практическое задание – написание судебного решения. Вы и судья Апелляционного суда Ивано-Франковской области Надежда Стефанив получили здесь самые высокие баллы. Как вам это удалось? Судьям, понятно, было легче, ведь они имеют практические навыки.
— Это, возможно, должна быть маленькой тайной, как некое авторское достояние (смеется). На самом деле тут сказалось то, что я проходил подготовку в Национальной школе судей (о которой вам говорил) и сдавал там экзамены. Там тоже были задания по написанию судебных решений суда первой инстанции. Видимо, мне удалось почувствовать дело. Нужно уделить внимание всем основным аргументам, которые высказываются с обеих сторон, принять или опровергнуть определенную позицию и достаточно обоснованно объяснить, почему именно так.
Я в этом практическом задании сослался на Европейскую конвенцию о защите прав человека, решение Конституционного Суда и на практику Верховного Суда.
— А какое именно дело вы «рассматривали»?
— Гражданское дело — спор относительно имущества, которое выбыло из владения собственника. Часть требований подлежала удовлетворению, другая – нет. Соответственно, был еще юрисдикционный вопрос. Поэтому в части рассмотрения одного искового требования было необходимо прийти к выводу о прекращении производства, поскольку данное требование должно рассматриваться в порядке хозяйственного судопроизводства.
Задача, на первый взгляд, не такая и сложная. Понятно, когда она уже решена, то проще ее обсудить в нескольких предложениях (улыбается). Но на практике нужно было обработать несколько десятков страниц…
— Еще и времени для такого уровня задачи было не так много – пять часов.
— Я понимал эти пределы времени, поскольку в течение трех часов составлял решения суда первой инстанции. Да, там дела были поменьше и проще. И то времени оказалось не так много. А здесь было несколько исковых требований. Поэтому я понимал, что где-то час нужно почитать, а потом уже начинать писать.
— А как прошли психологические тесты?
— Мы до этого конкурса никогда не сдавали эти тесты. Для нас это было новым, а также достаточно сложным испытанием, потому что они продолжались целый день. Имели значительную нагрузку. Потом час длилось собеседование с психологом.
— Какие впечатления у вас остались от собеседования с Высшей квалификационной комиссии судей?
— Это было повествовательное собеседование. Понятно, что психологическая нагрузка и волнение были огромными. Потому что мог прозвучать любой вопрос, на который нужно было дать приличный ответ, который услышат не только члены Высшей квалификационной комиссии, но и все общество, потому что шла прямая трансляция. Поэтому, конечно, я волновался.
— А с Общественным советом добропорядочности сложностей не было?
— Нет, не было. Ко мне они претензий не высказывали.
— ОСД советовал не подписывать Указ о назначении судей, пока не будут завершены все спорные процедуры по некоторым кандидатам. Не стало ли это на конкурсе «ложкой дегтя в бочке меда»?
— Я понимаю, что возникали определенные рабочие вопросы между комиссией и Общественным советом добропорядочности. По моему мнению, ВККС должным образом рассмотрела выводы ОСД. Они были предметом исследования и Высшего совета правосудия. Думаю, в Администрации президента в пределах полномочий также давали оценку данным, изложенным и в выводах ОСД.
— Без участия ОСД удалось ли бы провести такую тщательную проверку? Потому для ВККС это была существенная помощь.
— Я согласен с мнением о том, что участие ОСД — это положительный опыт. Разумеется, были определенные рабочие сложности во взаимоотношениях ВККС, ОСД, а также кандидатов, потому что выставлялась на всеобщее обозрение информация, которая могла быть для кого-то из них дискомфортной. Правда, возникал вопрос, может ли Общественный совет добропорядочности делать определенные выводы, исходя из информации, которую получал, или только может ее подавать, а оценку должна давать ВККС. Но в целом процесс был позитивным.
— Конкурс длился год. Можно ли было быстрее пройти этот процесс? Или для такого масштаба как раз нормальный срок?
— Высшая квалификационная комиссия судей Украины провела огромную работу. Я не могу их критиковать за то, что они вышли за предварительно предусмотренный шестимесячный срок. Это все было объективно, учитывая все процедуры, которые проводили. Это сбор информации, ее обработка, задания, тесты, собеседования. Поэтому это время можно считать разумным сроком для проведения такого конкурса.
«ЕСЛИ СУЩЕСТВУЕТ МНЕНИЕ, ЧТО 20 ТЫСЯЧ ДЕЛ БУДУТ РАССМОТРЕНЫ ЗА ТРИ МЕСЯЦА, ТО ЭТОГО НЕ ПРОИЗОЙДЕТ»
— Сейчас только по гражданской юрисдикции в Верховный Суд должно перейти около 23 тысяч дел. Как справляться с такими объемами?
— Есть такая проблема. Работать нам будет очень-очень трудно. Мы это осознаем. Конечно, рассчитываем на определенные процессуальные особенности, которые вводятся новым Гражданским процессуальным кодексом. Рассчитываем на то, что Большая палата, которая будет сформирована из судей всех четырех кассационных судов с участием председателя Верховного Суда, произведет устоявшиеся правовые позиции по тем вопросам, которые были спорными. Это будет способствовать однозначности практики правоприменения.
Тогда гражданский Кассационный суд определенные несложные дела, сможет рассматривать в более упрощенном порядке. Или вообще отказывать в открытии кассационного производства, если на то будут основания, уже ссылаясь на практику самого же Верховного Суда, чтобы и участникам процесса было понятно, что такой вопрос уже исследовался. Поэтому если сторона обращается в кассационную инстанцию с подобным вопросом, а апелляционный суд решил данное дело в соответствии с правовой позиции, сформированной ВС, то ему нет необходимости вновь пересматривать это дело.
Также надеемся на хорошую коммуникацию в коллективе, чтобы практика была постоянной и единственной. Еще рассчитываем на профессиональный аппарат, который будет помогать.
— Говорят, что из-за различных взглядов адвокатов, ученых и судей, которые попали в ВС, уже возникают определенные разногласия. Это не сыграет ли злую шутку?
— Сейчас существуют определенные дискуссионные вопросы. Например, предлагается разработать единую структуру судебного решения кассационной инстанции. У бывших адвокатов, ученых и судей может быть разное видение по этому поводу. Но будут работать рабочие группы по разработке тех вопросов, которые уже поднимались и стали дискуссионными. Их работа будет открытой. Любой судья всегда может присоединиться к этому процессу. Думаю, мы все найдем общее мнение.
— Общество возлагает большие надежды на новый Верховный Суд. Что может помешать его мощному старту? Есть тут какие-то «подводные течения»?
— То, о чем мы уже говорили – огромное количество дел. Даже иностранные специалисты признают, что при таком количестве очень трудно производить качественные решения. Если в обществе существует мнение, что 20 тысяч дел будут рассмотрены за три месяца, то этого не произойдет. Это просто невозможно. Хочется на первый план выдвигать качество. Думаю, некоторые дела будут сразу передаваться на рассмотрение Большой палаты, чтобы была сформирована устоявшаяся практика и понятны правовые позиции.
Конечно, мы понимаем, что суды низших инстанций ждут твердой практики…
— Вы для них должны быть образцом. Если здесь не получится, то вряд ли стоит рассчитывать на улучшение работы нижестоящих судов.
— Да. Тем более, есть вопросы относительно применения новых процессуальных кодексов. Проблемы существуют. Но нужно работать.
«ВО ВРЕМЯ РЕВОЛЮЦИИ МНЕ КАК АДВОКАТУ НЕ УГРОЖАЛИ»
— Во время Революции достоинства вы как адвокат защищали в Черкассах активистов. Как тогда вели себя судьи?
— Здесь мне трудно говорить, поскольку я был допрошен следователем Генеральной прокуратуры по уголовному производству, которое проводится по факту незаконного задержания этих лиц и привлечения их к ответственности. Я писал заявление о неразглашении данных…
— Так расскажите в общих чертах.
— В целом ситуация была стандартной для того времени: суд первой инстанции применял ко всем задержанным лицам, как правило, меру пресечения в виде заключения под стражу. Насколько мне известно, были отдельные судьи, которые не хотели рассматривать такие дела. Поэтому они и не фигурируют в этой истории. Далее суд апелляционной инстанции менял эти меры на более мягкую меру. Когда революционные события достигли апогея, уголовные производства двигались в сторону закрытия.
— А представители прокуратуры как вели себя?
— Прокуроры настаивали, что речь идет о тяжких преступлениях и в том, что подозреваемые лица могут уклоняться от следствия, каким-то образом влиять на доказательную базу или скрываться.
Сейчас некоторых из тех тогдашних работников прокуратуры обвиняют в совершении уголовных правонарушений против участников Революции достоинства. Насколько мне известно, по одному из прокуроров из Черкасс судом первой инстанции вынесен оправдательный приговор, который пересматривается в суде апелляционной инстанции. Кое-кто из прокуроров стали адвокатами, поэтому некоторое время мы с ними играли в одной футбольной команде и даже одержали победу во всеукраинском адвокатском турнире в 2017 году (улыбается). Сейчас уже нет.
— Вы тогда понимали, что тоже могли оказаться за решеткой?
— Определенный риск был. Тем более что я тогда находился в резерве кандидатов на должность судьи (улыбается).
— А были в то время случаи, когда вам угрожали?
— Нет, такого не было.
«ФОРМИРОВАНИЕ ВС ТЕМ СПОСОБОМ, КОТОРЫЙ ПРЕДУСМОТРЕН ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ, УЖЕ ЯВЛЯЕТСЯ РЕВОЛЮЦИОННЫМИ ИЗМЕНЕНИЯМИ»
— Почти четыре года прошло, как завершилась Революция достоинства, а судебная реформа еще на полпути. Как думаете, почему так? Скорее можно ли было двигаться?
— Это связано с политическими процессами. Понятно, что определенный период времени не работали и Высшая квалификационная комиссия судей, и на тот момент Высший совет юстиции. А изменения в Конституцию вступили в силу лишь в прошлом году. Но сейчас происходит процесс реализации этих норм. ВККС и Высший совет правосудия работают достаточно активно. Проводится добор в суды первой инстанции и оценивание судей апелляционной инстанции. Движение продолжается. Да, не надо забывать, что в судах существует «кадровый голод».
Однако нельзя говорить, что изменения не происходят, потому что работа идет. Можно ли ее ускорить? Не знаю. Это уже вопрос к комиссии. Однако я считаю, что они ими занимаются достаточно эффективно.
— Вы верите в революционные изменения в судебной системе?
— Формирование Верховного Суда в том способе, который предусмотрен законодательством, уже являются революционными изменениями. Все судьи чувствуют огромную ответственность, и, думаю, будут работать эффективно и добросовестно.
— Однако в обществе все еще звучат мнения, что власти, в частности Администрация президента, до сих пор имеет влияние на судей. Такие обвинения имеют право на жизнь?
— Я еще неопытный судья (улыбается), поэтому могу сказать только о себе. Со мной никто из Администрации неофициальных контактов не имел. С президентом виделись только на церемонии принятия присяги. Там он ни с кем не общался. Провел церемонию и ушел.
— Но если попытки все, же будут, то, как этого избегать?
— Законодатель предусмотрел порядок действий в таком случае, судья должен обратиться в Высший совет правосудия и сообщить о применении к нему такого незаконного влияния и давления. Также уведомить Генерального прокурора. В случае наличия признаков уголовного правонарушения Генпрокуратура должна отреагировать. Думаю, и в коллективе стоит общаться по этому поводу, чтобы о таких случаях знали все.
— Еще одна больная для общества тема – коррупция. Трудно представить, чтобы такое было в Верховном Суде. Но есть низшие инстанции. Как обезопаситься от того, чтобы судьи не брали взятки? Понятно, что это «болезнь» не только судебной системы, а общества в целом. Ее можно «вылечить»?
— Все мы говорим о борьбе с коррупцией, но когда встает вопрос о решении своих личных проблем, то зачастую люди готовы к тому, чтобы вступать в определенные коррупционные связи для быстрого достижения своей цели. Поэтому, конечно, нужно, чтобы все общество росло и менялось к лучшему. Но лицам, которые имеют властные полномочия, здесь принадлежит ключевая роль. Если отказы будут постоянные, то и предложения не будут поступать.
Судебная система в любом случае обновляется. Возможно, не теми темпами, как хотелось бы. Видимо, вследствие этого возникает тот же кадровый дефицит. Но происходят естественные процессы, которые за короткий промежуток времени не реализуются. Придут новые судьи, которых выберет ВККС вместе с ОСД. Они будут получать большую зарплату. Эти люди должны осознавать всю ответственность, с учетом тех революционных событий, которые имели место в стране. Это должно постоянно воздействовать на их сознательность и добросовестность, а также ограждать от коррупционных действий.
Автор: Ольга Москалюк
Источник: «Цензор.НЕТ»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.