Читайте также: «С таким настроем слона не продать»
Во время разговора сложилось впечатление, что достаточно сдержанного Д. Сологуба некоторые вопросы относительно национализации «Привата» определенным образом раздражали. А после согласования интервью (обязательная процедура, предусмотренная законодательством) отдельные его ответы исчезли.
Как поясняют в пресс-службе Нацбанка (и в ходе интервью Д. Сологуб тоже на это указывал), хотя он и член правления, но сконцентрирован, прежде всего, на работе монетарного блока. Соответственно, не все вопросы о «Привате» – его компетенция.
Такую аргументацию можно оценивать по-разному. Но, как представляется, она в т.ч. отражает чувствительность поднятой проблематики – как на финансово-политическом уровне, так, собственно, и личностном – для конкретных людей, которые были задействованы в сложном и неоднозначном процессе национализации.
Finbalance: видите ли Вы сейчас макроэкономические риски вокруг Приватбанка?
Д. Сологуб: Действительно, риски существуют, но не столько на сегодня, сколько на перспективу, и касаются не только Приватбанка, но и всего сектора госбанков, которые сейчас контролируют более 55% рынка.
Возможные риски связаны с тем, что мы уже видели в прошлом.
Поддержка банков с 2008 года по 2016 год (с учетом национализации Приватбанка) стоила украинцам 15,3 млрд. долл. И это не окончательная сумма. Она включает уже выпущенные облигации, но не учитывает будущие купонные выплаты. Если убрать составляющую Приватбанка, остается 9 млрд. долл., которые были потрачены на Ощадбанк, Укрэксимбанк, Укргазбанк, Родовит Банк, банк «Киев». Готовы ли мы платить больше?.. И что с этим делать?
Это вопрос стратегии управления госбанками. И она одинаково касается и Приватбанка, Ощадбанка и других госбанков.
Макроэкономическая стабильность среди прочего зависит от того, насколько быстро и эффективно будут перестроены системы корпоративного управления в этих банках.
Что касается собственно Приватбанка, то его работа стабилизирована. Он больше не является бомбой с часовым механизмом, которой был. А вот что будет в будущем, зависит от того, как будут построены процессы.
Если смотреть на Приватбанк сугубо через призму вопроса валютной ликвидности и возможности выполнения им валютных обязательств, есть ли тут у Вас опасения?
Меньше, чем было. Этот вопрос стоял на повестке дня перед национализацией. Но, опять же, работа банка стабилизирована, объемы валютных депозитов стабильные. Никаких проблем нет. Банк корректирует свою валютную позицию за счет того, что у него мощная сеть отделений. Население продает валюту, и Приватбанк – один из основных игроков на этом рынке.
Монетизация гособлигаций, внесенных в капитал Приватбанка. Каковы Ваши ожидания до конца года и позже?
Ситуация с ликвидностью абсолютно нормальная, в монетизации пока необходимости нет.
И заместитель главы НБУ Екатерина Рожкова, глава правления Приватбанка Александр Шлапак заявляли о сокращении процентных платежей по корпоративному портфелю, который Нацбанк и государственный топ-менеджмент считает инсайдерским. Что будет, если соответствующие платежи останутся на таком же уровне, а то и вообще обнулятся?
Приватбанк имеет процентный доход по государственным облигациям. Вклады в системе растут, и Приват там является одним из основных игроков. В чем мы видим потенциал, так это в снижении процентных ставок. Если смотреть на уровень ключевой ставки НБУ и 12-месячные инфляционные ожидания бизнеса и населения, то уровень процентных ставок по депозитам, которые предлагают государственные банки, выглядит завышенным.
«Частная» история
По данным А. Шлапака, долг Приватбанка перед НБУ в 1-м полугодии сократился на 5,3 млрд. грн. – до 12,7 млрд. грн. Почему так, если есть поручительство экс-акционера, есть залоговое имущество? Была речь, что обеспечение по кредитам, которые выдал НБУ, «переместят» под портфель инсайдерских кредитов, которые выдал Приватбанк. Этот процесс начался?
[Ответ удален при согласовании интервью]
Относительно истории с национализацией. Решения приняты, и они такие, какие они есть. Но могли бы Вы описать сценарии, если бы был выбран вариант ликвидации? Какие могли бы иметь последствия с макроэкономической точки зрения? Была информация, что объем гарантированных выплат мог составить 98 млрд. грн., тогда как только выпуск ОВГЗ на докапитализацию составит, по крайней мере, 155 млрд. грн.
Это вопрос, на который нет простого ответа. Да, национализация с точки зрения фискальных расходов – это одно, ликвидация – сумма вроде несколько меньше. Но есть, же и другие факторы. Это крупнейший украинский банк, который занимает львиную долю на рынке эквайринга. В нем огромный депозитный портфель юридических лиц и средства тысяч малых и средних предприятий, которые бы не получили компенсации от государства.
В дополнение к тому, давайте подумаем, как 20 млн. украинских граждан воспримут слова «национализация» и «ликвидация»? Вот здесь главная проблема. В результате, косвенные расходы от ликвидации могли оказаться большими, чем от национализации.
Расходы уже понесены, они уже учтены в госдолге. И это в конечном итоге не зависит от того, какой будет процедура возврата инсайдерских кредитов – «мирная» или «немирная».
Если бы вопрос проблемных кредитов был решен быстрее, то, очевидно, государство сэкономило бы на процентных расходах по государственным облигациям.
Слишком идеалистично говорить, «если бы решилось быстрее»… К сожалению, все хотят идеалистическую картинку, но если посмотреть на историю нашего сотрудничества с бывшими акционерами, сложно представить, насколько это было возможно.
Значит, Ваши ожидания пессимистичны?
Я говорил о прошлом. Относительно будущего, давайте посмотрим. Сейчас мы в другой ситуации. Тогда мы разговаривали с людьми, которые владели банком, а сейчас мы говорим с людьми, у которых есть обязательства, и они их не выполняют. Понимаете, контекст переговоров сегодня несколько изменился.
Тональность заявлений НБУ и Минфина по поводу дедлайна для реструктуризации (01 июля) была разная. У Нацбанка – более резкая, у Минфина – более мягкая. Очевидно, что Минфин показной сдержанностью оставлял пространство для дальнейших переговоров.
[Ответ удален при согласовании интервью]
Юристы говорят, что письмо экс-акционеров Приватбанка – это не столько обязательства, сколько декларация о намерениях.
Обязательства – это не про письмо. Существование обязательств означает, что эти люди владели банком, а государству в результате пришлось туда внести большую сумму средств. Вот откуда обязательство возникает. А письмо – это было их письменное обязательство реструктуризировать свои долги.
Ключевое, что нужно понимать, – потери банка были полностью подтверждены аудиторской компанией.
Экс топ-менеджеры Приватбанка активизировались в соцсетях после пресс-конференции В. Шлапака. Их тезис – осенняя реструктуризация (которую сейчас в банке называют трансформацией) состоялась под присмотром НБУ [Е. Рожкова, которая курирует банковский надзор в НБУ, впоследствии подтверждала осведомленность Нацбанка об этом процессе, — ред.]. Один из экс топов публиковал данные, что представитель НБУ будто подтверждал приемлемость для Нацбанка ставки 12%. Это, следует понимать, в гривне. Учитывая ситуацию на рынке, возникает вопрос, как НБУ мог согласиться на такую ставку.
[Ответ удален при согласовании интервью]
… Но все-таки – 12%…
[Ответ удален при согласовании интервью]
Теоретизировать со стороны, конечно, легче, и задним числом все умные, но если бы решение о национализации Приватбанка было бы принято, скажем, на год раньше? Удалось ли бы уменьшить расходы государства или эффект был бы тот же?
Надо понимать, что национализация Приватбанка – это не то же самое, что признать неплатежеспособным, например, банк «Новый». Национализация Привата – это общенациональный проект. Если в рамках этого проекта не были готовы все участники, то проект реализовался бы намного хуже и закончился бы полным крахом. Учитывая, что участников несколько, то решение было принято тогда, когда к нему были готовы все стороны.
О банковской системе
По Вашим оценкам, насколько устойчивой на сегодня является банковская система?
Риски постепенно уменьшаются, ситуация улучшается, за исключением разве юридического риска. Худшее уже позади, а будущее зависит от того, что будет сделано дальше.
Программы капитализации банками выполняются. 60 банков прошли стресс тесты, малые банки еще проходят диагностику, планы докапитализации выполняются, выполняются и планы по сокращению связанного кредитования, работает 351 постановление [относительно оценки кредитных рисков, — ред.]. Банки существенно улучшили свои процедуры финансового мониторинга, далее идут планы по введению новых нормативов ликвидности. Значит, свет в конце тоннеля виден, а, как и когда мы туда дойдем, зависит в т.ч. от макроэкономической ситуации.
Есть мнение, что платой за повышение устойчивости банковской системы из-за введения более жесткой оценки кредитных рисков является замедление кредитования и, как следствие, замедление потенциальных темпов восстановления экономики. Что можете сказать по этому поводу?
Всегда нужно делать какой-то выбор. Конечно, можно ослабить регуляторные стандарты. А затем получить высокий темп кредитования и, в конце концов «пузырь», который лопнет и приведет к следующему кризису.
Как показывает опыт не только Украины, когда система выходит из кризиса, имеется тенденция к усилению регуляторных требований. В постановлении №351 откалиброваны условия не только последнего кризиса, они написаны таким образом, чтобы учесть более широкий опыт.
Второй важный момент относительно кредитования. Главную роль в невысоких темпах его восстановления играют не регуляторные факторы, а структурные. Основная проблема на стороне спроса. Основными потребителями кредитов у нас всегда был большой бизнес, но сегодня они закредитованы, и уже не создают значительного спроса на кредиты. Что касается предложения, то дело не в параметрах постановления №351, а скорее в высоких юридических рисках и существующих проблемных кредитах в портфелях. Недавно мы опубликовали Отчет по финансовой стабильности, который показал, что NPLs сконцентрированы в основном в сегменте крупных бизнес-групп.
Еще одним из факторов сдерживания кредитования называют усиление контроля НБУ за инсайдерским кредитованием. Понятно, почему это было сделано, но возможно, кое-где перекрутили гайки? Приходилось слышать от банкиров, что есть хороший заемщик, который готов привлекать займ под рыночные условия, с качественным залогом и т.д. На вопрос, почему не идут в другой банк, говорят – такая страна, все может быть, хочется обезопасить собственность и т.д.
Последний кризис четко показал, насколько большим злом является связанное кредитование. Как только у владельца банка появляется сомнение, что банк может не удержаться, он сразу прекращает платить по связанным кредитам, и банк «падает».
Тут двух мнений и быть не может.
Что конкретно нужно от других госорганов, чтобы запустить кредитный маховик?
Есть целый ряд законопроектов, о которых мы постоянно говорим, – с точки зрения защиты прав кредиторов, введения кредитного портфеля (технически мы уже почти готовы к его введению) и тому подобное.
Проблема коротких пассивов. Как их удлинить, чтобы стимулировать кредитование? Какие видите инструменты? В прошлые годы говорили о перспективности, в частности, ипотечных облигаций.
Раньше когда все депозиты фактически были по требованию, была проблема. Сейчас есть безотзывные депозиты, которые составляют более чем две трети всех срочных депозитов.
У нас так сложилось, что в структуре пассивов доминируют депозиты. Хотелось бы, чтобы постепенно более долгосрочные инструменты появлялись. Но в целом благодаря появлению безотзывных депозитов ситуация достаточно стабильная.
Есть надежда, что новые правила оценки рисков ликвидности, которые будем постепенно вводить, изменят концепцию контроля. Если нынешние нормативы ликвидности оценивают ситуацию точечно на конкретную дату, то новые инструменты будут стимулировать банки более активно управлять ликвидностью с учетом ожидаемых оттоков.
Мы абсолютно четко понимаем, куда нужно двигаться.
Валютная либерализация
Есть постоянные ожидания и даже требования относительно валютной либерализации. Можете приоткрыть завесу, что здесь может произойти в ближайшее время? Есть ли привязка к траншам МВФ?
Есть два параллельных процесса: первый – это постепенное снятие антикризисных валютных ограничений, введенных в течение 2014-15 годов, второй – изменение самой системы валютного регулирования из-за принятия нового закона.
Первый процесс не имеет календарных сроков. Он скорее привязан к ситуации на рынке. Я бы даже сказал, что там нет стопроцентной привязки к траншам МВФ. Все происходит на основе нашей оценки, какие меры мы можем себе позволить, чтобы не нарушить макроэкономическую стабильность, а какие нет. Наиболее острые вещи мы уже убрали – по тем же дивидендам, при покупке населением валюты. В дальнейшем также предполагается постепенное снятие других ограничений.
А вот насчет второго момента, относительно изменения системы валютного регулирования в целом – это кардинальное преобразование, которое не будет одномоментным. Но это нормально — процессы должны происходить таким образом, чтобы не нарушить шаткую макроэкономическую стабильность, которую мы достигли.
Закон о валюте изменит философию функционирования рынка.
Во-первых, он будет четко структурировать систему государственного регулирования, и делать ее прозрачной и понятной.
Во-вторых, меняется логика законодательства. Основной принцип валютного декрета – все запретить, а если что-то позволить, то это через лицензию, если нарушили – санкция. Теперь логика будет противоположной. Все разрешено, что не запрещено, но есть временные рамки и возможности НБУ как органа, который отвечает за макроэкономическую стабильность, вводить временные ограничения.
Но снятие ограничений на операции по капитальным и текущим счетам должны согласовываться с общими изменениями в стране в части прозрачности. В частности, в контексте внедрения принципов BEPS.
Поэтому говорить, что нас ждут большие и быстрые изменения, сложно. Есть примеры быстрой и неудачной либерализации. Это Израиль. Пример быстрой удачной либерализации. Это Чехия. Польша – пример постепенной удачной либерализации. Примеры других стран показывают, что это слишком важные вещи, чтобы делать необдуманные шаги.
Источник: Finbalance
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.