Читайте также: Максим Нефедов: В следующем году хотел бы вернуться в бизнес. Кажется, я здесь уже задержался
Максим Нефедов: Все думают, что мы здесь как масонская ложа – все решаем коллективно
32-летний Нефедов – человек с бизнес-прошлым – стал бюрократом в 2015 году. Максим присоединился к команде Айвараса Абромавичуса, который уже через год, в феврале 2016-го, ушел с поста министра экономразвития. Господин Айварас громко хлопнул дверью. Он собрал пресс-конференцию и обвинил окружение президента Петра Порошенко в коррупции и блокировании реформ.
Нефедов сначала тоже подал в отставку, но впоследствии остался на должности в новом правительстве. Сегодня он не только лицо системы государственных закупок ProZorro. В подчинении Максима также департаменты управления государственной собственностью, развития предпринимательства и регуляторной политики, промышленной политики, государственных инвестиционных проектов и поддержки развития.
Накануне громкого заявления федерации работодателей журналист LB.ua пообщался с Максимом Нефедовым. Мы делали интервью в формате “прямого эфира”, не согласовали текст после разговора. Заранее начали собирать вопросы в facebook, и Максим успел ответить на часть из них он-лайн еще до начала встречи. Преимущественно это были несерьезные вопросы. Как, например, чем главный хипстер Кабмина смазывает бороду. Или как он все успевает. На последний вопрос чиновник в шутку ответил: потому что не женат.
Однако вопросов хватило еще на час разговоров в оффлайне, в огромном кабинете первого заместителя министра в доме правительства на Грушевского. Во время разговора Максим втайне от фотографа пил энергетический напиток, и поглядывал на умные часы. Они постоянно извещали об электронных письмах и сообщениях мессенджеров.
Я был на нескольких собеседованиях
Андрей Яницкий: С того времени, как Абромавичус ушел с должности, прошло два года. Вы не жалеете, что не ушли тогда с ним?
Максим Нефедов: Во-первых, я написал заявление об отставке, когда была смена правительства. Потому что новый руководитель может сам себе подбирать персонал. И я сразу говорил Степану Ивановичу Кубиву, что уйду, если он не видит меня в команде.
А жалею ли я? Точно нет. Сказать, что мне очень нравится на государственной службе — это будет большое преувеличение. Но мне точно не стыдно за то, что удалось сделать. Мы запустили ProZorro полностью согласно с новым законом и существенно его развили. Мы запустили «ProZorro. Продажи». И мы недавно приняли уже закон о приватизации по новым правилам.
Мы провели где-то пять-шесть дерегуляционных заседаний Кабмина, где приняли немало дерегуляционных законов. Все это — успешная работа команды, в которой мне повезло работать, иногда ее возглавляя. Поэтому я думаю, что, с точки зрения результатов, я точно остался не зря.
Наверное, вы читаете прессу и видите, что вашего шефа часто критикуют в статьях и авторских колонках.
Более того, и я появляюсь в таких колонках.
Вам не кажется, что вы своим присутствием в правительстве легитимируете те плохие вещи, которые делают другие чиновники?
Мне вообще не очень нравится такая постановка вопроса. Потому что она выходит из какой-то детской дихотомии, что существуют какие-то райские люди – прекрасные, замечательные. Причем замечательные не только в рабочих отношениях, но и в личных. У них прекрасная семейная жизнь, они не пьют и паркуются всегда по правилам, вежливые и воспитанные. И, наверное, их музыкальные вкусы должны всем нравиться. И есть какие-то очень плохие люди, «демоны».
Конечно, черно-белого нет.
В конце концов, это работа на результат. И я делаю свой участок работы, стараясь, чтобы она как-то двигала, толкала страну вперед. Сказать, что я, выполняя свою работу, как-то покрываю работу других? Ну, это как футбольная команда. Почему нападающий забивает гол? Он же этим самым покрывает бездельников-защитников, которые в это время благодаря его успехам могут ничего не делать! Для меня сама постановка такого вопроса странная.
Есть даже слухи, что вас тут силой держат.
О «силой держат» не совсем слухи. Ибо в государственную службу легче попасть, чем из нее уйти.
А вы пытались освободиться? Возможно, были предложения?
Я неоднократно общался с рекрутерами. Потому что у меня нет намерения, просто уволиться и ничего не делать. Я был на нескольких собеседованиях. Но как в анекдоте: «Все хвалят, но не берут». А если без шуток, то понятно, что очень многие люди осторожно относятся к госслужащим. Вы лично можете быть прекрасным человеком, но «кто вас там госслужащих знает».
Может, есть на вас какой-то компромат, что вас держит на этой должности?
По крайней мере, мне об этом никто никогда не говорил.
Еще вариант — политические амбиции. Собираетесь в парламент?
Я на днях выложил свое фото топлес с японской татуировкой. Надеюсь, что это убивает любые надежды, что для меня открыты двери в политику. Я менеджер и не хочу притворяться. Политику надо иметь другие качества. Недостаточно быть хорошим исполнителем. Политик должен быть коммуникатором, уметь договариваться, любить это. А мне это не нравится, я просто банально неэффективен в этом.
Тогда, возможно, вы поддержите кого-то другого?
Я стараюсь поддерживать не столько людей, сколько идеи. И мне кажется, что за это время мы плодотворно и результативно сотрудничали с различными политическими силами.
Значит, в рекламе условного Порошенко или Вакарчука вас не следует ожидать.
Пока что никто не предлагал.
Это и есть проблема, что такие люди, как вы, не хотят быть политиками. И мы вновь оказываемся с парламентом, который есть сейчас.
В 40-миллионной стране неуместно говорить, что только исключительно из-за Максима Нефедова нельзя найти политиков, которые будут представлять интересы тех или иных слоев общества. Я, наверное, могу стать и художником, и спортсменом, и еще кем-то, но мне все-таки не 20 лет.
Зачем? Так кардинально менять свое направление деятельности мне не хочется. Я, конечно, не самый умный на своей работе, но чего-то смог достичь. Ради чего мне идти в совершенно другую сферу деятельности? Люди не понимают, насколько политика отличается от управления. Это разные направления деятельности, которые требуют разных качеств от человека.
Говорят, что «люди Нефедова работают как министерство в министерстве», автономно. Якобы из-за поддержки иностранных доноров.
Меня немного удивляет, что есть «люди Нефедова». Это уже шаг вперед. Я не привел ни одного человека, которого знал до того, ни в министерство, ни в ProZorro, ни в другие проекты. Я был знаком с Алексеем Соболевым, но он попал сюда транзитом через Министерство инфраструктуры. Когда ушел Пивоварский, я предложил Алексею работать в «ProZorro. Продажи». Вне конкурса или по объявлению в facebook я людей не нанимал.
Насчет автономности — это просто невозможно физически. На самом деле правительственные реформы — это вполне командная работа. Потому что в любом случае необходимо согласование от других органов. Ни один документ не выходит из министерства без визы юристов и без подписи министра. Я неоднократно повторял цитату Наполеона: «Бог всегда на стороне больших батальонов». Нет реформ, которые делаются одним человеком.
«Хотим сделать обязательной процедуру закупок через ProZorro от 30 тысяч гривен»
Пороги в ProZorro (200 тыс. на закупку товаров и услуг, 1,5 млн. на закупку работ) — это был компромисс, чтобы депутаты приняли закон?
Такие пороги существуют в любой стране. Более того, в Украине самые низкие пороги в Европе. Стандартный порог в Европе — это 130 тысяч евро. И он используется в большинстве развитых стран. Пороги необходимы. Мы гармонизируем с ними правила. Мы же приближаемся в ЕС в этом плане.
Была идея уменьшить до 50 тысяч, кажется?
Да, но речь идет не о порогах. Потому что пороги — это юридический термин. За порогами начинается европейское законодательство. За порогами — тендеры, которые идут минимум 45 дней. Уменьшить эти сроки мы не можем. Более того, из этих порогов начинается действие нескольких модельных законов, на основе которых строятся законы о закупках во всем мире. Там целая процедура.
Причем не со всеми аспектами этой процедуры в контексте Украины я согласен. Например, у нас есть такая гениальная справка — об отсутствии судимости у человека, который отвечает за закупку. Она бессмысленна, потому что не несет экономической нагрузки. Но ее убрать невозможно. В европейской директиве есть прямое требование недопущение к тендерам людей с коррупционными нарушениями. Другой вопрос, как эту справку делать.
Но ниже порога тоже можно делать тендеры на ProZorro. Я лично фанат варианта проводить через систему все закупки от 30 тысяч гривен. В больших городах от двух-трех тысяч можно уже проводить нормальный тендер. Эту допороговую процедуру мы два года тестировали. Мне говорили, что будут проблемы: бабушки-дедушки, нет интернета, горные районы. По результатам двух лет тестирования никаких проблем. Мы хотим сделать эту допороговую процедуру обязательной с 30 тысяч.
Как насчет исключений, по которым могут не проводить тендеры через систему?
В законе есть восемь или девять исключений. Например, полиграфический комбинат «Украина». Или закупка юридических услуг для защиты интересов Украины за рубежом. Три года назад было где-то 25-27 исключений.
Убрать исключения на 100% невозможно?
Невозможно. Тендеры надо проводить там, где это эффективно. Мы стараемся все время давить, чтобы этих исключений было меньше. Иногда получаем какую-то «торпеду», например, проведение «Евровидения». Аргументация всегда одна и та же: нет времени, нет сил, политический скандал будет, надо проводить без тендера и тому подобное. Это борьба. Она существует в каждой стране.
«Мафия везде любит строительство»
Есть еще вопрос контроля над тем, как на самом деле выполняются заказы после тендеров.
Система закупок имеет пределы. Все начинается с бюджетирования. Если в бюджете не все идеально, то надеяться, что система закупок как-то это исправит, бесполезно. Если не построена система корпоративного управления, не построена система риск-менеджмента, невозможно исправить проблему.
То есть контролировать другой орган?
Эти вещи нельзя проконтролировать в рамках системы закупок. А вот корпоративное управление — это уже мое дело. Хотя это решается другими инструментами.
Типичная ситуация. Победитель тендера предоставляет смету, где 100 наемных работников получают высокую белую зарплату. Получает деньги, нанимает всех «по- черному» и не платит налогов — из бюджетных денег. С выгоды еще может отблагодарить заказчика работ. Я уже говорил про эту ситуацию председателю ГФС, и председателю правительства — все кивают друг на друга.
Ситуация даже хуже. В строительстве осталась постсоветская система. У меня была когда-то мечта построить торговый центр, и я столкнулся с проблемой проверки количества так называемых скрытых работ. В мире наработаны какие-то механизмы контроля, независимые сюрвейера, в государственных структурах пытаются применять систему CОST. И мы тоже всячески поддерживали ее, хотя ее пилотирует Мининфраструктуры. Но закрыть эти вопросы трудно. Именно поэтому мафия везде так любит строительство. И в государственных структурах ситуация еще хуже.
Цены доступные, выбор широкий, но не берут. Рынок жилой недвижимости — 2017
Если бы у нас, хотя бы, была смета, и люди конкурировали бы. Ситуация не такая. Вы составляете смету согласно ГСН и по так называемым самым низким региональным ценам. И вы приходите с этой единственной советской абсолютно правильной сметой, которую утвердил единственный абсолютно правильный институт. Такая система нам осталась в наследство. Конкурировать здесь вы никак не можете. Все согласно ГСН. И мы еще немного изменили в этой сфере. Мы только перевели это в электронный вид. Но даже добиться того, чтобы проектную документацию выкладывали в публичный доступ, нам не удается.
Но неужели нельзя заставить победителя тендера уплачивать все налоги в соответствии с предложенной им сметой расходов? Тогда у него не будет мотивации нанимать людей нелегально — все равно налоги платить.
У застройщика есть смета, какое-то количество работников с какими-то зарплатами. Конечно, все это должно отслеживаться.
Кем? Госаудитслужбой?
Каждый заказчик формирует так называемую службу заказчика, которая теоретически все это проверяет. Составляет кучу всех отчетностей, на которую все жалуются — на количество бумажек, бюрократию. После этого приходит Государственная аудиторская служба, которая проверяет, как это все построено.
Глава, которую, как мы знаем, недавно сказала, что иметь золотые слитки дома — это нормально для каждого украинца.
Ну, дай бог, чтобы каждый украинец держал дома золотые слитки. Я не отказался бы. У меня нет никаких слитков. На самом деле эта система должна работать. И мы, со своей стороны, можем что-то улучшить, но до этого не дошли. Надеюсь, придем когда-нибудь в будущем.
«Фонд госимущества не является лишним звеном»
Вы упомянули о новом законе, о приватизации. Есть замечания, что он противоречит законодательству о рынке ценных бумаг.
Этот вопрос на комитете рассматривался. Это проблемы никакой не составляет. ProZorro. Продажи уже неоднократно продавало акции. Технически сделка проводится через лицензированного торговца ценными бумагами уже после того, как определена цена на аукционе. Соглашение заключается у него.
Значит, не возникает ситуации, когда после проведения тендеров, после смены власти в стране приходит какой-нибудь олигарх и оспаривает все это.
Если в узкий момент времени, когда аукцион уже проведен, но соглашение еще не подписано, меняется власть, приходят бандиты или еще кто-то, то теоретически заставить закрыть эти сделки можно.
Слабой ситуации здесь точно нет. Ее можно условно сравнить с покупкой недвижимости. Вы все равно пойдете к нотариусу с этим договором. Это как будто вы провели аукцион, определили цену и пошли к нотариусу. ProZorro не может подменить собой нотариуса, не может подменить собой торговца ценными бумагами. Мы — за результат, а не за доведение до абсурда. Если бы у нас действительно была торговля ликвидными товарами, надо было бы продавать на биржах.
Сколько вы ожидаете привлечь от приватизации через ProZorro?
Трудно назвать цифру, потому что мы — механизм. Мы не знаем, сколько заведут лотов, что это будут за лоты и какого качества. Но за год работы ProZorro. Продажи продало больше, чем Фонд госимущества приватизировал за пять лет.
Наверное, это миллиарды гривен, а не десятки миллиардов. Много зависит от того, когда мы начнем. Если все будет хорошо, первые реальные аукционы пройдут где-то в конце июня. Они будут объявлены в мае и ориентировочно в июне пройдут.
Кстати, на балансах центральных органов власти и местной власти есть огромная куча ценных вещей, о которых вы даже не знаете. Мой любимый пример — ГП «Балет на льду». Отель Aloft рядом с высоткой «Гулливер» — наполовину государственное предприятие. Я лично считаю, что государство Украина создавалась не для того, чтобы владеть дорогой недвижимостью. Если реально и прозрачно продавать такие объекты, то это будут большие деньги. И таких примеров много.
Кто должен передавать объекты?
Фонд госимущества. Ему передают объекты на приватизацию, и дальше он их должен заводить в систему.
Почему владельцы (министерства, местная власть) не могут передавать напрямую в систему? Фонд выглядит лишним звеном.
На самом деле он не является лишним звеном. Во-первых, министерства не должны управлять государственными предприятиями. Министерства должны определять политику, а не заниматься ежедневно решением хозяйственных вопросов со всеми рисками, которые с этим связаны. Во-вторых, Фонд госимущества должен действительно заниматься продажами. Сейчас у него конфликтная ситуация, когда он одновременно занимается и арендой, и управляет предприятиями, и является органом регулирования для оценщиков. Здесь нет логики.
Во всех странах есть орган, который занимается управлением госсобственностью. И если возникает необходимость заниматься приватизацией, то выделяется команда в этом органе, или в другом органе. Более — менее рабочую структуру такого плана построил фонд гарантирования вкладов. Но их подталкивает закон – они обязаны за четыре года ликвидировать банк. Поэтому они создали необходимую структуру, и мы создали ProZorro. Продажи, в том числе благодаря их ситуации. А сейчас надо искать эффективный механизм, чтобы продавать.
«Я категорически против плановой экономики»
Вас в прессе ассоциируют преимущественно с ProZorro. Но у вас есть куча подразделений, которые занимаются неизвестно чем. Департамент промышленной политики, какой-то департамент поддержки развития…
Меня ассоциируют не только с ProZorro, а еще и с дерегуляцией и приватизацией. Есть подразделение донорской координации, но это отдельный вопрос. Еще есть управление предприятиями. Это те люди, которые занимаются приватизацией, корпоративным управлением и тому подобное.
Все-таки как вы поддерживаете наших промышленников? В чем заключается промышленная политика? Вы разрабатываете стратегический план развития промышленности?
Я категорически против этатизма и плановой экономики. Уже доказано десятилетиями наших страданий это приводит — в лучшем случае — только к коррупции и обогащению каких-то отдельных индивидуумов. А в других случаях — к полному хаосу и упадку.
Мы представляли еще в прошлом году начало работы над промышленной политикой и показывали четыре основные блоки, которые важны для того, чтобы у нас все росло лучше, чем само по себе. Это, разумеется, создание комфортного климата бизнесу. Поэтому нельзя, например, подключать электроэнергию к новому объекту три года. Важен отдельный блок — это вопросы энергоэффективности. Уменьшение ресурсоемкости производства. Для этого существуют программы поддержки, даже определенной бюджетной поддержки. Также есть донорские проекты.
В-третьих, это так называемая индустрия 4.0, что касается инноваций и наукоемкости производства. И, наконец, четвертый блок — экономическая децентрализация.
Если посмотреть на экономическую политику ЕС, то в ней нет такого понятия промышленной политики, как «давайте поддержим заводы». Там вместо конкретного обучения будут говорить об интеллектуальной поддержке человека. В конце концов, оно все разбивается на кластеры. Каждый регион должен понять и выделить для себя свои конкурентные преимущества, привлекать соответствующий бизнес, которому это нужно. И строить вокруг него какой-то кластер, взаимосвязанную систему. Под это есть так называемая программа смарт — специализации, к которой мы тоже хотим приобщиться.
Какую роль в этих направлениях играет министерство?
Если мы говорим об инновациях, то там куча проблем. Например, регистрация товарных знаков и изобретений. Мы до сих пор платим роялти Кривопишину как собственнику интеллектуального достижения: киевская электричка, которая движется по кругу. Здесь встает вопрос и патентного троллинга, и вопрос вообще пиратства. При Кабмине создан совет инноваций, который должен продвигать изменения. Сейчас рассматривается идея инвестирования в изобретательство, государством заложено где-то 200 или 300 миллионов гривен в бюджет.
Если говорим об экономической децентрализации, то там надо научить и стимулировать людей строить эти кластеры. Здесь возникает активная конкуренция между регионами. Когда появляется прибыльный проект, города за него готовы бороться. Мы надеялись, что пилотным станет автокластер. Там уже есть достаточно много игроков, они достаточно зрелые и даже готовы сами инвестировать в это развитие.
Мы рассматривали это на примере восточного Берлина, который подобен к нашей ситуации. Когда после падения стены начался хаос, потому что все привыкли сидеть на бесплатной поддержке, они построили кластер, который был изначально ориентирован только на запчасти, даже не на сборочное производство. 33% инвестировал сам бизнес, треть инвестировал город, и треть инвестировал ЕС.
Значит, в Запорожье вместо «Ланосов» автокластер появится?
Необязательно в Запорожье. Где угодно, необходимо чтобы была нормальная конкуренция. Если Запорожье будет активным – возникнет там. Если нет, то может появиться и на Закарпатье, на базе «Еврокара», а может и в других городах.
Но в рамках этой промышленной программы ваше министерство деньги между промышленными предприятиями не распределяет.
Ошибочно считать единственным инструментом промышленной политики прямую бюджетную поддержку. Все хотят денег из бюджета просто так, не на целевые нужды, а потому что кто-то там хороший человек. Распределение всегда субъективно. И почему-то всегда деньги идут не тому, кому больше нужно, а тому, у кого больше депутатов в Верховной Раде, или кто в бюджетную ночь может что-то «подшаманить». Это инструмент, который мне не очень нравится. На таких условиях нам трудно будет заставить кого-то работать долго.
«В экономике у нас нет консенсуса»
Был от читателей вопрос об экономической стратегии вообще, не только промышленной. Он существует?
Вопрос экономической стратегии меня лично немного эмоционально беспокоит. Людей, которые задают эти вопросы, можно сравнить с болельщиками, которые не готовы тратить годы на тяжелый труд, чтобы построить династию и вырастить спортсменов. Нет. На самом деле нет каких-то легких популистских ответов вроде «наша экономическая политика — копать янтарь, и так мы обгоним все страны мира за два года».
Мы должны понимать свое место в мировом распределении труда и понимать, что государство создается не для того, чтобы владеть недвижимостью или давать льготы. Государство создается, как мне кажется, для того, чтобы удовлетворять потребности своих граждан и делать их жизнь лучше. И мы, в том числе как госслужащие должны это делать.
А сейчас Украина находится на таком уровне, когда даже вопрос рыночной экономики не для всех очевидный. И некоторые уважаемые народные депутаты пишут, что рыночной экономики в мире не существует, а конкуренция — это миф. Этот вопрос еще не решен. И сразу встает другой вопрос — что мешает делать реформу? Вот одна из вещей, которая очень сильно мешает.
У нас есть консенсус какой-то, условно, гуманитарный. Рядовое большинство украинцев — за свободу слова, за свободу собраний, против диктатуры власти — и это довольно хорошо прослеживается на выборах. У нас никого не любят, но все любят свергать авторитеты.
С другой стороны, в экономике у нас нет консенсуса. Да, есть условно средний класс или демократические слои населения. Еще много людей, которые считают, что государство должно повышать зарплаты. Как? Может ли государство в частном секторе, в частном бизнесе так легко повышать зарплаты? Государство может сделать ведение бизнеса более легким, и тогда бизнес будет расти, и приносить больше прибыли, а уже из-за этого вырастет зарплата. Но это и есть тот вопрос, который нужно решать.
Лично мне очень хотелось бы видеть Украину одной из самых либеральных стран Европы. Именно этим мы можем выделяться среди них. И в этом наше преимущество на пути к ЕС: мы еще не там и поэтому не должны перекладывать на себя абсолютно все регулировки, которые есть в ЕС. Мы можем еще быть свободными, либеральными, открытыми к ведению бизнеса, научным экспериментам и тому подобное.
Это невозможно в условиях, когда олигархи контролируют целые сферы экономики.
Это произошло не потому, что у нас какая-то уникальная экзотическая ситуация и уникальные экзотические олигархи. Это произошло потому, что мы строим экономику на звеньях советской империи. И эта экономика до сих пор в значительной степени базируется на крупных советских активах.
Например, металлургический завод никогда не разобьется на 100 маленьких бизнесов из-за того, что вам не нравится его руководитель. Он может существовать только как большой завод, там производство так построено, что оно может работать только в рамках этой вертикально интегрированной региональной структуры. И, соответственно, поэтому можно покупать себе какие-то фракции или инвестировать в политику или в медиа.
Как сломать эту систему?
Очень просто. Надо развивать другой бизнес. У нас в парламенте появилось уже понятие агролобби, и теперь там обсуждают тех проклятых аграрных олигархов. Нам нужно лобби. ИT-лобби и ИТ олигархи. Машиностроительное или какое-то перерабатывающее лобби, авиационное лобби и прочее. Вопрос не в том, что у нас есть богатые люди. А в том, чтобы эти богатые люди были вынуждены конкурировать. В этом нас с Польшей часто сравнивают. Ей значительно меньше досталось крупных активов, и большую часть экономики, даже в советские времена, контролировал средний и малый бизнес. Поэтому поляки решили эти вопросы быстрее.
«Мы не очень хорошо чувствуем малый бизнес»
Был вопрос о поддержке малого бизнеса. За это вы отвечаете?
МСБ (малый и средний бизнес) — это тоже я. Мы провели полную революцию — разработали стратегию, и сейчас уже на финальных стадиях план ее имплементации. Три вещи мы хотели бы пилотировать уже в этом году и максимально быстро. Первое — это информационная помощь малому бизнесу. Она даже уже частично работает: офис эффективного регулирования едва ли не каждый день выкладывает какие-то инструкции: как открыть пекарню, пять шагов для открытия барбершопа и прочее. Это конкретные понятные инструкции для людей: что делать и куда идти для того, чтобы реально начать бизнес.
Цель этой степени в том, чтобы каждый человек, который будет регистрировать бизнес, четко понимал, как платить налоги, как экспортировать, как импортировать, как получить доступ к земле, как получить доступ к электричеству, куда обращаться. Это определенная информационная поддержка.
Второй блок касается региональной поддержки. Система «письменный вопрос министерству – ответ» — это неправильная система. Министерство отвечает за политику, оно не является бесплатным справочником. И с человеком надо общаться вживую, а не только письмами. Мы хотели попробовать на базе сильных и активных ЦНАП, которым позволяет финансовая состоятельность местной власти, создать возможность поддержки бизнеса, привлекая консультантов.
Со своей стороны министерство должно разработать для них информационные программы, материалы, стандарты работы. А они будут помогать: не только отвечать на вопросы, но и группировать типичные вопросы для нас. Потому что на самом деле мы не очень хорошо чувствуем малый бизнес. У крупного и среднего бизнеса чаще всего появляются ассоциации, там хоть какой-то механизм есть. А услышать, понять и обобщить интерес малого бизнеса трудно.
Третье — это наработать финансовый механизм. Потому что прямая финансовая поддержка не является оптимальным решением. Когда она прекращается, все распадаются на 100 тысяч фопов. Она не действовала никогда для малого бизнеса. К тому же существует много организационных и бюджетных проблем самого процесса финансирования.
Эффективная система, которая работает во многих странах мира, — это частичное гарантирование кредитов. Тогда государство может использовать банк как плечо. Тогда банки выступают хотя бы первым звеном в обороне от ненадежных проектов. И для государства огромное преимущество в том, что не надо класть живые деньги — можно частично гарантировать эти кредиты. Это first lost guaranties — сложный инструмент, который никогда в Украине еще не использовался. Мы хотим его пилотировать.
Есть такой немецко-украинский фонд (НУФ), созданный давно, с очень странной структурой собственности: там Кабмин, НБУ и немецкие специалисты. И мы планируем делать проект через них. Сначала, если этот механизм действительно будет популярным, государство может частично гарантировать банкам кредитные риски малого предпринимателя. Соответственно, банк может предложить этому ФЛП меньшую ставку, да и вообще он сможет пройти риск-менеджмент. Если будет успех, то можно будет распространять.
Вы просчитывали, насколько можно будет уменьшить ставку?
Это точно не 100%. Но наша задача — сделать это бремя существенно меньшим. Потому что давать кредит не под 20%, а под 18% — не выход. Потому что те, кто и так взял бы этот кредит, возьмут под 18%. Значит, тогда государство ничего не стимулирует, а просто дарит людям деньги. А на подарки у нас нет финансирования.
Это должно быть не 20%, а 10% или 5%, но не меньше. Конечно, что сразу по всей стране такая система работать не будет, поэтому, что необходимо проверять квалификацию человека, который будет в этом участвовать, жизнеспособность бизнеса. Также есть потребность в контроле над банками, чтобы не возникало проблем с дальнейшими штрафами или процентами. Контролировать количество этих выдач тоже нужно. Сейчас ведем разговор с донором, чтобы профинансировали нам создание такого офиса для работы с малым бизнесом.
Где будет пилот: в Киеве или в Одессе?
Это будет скорее пилот по объемам, а не регионального уровня.
«Украденный автомобиль «Инфинити» до сих пор в моей декларации»
Давайте в заключение поговорим о ваших деньгах, стиле жизни. Два года назад вы получали 6 тыс. гривен. А сейчас?
Ситуация частично изменилась, но все это есть в декларациях. Сейчас у меня средняя месячная зарплата в министерстве со всеми премиями, доплатами, материальной помощью где-то чуть больше 50 тысяч гривен должна выйти.
Но были месяцы, когда вы декларировали около 90 тысяч.
Потому что у нас такая «классная» система. В начале года, в январе, я реально получаю 10-12 тысяч гривен. А потом в конце года остаток распределяется между всеми сотрудниками. Именно поэтому я говорю про усредненную сумму. Все премии я вношу в декларацию. Еще получил выплату страховки за украденный автомобиль.
Кажется, где-то 400 тысяч за него?
Да. И все это вместе дало мне возможность работать дольше, чем я планировал.
А на чем же вы сейчас ездите? Есть личный автомобиль?
Нет, личного автомобиля у меня нет. Украденный «Инфинити» до сих пор в моей декларации, потому что я все еще числюсь его владельцем. Поскольку, по действующему УПК, дело висит вечно, то, соответственно, я навечно владелец. Еще и из-за специфического договора со страховой компанией, которая не хочет переписывать на себя украденную машину.
В декларации за 2016 год вы указали 26 тысяч долларов кэшем. А почему кэшем? Нет доверия к банковской системе?
Да. В этом году даже может быть на несколько тысяч больше. Потому что я ездил в командировку, и мне государство выдало кэшем какую-то сумму.
Почему вы храните их кэшем, а не инвестируете?
Потому что это те средства, из которых я живу. А инвестировать можно то, на что не рассчитываешь и от чего отказываешься.
Ранее счета у вас были в трех банках?
Я между ними циркулирую. В Ощадбанке карта по зарплате. В Райффайзене карточка осталась со времен прошлой работы. Там есть некоторые преимущества, например они, дают бесплатное страхование на поездки за границу. А с ПроКредитом у меня давние отношения. Это один из надежных банков по рейтингам. Сейчас я еще получил карточку Монобанка.
Разработчики этой карты работали в Приватбанке до его национализации? Это не проблема?
Я пользуюсь ею для расчетов. Мне нравится — удобная система. Там можно просто перебрасывать средства. Не надо там много держать. Это не инвестиции.
Биткоины, криптовалюты, токены ICO и всякое другое. Это сейчас модная тема. Имеете?
Я не советую обычному человеку инвестировать в криптовалюты, потому что это весьма высокорисковый инструмент. Вкладывать в это надо точно не свою пенсию.
Читайте также: Несколько интересных фактов о виртуальной валюте биткоин (Bitcoin)
Пять сумасшедших вещей, которые можно приобрести за биткоины (BTC)
Курс биткоина к доллару США обновил очередной исторический максимум
Безналичное общество и дедолларизация в Украине: чего не хватает для актуальной дискуссии?
Сколько времени тратите на внешний вид? Например, борода требует дополнительного внимания?
С бородой все быстро. У меня очень крутой барбер, он меня стрижет буквально за 40 минут. Раз в две недели.
На спорт хватает времени?
На спорт я хожу в основном по выходным дням. Хожу в «Спортлайф». А когда тепло, я еще бегаю утром.
Что касается отдыха на Мальдивах…
Никогда не был на Мальдивах.
Имею в виду, изменились ли какие-то ваши личные привычки вследствие того, что вы стали госслужащим?
По моему внешнему виду понятно, что мне ближе история эффективного менеджера, который выполняет свое конкретное задание, и я не считаю себя эталоном этичного поведения. Но это не значит, что я веду исключительно аморальный образ жизни. И это не только к государству можно применить, но и к корпорации тоже.
Вот есть Илон Маск, который не ведет очень скромный образ жизни. Он демонстрирует себя как суперуспешного, супертрудового и суперразумного человека. И если он хочет производить огнемет, он будет производить этот огнемет. Если он хочет кататься на «Макларене F1″, окрашенном в золотой цвет, он это делает.
И есть некий человек, который позиционирует себя иначе, например, ближе к Махатме Ганди: я буду духовно вашим лидером в этой сфере, вот, равняйтесь на меня. Вот руководитель IKEA. Он видел себя так. Он сидел 30 лет на одном стуле, ездил на какой-то 30-летней «Вольво», несмотря на то, что мог себе и завод «Вольво» купить. Каждый человек сам для себя выбирает путь.
Мне первый нравится больше. Возможно потому, что я еще молодой. Но я не считаю, что госслужащим должен быть только бедный забитый человек, который ходит в плохом костюме и все время оправдывается. Это как минимум неэффективно. Мы так никогда не заманим на госслужбу лучших людей. Не надо доводить изменения до абсолютного абсурда, но мне хотелось бы, чтобы мы отказывались от модели государственной службы как забытого места со старой мебелью, плохими компьютерами и бюрократами в пользу более эффективной модели.
Мы стараемся в ProZorro строить такую модель. Это не хвастовство деньгами – это свобода. Человек может приезжать на работу на супердорогом велосипеде с карбоновой рамой – и не скрывать это.
Авторы: Андрей Яницкий, София Завтонова
Источник: LB.ua
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.