Электроэнергетику упрекают в создании половины глобальных выбросов CO2. На фоне общего тренда цифровизации и электрификации, которые характеризует межотраслевое «перетекание» углерода из традиционных секторов в новые сектора, проблема углеродной нагрузки электроэнергетики становится одной из ключевых в контексте инициированного перехода стран к модели «зеленого» роста.
Например, во время эксплуатации электромобилей действительно уменьшаются выбросы CO2 по сравнению с выбросами двигателей внутреннего сгорания, но в то же время эти авто требуют электрической зарядки.
Следовательно, сравнивать выбросы нужно не с нулем, как неквалифицированно заявляют активисты, а с выбросами в процессе получения дополнительной электроэнергии для электрической зарядки, а также принимать во внимание выбросы при изготовлении и утилизации аккумуляторных батарей и извлечении дополнительного количества меди, алюминия и других материалов, необходимых для создания инфраструктуры электротранспорта.
Как это посчитать
Риски для макроэкономических показателей от перехода к экономике с низким и в конце нулевым углеродным следом можно описать простой формулой, которая объясняет факторы, вызывающие выбросы парниковых газов.
«Объем потребленной энергии/ВВП» – это показатель энергоемкости ВВП экономики «ВВП / численность населения» – известный всем показатель «ВВП на душу населения», «выбросы CO2 / объем потребленной энергии» – коэффициент выбросов для различных видов производимой энергии.
Сторонников идеи климатической нейтральности эта формула может поразить безапелляционностью выводов: уменьшение выбросов углерода вроде бы предполагает необходимость сокращения населения и уменьшения ВВП. Альтернативой является снижение энергоемкости экономики путем более эффективного энергопотребления, а также уменьшение углеродного содержания в электроэнергии путем получения ее с более чистых источников.
Но в то же время уменьшение энергопотребления на 10% все-таки снижает объем производства на 1%.
В ситуации, когда экономика очень зависит от не возобновляемых энергетических ресурсов, неизбежное снижение их доступности повлияет на общий объем производства, потребления, а также накопления капитала.
В то же время снижения объемов производства на некоторое время можно было бы избежать благодаря росту объемов инвестиций в основной капитал. Но маловероятно, что владельцы капитала будут инвестировать в добывающие сектора, если отдача от них стремительно будет падать на фоне снижения доступности необходимых не возобновляемых источников энергии. Это незыблемый закон капитализма – рыночная экономика.
Имеющиеся модели роста свидетельствуют, что без наращивания отдачи от капиталовложений и технических изменений потребители и инвесторы в конечном итоге увидят сокращение потребления и производства до нуля.
В целом такой сценарий — это простая математика. Однако если не выяснить, как заменить не возобновляемые энергетические ресурсы на возобновляемые, а также как обеспечить постоянство технических новаций (то есть их одновременный положительный результат – и экологический, и экономический), то так и произойдет.
Возможные побочные эффекты
Причина перехода к инвестициям в возобновляемые источники энергии и отказ от инвестиций в не возобновляемые кроется не только в горизонте планирования. Ведь считают, что существующие технологии имеют текущий, краткосрочный эффект, а возобновляемые могут обеспечить производственные выгоды в долгосрочной перспективе. Институциональное давление на производителей является не менее важным.
Повышение долгосрочной производительности будет компенсировать экономические издержки, связанные с сокращением текущего производства. Впредь. Следовательно, повышение долгосрочной нормы прибыли от добычи в итоге стимулирует инвестиции и рост.
Неизбежность переходного периода и временного компромисса, перед ними приходится представать при восстановлении природного капитала, очевидна. Неэффективное, неустойчивое и чрезмерное использование ресурсов в прошлом — очевидный факт.
Парадокс заключается в том, что страны, которые прошли этап бурной индустриализации XIX–ХХ веков (в соответствии с сегодняшними терминами Целей устойчивого развития ООН) и сполна воспользовались ее выгодами, теперь перекладывают ответственность за глобальное потепление на другие государства, несмотря на нынешний уровень и потребности их развития.
И вклад, который страны должны обеспечить для уменьшения выбросов CO2, рассчитывают как «среднюю температуру по палате». Ведь в Парижской хартии по климату указано, что «страны составляют амбициозные планы по предотвращению изменения климата». В соответствии с этим все страны вместе должны уменьшить выбросы CO2 на планете на 50%: кто-то больше, кто-то меньше.
Но обязательно — амбициозно! Правительства, которые подстрекают амбиции попасть в топ «стран – зеленых трансформаторов», отказываются от серьезных расчетов социально-экономических, гуманитарных последствий «зеленого перехода».
А также не анализируют объемы инвестиций, необходимых не только для адаптации к новой реальности хозяйствования, но и для смягчения последствий перехода, учитывая отраслевую специфику страны. И чем менее развита страна экономически, тем более тяжелые экономические последствия ее ждут от излишних амбиций.
Необходимо определять и побочные эффекты политики в процессе внедрения модели «зеленого роста», возникающих в ситуации, когда политическое вмешательство в функционирование одних секторов экономики фундаментально меняет тип компромиссов в других. В таком случае «проблемы координации в масштабах всей экономики могут быть серьезным препятствием для роста».
И вопрос заключается не только в способности страны производить новые технологии, внедрять их в производственный процесс и продвигать применение на внешних рынках, чтобы не оставаться в статусе вечного заложника потребления импортных технологий, «бедного родственника», обменивая на них свои сырьевые товары в ужасных пропорциях.
Проблема в том, что под предлагаемыми нововведениями на пути «озеленения» промышленности нередко маскируют необходимость создать совершенно новый тип производства, что можно сравнить с закрытием существующего, а, следовательно, насильственным отказом от специализации страны. Именно той сырьевой специализации, которую фактически навязывал странам второго и третьего мира глобальный рынок, когда продвигал либеральные и не либеральные теории сравнительных преимуществ.
Источники риска
Не вызывает сомнений, что в случае уменьшения выбросов CO2 благодаря переходу к рентабельному энергоснабжению с низким и нулевым содержанием углерода и повышению энергоэффективности, ужесточение запретительной политики в отношении выбросов CO2 будет меньше влиять на рост.
Имеется в виду, что перехода к низкоуглеродистой экономике можно достичь и без значительного негативного шока предложения, если на начальном этапе будут осуществлены достаточные инвестиции в низкоуглеродистые источники энергии. Подчеркиваем: на начальном этапе. Если страна этого не сделала, рост будет замедляться и переходить к минусовым показателям.
Также может вырасти волатильность темпов инфляции при росте доли биоэнергетики, поскольку на цены на энергию и на продукты питания могут повлиять одни и те же погодные шоки. Хотя такой эффект можно смягчить путем постепенного уменьшения доли продуктов питания и энергии в потребительской корзине населения (и следовательно, влияния на индекс потребительских цен) по мере того, как страны становятся богаче.
Однако в бедных странах смещение в сторону биоэнергетики ожидаемо повлечет инфляционное давление и еще более существенное обнищание населения. Более того, в условиях изменения климата, который влияет на погодные условия, вопрос продовольственной безопасности вообще будет становиться ключевым.
Основным источником риска для макроэкономической стабильности страны становится популистская экологическая политика и политика в сфере климата. Некоторые из предлагаемых экологическими популистами инструментов, в частности вмешательства, например, в ценообразование на выбросы CO2, накладывают бремя на экономическую деятельность, по меньшей мере, в краткосрочной или среднесрочной перспективе.
Поскольку соблюдение экологических норм вынуждает компании ограничивать производство или направлять определенные ресурсы на уменьшение выбросов, это негативно влияет на доходность, производительность, занятость и, в конечном счете, на ВВП.
С точки зрения денежно-кредитной политики, климатическая политика, влияющая своими фискальными инструментами на конечные цены производителей, ожидаемо спровоцирует негативный шок со стороны предложения. Когда регулирующие органы устанавливают цену на углерод, они стремятся помешать производству и потреблению товаров с высоким уровнем выбросов.
Цену на углерод устанавливают через налог на выбросы углерода или через систему ограничения выбросов, в частности систему торговли выбросами парниковых газов (Emissions Trading System, ETS). ETS работает по принципу cap-and-trade (ограничения и торговля).
Правительство устанавливает верхний предел или ограничение на общий объем выбросов в одном или нескольких секторах экономики. Компании должны иметь разрешения на каждую единицу выбросов, которые они могут получить бесплатно или приобрести у государства, а также в других компаниях через специально созданный рынок.
От амбиций до прогнозов
Вопрос кроется в объемах средств и их источниках. Страны, обремененные долговой нагрузкой (те, что сидят на кредитной игле), бюджетным дефицитом и неразвитым фондовым рынком, сначала приобретают статус аутсайдеров. И тиражируемые одновременно клише о «совершенной конкуренции», «рыночной экономике», «равных возможностях» становятся оружием, стреляющим на поражение.
При таких условиях амбициозного плана по климату правительство Украины не принимает во внимание стартовых условий страны и необходимых темпов роста.
Известно, что после существенных замечаний от бизнес-ассоциаций по поводу допустимого уровня уменьшения правительство озвучивало позицию относительно коридора значений НВВ-2 (национально определенный вклад) – диапазона значений, в пределах которых украинская экономика и бизнес будут способными выполнить свои обязательства по соблюдению Парижского соглашения при параллельном росте благосостояния населения.
Украинское правительство доподлинно знает о том, что государство оставалось одним из печально известных лидеров по уменьшению выбросов в течение последних 30 лет из-за критического падения экономики, а не из-за развития энергосбережения.
Аналитическая группа Центра экономического восстановления, которая является основным консультантом Кабинета министров Украины по разработке Стратегии-2030, заявляла о необходимости четко определить финансовые инструменты для достижения целей по сокращению парниковых выбросов.
Центр утверждал, что подготовленный правительством проект НСП-2 не содержит расчетов, сможет ли бизнес и население потянуть «зеленый» переход самостоятельно с точки зрения финансирования. По разным оценкам, для достижения предложенной цели уменьшить выбросы парниковых газов потребует от $38 млрд. до $50 млрд. дополнительных инвестиций.
Правительственный проект не предусматривает реальных источников и конкретных механизмов поступления средств, в нем лишь упомянуто о необходимости доступа к международным климатическим финансам, финансированию проектов климатической модернизации частного сектора и МФО, привлечению дополнительного климатического финансирования в форме грантов и льготного кредитования как условия возможного создания отдельного климатического фонда.
Нужно не только утвердить цифру НВВ-2, но и иметь план достижения этих целей, а также финансовые механизмы, которые этому будут способствовать. Многие страны, даже больше экономически развитые, чем Украина, заявили о коридорах целей.
Например, США устанавливает коридор в 50-52%, отталкиваясь от состояния экономики и выбросов в 2005 году, Канада – 40-45%, тоже в привязке к 2005-му. В 2015 году такой коридор определяли Бразилия, Казахстан и многие другие страны.
Напомним, что сначала, в конце 2020 года, президент Украины заявил о коридоре в 36-42%. Но затем, вопреки планам развития Национальной экономической стратегии на период до 2030 года, утвержденной постановлением Кабинета министров Украины №179 от 3 марта 2021 года, рост реального ВВП к 2030 предусмотрен не менее чем вдвое.
И, базируясь на усредненных прогнозах развития (на уровне 3% роста ВВП), был подготовлен проект постановления Кабинета министров, в котором цель НСП-2 установили на уровне 35% относительно 1990 года.
Министерство окружающей среды предлагало рассмотреть еще более амбициозную цель. После несогласия бизнеса планировали все-таки установить коридор в 35-42% с пока неопубликованными, а потому непонятными условиями.
Хотя амбициозным для Украины был бы на самом деле и план достичь 45% от 1990 года. Это могло бы принести в экономику дополнительно от $2 млрд. до $6 млрд. в год для климатической модернизации в случае активной политики использования квот. Цену на углеродные выбросы устанавливает непосредственно регуляторный орган в форме налога.
В рамках системы торговли квотами цену на выбросы углерода устанавливают косвенно: регуляторный орган определяет разрешенное общее количество выбросов, а затем цену на углерод устанавливают через рынок квот. Однократное повышение цены на выбросы обычно лишь временно влияет на уровень инфляции, если агенты признают, что это разовая смена. Такая политика влияет на повышение уровня цен, а уровень инфляции быстро возвращается к исходному уровню.
В то же время относительная цена емких углеродных товаров будет постоянно выше. К тому же затраты на выбросы почти полностью перекладывают на оптовые цены на электроэнергию. Согласно наблюдениям над влиянием системы ETS на оптовые цены на электроэнергию в 20 европейских странах и по расчетам европейских ученых, было установлено, что значительную долю расходов на квоты на выбросы CO2 (которые свободно распределяют) переводят на стоимость электроэнергии, вследствие чего цены для потребителей растут.
Коэффициент переноса ETS был особенно высоким в содержащих углерод направлениях промышленности — электроэнергетике и металлургии, которые характеризует ограниченная внутренняя конкуренция.
Поскольку введение цен на углерод единовременно и временно влияет на инфляцию, органы денежно-кредитной политики обычно отслеживают этот эффект, чтобы избежать повышения процентных ставок и депрессии экономики. И физические аспекты изменения климата, и переход к низкоуглеродной экономике являются серьезными структурными изменениями, которые требуют системного перехода и инноваций во многих секторах экономики.
Физические риски и риски переходного периода, связанные с изменением климата, потенциально могут повлиять на долгосрочный рост, а, следовательно, нуждаются в пересмотре способности центрального банка обеспечивать ценовую и финансовую стабильность инструментами монетарной политики.
Для моделирования влияния изменения климата на ВВП монетарные органы развитых стран пытаются «уловить» сложные взаимодействия между физическими и экономическими аспектами изменения климата. Одни из них активно применяют «модель комплексной оценки» (Integrated Assessment Models, IAM), которая предполагает оценку «социальной стоимости углерода».
Другие, как, например, в США, опираясь на климатологию и эконометрические исследования, оценивают, как изменение климата влияет на ключевые секторы экономики. Влияние климата в исследовании моделируется очень подробно, подчеркивая региональные вариации такого воздействия.
Последующие количественные исследования, базирующиеся на таких детальных данных и знаниях о климате, потенциально могут дать возможность лицам, определять денежно-кредитную политику, лучше оценивать долгосрочные физические последствия изменения климата. Банк Англии уже давно оценивает краткосрочное влияние аномальных погодных явлений на экономическую деятельность.
Например, моделирует влияние зимы (в зависимости от уровня снежного покрова) на розничную торговлю, строительство и гостиничный бизнес.
Аналитики JP Morgan в оценке экономического роста Германии учитывают, например, уровень воды в Рейне и других реках. Они установили прямую связь между воздействием экстремальной жары в 2018 году и снижением темпов экономического роста. Эксперты Bloomberg уверены, что отклонение погоды от сезонных норм существенно влияет на макроэкономические показатели, такие как занятость в США.
Поскольку в будущем экстремальные погодные условия будут учащаться, может возникнуть необходимость регулярно применять такие эффекты в стандартных макроэкономических моделях прогнозирования темпов экономического роста или в прогнозировании центральными банками.
Надеемся, что украинское правительство, осознавая важность имплементации решений, которые принимают на мега уровне международной политики в сфере предотвращения негативных последствий климатических изменений, не только будут провозглашать амбициозные цели для получения ситуативных одобрений со стороны мировых лидеров, но и тщательно прогнозировать социальные, гуманитарные и опасные последствия для украинцев.
Авторы: Наталья Резникова, Владимир Панченко
Источник: Тиждень
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.