Демократия всегда конструируется искусственно, а затем удерживается с помощью дополнительных усилий со стороны государства, поскольку она не является формой, и органически принадлежит социальным системам.
Демократия конструируется из различных источников, важнейшими из них являются политические, информационные или экономические источники. Каждый из этих факторов обеспечивает независимое от государства функционирование других, потому что демократия реально выстраивается тогда, когда удается оттеснить государство от стопроцентного управления политической, экономической и информационной сферами, к чему мы привыкли во времена СССР.
В тех странах, которые считаются демократическими, также есть свои недостатки: например, политическое равенство поддерживается, а экономическое – нет. Здесь идеальной модели демократии нет нигде, и время от времени возникает желание трансформировать существующую систему в новую. Поэтому в систему должны устанавливать соответствующие «предохранители», которые не будут давать права на непозволительные движения.
Уже с 1973 г., например, в системе трехсторонней комиссии продолжаются исследования по вопросам неработающей демократии, говорится о том, что ее самое сильное место является одновременно и самым слабым – это выработка и принятие решений. А в 2009 г. Г. Киссинджер на заседании этой же комиссии говорил, что именно теперь мы имеем время для введения новых правил мира, поскольку все правительства заняты своими экономическими проблемами и не имеют возможности поднять голову.
О новых мировых правилах говорит и такой военный аналитик, как Т. Бернет, который в Пентагоне в свое время занимался именно проблемами стратегического будущего. Понятно, что такие игроки боятся совсем другого, а не упадка демократии. Их беспокоит то, что эта форма может случайно породить нежелательные результаты, которые изменят политическую структуру.
Мы видим, что демократия вынесла один тип ценностей, назвав при этом именно их универсальным рецептом для всего человечества. Не экономическое, а политическое равенство стало целью, которая вполне не достигается, поскольку зависима от экономического равенства. Возможно, что советский вариант ориентировался как раз на экономическое равенство, то есть реально дополнял эту модель. И поэтому должен был “погибнуть” как конкурент.
Д. Белл писал об ”азиатских ценностях» (семья или гармония), которые противоречат ценностям либерального капитализма. Но являются такими же важными именно для этого региона. Вероятно, ту же ситуацию мы видим в нашем регионе.
Это также проблема распределения между коллективными и индивидуальными ценностями. Приоритет коллектива возникает в тяжелых условиях выживания, индивидуальный приоритет – у более благоприятных для человека. Если сегодня происходит переход на набор индивидуальных ценностей, то это отражает новые условия существования человечества, которые стали более снисходительными для выживания.
Конец истории Фукуямы или конец идеологии Белла тоже говорят о завершении какого-то большого цикла развития. Сегодня говорят и о завершении двухтысячного цикла христианской матрицы. В то же время понятно, что социальные системы настолько инерционны, что могут еще долго существовать и после завершения цикла в тех же параметрах.
Д. Белл в своей книге о конце идеологии акцентировал то, что современное поколение не имеет врагов. Перед нами совершенно новый феномен существования.
Через сорок лет после первого выхода книги (в 1960 г.) он напишет следующее. “Идеология, как я использовал этот термин, была не просто культурным взглядом на мир или замаскированными интересами, это исторически расположенная система представлений, которая сочетает идеи с чувствами, превращает идеи в социальные рычаги, и, трансформируя идеи, трансформирует вместе с ними и людей”.
В своей последней книге 2011 г. Ф. Фукуяма (его сайт, где есть другие статьи – fukuyama. stanford.edu) видит возможные варианты негативного развития событий в демократической системе.
Например, предлагаются такие варианты опасностей, вытекающие из гражданского общества. Это этнические или расистские группы, которые могут распространять не толерантность, их группы интересов ведут к политизации экономических или социальных конфликтов, которые могут подрывать легитимность демократических институтов, социальная мобилизация может привести к политическому разрушению.
Все это можно понять и так, что демократические институты работают хорошо в случае стабильной ситуации, в период дестабилизационных процессов они не выдерживают настоящей активности масс. И это мы можем увидеть сегодня по реагированию на протесты повсюду: от Англии и США до Греции и Италии.
Кстати, ”философ» современного британского правительства П. Блонд вообще подчеркивает, что и коммунизм, и капитализм осуществили автономную среду человека для облегчения управления им.
В результате построено неравенство, когда 50% населения владеют 1 процентом собственности. Понятно, что это не дает счастья этим 50 процентам. Поэтому правительство Великобритании сейчас занимается тем, как организовать счастливую жизнь населения, не опираясь при этом на уровень экономики, поскольку увеличение ВНЖ после 20 тысяч в национальной денежной единице на душу населения не увеличивает уровня счастья.
Политическая экономия была когда-то частью этики, Адам Смит был профессором моральной теологии. Именно это объединение экономики и морали поощряет П. Блонда.
Он говорил: “Реальный кризис в Британии заключается в разрушении человеческих отношений, базы в обществе. Поэтому правильным является тезис о разбитой Британии. Это потеря человеческого общества. Чем ты беднее, тем ты более одинокий, тем больше ты стоишь для государства, поскольку человеческая социальная структура связана с достатком, здоровьем и всеми типами индикаторов от ментального здоровья до ожирения”.
Что касается конкретики конструирования социальных систем, то следует вспомнить Версальский договор, который Г. Бейтсон назвал важнейшим событием двадцатого столетия, поскольку он запрограммировал вторую мировую войну. Г. Киссинджер назвал следующие два изъяна этого договора.
Любой договор должен фиксировать баланс сил и быть легитимным. Этого не было сделано, поскольку интересы России и Германии остались вне его. Г. Бейтсон говорил даже интереснее: ищите точки массовой обиды, именно они проявятся в будущем.
С точки зрения конструирования нематериального, именно на этих точках построена идентичность наций. Это холокост евреев, это геноцид армян. Сюда же относят и неудачную попытку В. Ющенко заложить такой фундамент на базе Голодомора.
В этом случае произошло столкновение двух вариантов исторической памяти, что и во многих других случаях мешает Украине делать шаги, которые будут поддержаны всем населением. Пентагон сегодня вообще начал изучать сакральное определение, поскольку чисто рационального ответа нельзя дать, например, на вопрос противостояния Израиля и Палестины.
Экономические ценности порождают политические. Как пишет Ф. Фукуяма в последней своей статье в журнале Current History, демократический переход происходит при уровне 10 тысяч долларов ВНП на душу населения. Сам этот высокий уровень делает возможным средний класс, в результате становится больше собственности в руках у населения, высокий уровень образования и открытость внешнему миру. Но это общее правило, как мы понимаем, ибо отклонений от него достаточно много.
С. Хантингтон предложил модель «авторитарной модернизации», по которой демократия возникает после построения сильного государства и создания среднего класса. Ф. Закариа добавляет к этому и необходимость верховенства права, а демократия возникает лишь на следующем шаге после сильного государства и исполнения законов.
Если посмотреть на постсоветское пространство, то, как раз сильное государство здесь строят довольно ловко. Но у нас нет верховенства права и нет демократии в западном понимании. И всегда возникает вопрос, действительно ли это единственно возможный вариант демократии.
Ф. Фукуяма в своей новой книге о становлении политического устройства, по ней одобрительно отозвались и New York Times и Guardian, видит в случае Западной Европы сначала становление индивидуализма, а уже потом приход государства. Государство во всем мире строится на противопоставлении рода: турецкие янычары, например, возникают как дети, которых отбирали от родовой привязки, чтобы заставить их служить государству.
В случае Британии с давних времен женщины имели право на собственность, что не переходила к роду. Именно это поддерживала католическая церковь, в результате чего она получала много благотворительных взносов именно от женщин.
Здесь в этом случае экономическая самостоятельность создает индивидуальные права еще до начала государства. Тогда как в мире именно государство охраняло индивидуальные права, потому что было заинтересовано в людях вне рода. Централизованное государство везде возникает как инструментарий по собиранию налогов на войну.
Демократию Ф. Фукуяма видит, в первую очередь, как подотчетность (подчиненность) власти населению. Поэтому в сумме для него важными становятся три составляющие политического развития:
— государство, концентрирующее власть на территории;
— закон, который ограничивает правительственные возможности принимать не те решения;
— механизмы демократической подотчетности, которые настроены на то, чтобы правительства отражали желания и интересы людей.
Ф. Фукуяма пытается дать ответ и на больной вопрос, почему либеральные демократии порождают экономическое неравенство. Кстати, именно постсоветское пространство достаточно четко это демонстрирует. Становится понятным, что мы имеем неравномерное распределение экономических результатов, которое и не дает возможности появиться среднему классу.
Арабские революции называют четвертой волной демократизации, а третья началась в семидесятые из Испании и Португалии и уже потом, дошла до нас. Но одновременно вырастает глобальное неравенство. Неравенство увеличивается и в таких странах, как США и Великобритания.
Страны с большим неравенством, а таким является, например, регион Латинской Америки, порождают социальные конфликты, которые дестабилизируют их, что уменьшает экономический рост. Здесь неравенство четко зафиксировано как фактор, замедляющий развитие.
Ф. Фукуяма видит перед собой и возможное негативное развитие событий в будущем. В одном из своих интервью он замечает: “все может быстро измениться на негативное развитие событий. Мы видим подъем популистских партий по всей Европе. Есть много политической корректности в отношении иммиграции и целого набора проблем, связанных с ней. Людям не разрешают говорить об этом, и сейчас происходит взрыв на правом боку, где люди не только говорят об этом, но и говорят очень злословящие вещи об этом”.
Не забывайте также, что Ф. Фукуяма входит в массовое сознание со своей книгой о конце истории, о которой довольно долго говорили. Точнее сначала это была просто статья. В книге он не только прогнозирует конец идеологии, но и подчеркивает, что средний класс является порождением образования. Индустриальные государства требуют образованных рабочих, даже в случае диктаторских режимов.
А это, в свою очередь, ведет к другим представлениям о демократии. Кстати, в этом же ключе он видел и причины распада СССР. Чтобы экономически побеждать, надо было выпустить на арену образованных людей, а это ведет к иному восприятию демократии и человеческих свобод. Оставив впереди бюрократов и военных, невозможно получить хороший экономический результат.
Лауреат Нобелевской премии А. Сен в своей книге “Развитие как свобода” рассматривает развитие как постепенное отвержение различных типов несвобод, которые не дают людям права выбора и возможности реализовать собственные действия. Он подчеркивает, что именно свобода является центральной для процесса развития по двум причинам:
– оценочная причина: оценка прогресса делается в терминах свобод, которые получают люди;
– эффективность как причина достижения развития существенно зависимы от свободного действия людей.
Кстати, в своей автобиографии как Нобелевского лауреата А. Сен упоминает книгу К. Эрроу “Социальный выбор и индивидуальные ценности” (1951 г.). Он со своим другом ее читали в Калькутте в 1952 г. В этой книге Эрроу формально доказал, что рациональный коллективный выбор является невозможным (см. К. Эрроу и его роль в корпорации РЭНД).
Свою нобелевскую лекцию А. Сен начинает с шутки на эту тему, что верблюд это лошадь, созданный комитетом. Это объясняется тем, что комитет пытается учесть интересы многих участников, что является невозможным.
Демократия – это результат создания в государстве независимых экономических, политических и информационных составляющих. Влияние государства ограничивается. Именно так было при переходе от племени к государству, когда государство ограничивало статус рода, ибо лояльность человека к роду была сильнее лояльности к государству.
Экономическая независимость порождает политическую и информационную. Одним из примеров порождения экономической независимости является публично-частное партнерство (ПЧП). На сегодняшний день нет единой модели ПЧП. Лидером во внедрении этого инструментария является Британия, но и там больше частных инвестиций в инфраструктуре, транспорте и меньше в образовании.
В европейское определение ПЧП попадают такие характеристики, как долговременность проекта, распределение рисков между государством и бизнесом и другие. Австралийский подход подчеркивает среди прочего и политический интерес государства в таком сотрудничестве с бизнесом, поскольку это третий путь, а не национализация или приватизация.
Даже в западных странах создаются соответствующие структуры (советы, центры), которые стараются продвигать ПЧП в себя, что говорит о не таком легком пути этого продвижения (см., например, в США сайт этой структуры – ncppp.org или в Канаде – pppcouncil.ca). Они заняты серьезной и информационной работой, что дает возможность легитимности в глазах населения именно такого варианта сотрудничества с государством.
Но в то же время трудно вводить эту независимую экономическую составляющую в наших условиях, поскольку сегодня бизнес является принципиально негативным героем постсоветской массовой культуры. Есть соответствующая статистика мыльных сериалов, где герои из бизнеса занимают как раз полюс негатива.
Перед изменением физического мира надо сначала изменить виртуальный мир (кино и искусство) и информационный. Так как имеем обратный процесс воздействия: от виртуального к физическому.
Такие проекты по изменению ментальности были в свое время реализованы в мире. Это американский консервативный проект семидесятых, когда в результате десятилетнего процесса воздействия на население героя-радикала заменил герой, который хотел заработать свой первый миллион.
Это современный проект с возвращением интереса молодежи к фундаментальным наукам, что сегодня реализуется в США, в том числе, благодаря созданию соответствующей продукции Голливуда, где действуют герои-ученые на защите национальной безопасности. И подготовку таких сценаристов из ученых финансирует Пентагон. Это японские инвестиции в американскую киноиндустрию, чтобы изменить имидж японца на экране.
Продвижение либерального капитализма и идей Ф. Хайека также было специально сконструированным процессом, под который один человек создал 150 think tank’ов.
Этим человеком, который активно использовал этот новый инструментарий для продвижения идей, был майор А. Смэдли. А научил его этому использованию интеллектуалов, рассказав о них как о любителях секонд-хенд идей, Ф Хайек, который в итоге и получил Нобелевскую премию. Здесь экономические идеи даже этого уровня захватывают массовое сознание довольно постепенно и являются результатом намеренных усилий. Ничего не происходит случайно и не системно.
В Ф. Хайека есть интересное наблюдение о роли свободы в экономике и распространении информации. Первые сообщества античности, которые позволяли иметь индивидуальные знания, появлявшееся благодаря тому, что были отношения между разными регионами, выигрывали по сравнению с сообществами, которые опирались на коллективные знания всех или знания их правителя. Так, открытые чужим знанием сообщества, оказывались сильнее закрытыми.
Интенсивные проекты по изменению социального устройства, которые Запад проводил в пятидесятые годы 20 века в азиатских странах, чтобы не дать им пойти советским путем, базировались именно на интенсивном изменении информационного компонента. Это давало возможность трансформировать политическую, а затем и экономическую систему страны, поскольку информационный компонент работал в режиме будущего социального устройства, а не тогдашнего.
Условно говоря, информационный компонент был уже капиталистическим, а политический и экономический – еще феодальным. И если удается поддержать существование информационного компонента, то он под себя трансформирует политику и экономику.
Реально перед нами модель и перестройки, и цветных революций, когда информационная система начинает работать на разрушение старого состояния общества.
Это все революционные переходы. Эволюционные переходы, видимо, должны идти другим путем. Например, такими типами трансформаций. Это экономическая — политическая — информационная или экономическая — информационная — политическая. В системе революционной демократии, напротив, происходит «игра на опережение». То, чего еще нет, подается как уже существующее, а то, что есть, как такое, что неизбежно погибнет.
США, как известно, взяли на вооружение конструкцию продвижения демократии. Они оправдывают это лучшим типом правления, который дают демократии. Например, демократии порождают рыночную экономику, которая дает лучшие результаты в экономическом росте.
Демократии также должны давать гарантии людям, что можно вкладывать деньги в развитие, которые в будущем у них никто не заберет. В любом случае именно такая позиция США как движущей силы будет создавать демократические волны по всему миру.
Как видим, демократия конструируется благодаря внешним и внутренним целям, которые могут быть политическими, экономическими или информационными. Демократия как политический институт опирается на соответствующие экономические и информационные основы, без которых она невозможна. Сегодня постсоветское пространство имеет сильные государства, но не имеет соответствующего уровня экономичных и информационных механизмов.
Мы можем оценивать их на основе создания альтернативных возможностей для нашего выбора. Реально человек сам не может порождать такие альтернативные механизмы к государственным механизмам, скорее можно говорить о присоединении человека к существующим альтернативам, которое должно обеспечивать государство.
В политическом измерении альтернативами являются партии, их альтернативное существование позволяет человеку делать собственный выбор, присоединяясь во время выборов своим голосованием к одной из таких политических платформ.
В экономическом — это существование различных экономических укладов, а не только государственных предприятий, которые конкурируют уже в экономическом поле. В информационном поле – это разнообразие освещения событий.
Если сегодня исследователи говорят о преобладании представителей власти на экране, то это лишь одно измерение этой проблемы. Нас должны интересовать альтернативы, ведь представители и власти, и оппозиции могут говорить то же самое, как это и происходит при некоторых голосованиях в парламенте.
Есть еще один путь построения демократичного общества в Украине. Это путь, который в свое время изменил ценности в СССР. Это выход на арену более образованного молодого поколения. Ведь в свое время компания Шелл дала прогноз о распаде СССР, основываясь на том, что в 1985 г. наблюдается большой слой нового поколения, у которого будут другие взгляды на демократию. Даже ЦРУ было против этого прогноза, считая, что Шелл не располагает данными для него.
И тут опять, к сожалению, следует подчеркнуть, что наша элита – это элита прошлого. Ведь она принадлежит к физическому пространству, где стоят их фабрики и заводы, а не к современному информационному пространству, где живет Б. Гейтс или жил С. Джобс. Мы не вошли в информационное пространство, поэтому и не можем иметь информационной элиты.
Старая по своим взглядам элита несет с собой и старое представление о мире. Она не является конкурентной и даже просто неинтересна игрокам нового света. В США так называемая элита уже давно сошла со сцены, она есть только в учебниках истории.
Индустриальная элита не только порождает другой тип продукта, в котором роль know-how не так значительна, как в случае работы информационной элиты, но и требует иной инфраструктуры для своей поддержки. Потребность в креативном классе является порождением именно информационной элиты.
Индустриальная элита породила также свой вариант демократии – правила борьбы с забастовщиками, используя различные виды влияния на общественное мнение (см., например, известный план из 9 пунктов — так называемую Mohawk Valley formula).
Если присмотреться к истории ПР под этим углом зрения, то и ПР возникает как результат, порожденный индустриальной элитой в ответ на массовую демократию, которая появляется в тот же период. Возникновение демократии предоставило другие степени свободы рабочим, которые у них “отобрали” индустриальные магнаты, профинансировав возникновение другого механизма управления массовым сознанием – ПР. И социальная система снова была стабильна в нужном направлении.
Современные исследования также демонстрируют, что нефтяные государства порой могут в чем-то пренебрегать демократией, поскольку они, возможно, способны в перспективе предоставлять нужные экономические результаты своим гражданам и без развитой демократии.
В этом может быть объяснение (хотя бы одно из многих) феномена России. И это в то же время должно быть предостережением для всего постсоветского пространства, что путь России в этом отношении не может быть повторен из-за совсем других экономических условий существования. Здесь опять сырьевая экономика создает соответствующую сырьевую демократию, которую так и назвали по-особому – управляемой.
Украина имеет «металлическую» демократию, то есть и здесь, и там олигархический игрок становится более важным для формирования политики. А сегодня дополнительно олигархические политические игроки имеют в своем распоряжении телевидение, которое и выполняет функции ПР в начале двадцатого столетия, когда еще не было телевидения. Здесь историческая зависимость создания массовой демократии, ПР и телевидения на самом деле является парадоксальным изменением инструментария влияния.
В целом следует повторить, что демократия работает лишь при выстроенных механизмах защиты от государства. Они могут быть экономическими, политическими, информационными, юридическими. Искусственные изменения (интенсивные, революционные) происходят при “перетягивании” ситуации на следующий шаг развития за счет активной работы, например, информационного компонента, как это происходит, например, в случае перестройки или цветных революций.
Но нужны механизмы защиты этого информационного компонента, поскольку в норме все остальные компоненты должны его остановить. В перестройку эта защита реализовалась за счет того, что против существующей системы власти работали властные СМИ.
Во время оранжевой революции (кроме главного фактора, что Л. Кучма не мог легитимно идти на выборы — сам работал), фактор относительной демократичности системы, которая не позволяла “выключить” оппозиционные телеканалы, которые и совершали революцию. Цветные революции вообще возможны только в таких относительно демократических условиях.
Автор: Г.Г. Почепцов, доктор филологических наук, профессор, Национальная академия государственного управления при Президенте Украины
Источник: Журнал «Демография и социальная экономика»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.