Постановка проблемы и ее связь с научными и практическими задачами. Условием плодотворного использования достижений институциональной методологии в современных экономических исследованиях является критическое отношение к ее разработкам, поскольку далеко не все исследовательские программы институции близки к завершенности и непротиворечивости, как на уровне теории, так и на уровне связи с экономической практикой.
Сказанное в полной мере касается одной из наиболее известных концепций неоинституционализма – концепции транзакционных издержек. Проблемы чересчур прямолинейного и механистического разделения затрат на трансформационные и транзакционные, оперативности исходного понятия – транзакционные издержки – в конкретной исследовательской плоскости могут обесценить институциональный смысл и аналитический потенциал категории.
Среди прочего, упомянутые проблемы особенно актуальны с точки зрения возможности применения концепции транзакционных издержек для изучения рынка труда. Возможность ее плодотворного применения, по нашему мнению, требует уверенности в том, что понятие транзакционные издержки способно репрезентировать в теоретическом моделировании реальные события экономической жизни.
Необходимо также удостовериться в его весомости и релевантности применительно к процессам на рынке труда и, наконец, определить класс ситуаций, где применение понятия транзакционные издержки позволяет расширить границы современных аналитических схем исследования.
Таким образом, целью пола является: проверка адекватности теоретической модели транзакционных расходов относительно украинского рынка труда, апробация на данных опроса методологических подходов к измерению и оценке их уровня на рынке труда Украины.
Анализ последних исследований. В общем значении транзакционные издержки — это издержки, которыми сопровождается совершение «трансакций», если последние, так же общие, понимать как выделенный по определенному принципу акт взаимодействия. Хотя в таком виде термины транзакционные издержки и трансакция редко артикулируются напрямую, указанный смысл закладывается почти во все определения как само собой разумеющееся.
Так, в физико-техническом аспекте трансакция конкретизируется Уильямсоном О. и Менаром К. как акт пересечения товаром или услугой границы смежных технологических процессов (стадий производства, обмена или использования). Как акт отчуждения и получения прав собственности – Коммонсом Дж.
Акт обмена информацией – Миллером М., Стиглером Дж., элементарный акт социального действия, направленный на установление и поддержание социальных отношений определенного типа – Вебером М., акт реализации политической власти в условиях взаимодействия конкурирующих политических групп.
В исследовании экономических аспектов конкретных проблем хозяйствования содержание транзакционных издержек уточняется как количественное выражение ресурсов, необходимых для создания, поддержки и использования институтов и организаций.
Или, более категорично, как издержки эксплуатации экономической системы вообще (К. Эрроу). Дальнейшая детализация содержания транзакционных издержек осуществляется в разрезе разделения экономичных процессов на сферу обмена и производства.
В процессах обмена как обмен правами собственности и / или контрактными правами. А именно: расходы по определению и измерению ресурсов – предметов обмена прав собственности или контрактных обязательств – расходы на формулирование режимов их передачи, построения и использования механизмов защиты таких режимов, расходы закрепления прав собственности, расходы в поиске контрагентов, ведения переговоров, организации диалога.
В процессах производства, а точнее, в процессах групповой динамики в пределах иерархических образований (например, предприятий) или слабо иерархических и сетевых это учредительные расходы, расходы разработки и поддержки организационных структур, расходы налаживания и функционирования коммуникаций, расходы модификации мотиваций и поддержания надлежащих стимулов, расходы нейтрализации оппортунизма и нестратегического распоряжения ресурсами.
По нашему мнению, понять смысл идей сторонников различных подходов к трактовке транзакционных издержек можно, если учитывать, что источником их появления являются ограниченная рациональность и ограниченность когнитивных способностей человека.
А также несовершенство и неполнота информации, объективная неполнота моделей интерпретации информации (языков и других символьно-семантических систем), утилитарная мотивация, ориентированная на максимизацию индивидуальной полезности, логическим следствием чего является такая черта индивидуального поведения в коллективе или группе как оппортунизм.
В принципе, если грубо выразить саму сущность, то источником появления транзакционных издержек является то, что в литературе 70-80 гг. прошлого века описывалось с помощью метафоры «человеческий фактор».
По сути единственное, что отличает современные подходы к истокам транзакционных издержек от метафоры «человеческий фактор» 1970-1980 гг., это то, что «человеческий фактор» – непредсказуемая и случайная причина, которая возникает при ненадлежащей организации процесса, тогда как современные экономисты эти причины считают имманентным признаком системы «человек экономический» как таковой.
Следовательно, транзакционные издержки – это не просто издержки, которые не входят в состав издержек «чистого» технологического процесса по линии связи «человек–природа» (так называемых трансформационных издержек), это издержки связи «человек-человек» как такового.
Строго научно полезно было бы считать, что транзакционные издержки сопровождают любые трансформационные в части тех дополнительных издержек, которых требует создание особых процедур или мер, направленных на нейтрализацию источников несовершенного взаимодействия лиц, использующих технологические процессы.
К сожалению, провести демаркационную линию между дополнительными и технологически обусловленными затратами в реальной ситуации сложно. Это, однако, нельзя считать непреодолимым препятствием, поскольку такие проблемы являются скорее проблемами эмпирической интерпретации и операций понятия, а не теоретической определенности. Поэтому решение их всегда является конвенциональным процессом, а не поиском универсального «однозначно объективного» решения.
Изложение основного материала. Материалы статьи представляют собой отдельные результаты, полученные в процессе исследования объема и структуры транзакционных расходов, которые сопровождают функционирование рынка труда в Украине.
В ходе данного исследования проверялись теоретические выводы, полученные неоинституциональной школой экономической теории, относительно весомости их влияния, как на ход текущих процессов, так и развития отдельных рынков существующей институциональной структуры. Непосредственно для проведения исследования была адаптирована концепция транзакционных издержек О. Уильямсона.
Полевой этап исследования (опрос населения на местах) был реализован компанией ОАО “Информационно-аналитическое агентство “Статинформконсалтинг” в период с 20 по 30 июня 2008 года по заказу Совета по изучению производительных сил Украины НАН Украины и согласно разработанным ими методическим рекомендациям.
Кроме того, нами было проведено тестирование шкал, анкет и других исследовательских инструментов в фокус-группах, а также уточнены принципы включения респондентов в выборку.
Поскольку исследование имело пилотный характер, и в его пределах осуществлялось предварительное шлифование соответствующего методологического аппарата, полученные выводы не стоит считать строго репрезентативными на уровне отдельных регионов.
Линейное распределение отдельных параметров общего контекста. Для углубленного выяснения общего контекста процессов формирования объемов и структуры транзакционных издержек обращения рабочей силы на рынке труда в исследовании была предложена серия вопросов относительно источников поиска работы, характера текущих трудовых отношений и приоритетов среди способов решения конфликтных ситуаций.
В частности, интерес представляют ответы на вопросы, в которых респондентам предлагалось возразить или выразить согласие с утверждениями, представленными в работе.
Получив результаты по 14% занятых неформально, подчеркнем, что в данном случае такой тип контрактации касается лиц, занятых на рабочем месте, которое считают для себя основным источником дохода.
При этом данные лица не относятся к занятым в личном крестьянском хозяйстве, к частным предпринимателям или к самозанятым. Которые согласно официальной статистике являются основным контингентом формирования нерегламентированной и неформальной занятости. Это преимущественно молодежь до 16-30 лет (50% всех неформально занятых).
Статистически значимым является половое различие (57% это мужчины), 66% из них – это лица с полным общим образованием и рабочими специальностями.
Среди тех, кто предлагает свою рабочую силу на рынке труда, вероятность попасть в данную категорию почти в 2 раза выше для лиц без базового среднего образования, чем для других квалификационных групп. 71,8% — это торговля, негосударственные услуги (индивидуальные и юридическим лицам), а также строительство (соответственно 35,6; 19,4 и 16,9%).
Среди неформально занятых большинство лиц свой доход оценивают как ниже среднего – 43,3% и средний — 30,7%. В какой-то степени это кажется странным, поскольку мы считали неформальную занятость присущей наименее оплачиваемой работе.
Вместе с тем вероятность того, что лицо занято неформально, является самой высокой среди респондентов, которые оценили свой доход как низкий, существенно выше респондентов с самооценкой дохода как ниже среднего. Скорее всего, ситуацию нужно читать так, что если доход от определенного рабочего места низкий, то вероятность того, что оно будет занято неформально, выше, или если текущий доход лица низкий, то вероятность его легального трудоустройства меньше.
Производят впечатление результаты ответа на вопрос об осведомленности респондентов об условиях будущей трудовой деятельности – 51,5%. Высокая доля подобных ответов удивляла нас еще на этапе тестовых фокус-групп.
В ходе обсуждения данной проблемы в фокус-группах мы убедились, что подавляющее большинство лиц, которые именно так отвечают на этот вопрос, действительно не могут вспомнить событий, связанных с их информированием еще на этапе контрактации.
Масштабное легкомыслие соискателей на рабочие места косвенно подтверждается достаточно весомым процентом ответов о том, что никакая информация, кроме размера заработной платы, респондентов и не интересовала – 32,9%.
Можно смягчить наши выводы, признав, что достаточно весомая доля респондентов в принципе имеет представление о том, чем необходимо заниматься на выбранном рабочем месте. Такими источниками являются предыдущий опыт работы, общая социализация и общедоступные знания о профессиях и видах деятельности, информация от знакомых (которые в 65,6 процентах случаев выступают посредниками при трудоустройстве).
Но это не снимает общего вывода о низкой культуре найма и контрактации, как со стороны носителей рабочей силы, так и со стороны работодателей. Очевидно, что неоправданные ожидания, с одной стороны, способствуют текучести кадров, с другой – низкая осведомленность с требованиями предприятия и рабочего места приводит к низкому уровню эффективности сопряжения рабочих мест и рабочей силы.
Анализируя ответы на вопросы о преимущественных организационных структурах посредничества в поиске работы, необходимо исходить из того, что сетевой характер каналов поиска работы в течение последних 30 лет подтвержден эмпирическими исследованиями. Как в развитых странах, так и в течение последних 15-ти лет в России (М. Грановеттер, В. Гимпельсон, В. Магун, К. Клеман, И. Козина, А. Темницкий, В. Якубович).
Полученные в ходе опроса данные существенно подрывают позиции неоклассической теории равновесных рынков. Поскольку это свидетельствует о сетевой природе, и не об абстрактно-анонимной природе отношений между контрагентами взаимодействия. Так, в обзоре М. Грановеттера указано, что объем ресурсов, доступный человеку через сеть контрактов, не больше объема ресурсов, уже существующего в сети на текущий момент.
В исследованиях Мостаччи-Кальзавара указывается на то, что чем ниже доходы группы, к которой принадлежит респондент, тем менее выгодным является использование сети контактов именно в этой группе по сравнению с другими методами поиска работы. Мостаччи-Кальзавара, Ю. Эриксен и У. Янси обнаружили, что работа, найденная через слабые связи, приносит больший доход, чем работа, найденная через сильные связи.
Сочетание упомянутых факторов — дохода и характера связи – лучше объясняет, почему увеличение заработной платы происходит только для индивидов, имеющих как минимум средний уровень образования, и которые ищут рабочее место из-за слабых связей.
Подчеркнем, что применение неоклассических исследовательских алгоритмов не позволяет объяснять указанные процессы, и, таким образом, на их фоне сетевая концепция выглядит более продуктивной.
Кроме того, в работе М. Грановеттера приведены эмпирические свидетельства того, что работодатели и работники не являются теми незнакомыми, для формирования отношений между которыми являются обязательными внешние институциональные механизмы.
Каждый пятый из специалистов, технических служащих, вспомогательного персонала и управленцев признал, что узнал о рабочем месте и о коллективе непосредственно от работодателя еще до того, как решил искать работу. Это означает, что они были, не только знакомы, но и то, что их отношения выходят за рамки абстрактно и анонимно трудовых направлений.
Внимание к вопросам о реакции работников на нарушение их трудовых прав на рабочем месте связано с тем, что самоопределение ущемления трудовых прав, несмотря на их реалистичность или мнимость, является исходным психологическим фактором формирования оппортунистического поведения, а нейтрализация последнего, в свою очередь, определяет размер внутрифирменных транзакционных издержек поддержания трудовых отношений.
Распределение ответов по этому поводу свидетельствует, прежде всего, о неоправданно низкой эффективности инструментов защиты трудовых прав на рабочем месте и почти нулевой их институционализации.
Ведь все способы реагирования являются индивидуалистическими и скрытыми. В иерархии рангов оппортунистический тип реакции занимает с 3 по 9 позиции. Более точно — в 30,4% случаев работники находят возможность, как намеренно снижать качество и производительность работы, так и непосредственно мешать нормальной работе предприятия.
При этом доля лиц, которые отметили хотя бы один прием реализации оппортунизма, составляет 30,1%. Оценивая ранг ответов на вопросы, определяющие склонность к оппортунистическому поведению, стоит отметить, что на фокус-группах люди осторожно и не одобрительно отнеслись к соответствующим вопросам.
Мы ожидаем, что реальная распространенность такого типа реакции на неудовлетворенность моделями реализации трудовых отношений еще больше.
Почти в 65% случаев респонденты считают, что, кроме увольнения, нет действенных способов отстаивать собственные права. Такие данные дают возможность иначе взглянуть на чрезмерный оборот рабочей силы на рынке труда Украины, он великоват даже по сравнению с образцами таких либеральных рынков труда, как США и Великобритании.
Вполне вероятно, что он обуславливается не столько скоростью организационно-технологических изменений на предприятиях и несоответствием между квалификацией рабочей силы и рабочих мест, сколько недоразвитостью институтов корректировки контрактов и трудовых отношений.
В таком случае, вероятно, что именно из-за высоких показателей оборота рабочей силы украинский рынок труда сублимирует негативную энергию трудовых конфликтов, предотвращая их высвобождение в более острых формах.
На фоне статистической значимости указанных выше процессов, транзакционные издержки обращения рабочей силы трактовались как доля транзакционных издержек, сопровождающих функционирование институциональной структуры трудоустройства и адаптации на рабочем месте. Операция этих расходов в нашем опросе была осуществлена через следующие элементы:
- Затраты на поиск информации о рабочем месте (дней).
- Расходы на контакты с различными работодателями в отношении рабочих мест (дней).
- Расходы на ведение переговоров по условиям занятости (дней).
- Расходы на собеседование и тестирование, оформление документов (дней).
- Расходы на испытательный срок на рабочем месте (в том случае, если под испытательным сроком считать трудовую деятельность за неполную оплату, и в течение которого лицо считало свое состояние на рабочем месте не гарантированным) (дней).
- Затраты на овладение знаниями и навыками, которые необходимы для достижения нормальной на данном рабочем месте производительности труда. В том числе это знакомство с коллективом, неформальными и формальными правилами поведения на работе (организационной культурой), дополнительное обучение и переподготовка (с отрывом от производства) (дней).
- Затраты, связанные с овладением специфическими для этого рабочего места знаниями и навыками, которые точно не понадобятся на другом рабочем месте (дней).
Элементы с 1 по 6 отображают последовательные этапы. Это позволяет рассчитывать объем транзакционных издержек обращения как сумму затрат времени по всем элементам.
Не исключено однако, что элемент «затраты на испытательный срок …» во времени может совпадать с элементом «затраты на овладение знаниями и навыками…». Но для случая пилотного исследования считаем, что полезным рассматривать ситуацию идеализированно — работник полноценно адаптируется только после определенности со стороны работодателей и самого работника относительно условий и продолжительности сотрудничества.
Отдельного обоснования требует учет в сумме расходов элемента 7. Овладение специфическими для этого рабочего места «знаниями и навыками, которые точно не понадобятся на другом рабочем месте», не относятся непосредственно к элементам расходов этапа трудоустройства. Их включение в состав издержек обращения связано с попыткой проверить наличие реальных аналогов такому понятию теории транзакционных издержек О. Уильямсона, как специфичность актива – предмета трансакций.
Согласно положениям О. Уильямсона, специфичность активов вместе с частотой транзакций и уровнем неопределенности имеет решающее значение для размера транзакционных издержек и, соответственно, для выбора механизмов управления контрактами.
В данном случае таким активом выступает рабочая сила. Адаптируя положение О. Уильямсона к трудовой сфере, можно сказать, что приобретение на конкретном рабочем месте специфической системы знаний и навыков становится фактором привязывания человека к нему и уменьшения его переговорной силы в дальнейших отношениях с работодателем.
С целью демонстрации адекватности результатов опроса они представлены через сравнение ситуации по Украине в целом и по городу Киеву. Из общих соображений выглядит разумной гипотеза о том, что рынок труда в г. Киеве лучше обеспечен инфраструктурой поиска работы, а предприятия города в целом демонстрируют более качественный менеджмент отбора кадров.
В случае если материалы опроса являются адекватными реальным процессам, принятие такой гипотезы позволяет нам ожидать, что продолжительность, а соответственно и затраты на поиск работы и трудоустройство в Киеве должны быть в среднем меньше, чем по Украине в целом.
Данные говорят о том, что расходы не только имеют место, но и люди четко осознают их вес при принятии решений о трудоустройстве. Отсутствие хотя бы одного элемента транзакционных расходов поиска и трудоустройства отметили лишь 31-48% респондентов. При этом доля респондентов, которые не тратили времени ни на одном из этапов трудоустройства, оказалась лишь 2,3%.
В исследовании приведены расчеты средневзвешенных значений прямых затрат времени. Как видно, уровень транзакционных издержек трудоустройства, измеряемый в единицах времени, по Украине значительно превышает уровень по Киеву, что еще раз свидетельствует в пользу адекватности измерения.
Стоит внимания то, что наибольшая разница транзакционных расходов между Украиной в целом и Киевом приходится на поиск информации, контакты и ведение первичных переговоров по условиям занятости – они значительно отклоняются от среднего уровня транзакционных расходов по всем этапам.
По нашему мнению, это свидетельствует о значительно лучшей инфраструктуре трудоустройства в Киеве. Различия транзакционных издержек после приема на работу менее существенны и, возможно, даже статистически незначимы, что позволяет опровергнуть гипотезу о существенно более высоком уровне внутрифирменного менеджмента в столице.
С целью сравнения полученных данных с общими экономическими процессами нами были перечислены транзакционные расходы в денежный выразитель. Для этого мы использовали простой подход, основанный на понимании альтернативных издержек как стоимости упущенных возможностей.
Мы исходили из того, что время, потраченное на трудоустройство и адаптацию на рабочем месте, является прямым отрицателем от потенциально возможного объема ВДВ, который обеспечивал бы работник в случае непрерывной работы в течение такого же времени.
Конечно это грубый подход, ведь при этом не учитывается, что в течение испытательного срока и периода адаптации к нормальной производительности он все же создавал добавленную стоимость, хотя и в меньшем объеме. Чтобы учесть это, мы считаем, что в течение 5 и 6 элементов транзакционных издержек была создана половина потенциально возможной добавленной стоимости.
Этап овладения специфическими знаниями и навыками, согласно принятым нами предположениям, не является выделенным, вполне возможно, что он происходит параллельно с двумя предыдущими, поэтому затраты времени на этот этап мы не учитывали в общий фонд трудового времени, в течение которого было недополучено ВДВ.
Тогда если в 2007 году (последний год, в отношении которого Госкомстат предоставил полные данные по ВДВ, занятости и условиям труда) стоимость одного человеко-дня в единицах ВДВ по Украине была 164 грн., а по Киеву – 447 гривен. И, учитывая, что в течение 2007 года по Украине в целом было принято на работу 3380 тысяч.
А в Киеве 430 тыс. человек, объемы недополученной валовой добавленной стоимости, скорректированной на продолжительность административных отпусков и неотработанного времени, составляют: по Украине в целом – 78 млрд. грн., что составляет 10,8%, а по Киеву 15 млрд. грн. — 11,1% годового объема ВДВ. Конечно, такие оценки нельзя воспринимать непосредственно как точное стоимостное измерение.
Кроме того, мы понимаем неосуществимость и даже контрпродуктивность попыток полностью перекрыть возможности оборота рабочей силы, и поэтому принимаем как реалистичную гипотезу о существовании общественно оправданных уровней и оборота рабочей силы, и соответствующих расходов, которые, по аналогии с безработицей, можно было бы назвать естественными.
Вместе с тем расчеты указывают на значимость масштабов недоиспользования трудового потенциала нации, что позволяет данные оценивать как избыточные. Такая оценка уровня транзакционных издержек оборота рабочей силы вместе с данными по специфике трудовых отношений доказывает недостаточную эффективность, и даже недоразвитость инфраструктуры и институционального обеспечения всех составляющих оборота рабочей силы.
Выводы. Первый вывод — транзакционные издержки рынка труда не симулякр. Данная теоретическая конструкция имеет реальный аналог и оказывает ощутимое влияние на ход экономических событий не только на рынке труда, но и на макроэкономические результаты. Отсюда и ее учет обязателен для формирования адекватной оценки текущих процессов и их причин.
Результаты работы в тестовых фокус-группах, распределение ответов и количество нелогичных и случайных ответов в анкетах позволили нам сделать вывод. Что люди понимают, о чем идет речь без длительных и сложных объяснений. Хотя и не слышали о существовании такого понятия как транзакционные издержки.
Это дает основания рассчитывать на то, что измерение транзакционных издержек может быть стандартизировано и введено в практику регулярных обследований.
Взгляд на трудовые отношения через призму концепции транзакционных издержек позволяет выявить механизмы, которые невозможно заметить, оперируя агрегированными показателями уровня макромоделей или неоклассических моделей отдельных рынков. Это обогащает арсенал исследовательских алгоритмов и методов выработки регуляторных решений по совершенствованию рынка труда.
И, наконец, применение предлагаемой методологии потенциально сопоставимо с другими исследованиями рынка труда и трудовых отношений.
В частности, считаем перспективным сравнение полученных данных с данными Государственного комитета статистики Украины относительно расходов на рабочую силу, административных отпусков, задержек заработной платы и т.д.
А также с данными экспертного опроса специалистов Украины по проблемам управления, труда и социальной политики, который провел Институт экономики промышленности НАНУ в 2005 году; отдельного проекта Госкомстата «Базовая защищенность населения Украины», данными опроса «Украинское общество 1994-2004», проведенного Институтом социологии НАНУ.
Изучение их вместе дает достаточно полную и разностороннюю картину, которая четко свидетельствует о почти демонстрационном отставании развития социально-трудовых отношений на фоне других экономических отношений, что выражается в искаженности и противоречивости их наглядной и ощутимой формы – институтов.
Хотя обсуждение и сравнение упомянутых исследований должно быть предметом отдельной статьи, предварительно можно сказать, что недоразвитость институционального обеспечения, институциональной конституции и инфраструктуры рынка труда является мало заметной из-за размытости и устроенности соответствующих отношений в другие типы отношений, но катастрофическим тормозом развития экономики в целом.
Автор: А.И. Цимбал, кандидат экономических наук, старший научный сотрудник Совета по изучению производительных сил Украины НАН Украины
Источник: Журнал «Демография и социальная экономика»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.