13.04.2019 – Владелец одного из крупнейших украинских агрохолдингов «Укрлендфарминг» Олег Бахматюк в интервью УНИАН дал ответ на обвинения НАБУ в хищении миллиардного кредита Национального банка, рассказал о притеснениях со стороны правоохранителей, последствиях от падения своих банков, текущем состоянии аграрного бизнеса и поделился взглядами на дальнейшее развитие украинского АПК.
На сайте «Экономической правды» в апреле был опубликован материал, в котором вас обвинили в хищении кредита на 1,2 млрд. грн., выданного Нацбанком «VAB банку». Как вы можете прокомментировать эти обвинения?
В материале, о котором вы говорите, приводятся факты, которые не были связаны между собой. Следователь НАБУ предоставил Центру противодействия коррупции данные разных периодов.
Это дело уже было исследовано более четырех лет назад. Им занимались Следственное управление полиции, Служба безопасности Украины под надзором прокурора. Дело насчитывало десятки-сотни томов, были проведены тысяча допросов, установлена масса фактов, а не только те, что приводятся в данной статье.
В конце концов, дело было процессуально закрыто. Затем Национальное антикоррупционное бюро три с половиной года назад возобновило дело по эпизоду рефинансирования на 1,2 миллиарда гривен. Но это полное правовое беззаконие, они не имели на это права. Это прямое нарушение закона «маски-шоу стоп».
Выглядела ситуация так. Появляется некая Ирена Росс (представитель ОО «Фонд спасения проблемных вкладчиков»), которой полностью управляют детективы НАБУ, и инициирует возобновление дела. Ирэна Росс является шантажисткой, она требовала деньги в обмен на свое внимание к моей особе. Сейчас сбежала в Европу под поручительство одного из народных депутатов, который так же плотно сотрудничает с НАБУ. И они фактически спровоцировали конфликт интересов, в результате которого в дело снова вынужден был вмешаться генеральный прокурор.
Они три с половиной года терроризируют нашу компанию, было проведено тысячу допросов, обысков. За это время у них развалились все аргументы. Мне уже кажется, что НАБУ созданное специально для того, чтобы кошмарить бизнес, прикрываясь категориями «чиновник А-класса». Они что-то говорят о подозрении первому заместителю НБУ, но мне интересно, сколько раз его допрашивали.
Значит, вы утверждаете, что факты, приведенные в статье, не соответствуют действительности? Как насчет обвинений в завышении стоимости имущества, которому обеспечивался миллиардный кредит Нацбанка, выводе средств на счета собственных компаний?
Прежде всего, замечу, что потребности в этом рефинансировании в принципе не было. Фактически меня заставили взять этот кредит. Поймите, зачем нам было брать этот кредит, если через месяц ввели временную администрацию? Для чего давать поруку и, как говорится, плохой залог. Мы тогда еще пытались спасти банк.
Всю сумму кредита Нацбанка мы выплатили физическим лицам. Есть акт Фонда гарантирования вкладов на десяти страницах, в котором четко прослежено, что средства поступили на счета физических лиц.
Залогом для данного кредита стал ликероводочный завод в Ивано-Франковской области. НАБУ утверждает, что стоимость этого завода была искусственно завышена. Но мы также проводили собственные экспертизы и доказали, что он стоит тех средств, которые были указаны в залоге. Это современный завод с новым оборудованием. К сожалению, благодаря стараниям Национального банка и других участников спора, завод остановился, потому что мы не смогли сесть за стол переговоров и нормально договориться.
Согласно вашим экспертизам, какова реальная стоимость этого завода?
Мы вложили в него 47 миллионов долларов только в оборудование. На нем работало 700 человек. Они производили товарной продукции в год на 400 миллионов гривен, платили налогов 150 миллионов гривен. Сейчас завод стоит, он никому не нужен, люди уехали на заработки в Польшу, государство не получает налоги. За четыре года он просто умер из-за постоянных судов.
Я полтора года назад написал письмо в Нацбанк с предложением сесть за стол переговоров и договориться о рассрочках выплат по обязательствам. Только переговоры о реструктуризации являются конструктивным решением. Но меня не слышат. Легче уничтожить, чем договориться.
В начале разговора вы отметили, что данные, приведенные в статье «Экономической правды», не взаимосвязаны? Что вы имели в виду?
Я понимаю, что применяется классическая схема. Детективы НАБУ “сливают” следственные материалы в Центр противодействия коррупции. А это получается в СМИ, кому-то на голову вешают мишень, и «ату его!».
За эти три с половиной года и нашего, так сказать, сотрудничества – я понял, что у НАБУ есть два мнения: их и неправильное. А это приводит к полной невозможности защитить свои права. Презумпция невиновности не работает. Средства пиар-методик, которые были использованы в статье, влияют на экономическую деятельность моих предприятий, наносят репутационные убытки. Это манипуляция.
Кредит рефинансирования из банка не выходил, об этом были составлены акты. Приведенные факты – это внутренние банковские проводки. 1,2 миллиарда гривен кредита не имеют никакого отношения к указанным 45 миллионам, переведенным на счет компании Quickom Limited.
Когда вы читаете материал, вы видите: украдены миллиарды долларов, фотография олигарха. Делается это, чтобы создать фон и дальше спокойно нарушать закон. Фактически они говорят, что все, что до них исследовали МВД и СБУ, неверно. Но стоп, тогда уберите МВД и СБУ. Создайте вместо всех них один орган, в котором бизнес сможет унифицировать все свои проблемы.
Что, по вашему мнению, стало причиной пристального внимания НАБУ к вам лично и компаниям, акционером которых вы являетесь? Имеет ли место личный конфликт с руководством ведомства?
Думаю, да. Я встречался с руководством НАБУ несколько раз, хотел донести объективную ситуацию, но потом понял, что понимания нет. Три с половиной года расследуется дело. Чем больше мы идем навстречу, тем шире и шире становится материал. Открытость воспринималась как слабость, и мы начали отвечать через своих юристов. И на каком-то этапе это уже перешло в личный конфликт, который ничем не обоснован.
Какие доказательства оппоненты приводят в деле против вас?
Лошади, мед, мухи и дождь. Если это все смешать, получится некое повествование. Ситуация с расследованием НАБУ похожа на это.
Поскольку общество не обладает всем объемом информации, люди легко верят во все, что написано. А позиция такова, что Бахматюк — олигарх, и это зло. И в конце, как вишенка на торте, стоит громкая фамилия – Луценко, который якобы нечестно забрал дело в НАБУ. Однако почему же тогда ровно через четыре дня после того, как Луценко изменил подследственность дела, 26 февраля детектив НАБУ возбуждает новое уголовное дело против «Виэйби Банка» при той же фабуле, с той же формулировкой? Что они потеряли?
Теперь живут два одинаковых дела: одно подследственное Генеральной прокуратуре, другое — НАБУ. Эта песня бесконечная. И мы не имеем возможности оборониться законным путем. Голос ума не услышан. Мы пытаемся донести свою мысль, но этот круг не будет разорван до тех пор, пока не будет возможности обороняться в нормальном законодательном поле, пока не будет определенных правил игры. Сейчас, к сожалению, никого не волнует конечный результат. Всех волнует показуха. Все трактуют закон так, как считают нужным.
Каким образом вы в дальнейшем планируете защищать свои интересы?
Есть юристы, есть адвокаты. Будем в дальнейшем действовать в юридической плоскости. Надеемся, что достучимся до какого-то понимания.
Суть вопроса не только в этих 1,2 миллиардах гривен. Мы уже несколько лет пишем письма, обращались к президенту, премьер-министру с просьбой вмешаться в ситуацию. Все поддерживают нас на словах, говорят, что все будет хорошо, но на деле ничего не делают.
На самом же деле 1,2 миллиарда гривен – это только часть. Ваши банки: «Виэйби Банк» и «Финансовая инициатива» были одними из крупнейших получателей рефинансирования от Национального банка: в 2014 году они получили более 10 миллиардов гривен. Как проходит процесс реструктуризации этих кредитов?
Мы выходим с предложением вернуть деньги, но нам отказывают. Идут активные суды – около 500 судов по всем направлениям с Национальным банком и Фондом гарантирования вкладов. Мы уже четыре с половиной года пытаемся доказать, что суды – это неэффективный метод решения проблемы. Потому что все объекты, которые выиграл Национальный банк, просто стоят, они с ними ничего не делают. Когда объект работает, он стоит дороже. Это не наши слова, это прописная истина. Не разрушайте платформу, которая стоит, условно говоря, миллиард долларов – вы продадите ее за сто в лучшем случае.
Значит, вы ничего не вернули?
Что-то возвращается, но процесс застыл на одном месте. Ты же не можешь взять одну часть на миллиард и решить вопрос с десятью миллиардами. Одно со вторым комплексно связано.
Мы стучим в эту дверь уже два с половиной года. Когда доходит до конкретики, все нас посылают в одну сторону и говорят: слушай, нам лучше не сделать ничего, чем сделать.
В этой ситуации с «Виэйби Банком» никак не могу понять одного. Зачем вы его приобрели в 2011 году? Ведь он с того самого времени был проблемным.
Мы хотели сделать хороший банк. Тогда как раз купили компанию «Райз», которая имела около 20 тысяч контрагентов, продавала минеральные удобрения, средства защиты растений, семена, топливо и запчасти. Это фактически был маленький банк. Он имел свои кредитные комитеты. На рынке было два банка, которые якобы продавались, и среди них — «Виэйби Банк», именно его посоветовали выбрать консультанты. Мы его приобрели с проблемой предыдущего акционера. Он был менее сбалансированный, чем «Финансовая инициатива», но имел возможность на жизнь.
Когда Александр Шлапак был министром финансов (в 2014 году), я встретился с ним и объяснил, что проводить такой банкопад – неправильно. Ни в одном государстве мира такого не было. Я предложил: давайте я вкладываю свои 200 миллионов долларов, полностью выхожу из банка, кладу их на депозит, другую часть кредита удлиняю на десять лет, вы плавно входите в банк, забираете какую-то часть активов.
Тогда «Виэйби Банк» мог быть интегрирован в «Укргазбанк» по принципу санации. Это был пример правильных банковских интеграций, которые имеют минимальное влияние на рынок, дают комфорт государству, не убивают экономичные процессы внутри. Я хотел, чтобы это был нормальный пример для всех участников процесса.
Но что было сделано? Убит банк, который можно было сохранить. Если у человека гангрена, то когда хирург режет палец — он спасает организм. Когда отрезает руку, то возникают вопросы. А когда отрезает руки и ноги, в чем смысл существования такого тела?
Вы уже несколько лет обжалуете решение НБУ о ликвидации банка «Финансовая инициатива» в судах. Вы намерены его сохранить?
Сохранить его уже невозможно. Но банк был доведен до банкротства НБУ умышленно. Поэтому мы считаем, что боремся за банк ради справедливости. Мы прошли три круга судов и выиграли, пошли в Верховный суд, после чего НБУ поднял крик, и дело снова вернули в первую инстанцию. Мы снова выиграли первую инстанцию, потом вторую. Посмотрим, как будет дальше. Суть нашей борьбы состоит в том, чтобы не сдаваться.
В начале, когда мы начинали бороться, еще думали, что что-то можно сохранить. Но теперь понятно, что никакого банка уже не будет. Все финансовые активы уничтожены.
Тогда в чем заключается ваша экономическая мотивация в этой войне?
Это скорее идеологическая мотивация, она не менее весома. Понятно, что мы договариваемся, мы бизнесмены. Я от борьбы не получаю удовольствия, но и не хочу, чтобы меня постоянно поливали грязью.
Вот та же статья в «Экономической правде» — она же влияет на экономичные процессы, на коммуникацию с финансовыми учреждениями, поставщиками.
Хотите ли вы когда-нибудь в будущем снова вернуться в банковский бизнес?
Нет, для меня эта история закрыта. В данном случае банк – это не то, что мы хотели. Он создавался, чтобы было дополнительное питание для структуры, и все комплексно развивалось.
Несколько лет назад вы почти потеряли агрохолдинг «Авангард» из-за ситуации на востоке страны. Можете ли вы поделиться планами восстановления компании?
В 2015 году «Авангарда» практически не было. Мы потеряли активы в Крыму, Донецкой и Луганской областях. Но самое главное – мы потеряли свой основной рынок. Компания упала в объемах примерно на 50-60%. Пациент был почти мертв, но теперь он понемногу оживает.
Мы приняли решение переориентироваться на внешние рынки. Экспортируем свою продукцию в Ирак, ОАЭ, Катар, Саудовскую Аравию, Бахрейн, Кувейт, Гонконг, сейчас планируем выходить на рынок Сингапура и на рынки около двадцати стран Африки.
Если нам удастся развить и сбалансировать текущую стратегию, ожидаю, что через два-три года «Авангард» вернется на свой прежний уровень.
Значит, вы ожидаете через два-три года выйти в прибыль?
Я ставлю такую задачу перед собой и менеджментом. Предыдущую цель, которую мы перед собой ставили с 2015 по 2019 годы, мы выполнили на 80%. Я считаю, что это хороший результат.
Как проходит реструктуризация долга «Авангарда»?
Мы договорились с «Ощадбанком». Это был хороший пример для рынка как договариваться с государственными учреждениями. Было трудно, существовало огромное противодействие, но мы справились.
Что касается внешних кредиторов, кто-то стал к нам более радикально настроенным. И я их понимаю, мне бы тоже надоело. С 2014 года мы почти 500 миллионов долларов выплатили нашим кредиторам. Но это их не удовлетворяет. Думаю, если до конца года мы не решим вопрос, ситуация может ухудшиться. Нет ничего бесконечного, даже когда речь идет о моих возможностях коммуникации и возможности их воспринимать.
Какую сумму долга вы еще должны выплатить?
С учетом процентов, которые продолжают начисляться, сейчас эта сумма составляет около 2,2-2,3 миллиарда долларов.
С украинскими кредиторами мы почти договорились. Там осталось обязательств до 15 миллионов долларов.
Как сейчас происходит развитие группы «Укрлендфарминг»? Как давление со стороны правоохранителей, НАБУ и ситуация, сложившаяся вокруг ваших активов, влияет на работу компании?
Сейчас идет посевная кампания. С каждым годом мы испытываем большие трудности с оборотными средствами. Мы находимся в неравных условиях по отношению к другим игрокам, потому что репутационные риски у нас выше. Большинство хочет работать с нами либо по предоплате, либо по жесткой системе оплаты. Но на данный момент мы к посевной готовы на 90%.
Опять же, ситуация с публикацией материалов по типу вышедших в «Экономической правде», нам не помогает. То, что «Укрлендфарминг» должно как можно скорее решить этот вопрос и не может дальше жить в таком формате – однозначно. Но если я сейчас не посею, то компания развалится через полгода, потому что не обработанная земля — это просто пустые активы. Используем ли мы их полностью? Нет. Элеваторы не используем, потому что должны быстро продавать.
Отказались от всех дополнительных маржинальных бизнесов, которые нуждались в дополнительных средствах. Например, дистрибуция — она нуждалась в дополнительном финансировании в 200-300 миллионов долларов, поэтому мы ее закрыли. У нас был сахарный бизнес, который нуждался в большем финансировании — мы законсервировали завод. Нас сузили.
Можете поделиться своими планами по восстановлению компании?
Я считаю, что эта компания имеет будущее, когда в нее придет инвестор. Ее надо сохранить, в нее вложено очень много времени, сил, ресурсов. Хотя, скажу честно, еще год назад я был большим оптимистом, чем сейчас.
В такую большую компанию может зайти только пять-шесть человек. Они все в США, Китае, на Ближнем Востоке. Они нас знают, частично даже выступают держателями нашего долга. Мы с ними сотрудничаем около десяти лет, я со всеми лично знаком. Но их позиция понятна – они не придут в компанию, у которой есть проблемы. Говорят прямо: «наведешь порядок со всем этим, и тогда садимся за стол переговоров».
Говоря в целом об аграрном секторе. По вашему мнению, какие основные проблемы сегодня испытывает аграрный бизнес? Какие основные шаги необходимо предпринять для его развития?
То, что государство не мешает, – это уже большой плюс. Когда министерство говорит, что какие-то положительные сдвиги в агросекторе произошли благодаря ним, это неправда. Экономические факторы — самые важные. Я считаю, что закрытие российского рынка имело на первом этапе негативное влияние на аграрный сектор, но благодаря этому мы пошли на другие рынки. Это, прежде всего, рынки Ближнего Востока и Северной Африки, Азии, Китая. Также мы со скрипом выходим на европейский рынок.
Я думаю, в ближайшие десять лет отечественный аграрный сектор будет развиваться такими же темпами, как и сейчас. Есть несколько вещей, которые этому будут способствовать. Это, во-первых, рост производства, и, во-вторых, рост доли переработки в структуре производства. Также необходимо проводить сбалансированную целенаправленную политику стимулирования экспорта.
Одна из наиболее актуальных и дискуссионных тем в АПК – перспективы открытия рынка земли в Украине. Какую модель открытия рынка вы считаете наиболее приемлемой?
По моему убеждению, рынок земли должен быть полностью открытым. Чем скорее открыть рынок, то чем проще будет модель, тем лучше. Земля никуда отсюда не убежит.
Какое право имеют отдельные знатоки вводить людей в заблуждение и утверждать, что у них что-то украдут? Вы позаботьтесь, чтобы не украли! Обеспечьте, чтобы пайщик дорого продал землю. Создайте банк земли, установите минимальную стоимость. Сделайте отдельный орган, Комиссию по вопросам урегулирования земельных отношений по типу НКРЭКУ (Национальная комиссия, осуществляющая государственное регулирование в сферах энергетики и коммунальных услуг), назовите его регулятором в земельной сфере. Но подождите, сначала в украинскую экономику завели 100 миллиардов долларов, построили элеваторы, коровники. Дайте людям возможность получить деньги.
Что делать маленьким фермерам, не имеющим возможности приобрести землю?
Государство должно предоставить им кредит. Единственная проблема, которая тормозит запуск рынка, что земля стала инструментом политики для манипуляции человеческим сознанием. Все.
Я не являюсь заинтересованной стороной, мне не выгодно открытие рынка, ведь не имею денег, чтобы в него прийти. Мы не сможем купить 500 тысяч гектаров земли. А покупать 10 тысяч гектаров я просто не вижу смысла. Поэтому меня интересует рынок аренды земли, он более сбалансирован и на самом деле не менее интересен. Но я понимаю, какой толчок рынок земли даст национальной экономике.
По вашему мнению, когда рынок земли, наконец-то может быть запущен?
Следующий год или два. Все зависит от того, как будет проведена земельная реформа. Если землю будут продавать маленькими клочками, значительного эффекта такая модель не будет иметь. Но любое начало – это уже хорошо.
Автор: Надежда Бурбела
Источник: УНИАН
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.