«Что бы не случилось, всегда останется место внутри тебя, куда никто не сможет добраться», ─ говорит герой фильма «Кожа, в которой я живу» Педро Альмодовара.
Именно она, кожа, защищает наш «внутренний» мир от мира внешнего. Нет, не пугайтесь, мы сейчас не будем углубляться в процессы выработки гиалуроновой кислоты или коллагена. Наоборот, выйдем на поверхность.
Ведь человеческая кожа ─ это, прежде всего «поверхность». А еще это «граница» или «кордон». И «коммуникация». И «социальный маркер». И даже идентификация человека ─ помните папиллярные линии, называемые «отпечатками пальцев»?
Более того, с медицинской точки зрения мы и есть кожа, а наши внутренние органы ─ лишь придатки, которые эта кожа сформировала для себя. Этот факт провоцирует многие вопросы ─ от философских до теологических.
На некоторые из них «Украинская правда» попросила ответить доктора медицинских наук, заведующего кафедрой дерматовенерологии Ужгородского национального университета Юрия Андрашко.
Почему именно его? Потому что медицинское сообщество считает 55-летнего профессора Андрашко одним из лучших в этой области и относит его к европейской дерматологической элите.
Докладчик на многих международных конгрессах, автор публикаций в самых авторитетных научных журналах Европы и Америки, президент Евразийской ассоциации дерматовенерологов ─ перечислять титулы Юрия Андрашко можно долго.
Его мастер-класс в Самарканде в 2019 году заставил съехаться в город дерматологов со всего Ближнего Востока, а его лекция со странным названием «Кожа – это растущая душа» на одном из международных конгрессов под живой аккомпанемент джазового рояля, вызвала бурю эмоций у мировых экспертов.
Сначала мы с Юрием для разминки обсуждаем вино, разлитое по бокалам, и картины художника Владислава Габды, что украшают стены дома семьи Андрашко в Ужгороде.
Потом говорим о его предках, среди которых по отцовской линии четыре поколения греко-католических священников, а по линии матери ─ патриарший экзарх в США, Канаде и на Алеутских островах.
Вспоминаем Параджанова и Стуса, они в свое время неоднократно бывали в родительском киевском доме.
И лишь после этого приступаем к беседе, темы которой выходят далеко за пределы традиционной дерматологии.
Спойлер для воинственных атеистов, а также фанатов доказательной медицины: осторожно, в тексте упоминается Божественное Сознание и Высший Разум.
Несмотря на громкие академические титулы, Андрашко считает себя, прежде всего практикующим врачом. За 30 лет работы количество его пациентов перевалило за сто тысяч, среди них были пациенты из Словакии, Венгрии, Австрии, Германии, Италии, Швейцарии.
Профессор Андрашко утверждает, что врачом можно только родиться. За что коллеги упрекают его в снобизме.
─ Конечно, ремесленную часть профессии можно получить путем приобретенного опыта, ─ говорит он. ─ Но во всем остальном… Брахманом можно только родиться ─ ты не можешь им стать.
Мы заходим в гараж, чтобы взять дров для гриля, установленного на заднем дворе дома ─ на ужин планируются стейки.
Пока раскаляется поверхность гриля, завернувшись в пледы, мы пьем чилийский «карменер» и я расспрашиваю Юрия про его генеалогию и богемный салон в киевской квартире родителей в начале 1960-х годов.
─ В Киеве мы сначала жили возле цирка, а потом перебрались на Саксаганского, ─ рассказывает Андрашко. ─ Как говорила моя мама, мы принесли в советский Киев несколько «западный» образ жизни.
Отец Юрия тоже был врачом, причем настолько талантливым, что академик Николай Бакшеев, главный гинеколог Украины, забрал его к себе в Киев из Ужгорода. Он знал три иностранных языка и еще в конце 1950-х организовал в университете джазовую группу. Группа успешно выступала, хотя в те времена джаз не очень позволяли на официальном уровне.
Мать Юрия и в театре играла, и на телевидении выступала, и на радио. Олесь Гончар посвятил ей книгу из-за того, как она декламировала его произведения в Кошицком университете. Кстати, она организовывала первые концерты югославских поп-звезд Радмилы Караклаич и Джорджа Марьяновича в Союзе.
─ Вокруг родителей и образовался этот, как ты говоришь, своеобразный салон, ─ продолжает Андрашко. ─ К нам в дом часто приходили Василий Стус, Сергей Параджанов и его друг Ечи Семан, чьи картины украшали мою детскую комнату, авиаконструктор Олег Антонов, ведь он тоже увлекался живописью и писал стихи, оперные певцы Юрий Гуляев и Константин Огневой, художник Михаил Романишин. По дому гулял литературный самиздат и западные виниловые пластинки.
─ А почему ваша семья впоследствии все же переехала из столицы обратно на Закарпатье?
─ В свои 30 лет отец считался одним из самых успешных гинекологов на кафедре у Бакшеева. Но впоследствии у него сработал синдром настоящего закарпатца ─ это случается со здешними локал-патриотами.
Отец осознал, что хочет домой. Тем более, тогда как раз умерла бабушка, дед принял монашество, огромный дом в Мукачево остался пустым. И отцу предложили возглавить филиал Киевского научно-исследовательского института педиатрии, акушерства и гинекологии. Причем отец был, чуть ли не единственным в СССР директором НИИ, который не состоял в рядах Коммунистической партии.
Пока он возглавлял этот филиал, там было защищено четыре докторских. А после смерти отца ─ он умер в 49 лет, ─ институт практически расформировали, потому что с самого начала он был создан именно под него. Кстати, отцу предлагали возглавить Институт генетики в Будапеште, но он уже никуда не хотел переезжать из Мукачево. Настоящий локал-патриот.
─ И в Мукачево у вас тоже образовался богемный салон?
─ Да, вся закарпатская тусовка приходила к нам. Как до сих пор вспоминают мои друзья, такого вкусного кофе, как готовили у нас дома, больше нигде не готовили.
Опять было чтение стихов, философские и теологические дискуссии, концерты в саду или в гостиной ─ там стоял огромный концертный рояль. На импровизированные джем-сейшены к нам приходили поиграть такие породистые, знаешь, образованные ромы. И вместе с ними за рояль мог сесть какой-то московский физик-ядерщик, что приехал в гости к моему отцу.
Дед Иван, письма Никсона и пуговица шведской королевы
Мы относим приготовленные стейки в дом, и пока они отдыхают под фольгой, я мимоходом рассматриваю интерьеры семейного дома Юрия Андрашко. На почетном месте висит портрет православного священника Ивана Кополовича, архиепископа Ионафана, деда Юрия.
Биография архиепископа Ионафана достойна отдельной книги. Он окончил теологическую школу в Сербии, в Новом Саде познакомился с будущей женой Верой Милич, женился, стал священником Мукачевской православной епархии.
Когда Закарпатье стало частью Советского Союза, Иоанн Кополович был отправлен собирать приходы в Венгрии и фактически объединил всех православных ортодоксов Будапешта.
После смерти жены он принимает монашество, через несколько лет получает сан епископа, отправляется в Вену и в Берлин, становится экзархом православной церкви Западной и Центральной Европы.
Затем его отправляют в Нью-Йорк, посвящают патриаршим экзархом США и Канады. Далее его отправили в Кишинев, он стал архиепископом Кишиневским и всея Молдавии. В конце 1980-х Ионафан попросился домой на пенсию, умер и был похоронен в Мукачевском монастыре.
─ Я звал его по-сербски ─ «деда», ─ говорит Юрий, видя, что я рассматриваю портрет его деда. ─ Ты не представляешь, как его любили мои друзья! Когда они были детьми, он увлекал их рассказами о далеких странах, учил основам астрономии, а когда стали подростками, обсуждал с ними ход футбольных матчей или сыпал семинарскими приколами, иногда даже на грани фола.
Дед говорил и читал на 15 языках, в том числе, на арамейском языке и на иврите… Именно он объяснил мне в свое время теорию кварков и теорию относительности, разложил по полочкам в моей голове все основные философские концепции. А еще он имел оперный бас-баритон, мог запросто взять гитару и спеть мне старинный сербский романс.
Знаешь, что за сокровища хранил мой дед? Письма президента Никсона и приглашение в Белый Дом, и пуговицу с костюма шведской королевы, которую она потеряла во время аудиенции, и дед хранил этот пуговицу в старинной сахарнице.
Кстати, когда ему предложили стать митрополитом Киевским и патриаршим экзархом всея Украины, он отказался и выбрал зарубежные миссии, чтобы не участвовать в местных дрязгах, не идти на компромиссы с советской властью. И митрополитом Киевским стал Филарет.
Какое-то совсем не советское детство было у профессора, думаю я сам себе. И спрашиваю, чувствовалось ли напряжение в его семье относительно конфессий, ведь кроме архиепископа РПЦ Ионафана он имеет еще и четыре поколения греко-католических священников в роду.
─ Посуди сам, что если был благословлен брак на венчание двух молодых людей ─ моей матери, дочери православного священника, и моего отца, внучатого племянника кардинала Иоанна Лявинца, папского нунция, о каких межконфессиональных проблемах может идти речь?
Не было никаких проблем. Просто так сложилась история, что мой дед продолжил свою миссию не в Сербской православной церкви, а в Русской, которая развивалась в условиях СССР. Более того, дед даже в Народный Совет входил, когда закарпатцы лелеяли надежду на автономию Подкарпатской Руси в рамках Союза. Так что…
Проблемы на Закарпатье всегда создавались чужими людьми и внешними силами.
А при чем тут душа?
После вкусного ужина мы пьем кофе и местную сливянку. От увлекательных семейных историй наступает время перейти к другим темам. Ближе к телу, то есть коже.
─ В эмбриональный период все начинается с кожи, точнее, с трех ее ответвлений: эктодермы ─ внешней кожи, мезодермы ─ средней кожи; энтодермы ─ внутренней кожи. А еще кожа самый многофункциональный орган нашего организма, в том числе главный орган иммунной системы и жизненно важный орган дыхания.
─ Да-да, я смотрел фильмы о Джеймсе Бонде…
─ В смысле?
─ Ну, там злодеи любят убивать девушек, покрывая их с ног до головы то золотой краской, то нефтью…
─ Понятно, ─ смеется Юрий. ─ «Бездыханная кожа». Надо как-то пересмотреть эти фильмы.
Он продолжает петь оду коже, которая, кажется, продлится вечность.
Я узнаю о том, что слизистые оболочки, волосы, ногти, даже глаза ─ все это кожа, так или иначе видоизмененная.
Что кожа по-своему слышит, видит, чувствует запахи и вкусы. После рождения ребенка именно кожа первой регистрирует на абсолютно все раздражители внешнего мира.
Что кожа ─ один из основных источников стволовых клеток, которые способны дать возможность появиться любой клетке человеческого организма.
─ То, что внутри, под кожей ─ чистая механика, ─ продолжает Андрашко. ─ Только имея оболочку, мыльный пузырь является чем-то, но теряя оболочку, ─ он ничто. Потому что, если разрушается оболочка, исчезает жизнь.
─ Значит, человек ─ это лишь биологическая система, жизнеобеспечивающая развитие эктодермы?
─ Не так все просто. Превращение эктодермы как первичной ткани в полноценный человеческий организм сопровождается еще одним, возможно, важнейшим фактором. Дух Божий наделяет эту плоть искрой, той самой «пси» ─ душой.
Я озадаченно смотрю на собеседника. Может, это шутка? Известный врач, ученый-медик, космические корабли бороздят просторы вселенной, Юрий Гагарин летал в космос и Бога не встретил.
─ Постой… Ты способен разобрать человека на мельчайшие частицы, но при этом веришь в существование Высшего Разума?
─ А ты видишь в этом какое-то противоречие? Разве современные физики с их теорией супер струн отрицают существование Высшего Разума? Вспомни Мичио Каку, величайшего современного ученого-физика, ─ что он говорил? «У нас есть кандидат на Божественное Сознание. Мы верим, что это Сознание ─ космическая музыка, музыка струн, которые резонируют в 11-измеримом гиперпространстве».
Да, я верю в Бога. Но очень редко хожу в церковь. Вера и церковь — это разные вещи… Богу не нужен интерфейс. Точнее, мы, люди, и являемся его интерфейсом.
Когда я воспитывался в семье, где вере предоставляется по-настоящему глубокий смысл, ты перестаешь думать примитивными критериями вроде «ходить или не ходить в церковь», «держать или не держать пост», «креститься или не креститься на каждый увиденный крест».
─ Мне всегда казалось, что дерматология и вера ─ это плоскости, которые не пересекаются.
─ Наоборот! Кожа не случайно фигурирует во всех ведущих древних текстах, а это Тора, Веди, Библия. Прежде чем Авраам входит по земле Ханаанской, Бог заключает с ним договор, и чтобы скрепить этот договор, требует символического жертвоприношения ─ обрезания крайней плоти. А что есть крайняя плоть? Кожа.
Во многих культурах огромное значение придавалось гимену, или девственной плеве, как символу чистоты. А что есть гимен? Складка кожи.
Или, например, изгоняя Адама и Еву из Эдема, Бог «сделал им одежду из кожи». Одел первых людей в кожу, тем самым, отгородив себя от созданных Им существ, ведь после изгнания из Райского сада люди уже не могли созерцать Бога.
При этом и слово «кожа», и слово «свет» на арамейском произносятся очень похоже ─ «ор». То есть, кожа ─ это свет, в то время как сам человек ─ всего лишь глина.
Я уже не говорю про различные ритуальные действия, связанные с кожей ─ от скальпирования, которое практиковали еще скифы, до сдирания кожи, описанного в древних легендах о Марсии и Аполлоне или Камбисе и Сисамне.
У ацтеков одним из самых могущественных богов, который отвечал за круговорот жизни и смерти, был Шипе-Тотек, то есть «тот, что со снятой кожей» ─ по легендам, этот бог когда-то содрал с себя кожу, чтобы накормить людей.
─ Или ритуальное нанесение татуировок и шрамов во многих культурах.
─ Да, и это тоже! К тому же первичное заболевание человеческого организма — это псориаз, который в Торе называется «цараат».
У евреев перечисляются десять грехов или проступков, за которые человека поражает цараат. Эти грехи были настолько серьезны, что искупить их раскаянием было невозможно. Кстати, псориаз ─ это заболевание не кожи, а всего организма, просто именно кожа активно участвует в проявлении этой болезни.
Даже в те далекие времена жрецы знали, что кожа — это суть человека как биологического вида.
─ Но при чем тут душа, та самая «искра Божья», о которой ты говорил?
─ Помнишь философский парадокс, который называется «корабль Тесея»? Тесей, древнегреческий герой, убивший Минотавра, оставил свой корабль в Афинах. При ремонте на этом корабле постепенно заменяли доски ─ до тех пор, пока среди философов не возник спор, тот ли это еще корабль или уже совсем другой, новый. Значит, если все составные части исходного объекта были заменены, остается ли этот объект тем же объектом, что был в начале?
Но почему подобный вопрос не возникает в отношении человека, ─ ведь его биологический организм также постепенно меняется? Почему 40-летний мужчина ─ это тот самый человек, каким он был и в трехлетнем возрасте?
─ Почему?
─ Потому что у корабля нет души, а у человека она есть! И это единственное, что у человека неизменно, потому что оно нематериально.
Кожа и политическая дерматология
Ладно, ─ думаю я про себя, ─ надо уходить с этой территории, слишком тонкий лед.
Да и трудно спорить с врачом, который с легкостью переходит от человеческой физиологии к «искре Божьей» и человеку как «идее». Тем более что у «человека-идеи» нет очерченных границ. Кстати, о черте…
─ Можем ли мы говорить о коже человека как о некоей границе или кордоне?
─ Условно говоря, да. Мы привыкли воспринимать кожу, в которой живем, как кордон с окружающим миром. Но я считаю, что это не столько кордон, сколько фронтир, где происходят постоянные взаимодействия.
─ С микробами?
─ Да. Окружающий мир населен огромным количеством микроорганизмов — в воздухе, воде, почве. Даже в Мертвом море и льдах Арктики. И все эти микроорганизмы неустанно взаимодействуют с нашим собственным микробиомом.
─ Извини, микробиом ─ это что?
─ Это микромир, который живет вместе с нами. Многоклеточный организм, включающий в себя бактерии, вирусы и грибы. Причем этот организм появился на сотни тысяч лет раньше человека.
Наш геном ─ лишь один процент этого организма. Микробиом вместе с геномом передается по наследству, наделяя нас микробиологической индивидуальностью, персонализируя нашу кожу. А явления, происходящие на нашей коже, вполне можно сравнить с теми, что происходят в макромире.
─ Значит, человек и другие живые существа — это такой микробиом на теле планеты?
─ Именно так, как бы иносказательно это ни звучало. Мы лишь сложная и многогранная микробная флора на теле Земли. Причем, нашу кожу микробы также заселяют крайне неоднородно, ─ есть области, которые выглядят как полупустыни, а есть и достаточно перенаселенные области, где возникают конфликты.
Макромир ничем принципиально не отличатся от микромира. А потому много выводов, сделанных во время наблюдения за микробиомом, можно перенести и на мир людей.
─ А примеры подобной экстраполяции можешь привести?
─ Когда происходит нарушение гармонии между геномом и микробиомом или где-то накапливается больше бактерий, чем нужно, это место начинает воспаляться.
Расовые беспорядки в США, например, это хорошо иллюстрируют. Цвет кожи у человека определяется, преимущественно, коричневым пигментом меланином. И как-то странно, что вещество, которое вырабатывают меланоциты, эти специализированные клетки кожи, до сих пор являются причиной распрей.
Кстати, у древних греков цвет кожи считался не расовым, а гендерным маркером. Светлая, белая кожа была присуща женщинам, причем, чем бледнее дама, тем она считалась знатнее. Но попытался бы кто-то назвать белокожим мужчину, ─ это была бы обида! Мужчинам отвечала смуглая кожа; загар ─ вот что считалось символом настоящей мужественности. Поэтому мelas («черный») и leukos («белый») считались гендерными маркированными прилагательными.
─ А если вернуться из Древней Греции в настоящее, какие еще параллели между жизнью и социумом можешь навести?
─ Если наша кожа шелушится ─ это показатель будущего заболевания. Шелушение на Донбассе или в Крыму было уже давно. Но наша власть почему-то решила, что болезнь как-то сама собой пройдет. Дождались, пока на этих участках все запузырилось.
Понятно, что я сейчас все очень упрощаю для наглядности. Но для Творца, скорее всего, все это и выглядит именно так, упрощенно. Включаются иммунные механизмы планеты, а мы воспринимаем это как землетрясения, потопы, эпидемии.
Даже войны ─ мы объясняем их политическими или экономическими беспорядками, а для Бога все эти катаклизмы лишь волнения на уровне микробиома.
И то, что политики называют революциями, кризисами, сепаратизмом или терроризмом, для Творца, возможно, всего лишь дисбактериоз, нарушение сосуществования микроорганизмов, которые между собой не договорились и не хотят быть вместе.
─ Может, в таком случае, политикам следует выбирать себе консультантов не только среди экономистов, но и среди дерматологов? И выработать общую терминологию, чтобы всем было понятно, что имеется в виду под «политическими акне» или «экономической экземой». В конце концов, и медицина, и политика — это, говоря словами Бернарда Шоу, «заговор профессионалов против непосвященных».
─ Я был бы плохим советчиком с точки зрения идеологии, ─ смеется Юрий. ─ Потому что я врач-практик, а идеология ─ конструкт искусственный и умозрительный.
Например, я мог бы сказать ─ то, что мы имеем на Донбассе, это анаэробная инфекция, которая вызывает гангрену конечности. Как можно спасти в этом случае еще относительно здоровое тело? С помощью сильных антибиотиков перевести мокрую фазу, гниющую, в фазу сухую. Когда инфекция остановится, и пораженная часть конечности омертвеет, необходимо отступить на пять сантиметров и без колебаний ампутировать гильотиной эту зараженную конечность. Иначе со временем инфекция распространится и погибнет весь организм.
Однако подобная аналогия непременно вызовет гнев у общественности, особенно у «диванных патриотов», которые сочтут эту метафору демагогической и пораженческой.
─ Микробиологи, которые занимаются формами жизни бактерий и вирусов, утверждают, что все организмы взаимосвязаны и понятия доминирования там не существует. Но человек воображает себя хозяином планеты. И, кстати, ключевую роль в этом сыграла именно религия, придав концепцию «искры Божьей» и человека как «венца творения».
─ Может сейчас нам, и была дана эта «искра Божья», чтобы мы научились осознанно стремиться к гармонии. Именно гармония с окружающим миром ─ и с космосом и с микробиомом должна стать обязательным критерием нашего присутствия на этой планете. А что мы излучаем вместо этого? Грязь!
─ Почему ты в своей лекции назвал кожу «растущей душой»? Ты сам говоришь о душе как о нематериальной субстанции, а кожа материальна от начала до конца.
─ Замечательный философ Густав Густавович Шпет, один из великих киевлян, уничтоженных советской властью, в одном из своих трудов писал: «Реальность, действительность определяется только внешностью. Только внешность ─ непосредственно эстетическая… Жир, мышцы, брюхо ─ эстетичны только обтянутые кожей. А что верно, должно быть верным, и в жизни».
А потом наш добрый Шпет ставит вопрос, на который я уже много лет ищу ответа: «Не потому ли философам и психологам не удавалось найти «приют души», что его искали внутри, тогда как вся она, душа, вовне, мягким, воздушным покровом окутывает нас. Душа есть внешность. Человек живет, пока у него есть внешность. И личность является внешностью. Проблема бессмертия была бы решена, если бы была решена проблема бессмертного «овнешивания». Лучше уж просто не скажешь!
…Уже открывая дверь такси, я прошу Юрия вербализировать напоследок какой-нибудь мощный терапевтический посыл для человечества.
─ Вот так, на ходу? ─ смеется он. ─ Даже не знаю. Я же не источник афоризмов.
─ Может, что-то о жизненной миссии… Так или иначе, разговор ушел с «поверхности» вглубь.
─ Знаешь, бесполезно гнаться за какой-то абстрактной миссией в жизни. Мне кажется, вместо этого нужно искать цели в соответствии с тем стилем жизни, который ты хочешь вести. Стремиться, чтобы цель соответствовала личности, а не личность цели.
А все остальное с нашим организмом сделает благодарная кожа. И тогда не нужно будет с ней отдельно договариваться с помощью врачей, препаратов и процедур.
Автор: Андрей Тараненко
Источник: УП
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.