10.03.2020 – Заместитель министра образования и науки Украины Егор Стадный рассказал в интервью УНИАН о кардинальных изменениях в системе государственного финансирования университетов, кто и как будет бороться с плагиатом и поддельными дипломами и почему абитуриентам стоит обращать внимание на профессиональное, а не только высшее образование.
Минобразования кардинально изменило систему государственного финансирования университетов в Украине. Расскажите об этих изменениях.
Конечным результатом станет финансирование за государственные средства, в первую очередь, более сильных университетов. Мы начали их финансировать по результатам деятельности.
До этого министерство, когда распределяло средства, никогда не измеряло, какое имеется собственное качество работы университетов. Было лицензирование, аккредитация, но когда шла речь о государственных средствах – средствах налогоплательщиков, которые не безграничны, МОН никогда не подходило к этому с точки зрения качества работы этих учреждений.
Финансировались ВУЗЫ в предыдущие десятилетия фактически по штатным расписаниям, которые зависят от количества студентов-бюджетников. Поэтому университеты стремились как можно больше зачислить студентов. Но если в «золотую эпоху» для университетов (2003-2005 годы, когда было больше всего выпускников школ в независимой Украине) абитуриентов было много и можно было ставить более жесткие условия поступления, отсеивать их, перебирать, то сейчас выпускников школ в два раза меньше, чем было прежде.
Университеты же, получая деньги фактически за количество студентов, которых они зачислили на бюджет, пытаются зачислить даже тех, кто по знаниям своим очень часто не дотягивает. Отсюда берут начало все эти истории что, например, на «атомную энергетику» проходной балл 100. Это вообще страшная история! И чем дальше количество выпускников школ падает, тем более университеты пытаются гнаться за всеми, кого только можно зачислить.
Поэтому с 1 января 2020 года мы решили финансировать университеты не по количеству студентов-бюджетников, а по результатам деятельности ВУЗа. Среди этих результатов количество студентов является лишь одним из шести показателей.
О каких именно показателях идет речь?
Во-первых, это показатель занятости выпускников – как молодые профессионалы/профессионалы реализуют себя на рынке труда.
С 2021 года мы начнем учитывать этот показатель в формуле. В этом году мы налаживаем систему мониторинга занятости, трудоустройства выпускников. Причем нас не интересует занятость по специальности, а интересует трудоустройство на таких должностях, которые требуют квалификации высшего образования. Например, если мы возьмем выпускника IT-специальности, он может применять свои навыки в разных сферах. Это касается и юристов, и инженеров, и многих других профессий.
Поэтому мы планируем, путем взаимодействия двух электронных баз сделать мониторинг занятости выпускников. Университет, который имеет больше выпускников на тех профессиях, где требуется высшее образование, будет получать больше государственного финансирования.
Во-вторых, заказы, которые университет получает от бизнеса и различных международных фондов (международные гранты) на исследования. Для нас, как для государства, это лакмусовая бумажка – кто получит больше таких заказов, привлечет больше внебюджетных средств, тому государство тоже даст дополнительное финансирование. Ведь это сильные ученые, которые могут конкурировать на рынке услуг. Они имеют знания, материальную базу и могут транслировать свой опыт и привлекать студентов к этим исследованиям. Государство должно это вознаграждать.
Третий показатель – вхождение или не вхождение в международные рейтинги. Мы не берем украинские рейтинги, а только международное сообщество, потому что Украина уже давно конкурирует на глобальной арене, как минимум, в Центральной Европе, с другими университетами других стран.
Итак, если наши университеты (сейчас имеется шестеро) попадают в международные рейтинги — это наша репутация, это, опять же, соревнования за различные международные гранты, это иностранные студенты, это заказ на международные научные исследования из-за рубежа.
Если университет попадает в эти рейтинги, мы даем ему больше государственного финансирования. Не входит – даем меньше государственных средств или фактически не снижаем имеющиеся средства, не давая дополнительных.
Это три показателя, которые я называю «группой качества», потому что именно эти три показателя говорят о качестве работы учреждения.
Но вы сказали, что шесть показателей.
Есть еще три показателя, так называемая политическая группа. Это показатели на злобу дня. Если бы мы были в другой ситуации – экономической, социальной, демографической, мы бы, возможно, их и не применяли.
Во-первых, это «региональный коэффициент» — региональным университетам предоставляется дополнительная поддержка, увеличено финансирование. Почему? Когда предыдущая система финансирования базировала на количестве студентов и те переезжали в большие города на обучение, фактически она репрессировала региональные университеты.
Это же всего лишь стереотип, что обязательно в столице будут лучшие университеты. Я знаю множество мощных заведений и преподавателей, кафедр, что расположено в регионах. В Сумах, Черновцах, Запорожье, Одессе, Львове, Харькове и т.д. Однако абитуриенты и их родители часто смотрят на возможности вокруг университета — работу, жилье, определенные перспективы, а их дает большой город.
Областные центры Украины развиты очень по-разному. Есть городская власть, которая заботится о своих городах, а есть, к большому сожалению, такая, которая фактически обкрадывает свои города и те не развиваются. Они теряют привлекательность в глазах молодежи, которая едет в другие города и поступает в другие ВУЗЫ. Конечно, мы в Минобразования не можем повлиять на городскую власть, но можем компенсировать такие потери для тех региональных университетов, которые не являются слабыми.
Поэтому мы вводим определенный «региональный коэффициент». Для Киева он ничего не приносит. Для Львова и Харькова – небольшой бонус, а вот для всех других регионов, условно говоря, университетам, расположенным в Черновцах, Кропивницком, Сумах, он дает весомое дополнительное государственное финансирование.
Во-вторых, это масштаб университета. Нас за этот критерий справедливо критикуют, но мы имеем определенную проблему, которую хотим решить с помощью этого показателя. Только ленивый не говорит, что в Украине много университетов. Это правда. Количество студентов падает, а количество университетов не меняется. Теперь министерство пыталось административно «давить» на университеты, чтобы те объединялись.
Сегодня мы предлагаем другие стимулы – экономические. Поэтому в формуле финансирования есть показатель масштаба университета.
Ведь, представьте себе, в Украине есть университет (государственный университет, не филиал), в котором обучается 264 студента! 264 студента — это даже меньше, чем учащихся в большинстве школ по стране. Можно допустить, что, с точки зрения качества, образование даже в таких маленьких ВУЗАХ может быть хорошим. А с точки зрения эффективности затрат? Это 264 студента в аудиториях, которые рассчитаны на гораздо больше лиц, плюс отопление, персонал и т.д. Расходы в пересчете на одного студента становятся неэффективными.
Поэтому мы предлагаем, что если университет имеет меньше, чем тысячу студентов, то наша формула финансирования будет отнимать у него деньги. Если больше тысячи, будет давать ему паритет, статус кво – ни плюс, ни минус. Более трех тысяч студентов – будет добавлять.
Наша цель — чтобы университеты без постоянных напоминаний министерства начали движение к объединению, к укрупнению. Собственно, уже сейчас имеется это движение, мы его наблюдаем. К нам обращаются университеты, которые видят экономическую выгоду в объединении.
В стране, в которой не падает количество населения и, соответственно, количество студентов, где нет вакханалии с открытием университетов на каждой улице, мы бы, не применяли этот показатель. Но в Украине мы должны это делать.
Третий показатель – это тот критерий количества студентов-бюджетников, который ранее весил 100%, и только он определял сумму государственного финансирования. Кроме того в критерий количества студентов мы «зашили» еще один момент: на технические специальности государство будет давать больше денег — за одного инженера на 60% больше средств, чем за одного экономиста.
Объясните подробнее, как это будет работать?
Что у нас происходит на вступительной кампании? Преобладают менеджеры, юристы, филологи. Но падают наборы на инженерию, на фундаментальные естественные специальности, технологические. Каждый месяц или чаще я общаюсь с работодателями и слышу: «Мы ищем инженеров!». Речь идет не только о тех инженерах, которые пишут программное обеспечение, но и о тех, которые работают собственно с конструированием, с самим оборудованием, что могут работать и с машиностроением. Таких людей сейчас дефицит.
Мы понимаем, что без развития высокотехнологичных производств мы будем иметь в стране огромные проблемы. Поэтому мы предлагаем университетам такие вот экономические стимулы: за технические специальности больше средств из государственного бюджета, а, скажем, за экономические – меньше.
Но, замечу, что все эти критерии финансирования взаимосвязаны! К примеру, имеется показатель трудоустройства, который говорит, что на выходе эти инженеры должны быть качественными профессионалами.
И какова конечная цель всего этого?
Деньги – это лишь инструмент. Мы хотим дать средства более сильным университетам, а они, в свою очередь, внутри себя должны дать их более сильным преподавателям и ученым, потому, что именно они приносят, лучшие результаты учебному заведению.
Мы надеемся, что уже в этом году ощутимое улучшение в оплате труда получат сильные ученые и преподаватели тех университетов, которые получили от нас больше финансирования. Ведь есть учебные заведения, которые имеют на 60-70 млн. грн. больше, чем ранее.
Мы им объясняем, что ваш экономический интерес в том, чтобы тех ученых и преподавателей, которые у вас есть, вы поддержали, и они почувствовали, что результаты их работы оцениваются. Ведь без вознаграждения вы их просто можете потерять! А вместе с тем вы потеряете те результаты, за которые мы, как правительство, вас финансируем.
Мы надеемся не столько на какой-то постоянный контроль, а хотим выстроить такую экономическую модель, которая будет ставить нормальное поведение университетов доминирующим. Они станут заботиться о том, кого они набирают. Ведь это абсолютная аксиома: чем слабее набор студентов, тем слабее выпуск. Будут присматриваться к работе ученых, которые приносят результатами своей работы деньги. Те заведения, которые сейчас в кризисе, тоже должны продумать определенные антикризисные меры, объединиться с другими и получить дополнительные средства.
Хочу подчеркнуть, что объединение – это не так, что кто-то один поглощает другого и «выжимает» его полностью. Нет! Мы, как государство, предоставляем дополнительное финансирование именно для того, чтобы университеты прошли период улаживания без различных социальных срывов, без увольнения преподавателей.
Но это только первые шаги? Что дальше?
Далее мы бы хотели дать вузам финансовую автономию. На сегодня они не могут свободно тратить средства, есть очень много ограничений. Например, за средства от студентов-контрактников не разрешено финансировать ремонт в общежитии. Это те механизмы, которые остались со времен позднего Советского Союза и до сих пор являются неизменными. Это очень неудобно, когда ты хочешь развивать учреждение.
Или еще один пример, что для размещения в университете банкомата или какого-то киоска надо просить согласования в Министерстве образования и Фонде государственного имущества. Я понимаю, почему раньше такая система была актуальной, каждое такое «согласование» — это возможность определенного влияния на университет. Нам это не нужно. Мы хотим избавиться от этих «согласований».
В результате, мы планируем, что университет будет получать определенную сумму денег, — которую сам заработал, и которую получил от государства. Нас, как правительство, интересует только то, чтобы эти деньги ВУЗ тратил на уставную деятельность, чтобы там не появлялись такие вещи, которые не связаны ни с наукой, ни с образованием. А все остальное должно быть разрешено.
Плюс должны быть очень простые, прозрачные, взаимовыгодные отношения учебного заведения с бизнесом. Сейчас бизнес, чтобы помочь университету, входит в него «натурой» — закупкой оборудования, ремонтом аудиторий или чем-то подобным.
Фактически, чтобы создать научный парк, университеты сейчас используют модель, когда нужно учредить какой-нибудь благотворительный фонд, отдельное юридическое лицо, чтобы они совместно с предприятием вошли на определенных началах в этот научный парк. Университет как таковой не может спокойно коммерциализировать свою интеллектуальную собственность и т. п. В рамках финансовой автономии этот момент мы тоже хотим упростить.
Часто думают, что финансовая автономия означает снятие государственного финансирования или обложение налогами. Ни того, ни того не будет! Университеты и в дальнейшем будут иметь статус «неприбыльных». Кроме того, мы будем постепенно увеличивать государственное финансирование. И работаем над получением международной финансовой помощи. За счет этих средств, мы планируем обновить материальную базу университетов, в первую очередь – лабораторий.
А как насчет управления университетами? Планировалось, что с 2020 года МОН составит контракты с новоизбранными ректорами по новым правилам – с четкими ключевыми показателями эффективности, которых должен достичь ректор. Как это будет работать, о каких показателях идет речь?
Да, мы уже начали определенные шаги по реформе управления университетами. Во-первых, законодательство уже предусматривает, что контракты с ректорами должны иметь ключевые показатели эффективности. Ранее контракт с ректором был вроде «за все хорошее, против всего плохого» — без конкретики. Только в случае нарушения ректором законодательства можно было что-то изменить. Но, по сути, если человек не нарушает законов, то может спокойно находиться на своем посту все 5 лет, даже не показав результата.
Мы же видим в контрактах ректоров четкие показатели, которые им нужно достичь. Это полностью цивилизованный подход. И это не прихоти каких-то отдельных людей. Это способы, как нам каждый год повышать эффективность государственного финансирования.
Также важно, чтобы управленцы на местах понимали, что нужно сделать, какие лучше использовать способы управления университетом, инвестирование внутри него. Поэтому у нас в планах запуск учебной программы для университетских менеджеров, особенно среднего звена. Ведь финансовая автономия – это большие возможности и цена принятия решения становится выше. Почему? Все будет зависеть от умения управленцев, от того, насколько удачно они будут распоряжаться полученными ресурсами, в том числе и от государства.
Приведу пример. Украинские университеты в 2019 году имели на депозитах 3,2 млрд. грн. Мало кто об этом знает, но так, университеты сохраняют определенные свои средства, которые у них остаются, на депозитах в государственных банках. Иногда это оправданный шаг, кое-где, я считаю, это не самый эффективный путь инвестировать средства. Потому что есть преподаватели в этих университетах, которые говорят, что если бы им закупили оборудование на эти средства, то они бы принесли университету столько заказов и денег, сколько бы этот процент с депозита не принес бы никогда.
И тут, видите, такая тонкая грань: с одной стороны – депозит, такой ленивый способ подзаработать средства за проценты, и вроде безопасный. А с другой стороны – надо знать свой преподавательский состав, своих ученых и доверять людям, вкладывать в них. Это требует немного большего управленческого мастерства.
Когда сократят число липовых коммерческих вузов?
Во-первых, это все частные университеты. И если они и имеют, то меньше чем 10% студентов по всей Украине. Мы видим, что банков много, но учат они небольшое количество студентов. Среди них есть мощные заведения, например, Украинский католический университет. И есть еще несколько подобных ВУЗов, которые являются частными, но дают качественное образование. Но есть те, которые действительно злоупотребляют, которые заманивают студентов или низкими ценами, или другими «привилегиями», и очень часто как такового обучения там вообще нет.
Я ранее говорил о показателях трудоустройства выпускников и использовании их в формуле финансирования университетов. Кроме того, эту информацию мы будем доносить до широкой общественности, что этот университет А, и после него студенты работают здесь и там, а это университет и его выпускники трудоустраиваются уже хуже. Люди получат от министерства информацию о том, какие перспективы на рынке труда дает то или иное заведение.
И мы рассчитываем, что в низкокачественных учебных заведениях останется маленький процент студентов, которым абсолютно все равно, где «пересиживать» эти годы, и которые только со временем поймут свою ошибку.
Также мы хотим начать коммуникацию с абитуриентами и их родителями о том, что выбор высшего образования, университета, специальности – это инвестиция в собственное будущее. Ведь мы очень редко воспринимаем образование как вклад, как инвестицию, а его можно даже в деньгах посчитать. Объясню. Когда я поступаю в университет, даже на государственную форму обучения, у меня есть сопутствующие расходы: я питаюсь, одеваюсь и т.п.
Кроме того, у меня есть не полученные мной доходы, что если бы я не учился, то мог бы где-то работать. Я стартую с минусом, он во время обучения растет, даже, несмотря на то, что я могу где-то подрабатывать. Наша цель в том, чтобы получить такое высшее образование, чтобы этот минус очень быстро отбить и перейти в плюс. Поэтому мы и хотим говорить с абитуриентами, чтобы те рассматривали свой нынешний выбор именно как инвестицию.
И здесь мы приходим к другому вопросу. Возможно, кому-то больно или неприятно это слышать, но на рынке труда имеются предложения очень часто выгоднее для выпускников профессионального, а не высшего образования. Поэтому, возможно, им после школы надо хорошо присмотреться, нужны ли те огромные наборы по праву, менеджменту и другим таким конъюнктурным специальностям? Ведь сейчас фактически на одну вакансию юриста 13 претендентов.
Считаете, что такая коммуникация позволит уменьшить количество низкокачественных учебных заведений?
Такая коммуникация убережет молодежь от неверного выбора. На сегодня примерно треть студентов во время обучения признается, что они хотели бы учиться на другой специальности, что именно сейчас они поняли, что это не их, и им нужно было тщательнее выбирать профессию и даже университет. Но «поезд уже ушел», они боятся поступать в другие заведения.
Кроме того, стоит еще обращать внимание и не избегать этой проблемы, что у нас очень часто гендерноориентированные вступительные кампании. Технические специальности «мужские», а правоведение, менеджмент, филология – «женские».
Парадокс еще и в том, что математику на ВНО девушки делают лучше, чем парни. Но, что происходит? Окружение, социум, сами родители «затачивают» девушек в стереотипные рамки. И выпускница школы с 160-180 баллами по ВНО с математики идет на иностранную филологию. Поэтому имеем неиспользованный человеческий потенциал. А девушка могла бы раскрыться на той же IT-специальности.
А как насчет поддельных дипломов?
С дипломами бакалавра и магистра уже все просто. Мы даже даем электронные выписки. Любой из желающих может зайти на сайт государственного предприятия Инфоресурс, там есть раздел «Реестр документов об образовании», ввести данные и получить электронную выписку. Дипломы о высшем образовании можно быстро проверить таким способом, начиная с 2005 года. До 2005 года, когда еще не было электронной базы, проверить диплом можно только через архивы университетов.
И тут есть дилемма, которую никто не может решить, остались ли архивы на неподконтрольных территориях. Там могут процветать различные махинации. Но все, же через определенные атрибуты, косвенно можно проверить подлинность документа. Ведь люди, которые подделывают дипломы, очень часто не понимают, какие тогда были формы, какими были приложения. Например, берут современный диплом и выдают его за документ 90-х годов.
В Украине довольно частые скандалы и с поддельными диссертациями. Например, пересмотрит ли Минобразования решение об ученой степени жены Кириленко?
Относительно купленных диссертаций, плагиатов, мы думаем, что, в первую очередь, нам надо поставить с головы на ноги саму систему подготовки научных кадров – это там, где у нас появляются ученые.
Потому что диссертация – это будто твой пропуск в научный мир. Ты должен подтвердить, что ты способен на научную работу. И тут я, как человек, который на собственной шкуре пережил две аспирантуры, но так и не защитился, понимаю, что когда мы аспирантам платим стипендию, которая не покрывает и десятой части их потребностей, мы, конечно же, обрекаем их на поиск другой работы, и они отсеиваются.
Таким образом, молодые ученые начинают уделять больше внимания работе, а не своей диссертации, и исчезают. Это и мой личный жизненный опыт. Поэтому нам надо изменить сами условия обучения аспирантов.
Также сейчас работает рабочая группа над изменением процедуры защиты диссертаций. И, возможно, на конец весны мы выйдем с решением, как должна выглядеть эта сфера подготовки научных кадров.
Относительно санкций из-за уже имеющихся поддельных работ, пока что, по закону, в 2020 году это еще находится в компетенции Министерства образования. А уже с 2021 года эти функции перейдут в Нацагентство оценивания качества образования под руководством Сергея Квита. Они уже на финальной стадии разработки порядка об отмене решений.
На сегодня, согласно законодательству, министерство не может отменить предварительно присужденную степень до того времени, пока к нам не обратится спецсовет, который ее присудил. И это абсолютная манипуляция! Потому что ни один спецсовет, который присудил липовую научную степень, никогда в жизни не обратится с просьбой о ее отмене.
В текущем процессе, когда люди только защитились, мы стараемся максимально подключаться. И уже отменили не только присужденные научные степени, а и закрыли несколько самих спецсоветов, которые эти фейковые степени раздавали. Думаю, это своеобразный сигнал, что больше так не будет, так нельзя.
Однако системные изменения следует ожидать уже под крылом Нацагентства по обеспечению качества образования. Там будет все просто: есть информация – проверили – подтвердили — забрали степень. Заинтригую, что вскоре нас ждут и достаточно громкие отмены научных степеней.
Мы не планируем останавливаться, потому что на сегодня у нас очень плачевная ситуация. Часто под диссертациями выдают не только плагиат в работе (это еще полбеды!), а может быть собственный текст со всеми ссылками на все заимствования и цитаты, но сам текст – ни о чем, не научная работа! Это большая проблема, я считаю.
И можно говорить о несколько причинах, почему так происходит. Первую, я уже упоминал, что аспиранты имеют низкое финансовое обеспечение и лучшие просто убегают. А с другой стороны, когда люди хотят получить степень из-за какой-то якобы престижности, статуса, или просто, чтобы получать денежную надбавку – это очень неправильные стимулы.
Ученую степень должен хотеть получить и человек, который горит желанием заняться наукой. И мы в конце весны, как я уже говорил, должны предложить такую модель, которая будет такие стимулы ставить перед людьми.
Какова сейчас ситуация с высшим образованием на неподконтрольных территориях? Сможет ли человек, например, с дипломом крымского университета 2020 года выпуска устроиться на работу в Киеве?
Мы не признаем эти дипломы, так как это противоречит всем международным соглашениям, конвенциям.
Если есть такая необходимость, мы предлагаем выпускникам с неподконтрольных территорий пройти подтверждение тех навыков и компетенций, которые они декларируют. Я понимаю, что это ужасно неудобная процедура, но есть государственная позиция.
Как поднять престиж украинского диплома в Европе?
В большинстве случаев украинские дипломы признают в мире. Есть нюанс, что страны ЕС имеют 12-летнюю школу. Когда мы подаем наши школьные аттестаты после 11 лет обучения, они их не принимают. На сегодня вы не имеете права поступать, скажем, в немецкий университет с украинским аттестатом сугубо из-за этой разницы в годах. Часто наши студенты учатся год в университете, а затем поступают в европейский, и наш первый курс там засчитывается как дополнительный год обучения в школе.
Но как только наши университеты будут фигурировать в мировых новостях как те, которые выпустили каких-то уникальных деятелей, мы будем иметь престижность.
В то же время, престиж украинских университетов часто портит политика, которую проводят некачественные заведения по набору иностранных студентов. К большому сожалению, украинские университеты пользуются услугами недобросовестных фирм-посредников, которые им набирают иностранцев на обучение. И они очень часто приводят тех, кто и не хочет учиться, у кого совсем другие цели. Тех, кто, например, хочет мигрировать.
Дилемма в том, что такие студенты платят деньги и это выгодно университету. Их не хотят отчислять, даже если те показывают низкий уровень учебной подготовки. И потом мы вынуждены терпеть нарекания от послов, которые говорят, что иностранные выпускники после украинских университетов не владеют материалом. Поэтому уже не одна страна отказалась после такого признавать наши дипломы.
Так несколько лет назад было с Малайзией, например. У нас оттуда было до 3 тысяч студентов, теперь их ноль. И сейчас к такой ситуации близки еще несколько стран, из которых у нас есть иностранные студенты.
И как решать эту проблему?
Университеты должны самостоятельно проводить набор иностранных студентов. Я понимаю, что это удобно, что ты ждешь себе в стране, пока условный «поставщик» наберет тебе иностранцев. Но это медвежья услуга. Тактика выжженной травы. Мы пришли в страну, набрали людей, которые не хотят учиться, они потом вернулись обратно в свою страну (если вернулись) и не могут подтвердить свои знания. Послы говорят, что больше не признают наши дипломы. Мы теряем эту страну и идем в следующую…
Кому-то нравится такая тактика, ибо она приносит быстрые деньги, но на долгую перспективу она закрывает перед нами многие двери.
Мы стремимся изменить эту систему. Во-первых, надо снять все коррупционные риски, которые однозначно там присутствуют. А также будем побуждать украинские университеты, которые следят за качеством своего образования, делать отбор.
Вы уже сказали, что многим выпускникам следует обратить внимание на профессиональное, а не высшее образование. Но каким должен быть студент украинского университета?
Я считаю, что высшее образование должно быть доступным каждому/каждой. Но на определенных началах и условиях. Если человек осознал, что это его потребность, а не просто дань тенденции, потому что все так делают.
Я хотел бы, чтобы современный студент был человеком более зрелым. Человек должен быть взрослее не по годам, а в осознании своего выбора: «я знаю, чего я хочу от такого выбора, или, по крайней мере, я четко понимаю, какие могут быть пути, перспективы, какие профессии смогу освоить, что мне требовать от преподавателей». У нас очень часто отношения между школой и университетом не меняется.
Вчерашние школьники приходят и не понимают, что уровень персональной ответственности кардинально отличается от того, который у тебя был в школе. В школе за тебя планируют расписание, разжевывают домашнее задание, трясутся над тобой. В университете такого не должно быть: не хочешь – не надо. Забираешь документы и до свидания – никто не должен тянуть. Вместе с тем, если хочешь – все условия для тебя.
Студенты должны требовать, ведь они получают услугу, они соискатели образования, это в их интересах. Выше я говорил об инвестициях. Вот если бы студенты оценивали высшее образование как инвестицию, они бы очень сознательно требовали на каждом шагу, объяснений, выборочных дисциплин. Нам нужны требовательные студенты, которые хорошо видят, знают свою потребность и требуют от университета, чтобы эта их потребность в знаниях, навыках, компетенциях была покрыта.
Чтобы этого достичь, есть много работы. Министерству – работы над качественной профориентацией на уровне 7-8 класса. Родителям нужно постараться не накладывать свой собственный опыт на нынешних детей, не ограничивать их в выборе. Особенно это касается гендерных стереотипов. Ребенку надо дать почувствовать свои потребности и не насаждать собственное мнение.
Возможно, я углублюсь в психологию, но я считаю, что многие дети выходят из школы без умения понимать свои потребности. Уметь слышать свои потребности не закладывается «автоматом» природой, не достается как безусловный рефлекс. Это навык, его надо приобретать. Если ни родители, ни школа над этим не работает, потом будет очень сложно. Многие из тех, кто прочитает это интервью, скажет: «Да это чушь! Я прекрасно знаю, чего я хочу! Я хочу сейчас посмотреть кино». Нет, речь идет о более сложных вещах и речь о представлении себя в будущем, через 5-10 лет.
Когда у нас появятся свои «Илон Маск» и «Цукерберг»?
Думаю, для начала нам надо воплотить все наши задуманные преобразования, изменения. Потом наши университеты, думаю, начнут набирать более взрослых по сознанию студентов/студенток. Когда будет расти экономика, будут создаваться необходимые условия. Вот тогда, думаю, у нас будут свои иконы современного глобального технологического прогресса, которые будут работать в Украине.
По сути, возможно, из-за экономического кризиса или еще чего-то, мы недооцениваем университеты. Это моя личная боль, когда я езжу по городам Украины и вижу, как местная власть обделяет вниманием высшие учебные заведения. Ибо насколько здоровый университет, настолько через 5-10 лет будет здоровой местная община. Это же можно сказать и о школе.
Если сейчас мы видим какой-то кризис, то ожидайте, что в будущем он будет отражаться на этих студентах, когда они выйдут на рынок труда. Как только наши университеты «поздоровеют», через 5-10 лет они будут выпускать гораздо лучших специалистов, благодаря которым здоровее станет и вся украинская община.
Автор: Виктория Гордиенко
Источник: УНИАН
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.