08.09.2018 – Почему украинского контрабандиста не стоит сравнивать с Остапом Бендером, что общего у криптовалют с танками World of Tanks, и как импортные авто помогают наполнять бюджет – в разговоре с новым заместителем главы Минфина.
Читайте также: Александр Данилюк: На мне испытывают то, что будет во время избирательной кампании
Дефолт на пороге? Что показал анализ выполнения госбюджета
Как заниматься трейдингом на международном валютном рынке FOREX: отдельные советы
Такого заместителя министра в Минфине не было полтора года. Заместителя, который бы отвечал за таможенное и налоговое направление.
Во времена Александра Данилюка вокруг этой должности шла настоящая война, в которой фигурировали фамилии «Гройсман» и «Кононенко». В итоге Данилюк ушел, а кресло и в дальнейшем оставалось вакантным. До недавнего времени.
26 июля на соответствующую должность назначили Сергея Верланова. До этого новоиспеченный чиновник работал юрисконсультом ряда предприятий на Львовщине. С 2008 года занимал должность юриста в PwC, а с июля 2015 года – должность партнера в юридической фирме Sayenko Kharenko.
На вопрос о приоритетах своей деятельности он называет планы многолетней давности – реформа ГФС, реформа налоговой милиции, борьба с контрабандой. Все эти пункты не новые – их называли и в команде Наталии Яресько, и в команде Данилюка. Прошло несколько лет, а эти реформы так и остаются на этапе намерений и проектов.
Одна из причин – Минфину не удавалось найти общий язык с парламентским комитетом по вопросам налоговой и таможенной политики и обеспечить поддержку своих инициатив в Раде.
В разговоре с ЭП сам Верланов «дипломатично» говорит о том, что без депутатов Минфина провести реформы не удастся.
Впрочем, идти на поводу у депутатов, похоже, в министерстве также не собираются. Несмотря на все «вежливо-бюрократические» формулировки, Кабмин и Минфин, в своем заключении не согласовали принципиально важный для председателя парламентского комитета Нины Южаниной законопроект о «еврономерах».
О том, отразится ли эта ситуация на бюджетном процессе, как в правительстве собираются бороться с контрабандой и как лучше облагать криптовалюты, Верланов подробно рассказал в интервью ЭП.
– Какие перед вами стоят задачи и приоритеты?
– Задача номер один – это реформа ГФС, таможни и налоговой милиции. Это наши обязательства перед МВФ. На этой неделе приедет миссия МВФ, где эти вопросы будут обсуждаться.
В направления реформы ГФС, таможни и налоговой милиции есть много наработок. Поскольку эти реформы фактически не внедрялись с 2016 года, они стали теорией. Сейчас это реформы в виде презентаций PowerPoint.
Что мы сейчас делаем? Мы их фактически «высушиваем», определяем конкретные шаги, которые можно сделать в двух горизонтах. Первый горизонт – это четыре месяца, до конца года. Второй – 12 месяцев – каденция правительства.
– Чего ждать в течение четырех месяцев?
– В связи с бюджетным процессом мы входим в активный сезон работы с парламентом, во время которого принимаются 90% ключевых решений, в том числе по реформе ГФС.
По этому направлению много вещей остановилось на моменте, где надо менять законодательство. То, что можно было сделать без изменения законодательства, происходило.
Возьмем электронный кабинет – он функционирует. Но о его возможностях знает ограниченный круг пользователей. Его функционал нужно разъяснять бизнесу. Эта работа не ведется.
– Итак, несмотря на ваши слова о необходимости законодательных изменений, на горизонте четырех месяцев вы планируете подать в парламент законопроект по изменениям в Налоговый кодекс относительно реформы ГФС?
– Это очень хороший вопрос, на который я отвечу так: мы активно сотрудничаем с комитетом Верховной Рады над внедрением этих изменений и мы понимаем, что самостоятельно мы не сможем это сделать.
– О каких изменениях идет речь?
– В первую очередь, мы сейчас активно оговариваем реформу налоговой милиции, вопрос ее правопреемственности. Суть я раскрывать не буду, все на этапе рабочих дискуссий с комитетом.
– Оба варианта реформы налоговой милиции публичные. Минфин предлагал создать Службу финансовых расследований, Нина Южанина – Национальное бюро финансовой безопасности. Вы готовите какой-то третий вариант?
– Это должен быть общий вариант, а не третий или четвертый. Фактически, сегодня вариантов не два, а пять (вместе с депутатскими инициативами). Наша задача – прийти к общему знаменателю по ключевым вопросам.
– Что это за ключевые вопросы?
– Во-первых, это подчинение этой службы. Во-вторых, как я уже говорил, это вопросы правопреемства налоговой милиции. Сегодня налоговая милиция – это фактически подразделение ГФС. Вопрос в том, что будет с работниками? В-третьих – это подследственность. Вопросы подследственности не ограничиваются компетенцией Министерства финансов.
– Перераспределение подследственности касается в первую очередь правоохранительных органов и профильного парламентского комитета.
– Да. На это нельзя закрыть глаза. Опять же вопросы процессуального руководства – это очень политический вопрос. Есть и простые моменты, которые нас очень интересуют. Например, будет ли новый орган заниматься административными правонарушениями? С точки зрения заголовков в СМИ – это мелко, но с точки зрения целостности системы – важно.
Та же самая контрабанда. Фактически, она декриминализирована, но законодательство устанавливает за нее административную ответственность.
И таких вопросов много.
Важно понимать одно – сейчас уже 2018 год, от старта реформ прошло четыре года. Время реформ в формате PowerPoint закончилось.
– Кому, по вашему мнению, должен подчиняться новый орган?
– Сегодня это политический вопрос. Если мы пойдем широкоформатным путем, то этот орган будет расследовать все экономические преступления, его подчинение, возможно, должно быть выше, чем Министерство финансов.
– Чем любому министерству?
– Да. Чем любому министерству. В таком случае у нового органа будет кросс -дисциплинарный функционал. Не может орган, который занимается преступлениями в сфере нацбезопасности административных правонарушений, подчиняться одному министерству.
Если же мы говорим о подследственности в рамках сегодняшней налоговой милиции, то здесь совершенно достаточно его подчинения Кабинету министров с определением ответственного министра. Опять же потенциальный претендент – Министерство финансов.
Подчинение зависит от задач, которые мы поставим перед этим органом, и его функционала.
– Служба финансовых расследований ограничивает количество старых кадров налоговой милиции, которые могут работать в новом органе. Это ограничение нужно изменить или оставить?
– Фильтры для набора работников нужны в любом случае. Микс старых и новых кадров возможен. Мы должны открыть двери для адвокатов, ученых, военнослужащих…
– Значит тех, кто будет способен к аналитической деятельности.
– Аналитическая деятельность – это лишь вишенка на тортике. Для аналитической деятельности можно создать несколько подразделений численностью 100-200 человек. Этот аналитический департамент будет готовить материалы, но вопрос – в реализации.
Правоохранительный орган должен не только анализировать, но и решать вопросы, быть способным противодействовать преступлениям. А это уже задача оперативно-розыскного блока, блока следователей и блока взаимодействия с прокурорами, которые будут осуществлять процессуальное сопровождение.
Если будут работать только аналитики, то мы получим хорошие аналитические материалы, которые никогда не будут реализованы. Считаю, что численность нового органа может составлять около 3 тысяч человек.
– Зачем в новом органе военнослужащие?
– Опыт лиц, которые прошли АТО, необходим для новых правоохранительных органов. Мы можем предусмотреть или квоту, или установить как один из критериев, что для определенных задач требуется прохождение службы в АТО.
Во-первых, мы частично решаем вопрос трудоустройства таких лиц. Вопрос продолжения карьеры военных пенсионеров сегодня открытый. Войной их карьера не заканчивается.
Во-вторых, мы обеспечиваем приход новых людей в новые органы, людей с соответствующим опытом, которые доказали свою патриотичность не на словах, а на деле. В-третьих, эти люди имеют представление об экономических преступлениях за линией разграничения, понимают, как это происходит. Это то, что нужно для новых органов.
– Когда вы с комитетом планируете выйти на совместный законопроект?
– В этом году.
О БОРЬБЕ С КОНТРАБАНДОЙ
– За последний месяц прозвучало две цифры бюджетных потерь от контрабанды. По данным немецкого издания Suddeutsche Zeitung – это 5 млрд. долл. Арсен Аваков озвучивал цифру в 100 млрд. грн.
На запрос депутата Татьяны Остриковой Минфин ответил, что подсчет бюджетных потерь от контрабанды не проводился, но учитывая сегмент теневой экономики, цифра в 100 млрд. грн. может соответствовать действительности.
— Есть ли у вас вообще представление об объемах контрабанды? И как вы планируете ей противодействовать?
– По таможенным поступлениям июль и август качественно отличаются от других месяцев в этом году. Таможня, которая не выполняла требований, стала на путь исправления.
В июле в государственный бюджет от таможенных платежей поступило 31,9 млрд. грн., в том числе в общий фонд – 29,1 млрд. грн. В августе, на 30 августа 2018 – 30,7 млрд. грн., в том числе в общий фонд 28,1 млрд. грн.
Что мы делаем для борьбы с контрабандой? Во-первых, вы знаете, что мы закупили на таможню сканеры. Процесс закупки был непростым, но тендеры состоялись.
Во-вторых, создаем департамент таргетинга и управления таможенными рисками. Для ГФС это будет новое образование, департамент будет работать круглосуточно, в четыре смены. Сейчас ГФС его укомплектовывает кадрами.
Борьба с контрабандой значительно осложняется тем, что у нас существует целый пласт общественных отношений, которые никак не регулируются. В частности, это отсутствие фиксации оборота товаров внутри страны. У нас физические лица-предприниматели фактически не ведут учет приобретенного и проданного товара. Никто этого не видит.
Что для нас контрабанда в классическом понимании? Это Остап Бендер, который переносит часы через границу. Но проблема в контроле не только того, что выносят, но и того, что заносят.
Как только контрабандист вышел из зоны контроля таможни и пронес через нее контрабанду, он через секунду может абсолютно, легально выставить на продажу товар в интернет-магазине и продать его от имени любого субъекта предпринимательской деятельности. И это абсолютно, легально. Никто не может спросить у субъекта предпринимательской деятельности, где он взял эти товары.
Этот вопрос должна решить программа e-Receipt. Она позволит контролировать цепочки поставок. Я бы сказал, что вопрос учета на сегодня является перезрелым.
– Е-Receipt предусматривает проведение пилотного эксперимента до 31 декабря 2019 года. На каком он сейчас этапе?
– Создана рабочая группа по подготовке архитектуры будущей электронной системы. Уже было два заседания. Сейчас концепция находится в финале разработки. Ключевой вопрос – кто будет осуществлять контроль – ГФС или Минфин. Имеется в виду, где будут стоять серверы. Софт доступа будет открытым.
Мы дадим открытый протокол, на котором все провайдеры смогут создавать свой программный продукт.
– Когда бизнес получит доступ к этой системе в тестовом режиме?
– В июне Кабмин утвердил порядок реализации экспериментального проекта. Минфин также разработал проект приказа, который освобождает предпринимателей от ежедневного вклеивания фискальных отчетных чеков и упрощает регистрацию РРО.
В ближайшие 2-3 недели мы утвердим концепцию. После этого будем собирать заявки от всех желающих принять участие в эксперименте. Межведомственная рабочая группа их рассмотрит в течение месяца, предоставит предложения Минфину относительно перечня новейших моделей комплексов, которые примут участие в эксперименте.
Минфин, в свою очередь, утвердит этот перечень и направит его в ГФС для регистрации в Государственном реестре РРО. Но это лишь часть дела. Нужно наработать законодательные изменения, которые определят принципы работы системы.
– Вернемся к увеличению поступлений в июле и августе.
Что дает вам основания считать, что этот фискальный эффект именно от контрабанды, а не от падения гривны, которое началось в конце июля и усилилось в августе? Или не от выравнивания поступлений от акциза с импорта табака, которое также имело место в последние месяцы?
– Мы говорим о поступлении от импортного НДС. Это не имеет ничего общего с акцизами.
– Однако с курсом гривны.
– Мы имеем больший рост поступлений, чем рост курса. В первом полугодии таможенные платежи в государственный бюджет возросли на 13,9% к соответствующему периоду прошлого года. В июле 2018 года до июля 2017 года рост составил уже 22,9%, а в августе – на 24,8%. То есть с июля динамика поступлений существенно улучшилась.
Значительные поступления идут по импорту автомобилей, в том числе от ввезенных на льготных условиях. Помните, два года назад был принят закон о том, что до 2019 года все новые автомобили, которые не старше 5 лет и работают на Евро-5, осуществляются по льготной ставке пошлины? Фактически, платится только НДС со стоимости.
Белый сегмент импорта авто из США и Европы генерирует значительные поступления от НДС. Пик поступлений от растаможки и ввоза новых автомобилей в Украину пришелся на первые 5 месяцев, когда ввозились автомобили 2017 года изготовления, которые продавались в Украине дешевле обычной цены в салоне.
– В конце прошлого года импорт электрокаров был освобожден от налогообложения НДС. Как это отразилось на доходах бюджета?
– Импорт электрокаров упирается не в налоговые льготы, а в вопросы инфраструктуры. Украина – большая страна. Когда я работал в PwC, у меня шеф был немец. Каждый раз, когда он на выходные куда-то ездил, говорил: «У вас очень большая страна. Куда бы я ни поехал, повсюду 600 км».
Что я имею в виду? Что заряд Leaf на 160 км не спасает! Tesla дорогая. И опять же, от Киева к Львову ехать на Tesla 10 часов. Некоторые люди, которые купили Tesla и один раз проехали из Львова в Киев, сказали «Ок, вернемся к этой идее через 5 лет».
Возвращаясь к ответу на ваш вопрос: импорт электрокаров будет, когда появится инфраструктура заправок. Я не сомневаюсь, что она появится – ГТЭК уже пришел в этот сегмент, постепенно подтянутся другие крупные игроки.
– Возможно, тогда целесообразно отменить эти льготы – до появления инфраструктуры?
– Налоговые льготы на импорт электрокаров действуют до 31 декабря 2018 года.
За январь-июль 2018 года в Украину было ввезено 4,378 тыс. электрокаров. Их общая таможенная стоимость составила 1 млрд. грн. Сумма условно начисленных платежей с НДС составила 208,5 млн. грн., акцизного налога – 15,3 млн. грн.
В отношении других налогов, то ставки пошлины у нас регулируются соглашением с ВТО. В случае с пошлиной мы абсолютно негибкие. Пошлина на импорт у нас сейчас достаточно низкая. Средняя ставка – меньше 10%.
Акциз – это косвенный налог. Из теории налогообложения, он регулирует или вредность, или богатство. Мы должны определиться, электромобиль – это роскошь или вредная вещь.
Мы думаем, что электрокар для украинца – это не роскошь, а норма. Также мы исходим из того, что он безвреден. Хотя вы видели картинки в Интернете и социальных сетях: когда едет обычная машина, то она дымит, а когда едет электромобиль, то он не дымит, но в отдалении стоит ТЭЦ, которая дымит. Вся планета об этом думает.
Но я думаю, что контролировать экологические параметры 10 или 15 производителей электроэнергии в стране гораздо легче, чем контролировать миллионы автомобилей. Поэтому электромобили лучшие. Это инвестиция в будущее.
– Минфин не согласовал законопроект Нины Южаниной об урегулировании вопроса с «еврономерами». Чем обусловлен ваш вывод на ее инициативу, и какую альтернативу предлагаете?
– В целом Кабмин и Минфин поддержали этот законопроект, но к нему есть определенные замечания. Их нужно учесть при его принятии во втором чтении. Необходимо поблагодарить Нину Петровну за то, что, когда возникло напряжение, она оказалась на форпосте законодательного урегулирования этой проблемы. Принятие в первом чтении законопроекта, в некоторой степени сняло напряжение. Теперь нам есть куда двигаться.
– Сняло напряжение, но не решило проблему.
– Проблему решат 226 депутатов. На сегодня мы видим, что около 420 тыс. «еврономеров» передвигаются в Украину или в таможенном режиме транзита или временного ввоза. Из них около 125 тыс. находятся на таможенной территории Украины с нарушением срока. Вот эти автомобили – под вопросом. Их владельцы ждут закона, чтобы просто посчитать на калькуляторе, выгодно или нет растамаживать их в Украине.
– Какие принципиальные моменты нужно доработать в законопроектах Южаниной ко второму чтению?
– Во-первых, для нас принципиально решить вопросы охраны окружающей среды, стандарт мы берем – Евро-3, Евро-4 или Евро-5. Евро-5 не подходит. Фактически – это семилетние автомобили. Мы должны откатиться до определенного стандарта, как минимум, Евро-4. Но дискуссия идет и о Евро-3.
Во-вторых, ставка. Мы должны выйти на определенный компромиссный вариант с комитетом и уже сформированной инициативной группой «Евросила». Нужно найти такое решение, чтобы эти автомобили все же были растаможены и введены в легальный оборот.
Ваш вариант ставок?
– Этот вопрос прорабатывается. По моей информации, предложенный Ниной Южаниной и принятый в первом чтении вариант сейчас уже не в полной мере удовлетворяет активистов. Для того чтобы подготовить законопроект ко второму чтению, нам нужен еще один или несколько раундов переговоров, по результатам которых мы примем решение.
О НАЛОГЕ НА ВЫВЕДЕННЫЙ КАПИТАЛ
– Согласно рекомендованному Минэкономразвития макросценарию на следующий год, Минфин готовит бюджет на следующий год без учета налога на выведенный капитал. Почему, несмотря на поддержку президента, ПнВК так и не будет введен?
– Мы рассчитываем бюджет-2019 на базе действующего законодательства. Так, сегодня существует законопроект о налоге на выведенный капитал, поданный президентом в парламент. Но мы не знаем – будет он принят или нет, и если будет, то, в каком виде.
Однако у нас есть план А и план Б. Мы просчитываем альтернативный проект бюджета, который будет включать принятие закона о налоге на выведенный капитал. Если законопроект будет принят в сентябре – мы пересчитаем бюджет между первым и вторым чтением.
Опять же, ключевой вопрос с ПнВК – это формирование расходной части бюджета и поиск компенсаторов. Мы не считаем компенсаторами сокращение расходов на оборону, Пенсионный фонд, образовательную и медицинскую реформы. Мы не можем также сократить расходы на судебную сферу или правоохранительные органы. У нас очень небольшое пространство для маневра.
– Можно сэкономить на капитальных расходах или передать часть полномочий на уровень местных бюджетов.
– Полномочий на местный уровень мы передали почти под завязку. Осталось немножко. Это небольшой компенсатор. Фактически, мы можем говорить лишь о капитальных расходах. Мы сейчас ищем компенсаторы в доходной части – рассматриваем варианты расширения базы применения ПнВК.
– За счет чего?
– Вместе с авторами законопроекта мы проанализировали платежный баланс Украины. Внимательно посмотрели на все возможные виды выплат как внутри страны, так и за ее пределами. Важно, чтобы не было лазеек для минимизации налоговых обязательств.
Что мы нашли? Сегодня достаточно распространенной является практика выплаты штрафов и пени по хозяйственным договорам с нерезидентами, однако такие платежи не входят в базу налогообложения.
Например, иностранная компания одолжила средства украинской. За просрочку платежа украинская компания должен заплатить штраф 1 тыс. долларов. Этот штраф не облагается никаким видом налога. Но в подобных компенсаторах нет магии больших цифр. Если посчитать эффект, то это 100 млн. грн. Это не миллиарды.
Или, к примеру, случаи, когда иностранная компания открывает в Украине свое коммерческое представительство. Оно перечисляет главному офису прибыль, но это не считается дивидендами, потому что операция происходит в рамках одного юридического лица. Согласно соглашению об избегании двойного налогообложения, такие операции не облагаются налогом с доходов нерезидентов. Это мировая практика, это нормально.
– При налоге на выведенный капитал такие платежи должны были бы облагаться налогом.
– Да. Сначала мы думали, что это даст 2-3 млрд. грн. дополнительных доходов. Потом, когда посмотрели подробнее, отсеяли сервисные платежи, роялти, то получили не 2-3 млрд. грн., а 1 млрд. По разным оценкам потери от введения ПНвК в первый год – от 25-30 до 42-46 млрд. грн. Из-за отсутствия компенсаторов для нас сейчас любой вариант – это много.
Впрочем, есть вторая часть этого уравнения. Для публичных финансов и расходной части бюджета она критически важна. Предложенная модель налога на выведенный капитал предусматривает огромный тектонический и идеологический сдвиг. Бизнес будет платить налог тогда, когда он захочет, а не по состоянию на конкретную дату.
«Когда захочет» – это когда будет распределение. Бизнес будет решать, распределять или не распределять прибыль. Бизнес вообще может год спокойно не выплачивать дивиденды. Или он может распределить столько, сколько ему нужно для нормальной работы. И все.
– При таком подходе доходы от налога на выведенный капитал вообще можно спрогнозировать?
– Можно до определенной степени. За счет крупных компаний. Но у нас нет абсолютно никакой уверенности, что они будут соответствовать прогнозу. Мы можем точно запланировать получение налога на выведенный капитал от обслуживания международного частного долга. Но его не так уж и много и ставка 5%.
В вопросе с ПнВК мы постоянно апеллируем к опыту Эстонии и Грузии. Но Эстония прошла через непростые обсуждения с заинтересованными сторонами внутри страны и извне. Как государство-ответчик Эстония отстаивала свое решение в Европейском суде справедливости. Как результат, несколько лет подряд правительство Эстонии инициирует изменения и уточнения модели с учетом общественно-экономических отношений именно в Эстонии.
Грузия адаптировала новейшую версию этого налога и установила очень серьезный контроль над транзакциями внутри страны. Речь о транзакциях, которые могут быть истолкованы как распределение. У нас такого контроля нет. С 1 января 2015 года мы перешли на либеральную модель расчета налога, на прибыль – он исчисляется по правилам бухгалтерского учета с минимальным количеством налоговой разницы, которые возникают.
В случае с ПнВК мы хотим сохранить действующую либерализацию и дополнительно отменить контрольные даты при распределении прибыли и уплаты налога.
– Экс-министр финансов Александр Данилюк и, по моей информации, Оксана Маркарова, видели проблему с введением ПнВК для банковского сектора. В чем проблема и когда возможен переход банков на ПнВК?
– Это не самая критичная проблема. Согласно законопроекту, банки имеют три года для перехода на ПнВК. Это связано с их капитализацией и убытками прошлых периодов.
Дело в том, что банки в обязательном порядке формируют резервы в соответствии с требованиями международных стандартов финансовой отчетности, что является спецификой их деятельности. В банковском учете резервы зачисляются в налоговые расходы. Кроме того, есть еще налоговые расходы от курсовой разницы. В случае превышения расходов над доходами в соответствующем периоде возникают налоговые убытки, то есть отсроченный налоговый актив.
А в случае с налогом на выведенный капитал мы говорим, что с 1 января 2019 года ни у кого нет убытков для целей налогообложения. Если мы банкам так скажем, то фактически списываем этот налоговый актив и таким образом моментально существенно повлияем на стоимость их чистых активов в текущем периоде. В перспективе это может негативно повлиять на стабильность отдельных банков, отношение инвесторов и вкладчиков к ним.
Мы сделали моделирование. Не важно, останутся ли банки без налога на прибыль еще три года или сразу перейдут на налог на выведенный капитал – с точки зрения доходов в госбюджет, фискальный эффект одинаковый.
– В альтернативной версии бюджета, которая предусматривает введение ПнВК, вы за счет чего сокращаете расходы?
– Давайте обсудим сокращение, когда получим финальную версию закона о ПнВК. К слову, доходы от налога на прибыль на 2019 год запланированы на уровне 102 млрд. грн.
ОБ АКЦИЗНОЙ ПОЛИТИКЕ
– Каковы ваши планы относительно акцизной политики на 2019 год?
– Мы имеем три группы акцизов на топливо, табачные изделия и алкоголь. Первая составляющая роста акцизов – это индексация на инфляцию. С ней все соглашаются. Индексация акцизов на алкогольные и табачные изделия запланирована в размере 9%.
Кроме этого, повышение ставок акциза на табачные изделия в 2019 составит 20%, как и предполагает Налоговый кодекс. Ставки акциза на топливо не индексируются, поскольку они установлены в евро.
В случае с акцизами на табак нам представители рынка сейчас снова цитируют теорию о кривой Лаффера (показывает зависимость бюджетных доходов от налогообложения, позволяет определить по каким налоговым нагрузкам доходы бюджета будут максимальными) и рассказывают, что мы в свое время очень сильно их повысили.
– В прошлом году ее цитировали и представители алкогольного сегмента. В 2017 году акцизы на алкоголь были повышены. Это помогло выровнять ситуацию со спадом производства и доходами бюджета?
– Хороший вопрос. Бизнес говорит, что нет. Больших поступлений в бюджет мы тоже не видим.
Относительно сегмента табака – у нас есть обязательства в связи с Соглашением об ассоциации. В течение 10 лет – до 2025 года – ставка акцизов должна возрасти до 90 евро/1000 штук, и составлять не менее 60% от стоимости. Это маяк.
Для того чтобы его достичь мы заложили ежегодное увеличение акцизов в гривне на 20%. Идей вроде «А давайте повысим на 50%» сейчас нет. Другое дело, как идти к маяку в 90 евро, когда у вас акцизы в гривне, несмотря на девальвацию?
– Идея установить акцизы в евро обсуждалась в прошлом году и вызвала яростное сопротивление со стороны табачных компаний.
– У нас есть Соглашение с ЕС. В этом вопросе мы будем консультироваться с европейскими экспертами. В некоторых странах, таких как Румыния, Хорватия, уже заметна тенденция к увеличению ставок – там акцизы уже 94-95 евро/1000 сигарет.
– Значит, вариант установить акцизы на табак в евро актуальный? Вы рассчитываете бюджет по нему?
– Нет, бюджет мы рассчитываем по действующему законодательству. В следующем году ставка акцизов на табак вырастет на 33%, в которых 20% – это предусмотрено законом роста, остальное – индексация.
Кроме того, с акцизами имеется проблема отложенного выравнивания. Ситуация, когда производители авансом закупают акцизные марки и формируют заранее запасы, очень сильно влияет на поступление. Этот год – не исключение.
– А Львовская табачная фабрика на поступление не влияет? В СМИ было много информации о том, что они подменяют акцизные марки и минимизируют акцизные обязательства.
– Контроль над использованием акцизных марок должен быть системным. Проблему можно решить, ограничив срок действия акцизной марки одним кварталом и создать ситуацию «покупайте, сколько хотите, но 1 марта карета превратится в тыкву» – срок действия марки закончится.
А можно поработать системно над введением электронной акцизной марки и полным контролем от производителя до конечного потребителя. Это мы и планируем делать.
– Какие поступления вы ожидаете от акцизов в 2019 году?
– С учетом повышения ставок на табак на 20% и индексации ставок на табак и алкоголь на 9% – 60 млрд. грн. с табачных изделий и 15 млрд. грн. из алкогольных напитков.
О КОНТРОЛЕ НАД ДОХОДАМИ БОГАТЫХ ГРАЖДАН
– Министр социальной политики Андрей Рева инициировал введение регрессивной ставки ЕСВ и расширение базы налогообложения высоких зарплат. Как вы относитесь к этой идее?
– Минфин официально никаких предложений по этому поводу не получал, но в целом мы относимся к идее регрессивных ставок как к шагу назад в реформировании системы оплаты труда в Украине и ее детенизации. Мы должны уменьшать давление на фонд оплаты труда, а регрессивная ставка – это увеличение.
Сегодня задолженность по уплате ЕСВ составляет 23 млрд. грн., из них 9,6 млрд. грн. по уплате единого взноса, а 13,4 млрд. грн. платежей, которые администрирует Пенсионный фонд. Решить вопрос за счет законопослушной категории лиц – неправильно. Мы только подтолкнем их к переходу на Фопы, в тень.
Два года назад Минфин пошел на уменьшение ставки ЕСВ. Не стоит перечеркивать эти достижения, особенно такими точечными подходами.
– Минфин инициировал ужесточение контроля над доходами богатых украинцев. На каком этапе эта идея? По моей информации, был ряд несогласованных моментов.
– Сделаем шаг назад. У нас принят закон «О валюте и валютных операциях». В нем сказано, что Нацбанк вместе с правительством должны ввести «нулевое декларирование». Сейчас мы на этом пути. Мы хотим, что оно было автоматическим.
Если возвращаться к богатым гражданам, то у меня есть много вопросов к прописанным в том проекте постановления критериям. Почему они такие? Кто эти люди? Как мы будем считать бенефициаров?
В Великобритании, к примеру, есть специальный департамент в налоговой службе по работе с high-net-worth individuals. Там налажен интернациональный обмен информацией, отработан целый спектр аналитических методов. В Украине сейчас много неизвестных во внедрении этого типа контроля.
– В разговорах со СМИ бизнес жалуется на нерешенную проблему с возмещением старых сумм НДС. Что вы планируете делать в этом направлении?
– Это не вопрос одного дня. На сегодня работа ведется в двух направлениях.
Первое – это инвентаризация задолженности. Потому что есть пять цифр заявленных к возмещению – от 200 млн. грн. до 1 млрд. грн. по состоянию на январь 2018 года, когда в парламент подавался законопроект №7518.
Следующие цифры – это 2, 4,5 и 6 млрд. Около 2 млрд. – это суммы не возмещенного НДС, которые находятся в процессе обжалования. Около 4,5 млрд. – это общая сумма заявлений, поданных до 1 февраля 2016 года, по которым по состоянию на 1 января 2017 года НДС, не возмещенный из бюджета. Если мы запустим этот старый НДС в новую систему, то риски включения НДС по решениям суда составляют 6 млрд. грн.
Старый реестр охватывает декларации до 2005 года. Декларации с неподконтрольных территорий мы не можем проверить. А недобросовестная компания может прийти с этим пакетом документов в суд, выдержать все юридические тонкости и отсудить возмещение. Необходимо оценить масштаб проблемы, не отрицая право хороших плательщиков на возмещение.
Второе – мы не можем обеспечить возмещение НДС без внесения изменений в законодательство. Мы работаем по этим двум направлениям. Когда определимся со всеми составляющими, выйдем на решение.
– Когда это может произойти?
– В пределах месяца должны решить можно ли это сделать и как именно.
О КРИПТОВАЛЮТЕ
– Разные страны мира постепенно легализируют и облагают операции с криптовалютами. Для Украины это реально?
– У нас все очень любят конкретные четкие практические решения. Есть конкретное и практическое решение того, как полететь на Марс? Нет. Трудно описать законом и криптовалютный мир. Однако в части налогообложения проблема точно преувеличена. Все значительно проще, чем может показаться на первый взгляд.
С криптовалютами возможны два типа операций: майнинг и сделка купли-продажи. Итак, мы купили биткоин за 1 тыс. грн. Потом, допустим, нам повезло, и он подорожал до 2 тыс. грн. Мы вышли из биткоина и зачислили средства на банковскую карточку. Дельта — 1 тыс. грн.
– Облагаем налогом на прибыль?
– НДФЛ. Ставка в 19,5% – это много или мало для таких операций? Это вопрос риторический. Пока у криптовалют нет правового статуса – это обычный предмет обращения. По Гражданскому кодексу Украины – это вещь нематериального мира. Мое любимое сравнение – это как танк в World of Tanks. Мы купили танк за 100 грн., раскачали его и продали за 2 тыс. грн. Это аналогичная история.
По какому пути пошла Швейцария? Она признала криптовалюту движимым имуществом для целей швейцарского налогообложения. В их понимании это имущество, потому что его можно продать на бирже и получить деньги. В Швейцарии существуют официальные агенты продажи криптовалют.
Швейцария адаптировала свои налоговые правила для операций с криптовалютами. У них закон такой: если все твое движимое имущество – автомобили, яхты – стоит меньше 1 млн. франков, то ты не платишь налог на богатство, если больше – платишь. Так же с криптовалютой – если ты владеешь ею более чем на 1 млн. франков, то нужно оплатить 0,3% в год.
Налоговая служба Швейцарии публикует курс биткоина каждый день на своем сайте, чтобы можно было пересчитать свои доходы для целей налогообложения.
– И что делать Украине?
– В первую очередь – определить правовой статус. По-хорошему, биржу надо делать налоговыми агентами. Если криптовалюта куплена на бирже, то закон обязывает задекларировать доход и указать его источник.
У нас есть народные депутаты, которые подают электронные декларации и указывают там криптоактивы. Кто-то из них задекларировал их в разделе имущество, кто-то в разделе денежные средства. Имели право на обе трактовки, поскольку правовой статус криптовалют у нас неопределенный. Без него перейти к налогообложению и контролю криптовалютных операций невозможно.
– Кто может быть регулятором этих операций?
– Нацкомиссия по ценным бумагам и фондовому рынку или Нацбанк.
Автор: Галина Калачова
Источник: Экономическая правда
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.