25.09.2018 – Распространенное мнение, что домашнее насилие – не преступление, приходится пересматривать как участникам такой ситуации, так и правоохранителям. Теперь полиция может использовать один из новых механизмов – срочное запретительное предписание, чтобы ограничить общение жертвы и насильника.
Кроме того, обновленное законодательство четко определяет, что за умышленное совершение физического, психологического или экономического насилия в семьях обидчик может оказаться за решеткой и провести там достаточно длительное время.
Также закон, принятый в конце прошлого года, обязывает государство создать в стране достаточное количество приютов для лиц, пострадавших от домашнего насилия. О том, когда и где такие центры появятся, какую помощь можно получить уже сейчас и зачем разрабатывают специальные программы не только для жертв, но и для их обидчиков, в интервью «Цензор.НЕТ» рассказала заместитель министра юстиции Украины Иванна Смачило.
Читайте также: Социальная адаптация работников-мигрантов в условиях евроинтеграции
Герольд Штуки: самое главное в реабилитации – это лечение не тела, а человека
МИНЮСТ СОЗДАЕТ СЕТЬ СПЕЦИАЛИЗИРОВАННЫХ ЦЕНТРОВ ПО ПРЕДОСТАВЛЕНИЮ БЕСПЛАТНОЙ ПРАВОВОЙ ПОМОЩИ, КОТОРЫЕ БУДУТ ЗАНИМАТЬСЯ ДЕЛАМИ ПО ДОМАШНЕМУ НАСИЛИЮ
– Минюст начал активную информационную кампанию против домашнего насилия. Почему именно сейчас и чего хотите достичь?
– Долгое время проблема домашнего насилия в Украине замалчивалась. На самом деле мы даже не имеем реальной статистики. Потенциальные жертвы боятся – они не верят в то, что государство окажет им реальную защиту, обеспечит конфиденциальность, а обидчика накажут.
К сожалению, в нашем обществе уже сформировано мнение, что домашнее насилие – это только физическое насилие. Поэтому пострадавшие молчат и не обращаются за помощью до последнего. А физическому насилию обычно предшествует психологическое, экономическое, сексуальное насилие. Хорошо, что в конце прошлого года принят закон «О предотвращении и противодействии домашнему насилию», который расширяет саму суть такого понятия, как домашнее насилие. В нем также оговорено, кто является обидчиком, а кто может быть жертвой этого насилия.
Объяснять гражданам их права и методы их защиты – наша работа. Мы рассказываем людям, что такое домашнее насилие в целом, какие меры нужно принимать к обидчику, куда обращаться, чтобы получить правовую помощь. А еще общение с гражданами позволяет выявить все пробелы в законодательстве и исправить их. Ведь мало принять закон, нужно создать действенные сервисы, разработать нормативные акты, которые обеспечат его выполнение. Прежде всего, речь идет о центрах, где пострадавшим будут оказывать и психологическую, и правовую помощь.
Подавляющее большинство пострадавших – это женщины, но мы не должны забывать и о других членах семьи. Это родители, братья с сестрами, попечители, дети – все, кто связан общим бытом. Они потенциально могут быть как жертвами, так и обидчиками. Мы должны разрушить стереотипы и отказаться от псевдотрадиции вроде: бьет – значит любит, и не выносить сор из избы и тому подобное.
— Консультации и сопровождение адвоката нуждаются в средствах. Обычно у пострадавших их нет. Планируете ли запустить отдельную программу, где юристы по этим вопросам могли бы предоставлять консультации бесплатно?
– У нас есть система бесплатной помощи, которая работает по всей стране. Она есть в каждой области, в каждом районе. Причем жертвам семейного насилия безвозмездно предоставляется не только первичная, но и вторичная помощь. Хочу подчеркнуть – бесплатно. Это помощь профессионального адвоката, услуги которого оплачивает государство. Человек, который страдает от домашнего насилия, при необходимости может обратиться в один из таких центров.
– Но ведь такие адвокаты вряд ли будут заинтересованы сопровождать жертву в течение длительного времени. Кроме того, они не специализируются на таких вопросах. А это, на мой взгляд, крайне важно.
— Минюст как раз создает сеть специализированных центров по предоставлению бесплатной правовой помощи, которые будут заниматься делами по домашнему насилию. Два таких центра уже работают в Киеве: в Дарницком и Соломенском районах. Там есть специализированные юристы по проблемам домашнего насилия, вся информация и контакты социальных служб. Людям подскажут, куда в случае необходимости надо обращаться за дополнительной помощью.
Что же касается работы социальных центров защиты от семейного насилия, то все это сейчас на стадии разработки.
И в этой ситуации роль государства действительно ключевая. Потому что именно государство, приняв этот закон, теперь разрабатывает действенный механизм его внедрения. А потом еще должно дать сигнал для своих граждан, что их защита будет реальной.
С начала действия нового закона в местные центры по предоставлению бесплатной вторичной правовой помощи пострадавшие подали 102 письменных обращений. Сейчас над этими делами работают профессиональные адвокаты системы БПД.
– Вы отметили, что проблему годами замалчивали. По-моему, о ней периодически вспоминали, время от времени даже создавали экспериментальные проекты, но существенно ничего не менялось. Удастся ли в этот раз запустить действительно действенные механизмы помощи?
— Ранее была предусмотрена административная и уголовная ответственность. Но административная предусматривала только штраф за так называемое в народе дебоширство, а уголовная наступала только тогда, когда были нанесены телесные повреждения. То есть правонарушение квалифицировалось не как домашнее насилие, а как нанесение телесных повреждений определенной степени.
И уже с января следующего года вступает в силу закон, который предусматривает уголовную ответственность именно за домашнее насилие. И не только физическое, но и сексуальное, экономическое, психологическое. Закрепление именно этих понятий и наказаний за них в виде административной и уголовной ответственности позволит, я уверена, уменьшить именно физическое насилие.
Потому что надо понимать, что и лишение права на учебу или принуждение к учебе, лишение права на работу или принуждение к работе, ограничения в доступе к еде, к имуществу, даже контроль над репродуктивной функцией – все это признаки домашнего насилия. Но в случае если жертва воспринимает это как насилие. То есть, если она имеет от этого любые, в том числе и эмоциональные расстройства.
Если женщина принимает решение о расторжении отношений, то за этим следует вопрос, с кем будут проживать дети. Оно в правовом поле, и его надо решать через суд. И в этом помощь адвоката существенная.
Кроме того, уже опубликован первый нормативный документ, который сможет использовать полиция. Речь идет о введении срочного запрещающего предписания, что должно стать действительно действенным механизмом воздействия на обидчика. Значит, если полицейский видит, что ситуация критическая и нельзя оставлять обидчика вместе с членами семьи, он сам может принять решение о 10-дневном ограничении не только общения, но и проживания обидчика вместе с жертвой.
Речь идет о том, что отныне правоохранители смогут самостоятельно оценивать риски и принимать на основе такой оценки соответствующие решения. До сих пор как было? Полиция приехала, потом уехала с места происшествия, а жертва осталась снова наедине с обидчиком. А дальше там могут произойти еще более страшные вещи. Поэтому введение такого механизма – это очень хорошо.
В то же время относительно обидчика вводится и такое понятие, как ограничительное предписание. Это почти аналогичное предписание, но оно выносится в судебном порядке. Суд учитывает все риски и может запретить общение, переписку, совместное проживание. В отличие от срочного запретительного предписания, ограничительное выносится на основании обращения заинтересованных лиц, а потому допускает значительно шире круг возможных ограничений прав обидчика и более длительные сроки.
В частности, согласно ч. 2 ст. 26 закона о домашнем насилии мерами, которые могут быть применены к обидчику на основании ограничительного предписания, являются:
1) запрет находиться в месте совместного проживания (пребывания) с пострадавшим лицом;
2) устранение препятствий в пользовании имуществом, являющимся объектом права общей совместной собственности или личной частной собственностью пострадавшего лица;
3) ограничение общения с пострадавшим ребенком;
4) запрет приближаться на определенное расстояние к месту жительства (пребывания), учебы, работы, других мест частого посещения пострадавшего лица;
5) запрет лично и через третьих лиц разыскивать пострадавшее лицо, если оно по собственному желанию находится в месте, неизвестном обидчику, преследовать его и любым способом общаться с ним;
6) запрет вести переписку, телефонные переговоры с пострадавшим лицом или контактировать с ним через другие средства связи лично и через третьих лиц. Стоит заметить, что ограничительное предписание может предусматривать применение сразу нескольких мер.
Если запретительное предписание предполагает ограничение не более как на 10 дней, то ограничительное может быть выдано на срок от одного до шести месяцев. А потом суд может его еще, и продолжить, но не больше, чем на полгода. На мой взгляд, такое продолжение может быть только одноразовым. Это вытекает из содержания ч. 5 ст. 26 упомянутого закона и ч. 1 ст. 350-7 ГПК, в которых предусмотрена возможность продления ограничительного предписания после истечения срока, установленного решением суда о его выдаче.
Если и после этого обидчик не берется за ум, а продолжает и дальше свои насильственные действия, его обяжут проходить специальную программу, над созданием которой сейчас работают. Мы понимаем, что эту программу должны проводить специалисты. Поэтому параллельно идет разработка самой программы, так и обучение специалистов, которые будут работать с обидчиками.
– А кто должен его обязать проходить эту программу?
– Этот вопрос тоже будет решаться в судебном порядке. Очень сокращены сроки рассмотрения. Если человек, совершает домашнее насилие, отказывается от прохождения реабилитационной программы, за это есть ответственность. И административная, и уголовная. В зависимости от того, какое насилие было совершено, и какие риски могут быть в случае отказа проходить программу.
– Как быть, если они живут в его квартире?
– Закон определил, что если нужно применить запретительное предписание, нет разницы, есть право собственности на это жилье у обидчика или нет. Если они там проживают, то это либо соответственно общая совместная собственность, или люди зарегистрированы на этой жилой площади. И если даже обидчик имеет право собственности на это жилье, это не лишает ни полицию, ни суд возможности принять решение об ограничении его проживания там, на определенное время.
– Значит, минимум 10 дней его туда не пускать?
– Да. Или – в случае наличия такого желания у жертвы – пострадавшее лицо может пожить в центре, над созданием которых мы также работаем. Я хочу сказать, что все эти позиции относительно программы обидчика, программы для пострадавшего лица (а в нее входит ряд специальных знаний, в частности в сфере психологии) быстро не запустишь, потому что потеряется качество.
Поэтому мы двигаемся постепенно, процесс сложный, и все касательные структуры (министерства, полиция, прокуратура, общественные организации) совместно работают в этом направлении. В том числе и в составе рабочих групп.
Мы понимаем, что хоть раньше и были социальные службы, которые занимались этим вопросом, качественные центры, куда можно обратиться за первоочередной помощью, в частности медицинской, психологической, правовой, их на местах не было.
Сейчас как раз разрабатываем перечень мест, где обязательно должны быть центры и какие именно, с каким наполнением. Понятно, что точка доступа может быть с маленькой административной единицы. Но нужно создать центр там, где будут и врачи, и психологи, и весь спектр помощи. Поэтому речь идет, прежде всего, об областных и районных центрах. Предусмотрено три типа таких учреждений.
Первый – с минимальным набором услуг, где человек сможет узнать, какую правовую, медицинскую и психологическую помощь сможет получить. О других давайте пообщаемся позже. Сейчас разрабатываются программы по реабилитации. Поэтому будем их формировать, исходя именно из этого.
Единственное, что могу сказать, это должны быть центры, где помощь будут оказывать комплексно и без создания каких-либо искусственных препятствий. Человек, который туда обратится, сразу должен почувствовать, что есть те, кто готов реально решать его проблему.
— А как быть с правом собственности, гарантированным Конституцией? Такое предписание ему явно противоречит и это признает любой суд.
— В соответствии со статьей 25 нового закона при решении вопроса о вынесении срочного запрещающего предписания приоритет предоставляется именно безопасности пострадавшего лица. Указанное требование распространяется также на место совместного проживания (пребывания) пострадавшего лица и обидчика независимо от их имущественных прав на соответствующее жилое помещение.
Работники уполномоченного подразделения органов Национальной полиции Украины могут в установленном законом порядке применять полицейские меры принуждения для выселения из жилого помещения обидчика, если срочное запрещающее предписание предусматривает обязательство покинуть место жительства (пребывания) пострадавшего лица, а обидчик отказывается добровольно его оставить.
По нормам закона ограничение имущественных прав обидчика имеет временный характер (до 10 дней), срочность и внесудебный характер запретительного предписания обусловлены именно угрозой для жизни и здоровья пострадавшего лица. Если же говорить о применении к обидчику длительных ограничительных мер, то тогда речь идет об ограничительном предписании, которое накладывается как раз в судебном порядке.
Но действительно — в части судебного обжалования срочного запретительного предписания есть проблемные моменты, которые надо исправлять. Это замечают и эксперты. Ибо в ч. 9 ст. 25 закона о домашнем насилии содержится достаточно общая норма о возможности его обжалования в суде в общем порядке, предусмотренном для обжалования решений, действий, или бездействия работников уполномоченных подразделений органов Национальной полиции Украины.
Однако убеждена, что во время имплементации закона появится соответствующая юридическая практика, а все проблемные моменты законодательных и нормативных актов, если таковые имеются, будут устранены.
МУЖЧИНЫ БОЛЬШЕ МОЛЧАТ, А ОБРАЩАЮТСЯ ЗА ПОМОЩЬЮ УЖЕ ТОГДА, КОГДА РЕЧЬ ИДЕТ О ПРИЧИНЕНИИ ТЕЛЕСНЫХ ПОВРЕЖДЕНИЙ
– А предусмотрено ли создание таких центров, куда женщина сможет прийти и жить с детьми?
– Да. Государственные администрации должны будут обеспечить возможность временного пребывания потерпевшей и членов семьи (детей, разумеется) в таких приютах.
– Временно это сколько? На какой промежуток времени ориентируетесь?
– Сейчас такой ориентации нет, потому что все зависит от проблематики. Вопрос прорабатывается, но говорить об этом что-то более конкретное пока рано.
– Когда появятся такие центры?
– Процесс продолжается, и я думаю, что уже к концу года мы будем иметь по стране первые центры.
– Они будут финансироваться из местных бюджетов?
– Планируется финансирование из государственного, местных бюджетов и любая помощь доноров или благотворителей.
– А как на эту инициативу реагирует местная власть?
– С одной стороны, они реагируют положительно, потому что эта проблема в регионах есть. В то же время мы понимаем, что если государство не обяжет создание таких центров обязательным требованием, ориентируясь на количество населения, отдельные местные общины могут сказать, что у них такой проблемы нет.
– Чтобы не тратить денег?
– Да. Поэтому и предполагаю, что эта программа будет обязательной.
– Вы будете контролировать, создают ли?
— Конечно, нет смысла их обязывать, чтобы потом не контролировать.
– Кто и где будет готовить специалистов, которые будут работать в таких реабилитационных программах? Сколько их должно быть? Какие средства будут использованы (это средства госбюджета или, скажем, грантовые)?
– Законом предусмотрено, что обеспечить наличие и реализацию этой программы – обязанность государственных администраций и органов местного самоуправления. А мы, чтобы создать эффективную программу, работаем с международными общественными организациями, перенимая положительный опыт других государств.
– Есть ли статистика, которая оценивает масштабы проблемы? Кто больше страдает от домашнего насилия?
– С начала 2018 года в органы Национальной полиции поступило более 60 тысяч сообщений о случаях домашнего насилия. Статистика убеждает, что полицейские ежегодно получают более 100 тысяч таких обращений. Однако сами правоохранители признают, что официальные цифры – это лишь 10% от реального количества случаев совершения домашнего насилия. Всю серьезность ситуации подтверждают и правозащитники.
С начала этого года на национальную «горячую линию» по предупреждению домашнего насилия, гендерной дискриминации и торговли людьми поступило 9 256 обращений. Большинство из них касается именно домашнего насилия: 49% – это психологическое насилие, 36% – пострадавшие от физического насилия, 14% – от экономического и 1% – от сексуального.
При этом официальная статистика ООН говорит: более 68% женского населения Украины в определенной степени страдает от домашнего насилия, из них менее 2% обращается за помощью в государственные органы власти. Мы должны создать такие условия, чтобы количество жертв домашнего насилия, которые обратились за помощью, увеличивалось.
– Есть ли случаи, когда от насилия со стороны женщин страдают мужчины? От детей – родители? Какой процент детей подвергаются насилию со стороны родных? Это больше девушки или парни? Много случаев, когда домашнее насилие в отношении детей сочетается с сексуальным? Часто домашнее насилие в отношении женщин (со стороны мужчин) сочетается, скажем, с экономическим?
– Такую информацию можно получить разве в полиции. И то сомнительно. Потому что до начала действия нового закона отдельную статистику домашнего насилия почти не вели.
Кстати, новым законом даже предусмотрено, что и ребенок может быть признан обидчиком. Единственное, что к нему запрещено применять те же ограничительные меры, как к взрослым.
Если, например, мы промоделируем ситуацию, в которой человек может постоянно унижать женщину в экономическом плане, в психологическом, оскорблять, применять нецензурную лексику, какую-то потасовку в отношении женщины. Женщина имеет какую-то поведенческую роль и не защищается, потому что если это система – это означает, что она фактически теряет позиции по защите. А потом подрастают дети и начинают применять эту самую поведенческую роль обидчика.
– Недавно в супермаркете обратила внимание на беременную женщину с мальчиком, которому на вид лет семь-восемь. Выбирали курятину на ужин. Он так на нее кричал, что на них обратила внимание не только я. И что удивило, так это реакция его матери. Женщина тихо, почти шепотом соглашалась с тем, что он говорил.
– Думаю, ребенок с этим не родился, а скорее перенимает какую-то проекцию. В чем заключается психологическая помощь в этом направлении? Очень часто, в том числе и женщина, не знает, как себя вести, она боится навредить своим поведением еще больше. Агрессор же обычно делает это потому, что знает, каким будет поведение жертвы. Если же поведение жертвы изменится, изменится ли поведение агрессора? Бесспорно.
Когда женщина принимает кардинальное решение, и муж это понимает, у него теряется всякое желание повторять то, что он делал раньше. Потому что теперь уже у него появляется страх, которого не было до тех пор, пока женщина не давала сопротивления. И чем дольше она терпит, считая, наверное, что так и должно быть, тем больше растет агрессивность мужа или другого обидчика. Поэтому наша цель – научить женщину правильно защищать свое достоинство в рамках закона.
– Как будет проходить программа реабилитации обидчика и что она предусматривает?
— Надо понимать, какой был предел причиненного жертве вреда. Если это медицинское вмешательство, то речь идет о лечение в медицинских учреждениях. Если это адаптация психологическая, то она может быть, в том числе и без медицинского вмешательства. Чтобы уменьшить психологическое напряжение, как раз и создаются эти программы. Как жертве пройти программу для того, чтобы она поняла, как правильно отстаивать свое достоинство. Какие-то поведенческие вещи в случае, если она становится жертвой в том или ином направлении. Как она должна действовать в той или той ситуации.
Все это – очень тонкие вещи. Поэтому надо разрабатывать эти программы грамотно. Если мы дадим без проработанных программ на места указание создать центры, столкнемся как с их разным качеством, так и с разным подходом к созданию.
– Основная цель – сохранить семью или помочь пострадавшему человеку?
– Всегда сохранить семью.
— Зачем сохранять такие потенциально травмирующие отношения?
– Если вы проанализируете случаи так называемого дебоширства, то увидите, что женщины часто забирают заявления из полиции. Они сами стремятся сохранить семью, поэтому продолжают жить в кошмаре. Наша задача – лишить их любой формы насилия, предоставив шанс не разрушить семью. Важно, чтобы жертвы домашнего насилия нам поверили.
Здесь можно провести параллель с алиментами. Женщины, живущие в сельской местности, раньше обычно даже не шли в суд о взыскании алиментов. Они не верили, что государство обеспечит им выплату этих денег. Сейчас, с новым законодательством, с новым подходом Министерства юстиции к этой проблематике, с новыми методами ограничения к тому, кто не выполняет этих своих обязательств и не содержит детей, они поверили.
Они поверили государству и стали активно обращаться о взыскании алиментов. Они уже не боятся обращаться, потому что уверены: тот, кто не выполняет обязательств по уплате алиментов, будет тем или иным способом наказан. И все равно справедливость будет на стороне взыскателя и ребенка. Если ты не хочешь ходить на работу, то будешь работать на общественных работах. Деньги будут перечисляться на содержание ребенка.
— На что может рассчитывать женщина, страдающая от экономического насилия? На алименты по содержанию? Бывают же такие ситуации, что сидящая дома жена не работает много лет.
– Во-первых, если она не работает и ничего не зарабатывает, то все равно имеет право на половину того, что зарабатывает муж. Или на половину того имущества, которое приобретено совместно супругами. Независимо от того, на чьи деньги оно было приобретено. Это право закреплено в законодательстве. Относительно экономического насилия, то здесь предусматривается ответственность в случае, если есть лишение жилья, принуждение к труду, лишение доступа к документам и тому подобное.
Конечно, это решение каждой женщины. То есть, насколько она согласна жить в такой зависимости. Для большого процента женщин такая экономическая зависимость является нормой. Поэтому они не считают, что являются жертвами насилия. Это на самом деле выбор каждого человека и является частным вопросом. По-моему, в эту черту государство не может вмешиваться. Если мы уже видим, что от того, в частности и женщина, приобретает расстройства психики или физических расстройств, то это уже вопрос, регламентируемый законодательством.
— Мужчины, страдающие от домашнего насилия, тоже обращаются за помощью?
– Очень редко. Например, уже тогда, когда речь идет о нанесении телесных повреждений. В общем если говорим о городском населении, жертвами в критическом большинстве являются женщины. Если же берем сельское население, то можно вспомнить нашу классику, которую читали еще в школе. Традиционная украинская семья, когда уже есть дети, есть прожитые годы. Кто обычно глава семьи, как думаете? Женщина. Очень часто. Она берет в свои руки и ведение хозяйства, и контроль над всем, включая мужа.
Были ли случаи, когда женщина бьет мужчину? Или заставляет его работать? Просто мужчины об этом больше молчат, и дальше будут молчать, потому что им просто стыдно о таком говорить.
– Как вы думаете, насколько реально женщине выиграть суд, даже если она имеет доказательства, что является жертвой? Если ее муж влиятельный человек, у него есть деньги и связи.
– Ну, я же не с Марса прилетела, понимаю проблемы судебной системы и недоверие людей к ней. Есть риски.
– У нее бесплатный адвокат, который не очень заинтересован в результате, потому что это не влияет на гонорар, а у него платный защитник, который будет отрабатывать деньги.
– Да, есть определенные риски, но они минимальны. Это специфическая категория судебных дел, а судьи тоже люди. И я думаю, что очень малый процент такого влияния, о котором вы сейчас говорите, сработает. Потому что когда стоит вопрос издевательства над человеком, издевательства над ребенком, судьи не будут закрывать на все глаза.
Относительно юристов, которые помогают женщинам уже сейчас, поверьте, они работают на результат.
– Вы читаете комментарии в социальной сети «Фейсбук», под постами женщин, которые решили рассказать о своей проблеме публично? Видели, сколько там негатива и агрессии в отношении жертвы? Что делать с таким отношением общества?
– Конечно, читаю. Такая реакция говорит о болезненности нашего общества, которое считает за норму любое проявление домашнего насилия. Но какими бы не были мнения людей, развивать отсутствие нетолерантности к таким событиям, к унижению достоинства, к насилию – это в том числе задача государства.
Мы все имеем эту нетолерантность, унижать и понижать. Нивелировать и все делать, чтобы это не было нормальным явлением. Радует то, что людей, пишущих под такими постами о готовности помочь, в разы больше. Я уверена, наше общество впоследствии «перерастет» эти проблемные моменты.
Автор: Татьяна Бодня
Источник: «Цензор.НЕТ»
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.