06.12.2019 – ЭП встретилась с первым замминистра экономического развития, торговли и сельского хозяйства Павлом Кухтой и выяснила, что Зе-команда намерена делать с тысячей госкомпаний и готова ли разблокировать большую приватизацию. В частности, речь пойдет об ОПЗ, Украинской железной дороге, «Центрэнерго» и «Укрспирте».
На третьем этаже дома правительства улучшения. В коридоре стоят цветные кресла-мешки, которые резко контрастируют с официальным интерьером Кабмина.
Такие же мешки – в кабинете первого заместителя министра экономического развития, торговли и сельского хозяйства Павла Кухты. Он шутит, что совсем скоро улучшение наберет обороты – в его кабинете появится флипчарт.
На этом шутки заканчиваются. Повод для встречи ЭП с чиновником серьезный: выяснить, что Зе-команда будет делать с тысячей государственных компаний и готова ли, в отличие от предшественников, разблокировать процесс большой приватизации.
До работы в министерстве Кухта работал в группе стратегических советников при поддержке реформ при Кабмине. Первым ее главой был польский экономист и реформатор Лешек Бальцерович.
В 2019 году Кухта баллотировался в Верховную Раду от партии «Голос», однако затем отменил свою регистрацию. В Минэкономики он занимается реформой госсектора, а также унаследовал от Максима Нефедова направление публичных закупок.
Как ускорить движение вагонов… человеческих органов
– Что для вас будет ориентиром успешной работы в правительстве?
– Завершить реформу государственного сектора и создать предохранители для ее отката. Если у нас количество государственных предприятий (ГП) сократится с почти 3 700 до 200 нормальных корпораций, все остальные будут проданы или ликвидированы, то это будет новая реальность, по крайней мере, для государственного сектора.
В МЭРТ я занимаюсь не только приватизацией. Фактически унаследовал от Максима Нефедова еще направление публичных закупок. Мы изучаем возможность использования системы «ProZorro.Продажи» для регулирования рынков.
Это новый вызов для Украины. Таким здесь еще никто никогда не занимался.
– Что вы имеете в виду?
– У нас плохо работает верховенство права, но если «запрограммировать» систему на поддержку рыночных отношений, «вшить» в нее определенные правила, которые будут способствовать развитию экономики, то это может сработать. Пока все работают в электронной системе, они будут вынуждены придерживаться тех правил, которые там прописаны.
Проблема отсутствия верховенства права в стране определенным образом снимается.
Мы уже видим это по результатам работы «ProZorrо» и «ProZorro.Продажи». В этих системах происходят прозрачные, нормальные аукционы, во время которых нельзя договориться, результаты которых нельзя исказить. Даже если договориться с одним участником, то во время конкурса появится пятьдесят. Со всеми не договоришься.
– Приведите конкретный пример использования таких систем.
– Мы хотим расширить эксперимент по аренде вагонов «Укржелдора». Сегодня он касается 5% вагонов УЖД, а мы хотим распространить его на все вагоны.
Что мы имеем сейчас? Есть вагон где-то в Виннице и его надо перевезти в Хмельницкий, а после этого понадобится вагон в Одессе. «ProZorro.Продажи» поможет определить, каким путем его пустить, чтобы потратить меньше топлива и чтобы вагон быстрее доехал до места назначения.
Электронная система позволяет это сделать самым эффективным образом. От этого выигрывают все. УЖД будет получать больше средств за аренду, вагоны не будут простаивать, бизнес не будет испытывать такого их дефицита.
Этот подход может использоваться и на других рынках. Мы присматриваемся к сегменту трансплантации органов. В нем от эффективности логистики зависят человеческие жизни. Это сложные системы, но мы смотрим в этом направлении.
«Мы теряем 1% ВВП от коррупции на государственных предприятиях»
– Почему новый профильный закон, принятый весной 2018 года, не запустил продажу крупных объектов?
– Я бы не сказал, что закон не заработал. Закон сформировал правила, по которым она должна проходить. Результаты малой приватизации через систему «ProZorro.Продажи» за полтора года довольно значительные: продано объектов более чем на 1,73 млрд. грн., из них 40%, на 696 млн. грн., продал ФГИ.
Муниципалитеты имеют возможность выгодно продавать свое имущество, что они и делают, через аукционы продано более чем на миллиард гривен. В среднем цена на лот выросла на 60,2%, что свидетельствует о широкой конкуренции.
Относительно большой приватизации. Закон позволяет нанять инвестиционных советников. Он предусматривает один способ приватизации и это простой конкурс. Конечно, есть и другие варианты. В мире практикуют привлечение компании, которая устанавливает исходную цену, а затем все остальные отталкиваются от нее. Закон заработал, но мы его не протестировали.
То, что большая приватизация не состоялась, связано не с законом, а с отсутствием готовности ее проводить. Это сложная реформа. У всех компаний есть свои интересы, которые сводятся к тому, чтобы заблокировать приватизацию, а не наоборот.
Сам по себе процесс приватизации достаточно сложный, тонкий и требует качественного анализа. Его легко остановить, особенно когда немало бенефициаров коррупционных схем заинтересованы в том, чтобы сохранить возможность «делить финансовые потоки».
– Оперативная смена политической команды не всегда означает быстрое преодоление коррупционных схем. Бывает, что власть просто их возглавляет. Что вам дает основания думать, что сейчас приватизация будет разблокирована?
— В секторе государственных предприятий сопротивление изменениям бешеное. В собственности государства 3 733 предприятия. Это огромные масштабы коррупции. НАБУ оценивает потери государства от коррупции 18 млрд. грн., это 0,5% ВВП. Это лишь оценки по открытым делам.
Мы понимаем, что, по меньшей мере, такая же сумма набежит по неоткрытым делам, по кейсам, которых еще не обнаружили или по которым еще не собрали достаточно доказательств. Значит, мы теряем 1% ВВП от коррупции на государственных предприятиях. Смена политической команды дает возможность это преодолеть.
Приватизация ранее якобы была приоритетом, но фактически блокировалась. Сейчас ситуация изменилась. У меня как человека, который отвечает за это направление, нет оснований говорить, что нет поддержки. Поддержка есть, мандат есть, готовность есть.
Парламент взял и спокойно отменил перечень законов, который запрещал приватизацию более тысяч предприятий. Мы уже передали в ФГИ 9% (более 400 объектов) всех государственных предприятий. Я вижу, что, несмотря на давление, мы можем двигаться вперед.
– В чем давление? Как оно проявляется?
– Оно проявляется в угрозах конкретно мне.
– Чем вам угрожали? Нефедову угрожали сжечь машину.
– Не буду вдаваться в подробности. Были информационные атаки. К примеру, во время передачи «Электротяжмаша» в Фонд госимущества меня обвиняли в задержке этого процесса. Такие атаки были, есть и будут. Когда конкретные люди на предприятиях начинают терять теневой доход, они начинают сопротивляться.
– За этими угрозами и атаками стоит руководство таких предприятий?
– Руководство может иметь к ним отношение. Я не правоохранительный орган, поэтому буду осторожен в суждениях. Вероятно, за этим стоят бенефициары происходящего на этих предприятиях.
Мы взяли курс на тотальную замену руководителей государственных предприятий, которые не были назначены по конкурсу. Бывают просто абсурдные случаи. К примеру, руководители сами себя назначают. Был случай, когда «Иванов Иван Иванович» сам подписал свое повторное назначение на должность. Это был реальный кейс. Я не шучу.
Это не давление сверху, это сопротивление изнутри. Упорядочить управление 3 700 предприятиями невозможно. Это иллюзия. Даже развитая страна утонула бы в этих предприятиях. Сейчас мы решаем, что продать, что ликвидировать, что сохранить.
«У нас план на 2020-й год такой, продать минимум 300 малых предприятий»
– Не является ли это повторением работы по подготовке триажа – классификации государственных предприятий, чем занималась команда Айвараса Абромавичуса?
– Это было первое, что я сделал, когда пришел на эту должность. Я оперативно обновил триаж. С самого начала мы не понимали точной цифры государственных предприятий. Она менялась каждый день. Сейчас она уже второй месяц подряд стабильна — 3 733.
Предварительно мы выделили 1 006 государственных предприятий на приватизацию, 1 261 – на ликвидацию. Еще 115 – это научные предприятия. 733 могут остаться в государственной собственности, а 685 расположены на неподконтрольной территории.
– Расскажите о 733 предприятиях.
– Половина из них, 315, – это лесхозы. Остальные, около 400 предприятий, делятся на две категории. Первая – это сервисные предприятия или объекты культуры и спорта: цирки, театры, реестры. Юридически они оформлены как предприятия, а на самом деле выполняют сервисные функции. Таких около 200.
Еще столько же – стратегические предприятия оборонного и космического секторов. Сюда относятся госбанки, системные операторы («Трансгаз», «Укрэнерго»), государственные компании («Нафтогаз», «Укржелдор», «Энергоатом», «Укрдвижение», некоторые порты). Отдельная категория ГП – 36 инфраструктурных объектов, которые планируется передать в концессию.
В идеале после приватизации в госсобственности должно остаться около 200 предприятий. Это нормальное количество предприятий, а 3 700 – абсолютная аномалия!
В Европе такого давно нигде нет. Управляться государственные предприятия должны не в ручном режиме, а по стандартам ОЭСР – через механизм наблюдательных советов. В них обязательно должно быть подразделение внутреннего аудита. Кроме того, мы активно изучаем модель централизованного управления государственными активами.
– Что она подразумевает?
– В начале января мы должны подать список компаний, где государство по закону не сможет продавать более чем 50% + 1 акцию. Эти активы будут оставаться в основном в государственной собственности, в них можно будет привлекать миноритарных инвесторов.
Эти государственные предприятия должны составить базу для создания централизованной структуры по управлению государственными активами. Я говорю о создании Фонда национального богатства. Кстати, в бюджетном комитете сказали, что в законе о бюджете впервые было слово «богатство» (улыбается).
– Идея централизованного управления не нова. Планировалось ли, что активы войдут в холдинг, будут сгруппированы по сферам, и каждой группой будет руководить профильный заместитель председателя фонда. Какова ваша модель?
– Модель мы пока разрабатываем. Представим ее позже. В общем, идея очень простая. Мировой опыт показывает, что централизованное управление государственным корпоративным сектором эффективнее, чем децентрализованное, разбросанное по министерствам. Централизованное управление – это современный тренд.
Мировая практика показывает, что если активами управляет коммерческая структура вроде Kemasik в Сингапуре или «Самрук-Казини» в Казахстане, то процесс управления становится деполитизированным, и более эффективным с финансовой точки зрения.
Компании приносят больше средств владельцу, то есть народу, и меньше используются для политических прихотей. Коррупция сокращается. Централизованное управление – это способ сделать госсектор современным.
– В свое время при обсуждении идеи с холдингом именно политизация была основным риском его создания. Холдинг возглавит один человек, который будет управлять всем госсектором. Как его отгородить от политических влияний?
– Это обеспечивается сбалансированием полномочий на уровне политического контроля над этой структурой, то есть форматом надзора над ней, правилами назначения, увольнения и ответственности этого человека. Фонд должен иметь независимый наблюдательный совет и корпоративное управление, чтобы им нельзя было управлять вручную.
Для реализации этого решения нужны законодательные изменения. В финале это решение будет принимать парламент. Этап парламентского обсуждения идеи еще впереди.
– Фонд национального богатства заработает в 2020 году?
– Да. Мы планируем внести закон в парламент, публично обсудить его с депутатами, принять и создать фонд.
– Во время подготовки проекта бюджета ко второму чтению правительство увеличило поступления от приватизации на 7 млрд. грн. Почему?
– Сначала эту цифру уменьшили с 17 млрд. грн., потом увеличили.
– С точки зрения фискальных рисков уменьшение было более понятным.
– От приватизации мы вечно ожидали 17 млрд. грн., хотя нет – в одном году ожидали 22 млрд. грн., но ни разу не получили запланированную сумму.
Сейчас мы заложили 12 млрд. грн., это меньше, чем традиционные 17 млрд. грн. Цифра 5 млрд. грн. с самого начала была временной, нам надо было все перечислить. Позже, прорабатывая бюджет, мы более реально подошли к оценке поступлений, и вышли на показатель, который должны выполнить.
У нас план продать, по меньшей мере, 300 малых предприятий. Это увеличит объемы продаж малых объектов почти в десять раз. Обычно их продается 30-40 в год. Из крупных планируем продать, по меньшей мере, пять. По нашим подсчетам, продажа 300 малых и пяти больших активов даст по 6 млрд. грн.
Почему в первой пятерке на продажу нет «Центрэнерго»
– В разные времена подготовка к массовой приватизации начиналась одинаково, власть выбирала один большой относительно хороший объект, продажа которого должна была стать бенчмаркером для инвесторов. Предшественники выбрали ОПЗ, но это ничем хорошим не закончилось. С каких активов планируете начать вы?
– Из пятерки объектов, с которыми уже работают инвестиционные советники. Это ОПЗ, Объединенная горно-химическая компания, «Электротяжмаш», «Президент-отель», шахта «Краснолиманская». В перечне объектов – 21 объект. Там есть «Турбоатом», «Укрспирт», знаменитое «Коневодство Украины», «Украгролизинг», «Укрлектравы».
На самом деле объекты, которые не являются естественными монополиями, не имеют важного значения для национальной безопасности и не заменят частный сектор, их осталось немного. Именно от этих трех критериев мы отталкивались, формируя портфель активов, который должен остаться в госсобственности.
У нас таргет, поднять доходность государственных активов с 2% до 5%. Если продать малые предприятия, то доходность госсектора улучшится на 0,7% до 2,7%.
– Продажу ОПЗ блокировали его долги перед компаниями Фирташа. Правительства Яценюка и Гройсмана эту проблему не решили. Что планируете вы?
– Этот долг мешает не только продаже, он мешает нормальному функционированию завода. Проблемные долги – это случай не только ОПЗ. У многих ГП высокая долговая нагрузка, многие из них являются участниками судебных процессов.
– Кабмин готов взять обязательства ОПЗ на себя?
– С ОПЗ работает инвестиционный советник. Он предложит нам варианты.
– В перечне приоритетных компаний вы не упомянули «Центрэнерго».
– «Центрэнерго» есть в списке 21 объекта, которые подлежат приватизации. По «Центрэнерго» был неудачный конкурс, проведенный по старому закону. Нужно вернуться к процедуре найма советника и снова брать курс на приватизацию.
– По информации ЭП, менеджмент «Центрэнерго» контролирует Игорь Коломойский, а он говорит, что приватизация «Центрэнерго» не в данном времени.
– Наша задача – обеспечить прозрачные нормальные процедуры, максимальное привлечение инвесторов, проведение качественного конкурентного конкурса. После этого компания сможет нормально работать в частной собственности, будут созданы рабочие места. Это то, для чего делается приватизация.
— Приватизация «Центрэнерго» актуальна?
– На каждой компании паразитируют какие-то олигархические группы, коррупционеры. На ОПЗ давят долги Фирташа. Говорят, что «Центрэнерго» ранее контролировали Кропачев, до него – Кононенко, а теперь – Коломойский. Мы понимаем, что в этом секторе есть системная коррупция. Наша задача – максимально ее вычистить.
– Когда может состояться приватизация «Центрэнерго»?
– Сейчас трудно сказать. На отбор советника, бюрократические процедуры требуют время. Возможно, в 2020-2021 годах.
– Когда может быть объявлен конкурс на отбор советников?
– ФГИ готовится упростить процедуру найма советников. Основная цель этих изменений – ускорить отбор. Тут еще вопрос в способности советников работать над многими объектами одновременно, в их возможностях выделять человеческие ресурсы на это.
— Каковы ваши планы по облэнерго?
– Они тоже в списке на приватизацию, но есть нюанс, связанный с RAB-тарифами. Они напрямую повлияют на инвестиционную привлекательность облэнерго.
Именно из-за отсутствия четкости с RAB-тарифами облэнерго у нас не в первой линии объектов на приватизацию. Конечно, их тоже нужно продавать. Речь о Тернополе, Запорожье, Харькове, Николаеве, «Хмельницкоблэнерго».
– Если правительство откажется от введения RAB-тарифов, то приватизация этих облэнерго не состоится?
– Я бы не сказал, что их будет совершенно невозможно приватизировать, но интерес инвесторов значительно снизится. Если в тариф будет заложена инвестиционная составляющая, и облэнерго продолжат работать в регулируемом поле, то бизнес-модель этих компаний будет не очень привлекательна для инвесторов.
Пока вопрос с RAB-тарифами не решен, лучше сосредоточиться на продаже объектов, которые больше интересуют инвесторов и которые работают в условиях рынка: ОГХК, «Электротяжмаш», ОПЗ. Это вопрос приоритетов. Если мы видим, что инвесторов интересует определенная группа компаний, мы должны сфокусироваться на ней.
– В 2018 году компании Рината Ахметова активно скупали облэнерго, в том числе в VS. Energy. Если интерес к облэнерго будут проявлять только компании Ахметова, государство будет готово продавать?
– Задача государства – обеспечить честные рыночные условия и не допустить монополизации. Монополизация – один из факторов, который влияет на приватизацию. Если государство в каждом случае устанавливает свои правила и демонстрирует избирательное отношение к инвесторам, то мы получаем ту же коррупцию.
Все должны быть в равных условиях. Для всех должны быть одинаковые правила. Продавать нужно тому, кто выиграет на честном аукционе и предложит рыночную цену. Она не обязательно должна быть высокой, однако она будет реальной.
Продажу ОПЗ отменили за 600 млн. долл., а прошедшее правительство не могло продать за 200 млн. долл. К сожалению, многие объекты в плохом состоянии и они постоянно обесцениваются.
Что будет с «Укрспиртом» и Украинской железной дорогой
– Парламент решился на приватизацию «Укрспирта». По какому сценарию может произойти продажа?
– Сначала должна произойти демонополизация отрасли. Производство спирта – это не естественная монополия, а искусственно созданная. Еще со времен Российской империи считалось, что государство должно быть монополистом на рынке спирта и зарабатывать на этом. Мое личное мнение, что в 21 веке это очень странный подход к работе.
— Как должна происходить демонополизация?
— Парламент должен снять государственную монополию с производства спирта, а потом заводы можно будет продавать.
— В свое время обсуждались различные сценарии продажи «Укрспирта». Первый – сортировка заводов на группы, по три-четыре в одной. Второй – продажа по типам производства. Какой вариант считаете наиболее целесообразным?
– «Укрспирт» – очень проблемное предприятие. Изнутри оно почти полностью криминализировано. Приватизация может происходить двумя этапами.
Первый – запускается конкурентный рынок. Второй – все, что мы не хотим оставлять в портфеле государства, можно спокойно продать. 90% «живых» заводов можно продавать отдельными предприятиями.
— А с 10% что делать? Что может остаться в собственности государства?
– Ликвидировать или продавать и менять профиль деятельности. Значительная часть этих предприятий уже не производит спирт. Там даже оборудования нужного нет.
– Какие задачи стоят перед руководством «Укрспирта»?
– Никакие сверхсложные задачи не стоят. Они банальны, решение кадровых вопросов и налаживания нормальной работы. В «Укрспирте» много криминала.
– Кто может быть инвестором?
– Это вопрос конкурса. Вполне возможно, что построить новое предприятие для инвестора может иметь больше смысла, чем модернизировать старое. Что продавать, а что нет – это вопрос реформы самого «Укрспирта» и его ревизии.
— Почему правительство оставило «Укржелдор» в перечне стратегических?
– Это не означает отмену планов по привлечению частного инвестора. На самом деле список стратегических объектов – это не перечень активов, запрещенных к приватизации.
Это объекты, по которым государство осуществляет особый контроль, согласовывает назначение и увольнение их руководства. Если у ГП более 200 млн. грн. активов, то их нельзя реализовывать и ликвидировать без согласования Кабмина.
В законе есть норма, которая обязывает Кабмин вести этот список, но сказать, что он крайне необходим, я не могу. В финале, когда портфель государственных предприятий будет уменьшен до 200 стратегических компаний, смысла в существовании этого списка уже не будет. Это архаичный элемент управления государственными активами. Периодически он обновляется, потому что это регламентировано процедурами Кабмина.
– В какие активы «Укржелдора» возможно привлечение частного капитала?
— Мининфраструктуры предложило свое видение. Давно обсуждается идея выделить из УЖД железнодорожное полотно и дать возможность частному сектору присутствовать в пассажирских и грузовых перевозках. Это интересное видение.
Вообще – Украинская железная дорога и «Укрпочта» — потенциальные кандидаты на IPO. «Укрпочта» – это национальный оператор. По закону о приватизации, национальный почтовый оператор не подлежит приватизации. Однако для развития «Укрпочты» необходимы инвестиции, поэтому будем обсуждать варианты их привлечения.
В мире есть примеры привлечения частных инвестиций в почтовое дело. Deutsche Post приватизирована в ФРГ в 1990-х годах: 30,5% акций принадлежат государству, остальные – собственность институциональных инвесторов из США, Великобритании и Германии.
– Речь идет о продаже 100% или доли акций «Укрпочты»? Когда может произойти эта продажа?
– Я бы рассматривал «Укрпочту» как объект для привлечения миноритарных инвесторов с последующим выходом компании на внешние финансовые рынки. Присутствие компании на международном рынке дисциплинирует менеджмент, улучшает процессы управления ею.
Для всех топ-компаний государственного сектора IPO – это определенная стратегическая цель, наверное, даже более долгосрочная, чем приватизация.
Автор: Галина Калачова
Источник: Экономическая правда
Перевод: BusinessForecast.by
При использовании любых материалов активная индексируемая гиперссылка на сайт BusinessForecast.by обязательна.